***
Петир Бейлиш проснулся от явственного чувства, что на него кто-то смотрит. Подскочил в постели, инстинктивно схватился за кинжал, спрятанный под подушкой, и не успев ещё ничего разглядеть спросонья, ткнул им перед собой... - Осторожней, Петир! Будет неловко, если ты убьёшь воспитателя своего сына ещё до того, как начнётся его воспитание. К тому же зарезать хозяина дома, будучи под его крышей, просто невежливо... За громким шёпотом последовал сдавленный смешок. - Джон Сноу! Боги! Так я и знал... - проворчал Петир. Но всё же вздохнул с облегчением. Кинжал снова отправился под подушку. - Знал? - Знал, что не следовало мне оставаться в замке! Ты же упрямый, как десять тысяч мулов! Если уж Старку что-нибудь втемяшилось в голову, он просто так не отстанет... Джон снова рассмеялся нервным смехом, склонился ближе к Петиру, обдавая его винными парами, и зашептал торопливо и возбуждённо. - Мне втемяшилось, да! Когда ты ушёл, Петир, мне стало грустно, знаешь... Я стал думать о разных вещах. О многом... И я решил, что мы должны поговорить с тобой. Немедленно. - Ты так решил? - Петир вложил в голос побольше сарказма. - Да! Я решил. И знаешь, что я думаю? Почему ты сбежал от меня? Я думаю, ты просто испугался! Да, ты струсил, Петир Бейлиш! Я тебя не осуждаю, ты не подумай, мне и самому страшно... Мне очень страшно, Петир... Но я всё-таки решил прийти, поговорить и всё выяснить! Мы должны поговорить, Петир! - Ты пьян, Джон. - Конечно, я пьян! Ещё бы не пьян! Думаешь, я пришёл бы сюда трезвым? Но ты не бойся, я захватил с собой вина и для тебя. Тебе тоже надо выпить, Петир. Такой разговор на трезвую голову не пойдёт. Джон Сноу быстро чмокнул его в губы, извлек из складок одежды бутыль с вином, и сунул Петиру в руки. - Пей! А потом поговорим. - О чем? - спросил Бейлиш откупоривая бутыль и делая большой глоток. Ему бы стоило сейчас разозлиться, сказать что-нибудь, чтобы поставить мальчишку на место, велеть ему убираться... Но ни рассердиться, ни даже удивиться как следует, почему-то никак не удавалось. Вместо этого Петир ощутил волнение. И облегчение. Джон Сноу в его покоях, сидящий на краю его постели с лихорадочно блестящими глазами — это казалось таким привычным и естественным. Уместным. Пламя свечей колыхалось на ветру, и в их неверном свете всё выглядело немного иным, чем нынче днём, время словно остановилось, весь мир исчез со своими невзгодами и трудностями, остались только они двое... А может это просто вино? Иначе сложно объяснить, почему Петир так ничего и не сказал, а вместо этого стал отпивать терпкое, сладкое вино мелкими глотками прямо из бутылки, рассеянно глядя на топорщащийся локон на виске короля и криво застёгнутую пряжку дублета. Король тоже не сводил с него пристального взгляда, хмурился немного, нервно улыбался уголком губ и вглядывался ему в лицо, словно хотел прочесть его мысли. У Петира снова возникло ощущение, что он попал в собственный сон... Он сделал ещё глоток. В одном Джон был прав — им двоим невозможно было разговаривать, предварительно не выпив хорошенько. - О чём же мы будем говорить? - О нас. Пей ещё! - О нас? - Петир слегка поперхнулся. - О том, что случилось. О том, что я сделал. И о том, что будет дальше. Пей ещё — разговор будет долгий. - Не уверен, что это хорошая затея, Джон... - сказал он скептически, но пить не перестал — не пропадать же зря прекрасному вину! Когда Петир одолел половину бутыли, король решительно забрал её из его рук, отставил на столик и принялся стягивать с себя дублет. Бейлиш всполошился. - Что это ты собираешься делать? Джон остановился и растерянно заморгал на него глазами. - Жарко, Петир! Можно я разденусь? Чёртова жара! Столько лет, всё никак не привыкну... А у тебя ещё камин... Бейлиш молча наблюдал, как король, чертыхаясь и путаясь в застежках, снимает дублет, слегка пошатываясь, крутится на месте и озирается, ища, куда бы его повесить, и в конце концов просто бросает на пол. Оставшись в одной нижней сорочке, Джон живо вскарабкался к Петиру на кровать. - КУДА?! Ты с ума сошел, если думаешь, что я пущу тебя! - Такие разговоры лучше всего вести глаза в глаза, я думаю... - Джон ни капли не смутился, устроился полулёжа поверх покрывал и на