Волшебник и магия

Представление о том, что он за эти месяцы хотя бы начал понимать ход мышления имперцев, сложилось у Яна явно преждевременно. Именно об этом он сразу подумал, когда утром пришел на службу и решил начать день с доклада Лоэнграмму, – раз уж тот оказался на месте, несмотря на вчерашнее. Честно говоря, Вэньли и Меркатца до конца не понимал, наверное, а уж ставших его коллегами адмиралов Лоэнграмма, не говоря уж о самом кайзере... Райнхард выглядел так, будто не выспался. Был он немного нетрезв, в состоянии заметного тихого бешенства, бледен – хоть и не так жутко, как вчера. Разговор с той женщиной дался ему нелегко, Ян даже заподозрил, что Лоэнграмм невольно пустил в ход что-то магическое, чтобы ее успокоить. Во всяком случае, в конце беседы Кольрауш вела себя вполне адекватно, даже извинилась перед ним за царапину. И еще согласилась какое-то время провести вместе с ребенком под охраной, ожидая решения кайзера. Съязвила, конечно, что в тот раз ее тюрьма оказалась проходным двором, но легко приняла, что за передачей едва родившей заключенной на попечение людей Рубинского стоял Ланг. И что на сей раз условия будут совершенно другими, более приличествующими ее происхождению. Ян так и не разобрался до конца, что мешает Райнхарду просто взять и амнистировать эту женщину. Она ведь действительно не виновна ни в чем серьезном, за вычетом смехотворного «покушения», только приходится внучкой государственному изменнику, за что и была репрессирована вместе со всей семьей. Согласно идиотским имперским законам. Но ведь по этим же законам кайзер может в любой момент помиловать кого угодно, ничего не объясняя, разве нет? Может даже вернуть часть имущества, если считает бессовестным бросать женщину на произвол судьбы. Наверное, Лоэнграмм тянет потому, что хочет сначала объяснить все Ройенталю, который по тем же идиотским имперским законам уже огреб неприятностей за связь с членом семьи преступника и за ту ложь, под которой эту женщину угрозами заставили подписаться. Хотя, на взгляд Яна, особой вины Райнхарда тут не было. Тот выносил решение, исходя из представленных ему фактов, находился на противоположном краю галактики и вообще-то был занят прорвой не менее важных дел – о которых Вэньли не очень хотелось думать. Сам он в то время обустраивался с ребятами на Изерлоне, готовился к атаке имперцев, и если о пожаре в столице еще слышал, то о сути разбирательства вокруг Ройенталя имел самое слабое понятие. Знал лишь, что обвинения были сняты и этот человек таки стал генерал-губернатором. Нет, ну понятно, что Райнхард себя теперь чувствует ответственным за то, что перестарался, что его же, по сути, люди, стремясь нагадить одному из приближенных императора, пошли на подлог и не лучшим образом обошлись с женщиной. Но разве не сам Ройенталь виноват в том, что ничего не попытался сделать для своей любовницы? Ян не мог не провести параллель между поступком этого человека и своими отношениями с Фредерикой. Пусть те и начались задолго до того, как они с Дуайтом Гринхиллом стали врагами. Хоть законы Альянса в этом вопросе и были разумнее имперских, на дочь адмирала, узурпировавшего власть, все равно смотрели косо, но Вэньли сделал все, чтобы большая часть проблем обошла ее стороной. Почему же Ройенталь не пошел к Лоэнграмму и не попросил как-нибудь помочь, почему ждал, когда о его связи с самовольно вернувшейся изгнанницей станет известно всей империи? Райнхарду он такие вопросы, конечно, не задавал. Не до того было. Сделав все нужные распоряжения и отпустив Кольрауш с ребенком, кайзер сказал, что этот разговор надо запить, и чем-нибудь покрепче вина. Увы, ничего подобного Лоэнграмм в кабинете не держал. Ян, как раз изучавший только что подмахнутый кайзером приказ о собственном назначении, без задней мысли достал свою фляжку, но сохранившееся в запасах эль-фасильское Райнхарду явно не пошло. А может, еще и накатило накопившееся за время беседы. В любом случае, после пары глотков бренди Лоэнграмм безвольно откинулся на спинку кресла, запрокинув голову, и под ярким дневным светом, залившим кабинет, стала видна затопившая лицо кайзера смертельная бледность. Даже губы посинели. Наверное, новое назначение придало решительности. Ян даже не стал спрашивать разрешения, просто сказал, что вызовет врачей, и Райнхард слабо кивнул в ответ. До вечера они больше не пересекались. Документ с подписью кайзера открывал все двери, и основной проблемой Яна стало то, что в огромной куче информации, доступной и.о. военминистра, можно было похоронить не одного слона. Найти там что-то конкретное, хотя бы просто относящееся к текущим вопросам, уже было нетривиальной задачей. Так что поиски злодейских планов Вэньли отложил на потом, сосредоточившись на ждущих подписи и вдумчивого прочтения документах. И сосредоточился так, что даже дома не смог выкинуть все из головы. Очнулся только после того, как поблагодарил Юлиана за вкусный ужин и услышал, что готовила вообще-то Фредерика, чтобы не напрягать лишний раз пострадавшего подростка. В смысле, разогрела доставленную на дом еду. Оказалось, неподалеку есть ресторан «кухни Новых Земель», и до переименования специализировавшийся на привычных Яну с детства блюдах. Наверное, кто-то это даже учел, выбирая для их семьи новый дом. Что ж, если против слуг Вэньли решительно возражал, то ресторанные обеды, наверное, они втроем и правда могли себе позволить. Пока на Феззане живут, уж