***
Джон поцеловал его. Он сделал это инстинктивно, совершенно не думая, что Петир сделает в ответ. Просто ему очень захотелось прикоснуться к его губам. Один разок, а там будь, что будет! Петир пах мятой, и губы его были такими же мягкими, как Джон помнил. Ещё мягче, ещё слаще… Короткий, тихий полустон – полувсхлип вырвался у короля. Петир открыл губы ему навстречу, наклонил голову и закрыл глаза. Джон целовал его. Задыхаясь и постанывая, вцепившись в него обеими руками — пальцы в волосах, вторая рука шарит по спине, — крепко прижимаясь к нему всем телом, судорожно ловя ответные поцелуи. Он уже и забыл, как Петир умеет целовать! Сердце готово было выскочить из груди. Петир, его Петир! Он совсем не изменился, как будто и не было этих лет. Всё такой же гибкий и стройный под его руками, с такими же крепкими плечами, прямой спиной и упругими, округлыми ягодицами. Он всё так же пахнет мятой, выделанной кожей и ветром. Ресницы всё такие же длинные и пушистые, кожа на щеках такая же нежная, а щетина на шее такая же мягкая. Петир не сопротивлялся его поцелуям и ласкам, и даже сам гладил его по волосам. Они не говорили ни слова. Король долго не отпускал его, целовал, сжимал в объятиях, льнул и ластился к нему, а потом уткнулся лицом ему в изгиб шеи и заплакал... Слёзы сами хлынули из глаз. Джон даже не понял поначалу, что вызвало их, просто стоял, вцепившись в Петира и плакал, горько и отчаянно. Отчего бы ему было плакать сейчас? Вот же его Петир! В его объятиях и даже сам ласкает его! Почему же так тоскливо на душе, так щемит сердце, что хочется зверем выть? "Потому что это невозможно!" Это иллюзия, обман! Петир поцеловал его лишь поддавшись сиюминутным чувствам, это же очевидно! Приятная беседа, приятные воспоминания — вот они и забылись немного... Оба выпили слишком много вина, в этом причина! Они всегда делают глупости, когда пьяны! Петир не любил его, не мог любить, что за мысль! Может быть, он не испытывал к Джону ненависти, хотя даже это казалось ему невероятным, но любовь... Нет-нет, никакой надежды быть не может! Главное сейчас не поверить в надежду! Потому что потом невыносимо станет жить... Но любовь всегда живёт надеждой... А Джон любил его теперь так же, как в тот день, когда они виделись в последний раз. Чувство его нисколько не уменьшилось, и даже стало больше, если только это возможно. Словно все эти годы его любовь стояла закупоренная, как дорогое вино в бутылке, а теперь вот бутылку открыли, и оказалось, что содержимое её за годы не просто сохранилось, а стало ещё драгоценней. Только всё это было напрасно! Петиру его любовь не нужна. Они даже не друзья теперь, просто родня, так он сказал. Ничему другому не бывать. Как бы ни жгло за грудиной, как бы ни болело, ни скручивало внутренности, как бы ни выламывало рёбра бешеное сердце, ничего не будет. Это невозможно. Просто хмельной поцелуй. Поутру Петир и не вспомнит... Джон не плакал столько лет! Столько лет совсем ничего не чувствовал! А теперь любовь, нежность и отчаяние переполняли, выплескивались наружу слезами. - Ну-ну, не надо, Джон... - тёплая ладонь погладила по спине, робко коснулась щеки, - Королю не к лицу... Королём он себя сейчас не чувствовал. Рядом с Петиром Бейлишем он всегда был просто мальчишкой, с самого первого дня тогда, в подземельях Винтефелла. Он и теперь лепетал, как мальчишка, торопясь и сбиваясь, волнуясь и стыдясь самого себя. - Прости, Петир, прости... Послушай... Я люблю тебя! Слышишь? Только не злись... Ничего не могу с этим поделать... Я тебя люблю! Понимаешь? - Джон прижал его ладошку к своему лицу, второй рукой