некотором расстоянии от Петира, словно боясь его спугнуть, - Я просто побуду рядом, я не стану ничего делать, клянусь! Пожалуйста? Я вот так... вот здесь... Хорошо? Петир закатил глаза и плюхнулся на подушку. Между ними повисла пауза. Джон тихонько копошился рядом, устраиваясь поудобней и время от времени вздыхал, но ничего не говорил. - Я видел сегодня твоего десницу, - наконец произнес Петир хрипло, - Он сказал мне кое-что... - Мммм? - промычал Джон рассеянно. - Он сказал, что мне не стоит задерживаться в столице, если я не хочу, чтобы моя жена узнала о... о нас с тобой... о том, что было... Джон замер рядом с ним, даже дышать перестал. - Он так сказал? - когда он снова заговорил, голос его был полон сдерживаемой ярости. Петир повернул к нему голову. - Он знает о нас, Джон. Ярость мгновенно сменилась смущением. - Эммм... Он знает, да... Я ничего не говорил ему, Петир, он сам догадался! Когда мы... Когда ты... был ранен... и лежал здесь в горячке... Я не знал, выживешь ли ты... Боюсь, я был неосторожен. Я тогда плохо соображал, понимаешь? Я даже не помню, что я делал... Мне казалось, никто не видит... В общем, он догадался, сказал мне об этом. И я... - И ты не придумал ничего лучше, чем пригласить меня остаться сегодня в замке. Да ещё и заявился в мои покои. Пьяным. Как знать, кто ещё тебя видел! - Меня никто не видел! - вскинулся Джон, - А насчёт Тириона... Взгляд короля стал мрачным, а губы сжались в упрямую тонкую линию. - Он мой друг. И он хорошо служил и советовал мне все эти годы. Но только что он перешёл черту. Никто не смеет... - Не глупи! - оборвал его Петир, - Он прав, мне не стоит задерживаться. И он заботится о тебе. Так, как он это понимает, конечно. - Пытаясь угрожать тебе? - Пытаясь защитить тебя от моего влияния, - Петир усмехнулся, щурясь в потолок, - В отличие от тебя, мой мальчик, Тирион Ланнистер меня не любит. Считает меня опасным. Выскочкой и интриганом. - Он тебя совсем не знает! - Не стоит так переживать по этому поводу, Джон. Тем более, что его чувства взаимны. Все Ланнистеры одинаковы на мой вкус. Какого бы роста, размера и пола они ни были, копнёшь поглубже и найдёшь одно и то же: избалованные, распущенные, развращенные до мозга костей извращенцы. К тому же любители выпить. Но этот Ланнистер действительно умён и хорошо служит тебе... Он полезен... Кроме того, я и сам не планировал задерживаться здесь надолго. Так что... Тёплая волна накрыла его, кончики пальцев закололо тысячами мелких иголочек, и голова приятно закружилась. Пол бутылки арборского делали своё дело. Хмель от него был лёгким, приятным и искристым, словно солнечные зайчики рассыпались в груди. Летнее вино! Петир потянулся, зажмурился от удовольствия и вздохнул, расслабляясь. - Хотя, если ты спросишь моё мнение, - он растянул губы в немного хищной улыбке, - слегка поставить его на место всё-таки не мешает. - Можешь не сомневаться! - заявил король всё с тем же мрачным и решительным выражением, - Говори что хочешь, Тирион перешёл границы! Я никому не позволю манипулировать мной и угрожать тем, кто мне дорог! Улыбка Бейлиша стала шире. - Тем, кто тебе дорог? Ты обо мне? - промурлыкал он, щурясь в потолок и чувствуя, как напрягается рядом Джон, - Ваше Величество всегда благоволили моему Дому. Вашу доброту и внимание трудно переоценить! М-да... Нега разливалась по всему телу. Напиться было определенно хорошей идеей! Неотступная тревога и сомнения, преследовавшие его всё это время, словно растворились в золотистом вине и дрожащем пламени свечей. О чём и зачем он беспокоился все эти месяцы, дни путешествия, долгие часы перед встречей с королём? К чему было волноваться? Всё ведь так просто: малыш Джон Сноу, его бывший любовник, всё ещё души не чает в Петире. Это очевидно! И разве это плохо? Конечно же права была Санса: Джон не хотел сделать ему ничего дурного. Просто неуёмная порывистая его натура, старковское упрямство и опьянение властью вскружили юнцу голову и послужили причиной несчастного случая. Да, это был несчастный случай, теперь Петир ясно это видел. Джон Сноу всегда был идиотом, разве можно было доверять ему дракона?! Хотя, кажется, дракон сам его выбрал?.. Но это не важно! А важно то, как Джон смотрит