точно. Привычка экономить и готовить самостоятельно считалась нормой дома, а здесь, пожалуй, за такое могут и скупым посчитать. Тем более если учесть его теперешнее жалование. О чем-чем, а о семейном бюджете ни императорскому советнику, ни врио министра думать уж точно не нужно. Тем более что голову забивают совершенно другие вопросы. Назначенные встречи с незнакомыми людьми, разоружение, перевооружение, переоснащение, модернизация, проекты, планы, информационная безопасность – и самое главное, то есть, кайзер и его хрупкое здоровье. На месте Райнхарда, который курирует еще большее количество разнообразных дел, и атлет бы за год загнулся. Предложить, что ли, провести небольшую реорганизацию в верхах, чтобы снять с плеч кайзера побольше груза? Он ведь тоже живой человек и нуждается в отдыхе. Об этом, конечно, Ян с порога говорить не собирался. По ярости, читаемой в глазах Лоэнграмма, но направленной точно не на явившегося с докладом подчиненного, можно было сделать вывод, что с Ройенталем он уже пообщался. Вряд ли результаты совсем уж катастрофические, во всяком случае, Юлиан ничего такого во сне этой ночью не видел, но пророчит он все-таки не по заказу. Возможно, величество с губернатором Новых Земель таки поругалось. Будь здесь Дасти, наверняка пошутил бы на тему того, что брать Хайнессен им обоим в случае чего не впервой. Ян позволил себе заодно представить реакцию друга на новости о том, кто сменил на посту Оберштайна до конца ремонта – пожалуй, Аттенборо выбрал бы именно этот термин, – медленно выдохнул и пожелал кайзеру доброго утра. Райнхард посмотрел на него очень внимательно. Вэньли подумал о том, что сейчас услышит что-то о своей форме одежды – несмотря на новое назначение, он решил все же обойтись без имперского мундира и утром решительно облачился в привычный цивильный костюм. Но вместо замечания или, того хуже, приказа одеться в соответствующий званию наряд Ян услышал лишь грустное: –Вот только вы мне не врите, вы тоже это утро добрым не считаете. Вэньли кивнул. Он и в самом деле лучше остался бы дома, под теплым одеялом, но новые обязанности, как и старые, ждать не стали бы. Плохо делать свою работу Ян никогда не умел, даже если она не слишком его радовала. –Вчера, как вы и приказали, я изучил фронт проблем, которые решал Оберштайн, – эта тема, кажется, была безопасной. – Среди них есть несколько требующих вашего внимания. Например, сокращение флота... –Да, там есть нюансы, я не хотел бы списывать раньше времени корабли, которые не так давно проходили ремонт с модернизацией, даже если они относятся к устаревшим классам, которые выводятся из состава в первую очередь. Напрасная трата средств, – к экономии кайзер в принципе относился положительно. Кажется, даже успокаиваться начал. – Кстати, вы могли бы подать мне несколько идей по поводу альтернативного использования кораблей, бывших ранее под вашим командованием. Вэньли не сразу ответил. Райнхард снова пристально посмотрел на него, заставляя невольно пожалеть об отсутствии берета, в котором так удобно прятать лицо. –Я еще не добрался до этого вопроса, – собственный голос показался Яну чужим. Ему показалось, что Лоэнграмм зачем-то задел его преднамеренно. –И как всегда, если я хочу как лучше, избежать ненужных оскорблений и унижений, меня понимают превратно, – устало произнес кайзер. – Почему, Кирхайс? Призрак появился неожиданно, словно все это время просто был невидимым, и молча пожал плечами. Вэньли вновь ощутил холодок, но ему было уже не так не по себе, как вчера. Вместо этого Ян подумал о том, что если Кирхайс начал появляться все чаще, то это может что-нибудь значить. Может быть, его все-таки что-то привязывает к этому миру. Или же... дело в том, что к той стороне становится все ближе Лоэнграмм. Интересно, что этот дух может знать? Если его расспросить как следует... Хотя, знай что-то важное, уже поделился бы с лучшим другом, наверное. Надо полагать, и появляться там, где Райнхарда нет неподалеку, ему тоже сложно. Ян на секунду представил, что было бы, умей покойный Кирхайс посещать те места, где бывал при жизни. Собирать сведения на Изерлоне, например. Многие затеи его людей тогда не выгорели бы. Та, с Фаренхайтом, например. Мысли Яна ассоциативно перескочили на Меркатца, возвращаясь к первоначальной теме беседы. Старый адмирал свое помилование тоже счел оскорблением. Похоже, возвращение к семье и почетная пенсия для него были более унизительными, чем суд и казнь. Долбаная имперская психология. Впрочем, он и сам человеку со стороны показался бы, наверное, чудаком со странностями. Которому проще привыкнуть к совещаниям с призраком и собственному, считай, воскрешению, чем к тому, кем он сам стал и на кого в итоге работает. А еще к тому, что демократия, которой он всегда служил, не просто испарилась из Альянса в последние годы. Ее, судя по показаниям Трунихта, не было уже давно. Только красивая картинка на ширме, прикрывавшая гнусность и неблаговидные делишки политиков. Мысли об этом причиняли боль, и было проще сконцентрироваться на анализе неизведанной магии, чем вот так взять и обнаружить вдруг, что тебе на самом деле готовы довериться в серьезном вопросе. Что Райнхард не ждет удара в спину от тех, кому делал добро, и не пытается их проверять на лояльность, а и в самом деле... –И с Ройенталем так же было, да? – слова сорвались с языка раньше, чем Ян осознал, что спрашивает. Впрочем, пожалуй, он мог и не говорить вслух.