сильнее обнял за талию. Всё равно это скоро закончится, Петир уедет, и ничего никогда больше не будет... - Как-будто всё было вчера… Ничего не изменилось, Петир! Боги, что же это? - Тише, тише, милый... Джон поднял голову и заглянул ему в лицо. Петир не улыбался, но и не сердился. Если бы Джон не знал его столько лет, он бы решил, что Петир выглядит немного испуганным. Но это, конечно, была нелепая мысль. - Я боялся, что ты всё ещё зол на меня, что ты со мной даже говорить не захочешь... Я ведь принёс тебе столько зла, Петир. Я не знал, чего ждать, понимаешь? Я совсем не думал... Ведь я едва не убил тебя! - Не надо об этом, малыш... Малыш! Кровь омыла сердце жаром, зажгла румянец на щеках. Джон улыбнулся сквозь слёзы. - Меня шесть лет никто не называл так. Скажи мне это ещё, Петир! - Малыш. Мой хороший мальчик, мой… - Боги, боги... Что же дальше, Петир? Джон посильнее обхватил его обеими руками, прижался щекой к щеке. Отпускать его ему не хотелось. Хорошо бы это мгновенье длилось вечно! Всегда чувствовать его тепло, слышать его голос, ощущать его дыхание на коже... Но как назло ноги слабели и голова кружилась – он мало ел, много пил, совсем не спал и страшно переволновался сегодня. - Ты побледнел, милый, тебе нужно сесть. - Да, мне нужно... Не уходи, Петир, я хотел сказать тебе... - Тише, милый. Я всё знаю. Поверь мне... - Останься, Петир! Я должен сказать тебе...***
Боги, боги, что же это! Кажется всё было проще, когда Петир решил, что Джона Сноу, его Джона больше нет. Он испытал разочарование, ему стало больно, да. Но это! Это было во сто крат хуже! Пять месяцев — сколько это ночей? Полторы сотни? Полторы сотни раз он видел это во сне. Его мальчика. Его глаза, губы, жадные руки, его крепкое тело, прижимающееся к нему тесно-тесно, горячо-горячо... Все эти полторы сотни ночей соединились сейчас в едином миге. Едва их пальцы соприкоснулись у Петира просто не осталось выбора. Можно было сколько угодно лгать себе, ему, всему миру... Но тело предавало его, выдавало его ложь, когда губы с горячностью и охотой открывались навстречу его мальчику, руки вцеплялись ему в плечи до боли, и сам он так льнул к нему, так жаждал его тепла... - Я люблю тебя, Петир! Ничего не могу с этим поделать... Боги, прекратите это! Это необходимо было прекратить! Иные бы побрали этого мальчишку! "Я его не люблю. Не люблю. Я не простил. Я никогда не прощу... Только не отпускай меня, мальчик!" - Подожди! Не уходи, Петир! Я должен сказать тебе... Джон вцеплялся в ворот его одежды. Он стал так бледен, что, казалось, того гляди потеряет сознание. Петир осторожно усадил его в кресла. Оттёр холодную испарину с его лба. - Что с тобой, малыш? Тебе дурно. Хочешь, я позову мейстера? - Нет! Не уходи! Это пройдёт... Послушай, я хочу сказать тебе... Я люблю тебя, Петир! Так же, как прежде... Нет! Сильнее, чем прежде! Я знаю, ты не простишь... Такое нельзя простить... Но ведь ты тоже, тоже поцеловал меня! Поцеловал ведь, Петир! - Тише, малыш, успокойся, - Петир придерживал его за плечи. Король мог бы сидеть и сам, безо всякой помощи, но он был бледен, а потому держать его за плечи казалось уместным. Он смотрел на Петира снизу вверх взглядом хмельным и тоскливым. Он повзрослел, его мальчик, а глаза всё такие же! Блестят лихорадочно на бледном лице, влажные губы приоткрыты — сплошной соблазн! Удивительно ли, что Петир ответил на его поцелуй? Он и теперь едва держался. Иные бы взяли этого мальчишку! - Мы слишком много выпили, Джон, нам не следует... - Вот именно! Мы выпили, Петир... Послушай меня... Я подумал теперь... Только не злись! Ты ведь тоже... Я