на него сейчас. Никто никогда не смотрел так на Петира, даже любимая жена в их медовый месяц... К этому невозможно привыкнуть, этого невозможно не замечать. Разве мог мальчик, глядящий на него с таким обожанием и нежностью, желать Петиру зла? Чепуха! Конечно, это был несчастный случай! А сам он... Петир попытался вспомнить, почему встреча с королём так пугала его. Что-то про их прошлое, что-то про упрямый, страшный взгляд тёмных глаз, про слова, сказанные с непривычной холодной уверенностью: "Ты смиришься, привыкнешь. Ты будешь мой.", про тень безумия на лице короля, про неодолимую силу и его, Петира Бейлиша, собственную беспомощность перед её лицом... Джон Сноу всегда был идиотом. И кровь Таргариенов дела не улучшала. Но не было ничего страшного в том, чтобы лежать сейчас с ним рядом, чувствуя на себе его жадные взгляды и слушая участившееся дыхание. Напротив, это было таким привычным, приятным, правильным... Петир закинул руки за голову и усмехнулся. Его мальчик! Его власть! Всё ещё его! - Я чрезвычайно тронут вашей заботой, мой король, - продолжал он, томно взглядывая на Джона из-под ресниц, - Жаль, что не все разделяют ваше мнение. Но всем ведь не угодишь! Хотя было бы куда лучше, если бы Ваш десница относился ко мне с меньшей враждебностью, не правда ли? Жаль, что он так решительно настроен против меня. Это потому, что я украл у него жену, полагаю... Джон придвинулся к нему одним резким движением, опёрся на локоть, нависая над ним, глядя в лицо горящими глазами и дыша на него вином, зашептал пьяно и горячо. - Это потому, что ты ни разу не целовал его, Петир. Если бы ты поцеловал его... - Бейлиш брезгливо поморщился и фыркнул, - Если бы ты его поцеловал, он влюбился бы в тебя, как и я. - Думаешь? - Петир тихо засмеялся. Джон облизнул губы и уставился на его рот таким голодным и недвусмысленным взглядом, что в животе у Бейлиша немедленно стало горячо и щёкотно. Или это от вина? - В следующий раз если кто-нибудь станет мне угрожать, я проверю твою теорию, милый. Побеждать врагов поцелуями! Прекрасная мысль! Да и поцелуями можно не ограничиваться. Начну, пожалуй, прямо с твоего десницы, хоть он и страшен, как сама смерть. Зато он такой маленький! Его, должно быть, удобно будет... Джон сделал молниеносное движение и попытался прижать его плечи к подушке. Но Петир ждал этого и был быстрее. Он ужом вывернулся из рук короля, при этом двинув ему локтем в ухо, откатился на край широкого ложа и расхохотался. - Что такое?! - вскричал он с притворным возмущением, - Так вот чего стоит твоё королевское слово?! Не надолго же тебя хватило! Возьмите себя в руки, мой король! Или мне придётся выставить вас вон! Это была знакомая игра! Петир так давно не играл в неё, что теперь наслаждался каждым мигом. Например тем, как Джон покраснел пятнами, замотал головой, захлопал глазами, а потом отполз подальше, улегся на спину и даже сунул руки себе подмышки для верности. - Ты сам... Ты ведь сам! - бормотал он, тяжело дыша, - Хорошо! Прости, Петир! Я дал слово, и я его сдержу! Вот смотри - я ничего не делаю... Лорд Бейлиш улыбался, как кот только что сожравший мышь. От вина ли, или от сбивчивого, прерывистого дыхания короля рядом, ему было весело. Его мальчик! Всё ещё его! И всё так же порывист и горяч! Он снова удобно устроился на подушках, тихонько хихикая себе под нос и сыто щурясь. Джон повернул к нему голову. - Я и забыл, какой ты, - сказал он с улыбкой, - Знаешь, мне этого не хватало. - Чего именно? - Чтобы кто-то говорил мне "нет". Шесть лет это много, Петир. Все эти шесть лет я был королём. Понимаешь? Меня приучали быть королём, заставляли, настаивали... "Ты король, Эйгон, — приказывай!" Я привык. Я так давно не был Джоном Сноу, что и забыл, каково это... Знаешь, что значит быть королём Семи королевств? Стоит мне сказать слово, и все бегут исполнять мою волю. Все слушаются меня теперь, никто не смеет перечить. Знаешь, как меня теперь называют? Джон улыбнулся смущенно. - Слышал! - Бейлиш насмешливо вскинул брови, - Молва говорит, что наш король суров, но справедлив и милостив. Эйгон Седьмой, Справедливый. Это хорошее имя, малыш! - Мне не хватало тебя, - произнёс Джон тихо, - Я почти потерял себя за этим титулом. Когда все вокруг твердят тебе, какой ты справедливый, милостивый, мудрый и вообще самый распрекрасный король, когда даже друзья становятся твоими слугами, и сам начинаешь этому верить. Нужен кто-то, кто не поддастся на эту трескотню, кто станет... Как это?.. Сбивать с тебя спесь, возвращать с небес на землю и напоминать, кто ты есть на самом деле. - И кто же ты на самом деле? - Я твоя сучка, Петир.***
