***
Еще каких-то четыре месяца назад присутствие Кима заставляло неприятно поёжиться, хотелось тут же сбросить с себя чужие глаза, спрятаться, наваливая на тело еще один слой мнимой защитной корки, но теперь дискомфорт бесследно исчез, Сокджин своим терпением и настойчивостью поборол неудобство нахождения вдвоем. Началу положили мимолетные взгляды, пока Лиён отворачивалась к профессору, затем пришло время изучающей, осторожной оценке, ещё этап и в карих глазах поселился усиленный интерес ко всему, что связано с пациенткой, чем дальше, тем больше они наполнялись трепетным блеском. А Лиён не замечала очевидных изменений, лишь иногда чувствовала в выражении Джина что-то знакомое, она видела это раньше, а где? Так отец смотрел на маму, когда та пришивала оторвавшуюся от рубашки пуговицу, когда в спешке одновременно подкрашивала ресницы и застегивала сапоги, да даже её ворчание по поводу не вымытой вовремя посуды выводило на свет теплое сияние его лица. Но эти фрагменты пока не могут выбраться наружу, и с их последнего дня, подобные воспоминания о родителях лишь отрывочно дают о себе знать, она боится в них копаться. Поэтому уловить в смотрящем на нее враче тот любящий взгляд, которым отец сопровождал маму, Лиён пока не может. А Джин… то, что так рьяно пытался отрицать, произошло. Он болен и лекарства от этого недуга не существует, лишь длительное, сладостное обезболивающее, которое сидит в кресле напротив, вдыхая запах травяного чая. — Там? — заглядывая в чашку. В ответ: — Без сахара. В кофе две ложки, а чай пьёт не сладкий, на травах, больше всего ей нравится с мятой. Лиён не говорила о своих предпочтениях, но наблюдательность и чутье парня точно знают, что если предложить из десятка различных вариантов выбрать один, то она точно остановится на мятном. Со временем Джин тоже пристрастился к этому напитку, но употреблял его либо с ней, ощущая притягательную атмосферу общности и связи, либо одинокими вечерами у себя на кухне. А на людях лил сплошной кофеин, потому что пахучие добавки шалфея, мяты и шиповника было личным. Вот так запросто, одна женщина приобщила к терпкому кофе, а другая заставила полюбить аромат пряного чая. — Чего не ешь? — А вы? — Лиён. — А ты? Flashback Доктор Ким, можно мне прийти завтра пораньше? (сообщение отправлено) Входящие: +1 сообщение: Конечно. +1 сообщение: И прекращай уже! Забудь про этого Кима, у тебя есть Джин, можешь обращаться ко мне неформально. End of flashback — Я не по этим делам, — усмехнулся, указывая на шоколад. Они же безумно вкусные, ему точно понравится, хотя бы попробовать можно, — девушка думала, что из-за одной школьной неудачи отказывать себе в таком удовольствии одно мучение. Для Лиён сладкое, как легальный наркотик, одной дозы в виде двух конфет достаточно, чтобы солнце казалось ярче, градус настроения поднялся ещё на одну шкалу, а из мыслей безмятежно отсеивались зачатки негатива. Помимо этих маленьких радостей, есть ещё две. Чай и яблоки. К двум последним слабостям Ким приучен, осталось подсадить на третье, самое вкусное. Попытаюсь. Выбрав, как ей показалось наиболее достойного претендента, девушка протянула красную обертку Сокджину, всем своим видом упрашивая принять и съесть. — Думаешь я так легко откажусь от своих принципов? Опустила голову, но конфета так и осталась на весу перед его носом. Лиён вычеркнула один, а теперь покушается и на другой. — А ведь уже около десяти лет держусь, — специально сказал, придавая истории ещё большей значимости. Но Лиён не изменила положения, лишь красная обертка теперь пришла в движение, покачиваясь, как маятник. Есть охотник, приманка и добыча. Но роли Ким решил распределить по-своему. Она упряма, но ведома, поэтому пользуясь ситуацией придумал: — Хорошо, но с условием, что ты расскажешь почему пошла в парк одна. Так просто… — Ага, — обрадовалась, сразу же начав поиски розового хранилища своих записей. — Постой, — прервал суетливое копошение в рюкзаке, — Лиён, необходимо РАССКАЗАТЬ, — делая акцент на последнем, ключевом моменте их игры. Её речевой аппарат активен при определённых условия. Когда расслаблена, простые фразы и односложные предложения не вызывают затруднений, но на длинную связную речь сил не остаётся, сразу же начинает проглатывать слоги, путаясь в словах и буквах. — Попробуем? Если смогла одна выйти из дома, может смогу и это. — Да. Согласилась и немного поникла. Она загнанный зверёк, а болезнь — это глубокая пропасть, в которую бросили маленькое существо. Будет