Курс лечения

Друзья — как спасительный остров среди бушующего моря.

***

— Ну что все собрались? У меня для вас новость не самая радостная, с этого дня ученица Мин Лиён не будет посещать нашу школу, надеюсь вы примите это с пониманием. Минутное недоумение вперемешку с проходящей от задних до первых парт волной перешептывания. Интересно всем, но заикнуться в открытую решается только один: — Это ещё почему? Как бы заранее зная вопрос, преподаватель бросает подготовленное: — Семейные обстоятельства, — это вся информация которая была предоставлена. Ещё один обрушившийся вал из слияния голосов, в котором не хочет тонуть лишь один человек: — Но только вчера она была на занятиях и всё было хорошо, что происходит учитель? — Это не наше дело Чон, садись, — не желая уделять этому вопросу излишнего внимания, продолжила как обычно, — Разрешаю две минуты на повтор и достаём листочки. Раскатистые всплески понемногу сбавляли обороты, заменяя разбушевавшееся волнение штилем послушания. Как будто и не было ничего. Женщина у доски погрязла в вселенские проблемы о том, какой бы маникюр подошел к нынешней длине ногтей, попутно пролистывая не изменившийся со вчерашнего дня классный журнал, а остальной планктон погрузился в насущные проблемы проверочной работы, изредка косясь на одиноко стоящего мальчика. Он маленькая рыбёшка в их море. Ничего не решает. Им этого достаточно? Но как же? Мы все вместе проучились семь лет и… Юна, ты сидела с ней за одной партой…и простого «семейные обстоятельства» хватило? — уперся в одну точку не отвлекаясь на массу вокруг. Строгое «почему стоишь, Чон заканчивай» игнорирует, а соседскую по парте руку с диким раздражением отпихивает. Куда делась? Как могла не сказать. Ему.

***

— Не стоит Чони, понимаешь, судьбе виднее кому идти с тобой по одной тропе, а кому свернуть в противоположную сторону. Ты ведь уже не мальчик, должен понимать подобные истины. Я боюсь потерять друга, и мне не с кем об этом поговорить.* Год. Я Два. Кажется Три. Потерял Четыре. Друга Пять лет. Лиён?