Пламя свечей колыхалось, огонь в камине почти догорел, но было тепло то ли от очага, то ли от выпитого вина. Они лежали рядом, слегка касаясь друг друга локтями, и прикосновение это обжигало даже сквозь слои шёлка. - Давно со мной такого не было, - говорил король мечтательно, - Даже Тирион стал чересчур почтителен. Знаешь, он почти не возражает мне, а если и возражает, то предваряет это такими славословиями... И уж точно никто не насмехается надо мной так, как ты... - Над тобой не больно-то посмеёшься — одно неверное слово, и у насмешника появится возможность ближе познакомиться с королевским палачом, - заметил Бейлиш, - А подобные знакомства вредят здоровью. - Нет! - горячо возразил Джон, - Я не такой! Ещё не такой... - Ты Эйгон Таргариен, милый. Ты родился таким. - Поэтому мне нужен ты! - Джон резко повернулся к нему, - Понимаешь теперь? Ты мне нужен, Петир! - Чтобы насмехаться над тобой? - И это тоже. Но главное, чтобы напоминать мне... - Всё это в прошлом, Джон. - Петир лениво махнул рукой, - Мы больше не... - Не говори так! Для меня ничего не изменилось! - Джон схватил его за руку и снова придвинулся ближе, - Не отталкивай меня, Петир, пожалуйста! Если ты не можешь быть чем-то большим, будь мне хотя бы просто другом. Ты нужен мне, чтобы не стать тем, о чём ты говоришь. Чтобы оставаться Джоном Сноу. Джон немного кривил душой. Петир нужен был ему не только для этого. Лёжа теперь рядом с ним, он это отчётливо понял. В этом он был больше Старк. В этом он был похож на свою мать и на своего приёмного отца: если любить, то один раз и на всю жизнь, и будь, что будет! Только как ему было убедить в этом Петира? Петир Бейлиш, лукавый и осторожный, не забывает обид и не прощает... Но ведь привёз он ему своего сына! А теперь лежит с ним рядом как ни в чём ни бывало и щурится в потолок с улыбкой. И ресницы его отбрасывают длинную тень на щёки, а губы влажно блестят... - Мы можем быть просто друзьями, Петир... - Ты сам в это не веришь! - Мы можем хотя бы попробовать! Ты нужен мне! Пожалуйста? - Нельзя вернуть прошлое, малыш. Всё слишком изменилось, мы изменились... - Ты поцеловал меня! - напомнил ему Джон с непреклонным упрямством, - Значит, не всё изменилось. - Я всё так же падок на удовольствия. Да, это не изменилось, - Петир рассмеялся своим тихим смехом, закидывая голову назад, словно специально подставляя взгляду Джона хрупкое горло, мягкие губы и нежную выемку между ключицами в вырезе туники. И снова, как шесть лет назад, Джон ощутил болезненное томление в груди, безмерную нежность пополам с бешеной страстью, приправленные леденящим страхом. Только Петир вызывал у него такое смешение чувств, что непонятно было, то ли плакать, то ли смеяться. Счастье и отчаяние, боль и наслаждение, всё в невыносимо сладком сплетении, от которого сердце готово было остановиться. Он и забыл, каково это... - Я построил для тебя дом, - сказал Джон вполголоса, невесомо кладя руку ему на грудь. - Дом? - Петир повернул к нему голову. Глаза его блестели при свете свечей, смех всё ещё трепетал на губах. - Дом. На нашем острове. Небольшой, но уютный. Из серого камня. Там есть горница и большая спальня. Изо всех окон видно море. Везде большие камины. Гобелены на стенах и шкуры на полу. А возле дома, там где мы сидели на высоком берегу, я сложил купальню для тебя, Петир. Чтобы ты мог купаться и смотреть на море, за горизонт. Как ты любишь... Петир теперь глядел на него, не отрывая глаз и даже не моргая, как завороженный. - Ты... Ты был на нашем... на том острове? - голос его стал хрипловатым, и от этого сердце Джона пустилось вскачь. - Каждый год, Петир. Я езжу туда каждый год поздней весною. Я жду тебя. Я построил нам дом, устроил колодец у родника... Помнишь родник? Я даже научился стрелять рыбу из арбалета... Лицо