барахтаться в одиночку, погибнет. Для побега одного резкого рывка недостаточно, её слишком крепко засосала червоточная яма старых проблем. Нужна подпитка, чтобы накопить силы и ногтями вцепиться в черствые стены, ползти наверх, к свободе. Ким знает и без раздумий снабжает необходимой энергией: — Ты уже проделала огромную работу над собой Лиён, а твой недавний поступок — результат этих усилий, да он меня сильно злит, но в той же степени восхищает, — взял из её рук конфету, — Заставляешь гордиться. Если так будет удобнее, то сначала напиши, а потом сосредоточься и говори. Если честно, — стал вертеть обертку, — Мне нравится твой голос. Их взгляды пересеклись. Но продолжать он не собирался, сейчас её ход. Чистый лист с каждой минутой синей пастой прокладывает ровные, горизонтальные дорожки слов, завитков и знаков. Пишет вдумчиво и грамотно, не желая запятнать будущий рассказ лишней информацией или неразборчивостью написанного. Пять минут подготовки и можно объявлять о старте. Руки дрожат, совершенно ни к месту впуская дикое волнение. — Можно подсматривать, — улыбнулся, пытаясь отогнать её беспокойство, — Свяжи во едино все упражнения. Прокручивая основные моменты лечения, вспомнила самое главное: расслабься и всё получиться.***
Первые месяцы после выписки вводили в затяжной ступор, рот открывался, а из него тишина с выбросами мычания. Как рыбка, пустое шевеление губами. Но профессор Чхве и не думал пока о большем, говорил, что сперва следует разработать технологию произношения, поэтому советовал: — Вытяни губы трубочкой, затем расслабь. Время выполнения — по 5 секунд, потом — 2 секунды на отдых, и начинаем снова. — Максимально высунь язык вперед на три секунды, и потяни вслед за ним шею.***
— Исходный звук дорогая, попробуй. Сегодня гласные: а, о, и, е, — профессор сел рядом, раскладывая на столе карточки с буквами.***
— Я начинаю, ты продолжаешь, — Чхве иногда менял порядок, но подтолкнуть своим «Один» было самым оптимальным. — Дд — Один — Дввд — Один, — он никогда не требовал, а подстраивался под предложенный темп. — Два.***
Год её преследовало дифференцированное восприятие слов, близких по звучанию: — Кот-лот — Стол-стул — Шкаф-шарф — Рак-лак — Дом-том Получалось плохо, но мужчина неуклонно говорил об успехе.***
Три года терапии дало более-менее чистое: спасибо; всё хорошо; привет; до встречи и ещё парочка вежливых фраз.***
Ещё год, но на большем не настаивали. Спасибо; всё хорошо; привет; до встречи и опять ещё парочка вежливых.***
А потом в её жизнь пришло: — Я Ким СокДжин, профессор Чхве должно быть сообщал вам обо мне.***
— Не зацикливайся Лиён, произноси на выдохе. Давай вместе.***
— Одевай наушники, и пробуй подпевать, повторяя окончания или отдельные слова в песне, что сможешь, договорились?***
— Иди сюда, — стал напротив зеркала, подзывая девушку оказаться рядом. Теперь в отражении она и придерживающий за плечи Ким: — Расслабься и всё получиться.***
— Я, — глубоко вдохнув, — Хотела доказать, что способна не зависеть от других, — пауза, но короткая, — Роза и вы столько сделали для меня, а, — немного сбилась, — А я, я только использую. Это же, так, так, — пальцы сминали края листочка, который был уже совершенно не нужен, буквы расплывались, зацепиться не за что, — Легкко, делается, но мне тяжло, — выходило коряво, но старалась не бросать, — Со мной возятся. Я груз у Розы, и, и, — начала задыхаться, — И болльшеше, и, — бумага выпала из трясущихся рук. — Так, спокойно, посмотри на меня, — опустился на колени, хватаясь за ручки кресла на котором она сидела. Недостаток кислорода сжал её виски, мешая нормально ориентироваться. — Мне стыдно за тебя доченька. Сколько можно издеваться над ними. Ничтожество. Голос сознания опять так не вовремя дал знать, что никуда не ушёл. Оступись и вот он уже выходит из тёмной трещины, на ухо нашептывая сладостно-мерзкую "правду". Реальность или умелая игра воображения? Как только начинает получаться вытаскивать себя из топкой рутины, длившейся годами, так всё в раз обрывается, заставляя пятиться назад. — Не забывай дышать, пожалуйста, Ли, — самого начало потряхивать, но не имеет право это показать. — Зачем вообще открыла рот, негодница. — Я так, — нижняя часть груди заколола, от неравномерных глотков воздуха, — Я… Джин подтянулся ближе: — Не говори ничего, носом вдох, ртом выдох. Давай успокоимся, — судорожно проводил по растрепавшимся чёрным прядям. — И это того стоило? Даже не смей жалеть себя, глупая