Никуда не денешься...

      Наутро странное чувство легкого смятения поселилось в душах "женихов" и "невест" - особенно серьезно призадумался Хиджиката. Не унывали только Кондо и Кацура – один уже давно прочно застрял на седьмом небе от счастья, а второму было поздно метаться. Впрочем, дела продолжили свое движение - так бывает, если ими занимается сразу несколько человек.       Отаэ все-таки решилась попробовать себя в качестве швеи, поэтому, выбрав несколько выкроек из журналов, прошлась по магазинам, опустошив кошелек Кондо, и уселась за шитье. Отосе периодически приходила к ней на помощь, в свободное от работы в баре время, поэтому, вскоре додзё Шимуры было все завалено отрезками ткани и нитками.       Сого тоже даром времени не терял, начал строить себе на дереве, для большего комфорта, дом, правда, похожий на скворечник. На дереве Оките нравилось - была иллюзия свободы, Хиджиката реже донимал, и к тому же, безопаснее оказалось от Такасуги, у которого, из-за побочных эффектов от лекарства начались галлюцинации, заставляя лидера Кихейтай бродить по додзё, пугая окружающих своим нервным смехом. Хотя удары, прилетающие ему по голове от Отаэ-сан, тоже не приносили здоровья.       Элизабет дозвонилась до Сакамото, находящегося в данный момент в открытом космосе, и семьи Кагуры, совсем в другую часть Галактики. Как у нее это получилось, не понял никто, но Сакамото пообещал прилететь обязательно, вместе с кораблем и деньгами, а семья Ято вдруг изъявила желание оплатить часть свадьбы - ту часть, которая касалась их дочери. Все приятно удивились, а особенно Гинтоки, которому ну очень хотелось играть в панчинко и не хотелось потрошить старую заначку под столом.       Предсвадебная движуха продолжалась, она потихоньку захватила всех участников, и Сого больше не задавался вопросом: "за что мне все это?" (тем более, подобные мысли стали вгонять его в уныние), он сосредоточенно работал молотком, строя не то себе дом, не то гроб для Хиджикаты. Кстати о Хиджикате – "близкое общение" с Гинтоки так повредило его психику (бедный прокуренный мозг в итоге не смог переварить произошедшее), что замком начал под шумок опустошать праздничные запасы майонеза. Сого догадывался, что эту попытку подлечить нервы Сестрица-босс не оценит, и практично предполагал, что вскоре гроб Хиджикате еще, ой, как понадобиться.       Если быть честным, то больше собственной чумазой невесты с сукомбу и будущей курящей "тёщи", Окиту угнетало только то, что брат Кагуры изъявил самое горячее желание познакомиться с ним поближе. Драться с этим придурком снова ужасно не хотелось, да и Эдо отстраивать из руин было влом. Впрочем, когда он поделился своими сомнениями с пришедшей в додзё Отосе, пожилая дама только отмахнулась.       - Нет проблем, посадим Камуи-куна рядом с Такасуги-саном, - и Сого подумал, что его свадьба такими темпами превратится в то, чем была изначально - дурдом.       Время текло быстро, и в какой-то момент, слишком увлеченный собой, Окита потерял его счёт. Однако мир опять подкинул ему причину повеселиться – и причину всерьез задуматься о таких вещах, как побег и изменение внешности.       Прошло три дня с памятного "вечера общения". Сого достраивал стены в своем скворечнике, Отаэ мирно стучала машинкой, Кагура бесцельно шаталась где-то позади дома.       Внезапно, стук машинки стих и из додзё раздался сначала грохот, потом хриплые Хиджикатовские матюги, а спустя секунду сёдзе распахнулись, и явление самого Хиджикаты в свадебном платье окончательно опустили настроение Сого ниже плинтуса. Тоширо буквально вывалился из додзё на веранду, еле протиснувшись сквозь проем. Следом за ним выскочила создатель шедевра - Отаэ и где-то вдалеке замаячила сигаретным дымком Отосе.       