Петира Бейлиша снова приобрело насмешливое выражение. Он вздёрнул брови. - Я готов поверить в дом и гобелены, мой мальчик. Но в то, что ты научился стрелять... Всякой лжи есть предел! - и он снова расхохотался. Джон не выдержал. Он рванулся к нему, обнял за плечи, придавливая Петира к постели своим весом, и прижался губами к его шее, пониже уха, там где бился пульс. Опьянел на секунду от его близости, тепла его тела, от ощущения мягкой щетины под губами и знакомого, такого родного запаха его кожи. К его удивлению Петир не двинулся с места и даже не вздрогнул, а всё так же лежал, смеясь в потолок, весело и беззаботно. - Никогда ни за что не поверю, - выговаривал он сквозь смех, позволяя Джону целовать себе шею, - что ты научился стрелять рыбу! Если бы ты сказал, что научился убивать её своим хмурым взглядом, я поверил бы тут же! Но стрелять из арбалета! Ох, малыш... Джон накрыл его губы своими.***
- Ты вспоминал обо мне? Джон лежал на животе, болтая ногами в воздухе, и рассеянно водил пальцами Петиру по груди, вырисовывая узоры по шёлку туники. Совсем как в его снах: пламя свечей, тепло очага и мальчик с блестящими глазами и хмельной улыбкой на губах. - Хоть немного, Петир? Кокетливый взгляд из-под тёмных ресниц — уверен, маленький нахал, что Петир его не забыл. - Иногда... - произнёс Бейлиш нарочито лениво, слегка выпятив губы в пренебрежительной гримаске — нечего его расповаживать! - Когда мне случалось скушать что-нибудь неподходящее, и у меня бывало несварение. К счастью, у меня хороший повар... Джон рассмеялся. Откинул голову назад, встряхнул волосами, потом наклонился к Петиру и поцеловал его грудь повыше сердца. - Скажи правду, Петир, - произнёс он, заглядывая Бейлишу в глаза и снова становясь серьёзным, - Вспоминал ли ты обо мне? - О твоём драконе, - отвечал Бейлиш, тоже теряя весёлость. Правду, так правду. - И довольно часто. Если точнее, каждый раз, как смотрелся в зеркало. Король замер. Выражение лица его сделалось горестным, губы дрогнули. Осторожно он поднёс руку к лицу Петира и едва касаясь провел пальцем по шраму. - Я никогда не прощу себе того, что сделал, - сказал он очень тихо, откидываясь на спину рядом с Петиром и вперяя страдающий взгляд в потолок. Неизвестно почему, но неподдельные мучения короля приносили Петиру словно бы облегчение, как-будто его собственная боль искупалась чужими страданиями. Король тем временем продолжал, - Я знаю... Я понимаю теперь, почему так произошло... Почему я сделал то, что сделал... Я много думал об этом, Петир... У меня было много времени всё хорошенько обдумать. И я хотел бы рассказать тебе, объяснить... - Это ни к чему теперь, малыш. К чему ворошить прошлое? Не лучше ли забыть всё и двигаться дальше? Его страхи не оправдались, так зачем же возвращаться к ним? Если они с Джоном... с королём не смогут стать друзьями, то во всяком случае и опасаться с этой стороны ему нечего. Напротив, королевский Дом благоволит Дому Бейлишей как прежде, и даже сильней, чем прежде... Недавний поцелуй снова загорелся на губах, и Петир поднёс с ним руку. Нет, друзьями им, пожалуй, теперь не быть, а тем более чем-то большим. "А так было бы славно..." Мысль была случайная и явно навеянная вином. Петир улыбнулся, смакуя её, снова ощущая горячие торопливые губы, тёплые шершавые ладони, тяжесть знакомого тела, забытый запах волос и вкус поцелуя... - Нет, Петир! Я должен тебе сказать... Позволь мне! - Хорошо, хорошо... Как скажешь, милый. Петир протянул руку и зачем-то нащупал ладонь лежащего рядом короля. Пальцы их сплелись. Бейлиш закрыл глаза. Джон надолго замолчал, собираясь с мыслями. То, что он произнёс затем, заставило Бейлиша распахнуть глаза, приподнять голову и уставиться на мальчика в полном неверии. - Знаешь, Петир, - сказал король мечтательно, - Я вообще-то скучаю по нему. По Дрогану. Мне очень его не хватает...***