***

— Она ещё не проснулась, — Роза сильно удивилась, не прошло и двадцати минут как она ему позвонила, а Ким уже оказался перед школьным медпунктом. От него лишь скупое: — Ясно, — было не время и не место для разбирательств со своеволием няньки, — Что вы вкололи? — зайдя внутрь обратился к сидевшей за столом медсестре. — Мидазолам.* — Одну? — Да, а вы? — Её доктор, — взглядом пробегаясь по нескольким занавешенным отсекам, — Куда мне пройти?  — Та, что возле окна. Двигался в указанную сторону игнорируя призывы Розы о том, что нужно поговорить. Они поговорят, ещё как, но позже. Взглянув на женщину лишь мельком сразу понятно, маленький червь под прозвищем совесть, он же раскаяние плотно набивает брюхо, прогрызая мозг бедной няньке. Парень не будет истерично кричать на неё, в поту от нервозности махать рукам и твердить «как ты посмела». Всё и так понятно, сегодняшний день послужил незабываемым для неё уроком. Одернув занавеску немного застыл. Так, кровать, спящая на ней Лиён и кто-то держащий её за руку. В этой последовательности одно звено явно лишнее. — Эй, парень, ты что тут делаешь? — но к Джину не удосужились даже повернуться, не то чтобы ответить, — Кхм, я кажется задал вопрос. Тотальный игнор. Ему нужно подойти. Срочно. Ближе взглянуть на неё, осмотреть каждую деталь на случай если упала и случайно навредила себе, но этот… этот, кто это черт возьми? — Не мог бы ты оставить нас, я как врач Лиён, прошу тебя выйти в коридор. — Отвали. Ким не конфликтный человек, но если этот мальчишка не свалит через минуту, то засунет он эту неконфликтность… — Я же сказал, — положив руку на чужое плечо. — Мне насрать, что ты говоришь, хочу и буду здесь сидеть, — грубо сбросив руку Джина, парень ещё ближе подсел к кровати. Лиён не игрушка, а он не маленький мальчик, но ребяческое «это моё, не смей трогать» так и рвалось из груди. Просто успокоиться. — Ты был свидетелем произошедшего? Может расскажешь мне? — не смотря на то, что по дороге Джин уже успел выслушать подробный рассказ от учителя Чона, о поведении и обстоятельствах, которые привели девушку к потере контроля, нужно завязать разговор и как бы невзначай намекнуть, что желательно парню поскорее убраться и не касаться чужого, подождать снаружи. Недовольное цоканье языком и стул придвинулся ещё ближе. Ну давай, ещё подвинься к ней и без слов вылетишь, — раздражение от ситуации даёт о себе знать сжатыми в кулак пальцами, так, чтоб следы оставались. — Вы с Лиён наверное были знакомы в прошлом? — этот вопрос окончательно должен был прояснить, как Джину следует отнестись к незнакомцу. Шумный вдох за которым последовал разворот и презрительное: — Ты уже заеб… — но не заканчивает, из-за присоединившегося к ним учителя, — Ну давайте все припрёмся, — пробубнил и вернулся в прежнее положение. — Ничего если он здесь посидит? Джин не придаёт значение недовольному хмыканью парня, говоря: — Транквилизатор действует два часа, поэтому нужно успеть отвезти Лиён домой, нельзя чтобы проснулась в незнакомом месте. Подходит с противоположной от парня стороны собираясь взять её на руки, но встречает сопротивление: — Не лезь, я сам. — Чонгук, — мужчина способен одним взглядом поставить на место, но только не этот экземпляр. — Учитель Чон, — процедив сквозь сжатую челюсть, — Можно мне? — Джин, пускай он. Они не знакомы, но Сокджин кожей чувствует, как из пацана отскакивают брызги раздражительности к его персоне, но пропускает их через себя коротко кивнув. Идут молча и долго. Странная закономерность, чем чаще Джин смотрит в сторону парня, тем ближе тот прижимает Лиён. Школьная любовь? Неравнодушный одноклассник? Кто? В ожидании вызванного транспорта топтались возле крыльца, Роза поглаживая девушку по голове, а мужская половина за исключением учителя Чона обменивались равнодушными взглядами и задевающими фразочками. — Не устал ещё? — Она лёгкая, на подержать не надейся. У одного в голове «вот мелкий сучонок», у другого «херов индюк». Ждут. Ожидание враг в сложившейся обстановке. — Что ж ты доктор за пациентом не доглядел? — если раньше едкость Гука мог удерживать только один человек, то сейчас он просто не в состоянии закрыть ему рот. — Чонгук, — каким бы тоном мужчина не говорил с ним, должного эффекта это редко достигало. Ким постепенно понимал, что это просто обиженный ребёнок, а спорить с детьми он не собирается: — Теперь глаза с неё не спущу, можешь мне поверить. — Ну-ну, но знаете, — уже обращаясь к женщине, — Я бы на вашем месте всё же обратился к настоящему специалисту, а то, — но очередное «Чонгук» оборвало его настрой. — Ты забываешься мой мальчик, тебе так не кажется? — работа с подростками закалила учителя Чона, но этот… — Мы с тобой ещё побеседуем по этому поводу. — Что? Беседовать он собрался, поздно папочка, я твоим словам нахрен больше не поверю. — Ах ты, — если бы не девушка у него в руках. — Прекратите, — на Розу эти препирания давили не меньше, чем осознание собственной глупости в отношении Лиён, — Давайте просто подождём. Короткое словесное перемирие нарушила подъехавшая машина. — Я тоже поеду. — Гук, — Чон чувствует свою вину перед сыном, но не теряет строгости в голосе, — Ты никуда не поедешь. Но не только мужчина, Ким тоже напрягся после слов парня: — Так, давай-ка мы с тобой отойдём и я разъясню тебе кое-что. — Отвали, — не выпуская из рук девушку, — Этот старик столько времени прикидывался, что не знает где она и вдруг на тебе, я больше не поведусь. — Чонгуки отпусти её, — но слова мужчины как угольки подкидываемые в полыхающее пламя, только подогревали парня. — Пошел ты, пошел ты, — более менее не сорваться помогает спящее тело, сжимает крепче ища немую поддержку, даже в таком состоянии она дождевая вода, каплями остужающая юношеский огонь, — Как ты мог, знал и молчал. — Чонгук, — пора останавливать это представление, — Я понимаю, вы были близки, и, — но опять этот наглец его перебивает. — Не понимаешь ты нихрена, она мой друг, единственный, а этот, — косясь в сторону мужчины, — Плел мне какую-то чушь, что люди уходят, так бывает, и, и, — опустив глаза, — Вот такую херню я выслушивал все годы. Всё, хватило с меня. — Значит так, — резко дергая парня за плечи, — Во-первых, возьми себя в руки идиот, ты делаешь ей больно и если у неё останутся синяки от твоих лап, я не посмотрю, что ты ещё школьник отделаю как надо, во-вторых, не делай выводы, не разобравшись в ситуации, я понимаю твою агрессию, но Чонгук, — давя взглядом, — Лиён нужно отвезти домой, если она проснётся и увидит этот цирк, будет только хуже. — Чем она болеет? — уже не так яростно реагирует. — Пожалуйста, дай её увезти, а потом я лично тебе всё расскажу. — Но почему мне нельзя с ней поехать? Я заткнусь и буду тихим, обещаю. — Клянусь, вы увидитесь, но черт, прекращай быть упертым бараном и поверь мне, — Джин осторожно касается девушки, чтобы перехватить, — Если ты любишь своего друга, то должен довериться и скорее отпустить её. Поместив девушку рядом с няней на заднее сиденье наконец на секунду прикрыл веки, наслаждаясь унявшимся волнением, чтобы потом вновь обратиться к парню: — Я позвоню и мы поговорим. — Ага, и, — смотря в салон машины, — Тебе пиздец, если меня обманешь, — грубо и доходчиво. — Я так понимаю, договорились? — Договорились.