девчонка. Заслужила. — Она, — всхлип, — Тта, — ещё один, разорвавший сердце парня до дыры, — Там, Джиин. — Лиён, родная, слушай меня, — шумным дыханием дотрагивался практически до каждого участка на её лице, — Отвлекись, прошу тебя. Оба источали напряжение. Её состояние граничило с астматическим приступом: кожа за пару минут окрасилась в неестественно бледный тон, а паника вцепилась в горло, удушающей хваткой. Нужно привести в чувства. Как? Необходимо вернуть обратно. Что мне сделать? Думай. Сдавленным голоском, как ему казалось начала бредить: — Пуусть, забберёт, — силы на исходе. Она всё забыла. Сбилась. Воздух, как вода наполнял лёгкие с каждым глотком. Пила, не чувствуя меры. Нужно выдохнуть, но не может. Секунда — ровно столько заняло на обдумывание вопроса что мне сделать. Секунда её хриплого стона была приглушена влажным прикосновение к губам. Один, два, три, — выдохнула через нос, — Четыре, пять, шесть,— продолжила счёт. Не робко, слегка надавливая на скулы парень добился успокоения с противоположной стороны. Ослабил силы, дав сделать глоток через рот, чтобы потом снова прижать. Семь, восемь, девять. 9 секунд потребовалось, чтобы вернуться. Что ему сказать? Нужно ли объясниться, почему, зачем? Уже без разницы, — он понимал, главное успокоилась, остальное неважно. А по ней и не скажешь, что его действия, это первое на очереди для выяснения. Она не оттолкнула, но как-то странно покосила голову на бок, будто бы прислушиваясь. Ушла,— первая мысль. Внутри тишина. Третий лишний вновь скрылся, оставив неприятный осадок. До этого жила в молчании, как в пределах своего, так и остального мира, но чем больший успех, тем громче "любимый" голос отзывается на эти достижения. Если раньше не о чем было переживать, ей потыкали, разрешая медленно потухать в отрешенности, а теперь, почуяв опасность, воспоминания преобразовались в эфемерную, говорящую субстанцию в мозгу, прогрызая её волю к свободе. Расплата? Расплата. Не смогу уехать, Роза испугается меня, если такое повторится. — Эй. Руки осторожно перекочевали от лица к плечам. — Ли. Ли?— даже няня перестала использовать это сокращение. Хотя до четырнадцати лет в их семейном кругу она отзывалась исключительно на эту форму имени. Успела отвыкнуть. Неспешное касание кончиками пальцев вдоль предплечья: — Это нормально. Нет. Всё было по-другому. Теперь громче и ближе. Намного, даже ближе, чем тогда в парке. Добрался до ледяных ладоней, заключая в свои не менее холодные: — Немного практики и всё получится, не сомневайся. Вдруг она опять придёт. Что будет со мной? Нехочунехочу, — сегодня Лиён особенно остро ощутила стороннее присутствие. Она не задыхалась, её душили. — Эй, — начал тише обычного, похлопывая по выпирающим костяшкам, — Можешь запихнуть в меня столько конфет, сколько найдёшь, только не расстраивайся. Лиён понимает, что Ким говорит подобные вещи не потому что его работа — держать пациента под контролем. В последнее время он даже стал снимать больничный халат на их совместных приёмах.***
Парень готов поклясться, что в прошлой жизни она точно бродила на четырёх пушистых лапках по солнечным улочкам какой-нибудь тихой деревушки в поисках удобного местечка. А найдя свой тёплый угол ожидала хозяина, который придёт и будет гладить её чёрную шёрстку пока рука не онемеет. Как породистая кошка. НЕТ. Как послушный котёнок. Лиён удивительно ласковая, и это врождённая часть её натуры. Сокджин слегка приобнял, а она уже ластится, носом утыкаясь в его шею. Привыкла к рукам, тембру голоса, взгляду, лавандовому запаху, к нему целиком. Что у неё осталось? Скрипка и Роза. Им и только им пропорционально отдавала копившуюся нежность. Повернись судьба к Лиён светлой стороной, то сразу понятно, что девушка бы хвостиком трусила за своей мамой-кошкой постоянно вертясь у той под ногами и играючи бегала за папой-котом. Потребность в ласке заложена природой. Но ребёнок, росший в любви и благополучии, однажды замкнулся, оставшись без должной поддержки. Будь твоя тетка чуть человечнее… А няня с профессором порешительней…, -медленно стащил её с нагретого места к себе. Ритмичное тиканье часов, свистящий шелест под окном от ударяющихся друг об друга листьев на дереве и её копошение рядом. Мимолётное счастье. Продолжал ладонью вести по спине, наблюдая, как она, поджав ноги начала устраиваться поудобнее: — Лиён, а ты любишь молоко? Он не рассчитывал на ответ, но проходящий, по его ключицам девичий нос, даёт понять, что не любит. Хах, странно, а должна бы.