- Ты, верно, шутишь? - Бейлиш смотрел с опаской, как смотрят на буйных сумасшедших, ожидая, что они вот-вот выхватят нож и сделают что-нибудь необдуманное. Или Джону просто показалось. Воспоминания о том злосчастном дне на острове стояли перед глазами, и испуганный взгляд любимого, вот как сейчас... - Я пытаюсь объяснить, - сказал Джон мягко, - Просто послушай меня, любовь моя... Он смотрел на Петра умоляюще. Через некоторое время тот немного расслабился, но руку его отпустил и улегся на бок, зорко и напряженно следя на Джоном. Тогда король сам лег на спину, сложил руки на животе и уставился в потолок, задирая голову вверх немного сильнее, чем нужно — картина беззащитности — вот, мол, я, весь перед тобой, не стоит меня бояться... - Дракон — не просто зверь, Петир, - продолжил он всё тем же мягким тоном, - Он... Не знаю, как объяснить. Он как часть тебя. Понимаешь? - Нет. - Ну, он... Он как-будто знает тебя, понимает твои мысли и чувства. Как-будто бы слышит тебя внутри, понимаешь? А ты слышишь его... - Бред какой-то... - пробормотал Петир немного раздраженно, - Я не понимаю твоей дурацкой тяги к разным монстрам. То этот жуткий волк с красными глазами, от одного вида которого у людей появлялась икота, то потом дракон... Если ты так любишь всяких тварей, то почему бы тебе не завести собачку? Или птичку? Кого-то, кто не отхватит тебе голову, если ты забудешь его покормить. У Сансы, например, на подоконнике живут птички в клетке. Очень милые, в разноцветных пёрышках, и так мило щебечут по утрам... Но нет! Тебе подавай что-нибудь жуткое! Что-нибудь немыслимое, от чего у нормальных людей кровь стынет! Это Джона немного задело. Его волк, его верный друг и товарищ во многих походах и битвах, тот, кого он научился слышать, кем становился и сам во снах, он не был монстром! Джон всё ещё помнил, как они с Призраком охотились в его снах, помнил запах сырой земли, прелой листвы, мокрого снега, и возбуждающий, резкий, пряный и мускусный дух оленихи за смолистым ароматом стволов деревьев. Лихорадку охоты, эйфорию погони, животное удовлетворение от убийства и вкус крови во рту. Призрак был зверем, сильным и грозным, но жутким чудовищем — никогда! А Дрогон... У него до сих пор голова кружилась от высоты полёта, он до сих пор ощущал потоки воздуха под крыльями, ветер в лицо, брызги морской воды на щеках, упоение свободой... Ярость и мощь. Никакой злобы, никакого коварства, просто невероятная сила и холодная непримиримость. Нет, Дрогон не был жутким, он был восхитительным! - Они не жуткие! Они просто... Пойми, Петир, они необычные звери. И Призрак, и Дрогон, они были связаны со мной, с моей... сутью что-ли... - То есть ты в душе — кровожадный монстр? - Нет! Послушай! Как же мне объяснить?... - это на самом деле трудно было объяснить, невозможно понять, если сам не чувствовал этого, - Ты когда-нибудь был свободен, Петир? - Нет, - отвечал Бейлиш, на задумываясь, - Никогда. И по-правде говоря, думаю, никто не был. Свобода — это миф. Никто не бывает по-настоящему свободен. Даже ты, король Семи королевств, разве ты свободен? Ты связан почище иного раба, мой мальчик. Все мы чем-то связаны. Иные путы достаются нам от рождения, а другие мы выбираем сами. Семья, дети, дом... Это всё прекрасно и дарит много счастья, но и связывает накрепко. Так что, нет, я никогда не был свободен. И никто не был. - Я был, - возразил Джон тихо, - Знаешь, каково это? Это опьяняет сильнее самого крепкого вина. Это дарит такую могучую силу, что с ней сложно совладать. Это пугает так, что хочется бежать и спрятаться, но и притягивает так, что невозможно сопротивляться. Полная свобода, Петир. Невиданная сила и власть. Власть быть тем, кем только пожелаешь, делать абсолютно всё, что только придёт в голову, лететь туда, куда упадёт взгляд. Брать, что захочешь, и уничтожать всё, что стоит на пути. Такая свобода смертному не по силам, Петир. Но один раз почувствовав её, будешь тосковать по ней всю оставшуюся жизнь. Такую свободу и власть дал мне Дрогон. Для Дени её драконы были детьми, потому что других детей у неё не было, понимаешь? А для меня... Ты получаешь то, что попросишь, чего тебе не хватает... - Тебе не хватало власти? - Нет! Просто одно следует за другим. Власть ведь бывает разная, знаешь. Я король, у меня есть власть казнить и миловать, издавать законы и объявлять войну. Но быть собой, жить, как я хочу, любить того, кто мне дорог.... Такой власти у меня нет. И я её получил. В тот день, когда ко мне вернулся мой дракон. Пойми, не было ничего, что я не мог бы сделать тогда! Словно