просто подумал, пока мы оба пьяны, пока разум не взял верх, пока у нас с тобой есть оправдание... Пойдём ко мне, любовь моя! Пойдём, Петир! Ненадолго! Совсем на чуть-чуть! Я просто хочу... - Нам не следует... - губы так сладко горят, и истома разливается по всему телу от одной только мысли... - Пожалуйста, Петир, пожалуйста! - Джон обхватил его за талию обеими руками, уткнулся лицом ему в живот, задышал тяжело, - Пожалуйста... В моей спальне… Нас никто не увидит. Совсем немного, Петир, любовь моя. Пожалуйста! Потом ты можешь опять ненавидеть меня, но пока мы пьяны, пока ты целуешь меня... - Это чистое безумие, Джон. Не то, не то! Следовало бы сказать: "Прошу меня простить, Ваше Величество! Вам нехорошо. Позвольте мне вызвать мейстера и оставить вас отдыхать." И уйти. Развернуться и уйти. Прямо сейчас. Петир потянул короля за локти, пытаясь разомкнуть его хватку. Заранее знал, что ничего не выйдет. - Это безумие, Джон. Мы не должны... - рука сама поднялась и зарылась в тёмные кудри. Губы коснулись макушки. - Мальчик мой, хороший мой... - Я сделаю, всё, что хочешь, так, как хочешь. Только не уходи... - в голосе было столько тоски. С тоской Петир был знаком. Хорошо помнил, каково это. За шесть лет сколько раз тоска одолевала его, сколько раз он бывал на грани отчаяния, изнывал от одиночества? И всегда неизменно его мальчик являлся ему во сне и утешал его. Если бы не эти воспоминания, не Джон Сноу... Нет! Джон Сноу его предал, Джон Сноу едва не убил его! Этого нельзя забывать, и прощать нельзя. Его следует ненавидеть, или по крайней мере презирать. Чего не следует делать, так это гладить его по голове, целовать его лоб. Поднимать к себе его лицо, брать в ладони и прижиматься губами к его губам. Пухлые, капризные, пахнущие вином губы. Такие нежные, как у девушки, если бы не усы и бородка вокруг. Влажный, юркий язычок. Мягкий, податливый рот. Мальчик всегда умел и любил отдаваться, чего бы это ни касалось. Быть послушным, подчиняться, следовать за Петиром, куда бы тот его не вёл, и в поцелуях, и в ласках, и в других вещах. Бейлиш целовал его медленно, дразнил и распалял намеренно, хотел посмотреть, так ли его мальчик послушен, как прежде, так ли всё ещё любит его, как шесть лет назад. "Глупо, глупо, так глупо! Надо бы немедленно прекратить это!" Джон снова задыхался, срывался на стоны, раскрывал рот жадно, требовал большего, но Петир крепко держал его лицо в ладонях. "Мой! Всё ещё мой!" В какой-то момент не сдержавшись, король сжал его так сильно, что рёбра хрустнули. На секунду Петир потерял контроль… И пришёл в себя. - Убери руки, Джон, слышишь? - прошептал он, - Сейчас же убери руки. Делай, что говорят! Джон медленно разжал объятия, посмотрел на него виновато. С минуту ещё лорд Бейлиш молча глядел ему в лицо. Соблазн был очень велик. Королевская спальня — в двух шагах. Да и ходить никуда не надо! Достаточно приказать ему, прямо здесь, сейчас... Джон, очевидно, думал о том же самом — в глазах его читалась безумная надежда. Пока оба пьяны, пока у них есть, чем потом оправдаться перед собой... И всё же то, как быстро, как легко вернулись его чувства ошарашило и испугало Петира. Он давно смирился с тем, что не может ненавидеть Джона, сколько бы ни пытался. Но эта нежность, эта внезапная страсть... Это было слишком! Словно бы во сне он сделал шаг назад. - Я ухожу, Джон, - сказал он. Сказал и понадеялся, что мальчик его остановит. Вот сейчас вскочит с кресла и схватит за руки. Но тот застыл изваянием — бледный, неподвижный, с выражением таким, будто Петир только что воткнул в него кинжал. Смотреть на это было невыносимо. Бейлиш закрыл глаза и сглотнул. - Я останусь здесь ещё на пару дней, пока Джон... Пока мой сын не привыкнет. Отдыхай, милый, ты бледен, тебе нужно... Больше он не смог произнести ни слова, развернулся и вышел из покоев короля быстрым шагом, всё время чувствуя спиной его горящий взгляд.***