***

— Ты чего? — наклоняясь к прячущему лицо мальчику, — Плачешь? — Отстань, — шипя сквозь зубы. Этого никто не должен видеть, поэтому маленьким кулачком закрывает ей обзор на свои краснеющие глаза. В семилетнем возрасте горечь и обида совершенно не те чувства, которым стоит возникнуть при виде детей у который обе руки заняты отцом и матерью. Торжественная линейка в честь вступления во что-то под названием Школа должна была стать первой ступенью взросления, но мальчику кажется, что он перепрыгнул весь лестничный пролет буквально неделю назад. Скандал. Плач. Уезжающая в чужой машине мама. Рано вышла замуж за мужчину вдвое старше, рано родила и пожалела, но когда заблестела молоденькая, холостая перспектива выбраться из своей ошибки, бросилась с головой в привлекательный омут, не тратя времени на объяснения с сыном. — Давай я тоже попробую. — Что? — Заплакать. Подожди чуть-чуть и у меня получится, — девочка присела рядом начиная часто моргать. — Ты дура? — полностью повернувшись к странному объекту. — Нет, просто рыдать в одиночку — это неправильно. — Я не РЫДАЛ. Решила задействовать ладони, и чтобы уже с помощью образующегося ветерка добиться сухости и пощипывания, а затем и скопления жидкости у век. — Перестань, — незаметно рукавом смахивая со своих щёк, соленую влагу, — Только твоих соплей мне не хватало. Шмыгнув носом: — Ладно. Пятисекундная тишина и уже раздражающий мальчика голосок: — Какой у тебя класс? Равнодушно: — С. — С? — подпрыгнула от удивления, — Это и мой тоже, здорово правда. В ответ недовольно фыркнул, собираясь встать. — Не успела я ещё в класс зайти, как у меня уже и друг есть. — Чего сказала? — развернулся обратно, — Мы не друзья. — Как это? Мы вместе плакали, значит друзья, — искренне поделилась своей теорией. — Да нее плакал я! Его взбунтовавшаяся реакция показалась ей смешной, маленькие глаза округлились, а правая нога с силой топнула по полу. — Ну да, — улыбаясь. — Я НЕ РЕ ВЕЛ, — произнося по слогам, чтобы быть доходчивее. — Точно, — ещё шире. — Аай, ну тебя, — сдался под давлением бесячей девчонки и пошел в сторону класса. Поплелась следом: — Я Лиён. А твоё имя? — Ты отстанешь? — Нет, — поравнявшись с ним, — Ты что, нам ещё знаешь сколько лет вместе учиться, — подстроилась и теперь шагала в такт с ним. Обреченный вздох и тихое «Чонгук.» Они вошли в класс, и в надежде, что хоть так он оградится от общения заявил: — Только если сядешь со мной я тебя ударю, ясно. Теплая улыбка, не смотря на напускную грубость: — Ладно Гуки, до перемены. — Я тебе не Гуки, глупая. Когда человек хочет один разделить свою печаль, он запирается в безлюдном месте, но тихие, вроде бы не заметные страдания у всех на виду, сигнал о том, что одному не справится. Эти частоты уловила Лиён и пришла на помощь. Друзья — это определённо спасительный остров среди бушующего моря. Мальчику не дали затонуть в пучине серости и одиночества сбросив добрую девочку к нему в помощь, но жаль, что потом пришлось барахтаться одному в солёной воде.