весь мир лежал у меня на ладони! И я хотел подарить тебе этот мир, разделить мою свободу и власть с тобой. Но лишь напугал тебя и едва не убил... Петир некоторое время ещё разглядывал его, будто хотел о чем-то спросить, потом улегся рядом на спину, и они замолчали надолго, думая каждый о своём. - Ничего бы не вышло... - наконец произнёс Петир очень тихо. - Наверное... - отвечал Джон ему в тон, - Не знаю... Скорее всего ты прав, и ничего не вышло бы. Ну а вдруг, Петир?! Что, если бы у нас получилось?! Дракон вернулся к нему, потому что он был готов, иначе почему он ждал так долго? Со временем Джон мог бы научиться управлять этой властью, сдерживать её, направлять в нужное русло. Может быть, если бы он оставался один, то постепенно тоже превратился бы в безумного короля, жестокого тирана. Но если бы рядом с ним был Петир... У них бы всё вышло. Да, Петир помог бы ему не потерять себя. И дракон привык бы делить свою власть. Найти баланс... Между волей и подчинением, между свободой и любовью... Да, у них могло бы получиться, они могли бы быть счастливы... - Так не бывает, - возразил Бейлиш после минутного раздумья. - Жизнь не похожа на сказки и песни бардов, милый. Уж тебе-то это должно быть известно! Джон повернулся к нему. - Может быть и нет. Но я видел такие вещи, Петир, которые раньше считались глупыми сказками. Пока не оказалось, что они реальны. Страшные вещи, Петир! Беспросветный ужас! Но если существует ужас, то должно где-то существовать и такое же сказочное счастье, правда? Почему бы нам было не получить его? После всего, через что мы прошли? Почему бы нет, Петир? - Ты всё такой же глупый, наивный мальчишка, - сказал Петир после ещё одной долгой паузы, - Ты всё время хочешь верить в лучшее, не видеть дурного, надеяться на чудо. Столько лет прошло, а ты не меняешься! За это я тебя... Он замолчал резко, сбившись. Но Джону этого было достаточно. Что хотел сказать Петир? "Любил"? "Люблю"? "Не перестаю тебе удивляться"? Слова были не важны, всё ведь и так было понятно. - А ты всё так же прячешься за свою холодность и цинизм, не веришь никому и всегда ждёшь подвоха, Петир, - произнес король с улыбкой. - Такой подход оправдывается, малыш. Благодаря ему я выжил все эти годы. - Поэтому ты и нужен мне. А я нужен тебе, любовь моя. Нужен, не спорь! Ты голос холодного рассудка, а я голос надежды. Мы созданы друг для друга, разве ты не видишь! Хотя бы дружба, Петир? - тон его стал почти умоляющим. Петир усмехнулся. Момент показался королю подходящим. Напряжение между ними спало, и теперь царило такое понимание, единение, что лучшего момента и не придумаешь. Он не стал набрасываться на своего возлюбленного, как в прошлые разы. Он приблизился к нему медленно и не скрывая намерений. Обнял его, потянув на себя, погладил его щеку, неотрывно глядя в его глаза и не видя там ни ненависти, ни страха, ни сомнения. Поцелуй тоже был медленным, полным нежности, узнавания и обретения. Очень скоро Джон оказался под ним на спине, а Петир привычным жестом раздвинул ему колени и прижал руки у него за головой. Джон выгибался ему навстречу так, как Петиру нравилось, отдавался ему всей душой, каждым стоном и вздохом, закрытыми глазами, нетерпеливыми движениями бёдер, и надеялся, что любимый не устоит. Если не голос сердца, то по крайней мере зов плоти заставит его поддаться... Расчёт оправдался. Петир оторвался от его губ и посмотрел на него с усмешкой, в глубине которой, Джону показалось, он углядел нежность. - Ты специально напоил меня, негодник? Думал, такой старый развратник, как Петир Бейлиш, не откажется от утех плоти? Так, мой мальчик? - Да! - отвечал Джон, не открывая глаз. Почему бы не признать очевидное? - У меня получилось? Петир рассмеялся, потом наклонился к самому его уху и прошептал горячо: - Скажи мне! Скажи мне то, что я хочу услышать, малыш! - Я твоя сучка, Петир... Петир Бейлиш рванул с него брюки.***