Лорд Петир Бейлиш очень хорошо знал Красный замок. Лучше него со всеми его коридорами, переходами, тайными лазами и чёрными лестницами был знаком, пожалуй, только мастер над шептунами. Лорд Петир мог бы отыскать здесь любую комнату с закрытыми глазами, несмотря на то, что прошло столько лет... Тем более странно чувствовал он себя сейчас, стоя в холле перед покоями короля и растерянно озираясь по сторонам. Он совершенно не знал, куда ему теперь отправиться. Король пригласил его погостить в Красном замке, невежливо было бы отказать ему. С другой стороны, Джон не успел сделать никаких распоряжений на его счёт... Стоило ли теперь ему остановиться в городе, как он и собирался с самого начала? Или, может, просто подойти к кому-нибудь из слуг и объявить, что король велел приготовить покои для лорда Петира Бейлиша? "Милейший, Его Величество распорядился поселить меня в лучших покоях замка. Будьте любезны проводить зятя и любовника короля! И поторопитесь, голубчик!" Было бы забавно! Петир вздохнул. В городе, так в городе... - Лорд Бейлиш! Петир поморщился и обернулся на знакомый голос с выражением откровенно кислым. Слегка поклонился — с десницей короля всё же следовало быть почтительным, даже если это и Бес Ланнистер. - Лорд Тирион Ланнистер! - голос его был полон елея и яда, - Неужели это вы?! Какая неожиданная встреча! - Отчего же, милорд? Я десница короля. Где бы ни был король, его десница всегда поблизости. - Да, я помню! Король ест, а десница подтирает задницу... Я хотел бы выразить вам, дорогой Ланнистер, как я счастлив вас видеть! Но тогда мне пришлось бы солгать... Бес усмехнулся, уперев в бока свои короткие ручки и сверкая на Петира зелёным левым глазом. - Ваши чувства взаимны, дорогой Бейлиш! Признаюсь, я до последнего пытался отговорить короля от этой затеи с воспитанником. О, я ничего не имею против вашего мальчика — он слишком юн и невинен, уверен, вы ещё не успели его испортить. Но сам факт, что сопровождать его в столицу будете вы, не мог не вызвать у меня изжоги, вы понимаете... Петир Бейлиш улыбался. Давненько ему не приходилось упражняться в обмене колкостями с Бесом. И хотя появление десницы здесь в этот момент было совсем некстати, эта язвительная пикировка его забавляла. - О! Мне жаль это слышать, милорд! Надеюсь, несварение не мучит вас больше? - воскликнул он с фальшивым сочувствием, - Сколько прекрасных лордов покинуло этот мир в цвете лет, оттого что они не смогли что-то переварить. - Уверяю вас, - в тон ему отвечал маленький десница, - мой желудок крепче, чем кажется, и способен переварить вещи более серьёзные, нежели мизинец. - Поздравляю вас с этим, милорд! Крепкий желудок — залог долголетия. Хотя людям случалось поперхнуться и чем-то даже более мелким... Они уставились друг на друга так вызывающе и насмешливо - того гляди молния полыхнёт. Наконец Тирион Ланнистер произнёс снисходительно. - Вы не меняетесь, Бейлиш! - Вы тоже! Некоторые вещи не меняются с годами. Например, чувства. Старая непрязнь, как и старая любовь самые крепкие. Въедаются в кожу, пускают корни в сердце, так что без них уже и не проживёшь! Так что уже и не поймёшь, где любовь, а где ненависть, где кончается одно, и начинается другое, где привычка перерастает в привязанность, а старые враги становятся так же дороги, как