Платье (если шуршащая гора кружев, бантов, рюшек и вуали вообще была платьем) сидело на Хиджикате... Чудовищно. Как седло на корове. Сого аж подавился гвоздем, который держал во рту.       Хиджиката в этом едва мог стоять. Да что там, Хиджикату в этом едва было видно. Казалось, что ожил огромный снежный ком и зачем-то решил прогуляться по веранде. Сого видел, как замком дергает руками, пытаясь видимо откопать в рюшках лицо или хотя бы голову. Судя по судорожным движениям рук, бедняга начинал задыхаться.       - Но, Тоши-сан, вам очень идет! - попыталась убедить его Отаэ, впрочем, критически разглядывая собственное творение, - мы очень старались! Говорят, что первый блин всегда будет комом, но вас это точно не касается...       - Так! - гаркнул Хиджиката, попытался показать мужика - топнуть ногой, но наступил себе на подол и завалился на спину. Сого слез с дерева, думая, что замкому несказанно повезло, что они обосновались в додзё Шимуры и простые солдаты из Шинсенгуми его, такого красивого, не увидят. Следом мелькнула мысль позвонить всем и устроить общий сбор, но пропала, когда он увидел идущую к ним Кагуру – должно быть, та услышала шум. К счастью, Китайка не претендовала на деревья, ограничиваясь домом и двором, поэтому их общение с Окитой было сведено к минимуму.       - Это че за облако? - крутя зонтик в пальцах, спросила Ято. Отаэ, присев на корточки, заботливо расправляла кружева на платье Хиджикаты, пока тот барахтался как перевернутый кверху лапками жук. Закончив, она подняла голову вверх и мило улыбаясь, ответила:       - Это Хиджиката-сан и его свадебный наряд. Наша с Отосе-сан первая попытка сшить костюмы к свадьбе вручную. Что скажете, Сого, Кагура-чан?       Ято пожала плечами, потом наклонилась, одной рукой подцепила Хиджикату и поставила замкома на ноги. Тоши очумело хлопал длиннющими ресницами, угольно-черными на фоне белого платья и машинально шарил рукой вокруг, в поисках сигарет. Выглядел он при этом так, как будто его по макушке стукнул метеорит. Будущая чета Окита критически оглядела будущего Сакату-сана, хором выдала:       - Уродство, - и, переглянувшись, отвернулась друг от друга.       - Да, что поделать, модель не очень, - расстроенно проговорила Отаэ.       - Да дело не во мне!       - Но платье нравится?       - Фасон ему не идет, - бросила Кагура.       - Потому что он урод, - кивнул Сого.       - Ах, что поделать, все-таки придется обратиться к профессиональной швее, - Отаэ поднялась и приложила руки к щекам, - Отосе-сан говорила, что знает одну хорошую, она много не возьмет. Что же сделать, кажется, шитье - это не мое.       - Давно пора было! - нервно гаркнул Хиджиката.       - Кагура-чан, - повернулась к девочке Отаэ, - идем со мной. Мы должны снять с тебя мерки. У меня осталось немного ткани, и, пожалуй, я попробую свои силы еще раз. Кимоно должно будет получиться.       Ято качнулась на пятках, собираясь было смотаться, но Сого, раскрывший ее маневр, ловко поймал ее за шиворот и толкнул в руки Сестрицы-сан.       - Вот, получите, - он увернулся от брошенного в него зонтика, - жутко смотритесь, Хиджиката-сан... Хотя, скоро будет Саката-сан, - и, посылаемый во все известные и неизвестные направления, подобрал молоток и полез обратно на дерево, где просидел до тех пор, пока окончательно не стемнело. Да и потом слазить особого желания не было, так что, растянувшись на широкой ветке - завтра он собирался выложить полноценные полы - Окита с наслаждением позволил себе расслабиться и задремать под пологом этого раскидистого дерева. Он услышал внизу чьи-то шаги, но решил прикинуться спящим. Кондо или Хиджиката покричат и уйдут...       - Слезай, - Сого поднял повязку на лоб и опустил голову, когда услышал внизу голос Гинтоки.       Вокруг было совсем тихо, голоса раздавались только внутри додзё - должно быть, все сели ужинать. Сквозь слабо прикрытые панели пробивался домашний теплый свет. Окита закрыл глаза и улегся обратно.       - Я не голоден.       - Скоро будешь гнездо вить, как птицы, - подал голос Саката, - и срать всем на голову.       Сого чуть улыбнулся.       - Было бы неплохо.       Его дерево пнули.       - Слезай, говорю.       - Доно, а вы видели сегодня Хиджикату-сана в свадебном платье? Он был похож на гигантский торт. Его закатали во столько кружев, чтобы на церемонии венчания он не смог сбежать?       - Нет, просто сестрица перестаралась, она хочет сделать его красивее.       - У нее ничего не получится, даже если она превратит его в облако. Хиджикату-сана исправит только могила.       Гинтоки шумно вздохнул, а потом Сого услышал, как под ним скрипят ветки. Он открыл глаза и увидел, что самурай пристраивается рядом с ним на соседней ветке.       - Зря, доно, я ее подпилил.       - Тоши... - Саката прищурился на дальние, светлые, только-только зажигающиеся на небе звезды, - каким он был сегодня?       - Как гигантское облако, - Сого потер замерзающий нос, - доно, вы уверены, что он не убежит во время свадьбы?       - Не убежит. Праздновать будем в воздухе, на корабле Сакамото.       - Все равно прыгнет. Следите за ним внимательно, доно.       - Ну, если он будет в том платье, что ты описал, то даже с большой высоты не убьется. Потом подберем.       Он замолчал. Тихо шуршали листья, скрипела под весом самурая подпиленная ветка. В додзё кто-то нестройно затянул что-то заунывное. Кажется, там ужин уже плавно переходил в стадию попойки.       Сого прикрыл глаза.       - Зачем вы меня искали, доно?       - Рассказать кое-что.       - Кое-что?       Гинтоки усмехнулся.       - Историю. Про мальчика, у которого не было выбора.       - Это вы о себе?       - О Зуре.       - Я не Зура, я Кацура! - проорали из додзё и в Гинтоки, из приоткрытых сёдзе, довольно метко бросили кувшином из-под саке. Сого мучительно вздохнул и отвернулся.       - Душещипательная история о несвободном браке? - проговорил он, - как скучно, доно.       Он не собирался слушать, но когда Гинтоки заговорил, все равно зачем-то прислушался, а перед глазами почему-то вставала обжигающая, неземная синева глаз и тоненькая, беспомощная, голубоватая жилка на виске.       - Они уже пришли к Шоё-сенсею обрученные. Им было по 8 лет, как и мне, а Такасуги уже называл Зуру женой и повсюду таскал с собой. На тренировки, обедать, даже спать. Оказывается, их кланы обручили детей при рождении, чтобы потом объединить две могущественные семьи и противостоять на войне… И опоздали. Кланы погибли, война началась, дети остались одни. А Шинске и Зуре, сколько они себя помнили, внушали, что они будущие муж и жена, опора друг друга. Семья. Это осталось у них в крови навсегда, эта ответственность, которая теперь висит на Зуре грузом, а на Такасуги - горечью в сердце. Я-то знаю. Во время войны сенсей их поженил по законам их кланов, и даже сейчас, когда их пути разошлись, они - муж и жена, что бы ни случилось. Хотя им легче порознь, я никогда не высказывал своего недовольства этим браком.       - Разве наша с Китайкой ситуация - это и есть, когда нет выбора, доно?       - Нет. У вас же еще есть шанс полюбить друг друга. Нет выбора - это, когда не любить, не жить отдельно не можешь, потому что с рождения отвечаешь за другого человека. Некоторые родители навязывают своим детям ужасную судьбу.       - Это точно, доно.       Гинтоки смотрел вперед - ветер трепал его густые волосы, на лицо постепенно стали опускаться ночные тени.       - Ты же смотрел на нее, - вдруг сказал он, - отцу ли не заметить, как кто-то смотрит на его дочь.       - Все смотрят.       - Не как обычно. В прошлый раз... Ну тогда, когда мы затеяли эту глупость с прикосновениями. Ты искал в ней ту, на которой тебе нужно жениться.       - Чушь несете, доно.       - А нашел?       У нее хрупкие запястья и кожа такая светлая, что венки светятся... Сого мотнул головой, отгоняя наваждение. Симпатия к женщинам - это нормально, но не к этой же двинутой малолетке.       - Гин-сана не обманешь, - вдруг выдал самурай и полез вниз, ломая мелкие ветки, - Гин-сан все знает. А хочешь узнать, почему? - держась обеими руками за низко висящую ветку, он качнулся на ней и спрыгнул вниз.       - Почему?       На него сверкнули красными, веселыми глазами.       - Потому что Гин-сан сейчас видит в поведении Зуры и Такасуги не только безысходность. И не только привычку. Гин-сан видит еще и любовь, Сого-кун. Эти два чудика любят друг друга, вот и все. Как это у них получилось - не знаю, но именно поэтому они до сих пор зовут друг друга мужем и женой, а не делают вид при встрече, что незнакомы.       - И что?       - Сого, тебе ничего не мешает полюбить ее. Более того - у вас сейчас все возможности. Рискни.       - Ага, на глазах у ее брата.       - Как ее отец, даю тебе официальное благословение. А с Камуи как-нибудь договоримся. Посадим его рядом с Такасуги.       - Вы действительно думаете, что это все решит, доно?       Ему подмигнули красным глазом.       - Поживем - увидим.       Сого заложил руки за голову и снова закрыл глаза. Образы хрупких запястий больше не лезли в память, а шуршание листьев и шелест ветра в траве успокаивали. Вокруг уже собиралась легкая вечерняя тишина, которая скоро должна была сгуститься и стать ночью. Окончательно похолодало, в траве запели кузнечики, голоса в додзё стали стихать. Окита прислушался к ним, услышал, как скрипнули сёдзе и вдруг подумал, что у него ситуация действительно не такая тяжелая, как у этих двух придурков. Его хоть не при рождении обручили с Китайкой и не внушают ничего. И дерево ему оставили. А Хиджиката, вообще, на такие жертвы пошел ради покоя Мацудайры... Внизу снова хлопнули сёдзе, зашуршала трава, раздались легкие шаги. Ветер донес до Сого слабый запах цветочного мыла и сукомбу.       - Эй, идиотина, слазь уже! - позвал голос Кагуры и Сого улыбнулся, зная, что она его пока не видит, - там сейчас Мадао сожрет твой ужин.       - Да-да, дура, уже иду, - ответил Окита, хватаясь, как и Гинтоки, за ветку, чтобы спрыгнуть вниз. Но Кагура, позвав его, не ушла. Она дождалась, пока он спустится, лишь отойдя на шаг, чтобы не спрыгнули ей на голову, и, взглянув Сого в глаза своим непроницаемым взглядом, позвала:       - Вали жрать.       Окита хмыкнул. Ему на шею внезапно упали первые капли дождя, он машинально подняв голову. Подумал, что нужно ускориться с постройкой крыши над своим гнездом, а после обнести само дерево колючей проволокой с электричеством, чтобы всякие не шатались. Ветерок играл рыжими волосками на затылке идущей впереди Кагуры и мысли Окиты, вскоре, из кровожадных стали какими-то более… Мирными. Он смотрел на чужой лохматый затылок и думал, что надо отпилить, все-таки, ту ветку. Кажется, он так и не дождется, что она свалится на Хиджикату.