Всё вышло несколько сумбурно и чересчур быстро. Они и раздеться не успели. Королю было больно, судя по тому, как он шипел и охал. А когда Петир снова повернул его к себе лицом, по щекам его нескончаемым потоком текли слёзы. - Я сделал тебе больно? - Петир всё ещё тяжело дышал, и голос был хриплым, - Прости, малыш, я увлёкся. - Не обращай внимания! - король улыбнулся. Удивительно, как улыбка делала его моложе! Он становился тем самым мальчиком, который привязал к себе Петира много лет назад в Винтерфелле. - Мне слишком хорошо, чтобы думать о боли! - Джон засмеялся, слёзы снова хлынули из его глаз. Он обхватил Петира обеими руками и прижал к себе так сильно, что у Петира дыхание перехватило,- Боги, как хорошо! Я так давно мечтал об этом! Петир, мой Петир! Любовь моя! Бейлиш постарался не думать о своих спущенных штанах, о липкой влаге у себя на животе, о промокшей от чужих слез шее и плечах туники. Даже о том, что его собственное удовольствие оказалось не таким острым, как он ожидал, немного смазанным. Не так уж это важно сейчас. Словно вторя его мыслям Джон расслабил объятия и заглянул ему в лицо. - В следующий раз будет лучше, - сказал он, - Я просто слишком ждал этого, но в следующий раз мы не будем торопиться. Я сделаю всё, чтобы ты был доволен, любимый. - В следующий раз? - прохрипел Бейлиш, - Ты уверен, что он будет? Джон нахмурился, вглядываясь в его лицо, потом снова улыбнулся. - Думаю, что будет! - сказал он радостно. Потом было всё, как Петир помнил: полчаса любовного лепета, поцелуев и ласковых поглаживаний, объятий и слёз. Так привычно и знакомо, что Петир невольно улыбался. Если бы кто-нибудь сейчас мог видеть короля Семи королевств! Грозного, мрачного, закалённого в боях, умудрённого годами правления, лепечущего всякие глупости, млеющего от счастья, смеющегося, нежного и невинного, как мальчишка. Как ему это удавалось все эти годы? Быть суровым правителем и сохранять в себе эту детскую хрупкость и невинность? Это Петира всегда подкупало. Безумный взгляд короля, его холодный и решительный тон немного померкли в памяти... - Ты совсем не изменился, - Джон гладил его по волосам и целовал виски, - Всё такой же... прекрасный! - Я стал старше,- возражал Петир, - У меня седые волосы… - Тебе идёт! Ты стал ещё красивей! - И морщины... - Не вижу! - отвечал Джон горячо и искренне. Петир смеялся. Этого ему не хватало, вынужден был признать он, этого слепого обожания. Кто ещё любил его так? Никто и никогда... - Ты правда на меня не злишься? - спрашивал король тревожно. - Нет, уже нет. Я был зол на тебя и даже пытался тебя ненавидеть... Джон втягивал в себя воздух и задерживал дыхание, слёзы снова появлялись в его глазах. - Но разве можно ненавидеть идиота за то, что он идиот? - Петир усмехался, - У меня не вышло... Джон снова обрушивал на него лавину поцелуев пополам со слезами и уверениями в любви. Петир слабо отбивался. Потом они снова пили вино и прикончили бутылку. В объятиях бывшего друга Бейлиш расслабился, восхищение во взгляде короля умиляло его. Глядя в тёмные бархатные глаза он бубнил заплетающимся языком: - Не знаю, как сказать… Откровенно говоря, мой хороший, ты единственный и самый лучший друг, который у меня когда-либо был. Я… - Ты скучал? - Скучал? Не знаю... Хотя, да, скучал. По охоте! Ты не поверишь, но я даже пару раз сам пытался стрелять зверей в лесу... Хотя без твоего бесконечного нытья на ухо никакого удовольствия. Петир смеялся. Джон плакал. Они снова бесконечно целовались. - Хочешь, отправимся на охоту вместе? – спросил король,- Завтра же! Хочешь? - Какая сейчас охота! Кто же охотится в это время года? Это глупо, малыш... Просто честно скажи, что хочешь забраться в мою постель на пару недель. - Хочу, Петир! Второго раза так и не было. Они были слишком пьяны и слишком устали, хотя Джон и пытался развязывать на Петире тунику, но Бейлиш быстро это пресёк. За разговорами они уснули в объятиях друг друга... Когда серый утренний свет забрезжил в окне, лорд Бейлиш растолкал короля. - Тебе пора, твоё Величество. Натягивай штаны и иди. Охрана сейчас вся спит, так что у тебя есть шанс уйти незамеченным. Поторапливайся, милый, слышишь? Однако прошло ещё некоторое время, пока король прощался со своим возлюбленным. Наконец, тяжело скатившись с ложа, он отыскал на полу свой дублет, накинул его на плечи, и теряя на ходу штаны и неловко поддерживая их одной рукой, побрёл к двери. У самой двери Петир окликнул его. - Джон! Король обернулся. - Я подумаю, насчет охоты… - сказал Петир.