и старые друзья. Они помолчали, рассматривая друг друга. Прошедшие годы не пошли Тириону Ланнистеру на пользу. Он стал ещё безобразней: старые шрамы на его лице мешались с новыми морщинами, волосы из золотистых стали пегими и немного поредели на макушке, брови, напротив, ещё больше кустились над глазами, и только сами глаза были всё такими же умными, блестящими и живыми. И сейчас они глядели на Петира Бейлиша крайне внимательно и настороженно. Ланнистер склонил голову к плечу, прищурился и сказал нарочито безразличным тоном. - Я заметил, что его величество король изволил даровать вам сегодня весьма длительную аудиенцию. Такое расположение короля — настоящая редкость... У старого плута явно было что-то на уме, но заходил он издалека, исподволь. Лорд Бейлиш усмехнулся про себя. - Что вас удивляет? Мы с его величеством родня. Он, как вы знаете, присутствовал при рождении моего младшего сына и вообще всегда благоволил моему Дому. А семейные новости всегда требуют подробной и обстоятельной беседы, не так ли? - он безмятежно махнул рукой. - О, да! Король обожает свою семью! Особенно свою кузину и названную сестру, леди Сансу. Они ведь всегда были особенно близки с ней, если я не ошибаюсь... - маленький десница насмешливо ухмыльнулся, потом продолжил тоном более серьёзным, - Однако, позвольте узнать, в каком расположении духа вы оставили его величество? - В сентиментальном. Разговоры о семейных делах и арборское в больших количествах часто оказывают такое действие. - Встречи с бывшим любовником тоже. Петир Бейлиш замер и не мигая уставился на Ланнистера. Тот был серьёзен и глядел Петиру прямо в глаза, словно собирался прожечь в нём дыру взглядом. - Полно, Бейлиш, я не дурак. А после того, что произошло при последнем вашем визите в столицу... И законченный идиот догадался бы! В короле Эйгоне слишком много Джона Сноу, он не умеет лгать и скрывать своих чувств. Петир Бейлиш поджал губы, сощурил глаза и ничего не сказал. - И что вы собираетесь с этим делать, Бейлиш? - продолжал десница тихо, испытующе глядя на него. - Вы выжили из ума, Ланнистер, если полагаете, что я стану делиться с вами своими планами, - отчеканил Бейлиш, держа его взгляд, - Если у вас есть вопросы, почему бы вам не задать их королю? - Просто мне кажется, что было бы лучше, если бы вы не задерживались в Королевской Гавани слишком надолго, лорд Бейлиш, - проговорил Бес значительно, - Уверен, Речные земли требуют много внимания. Я слышал, там всё ещё бывает неспокойно... - Дела в Речных землях идут превосходно, спасибо за заботу. Что же касается моего пребывания в столице... Очень кстати, что мы с вами встретились! Не могли бы вы распорядиться от имени короля, лорд Ланнистер, чтобы слуги приготовили лучшие покои для королевского зятя? Его величество пригласил меня погостить в замке несколько дней. По-родственному, так сказать. Присмотреть за сыном и всё такое прочее... Ланнистер нахмурился и оглянулся на дверь в королевские покои. - В самом деле? - Можете спросить у него сами. Думаете, я стал бы лгать о чем-то подобном? Десница сильнее сдвинул кустистые пегие брови на переносице — сказывалось многолетнее общение со Старком. Петир растянул губы в самой нахальной улыбке, какую смог изобразить. - Хорошо, Бейлиш, - проговорил наконец Бес мрачно, - Вам выделят покои. Но вы всё же подумайте над моими словами. Чем меньше вы пробудете в столице, тем будет лучше для всех. Включая вашу супругу. Будет нехорошо, если до неё дойдут какие-нибудь слухи, вы согласны со мной? Леди Санса так чувствительна, она может не понять. Уверен, вы примите правильное решение.