Срываюсь внезапно

Тихо. Шторы задернуты. В кровати тепло и удобно. М-да… Я открываю глаза и в первый момент безмятежно наслаждаюсь обстановкой. Интересно, где я? Позади меня изголовье кровати в форме восходящего солнца. Что-то смутно знакомое. Большая просторная комната роскошно обставлена в коричневых, бежевых и золотых тонах. Я вроде уже видела нечто подобное. Вот только где? Мой сонный ум пытается разобраться в зрительных образах недавнего прошлого. И вдруг до меня доходит: я в отеле «Хитман»… в люксе. Я тут была. Чёрт! Я в номере у Темниковой. Как я сюда попала? Постепенно возвращаются обрывочные воспоминания о предыдущем вечере. Я напилась, позвонила Темниковой, меня тошнило. Потом Хосе, а потом опять Лена. Какой ужас! Я внутренне сжимаюсь. Я не помню, как сюда попала. На мне футболка, лифчик и трусики. Носков нет. Джинсов тоже. Чёрт! На столике рядом с кроватью — стакан апельсинового сока и две таблетки. Адвил. Лена и об этом позаботилась! Я сажусь на кровати и глотаю таблетки. Вообще-то я чувствую себя совсем неплохо, прямо скажем, гораздо лучше, чем заслуживаю. Апельсиновый сок просто божественный! Утоляет жажду и освежает. Ничто так не помогает от сухости во рту, как свежевыжатый апельсиновый сок. Раздается стук в дверь. Сердце подскакивает к горлу, и я не могу произнести ни слова. Но Темникова всё равно открывает дверь и заходит в комнату. Ничего себе! Она только что с тренировки. На ней серые трикотажные штаны и потемневшая от пота футба. Мысль о потной Темниковой меня странно волнует. Я глубоко вздыхаю и смеживаю веки, словно мне два годика и, если я закрою глаза, меня никто не найдет. — Доброе утро, Оля. Как ты себя чувствуешь? Ну всё. — Лучше, чем заслуживаю, — бормочу я. Лена ставит большую спортивную сумку на кресло и берется руками за концы полотенца, которое висит у неё на шее. Она смотрит на меня, голубые глаза непроницаемы, и, как обычно, я совершенно не представляю, о чем она думает. Она очень хорошо умеет прятать свои мысли и чувства. — Как я сюда попала? — мой голос тих и смиренен. Лена подходит и садится на край кровати. Она так близко, что я могу к ней прикоснуться, чувствую её запах. О господи… запах тела и геля для душа — пьянящий коктейль, гораздо сильней, чем Маргарита, теперь я это знаю на собственном опыте. — Когда ты потеряла сознание, я не стала рисковать кожаной обивкой салона и отвозить тебя домой. Пришлось оставить тебя здесь, — отвечает она равнодушно. — Кто укладывал меня в постель? — Я, — её лицо непроницаемо. — Меня снова тошнило? — Нет. — Раздевала меня тоже ты? — я почти шепчу. — Тоже я, — она выгибает бровь, а я отчаянно краснею. — Мы не… — еле-еле выговариваю я, помертвев от ужаса. Закончить фразу у меня не получается, и я замолкаю, уставившись на свои руки. — Ольга, ты была в коматозном состоянии. Некрофилия — это не мое. Я предпочитаю, чтобы женщина была жива и реагировала, — поясняет она сухо. — Мне очень стыдно. Её губы немного приподнимаются в кривой усмешке. — Да, весело провели время. Вечер надолго запомнится. Мне тоже… Но она смеется надо мной, зараза! Она сама приехала, её никто не просил, а в результате меня назначили главным злодеем. — Нечестно использовать всякие шпионские технологии, которые вы там у себя разрабатываете, чтобы следить за девушкой, — огрызаюсь я. Ольга смотрит на меня удивленно и, кажется, обиженно. — Во-первых, отследить мобильный телефон можно по Интернету. Во-вторых, моя компания не занимается производством аппаратуры для слежки и скрытого наблюдения, и в-третьих, если бы я за тобой не приехала, ты бы проснулась в постели фотографа, а насколько я помню, ты была не в восторге от такого ухажёра, — произносит она язвительно. Ухажёра!.. Темникова сердится, её серые глаза оскорблённо сверкают. — Да ты просто рыцарь из средневековой хроники, — ехидно замечаю я. Она немного оттаивает. Выражение лица смягчается, и на красиво очерченных губах мелькает тень улыбки. — Нет, Оля, я совсем не похожа. Разве что на тёмного рыцаря, — Лена насмешливо улыбается. — Ты вчера ела? — строго спрашивает она. Я мотаю головой. Какое ещё преступление я совершила? Хотя её губы сжимаются, лицо остаётся бесстрастным. — Обязательно надо есть. А ты пила на голодный желудок, и потому тебе было так плохо. Если честно, Оль, это самое первое правило, когда пьёшь. Она поправляет волосы рукой, а значит, всё ещё сердится. — Ты и дальше будешь читать мне мораль? — А это так называется? — По-моему, да. — Ты ещё легко отделалась. — В каком смысле? — Если бы ты была моей, тебе бы еще неделю было больно сидеть, после того что ты вчера устроила. Пила на голодный желудок, напилась пьяная, чуть не влипла в историю… — Темникова закрывает глаза, на её красивом лице ясно проявляется отвращение, и она слегка содрогается. Затем открывает глаза и строго смотрит на меня: — Страшно подумать, что могло с тобой случиться. Ей-то какое дело? Если бы я была её… но я не её. Хотя, возможно, в глубине души я не против. Эта мысль пробивается сквозь негодование, вызванное её высокомерием. Я краснею: моё своенравное подсознание танцует радостный танец хула-хула при одной мысли, что я могла бы быть её. — Ничего бы со мной не случилось. Я была с Качей. — А как насчет фотографа? — фыркает она. Гм… Хосе-младший. Придётся сказать ему пару ласковых. — Хосе просто занесло, — я пожимаю плечами. — Думаю, кто-то должен научить этого фотографа хорошим манерам, чтобы его больше не заносило. — Какая ты строгая, — фыркаю я. — Ах, Ольга, ты даже не представляешь, — глаза Темниковой сужаются, и на лицо ложится озорная ухмылка. Улыбка Темниковой действует на меня совершенно обезоруживающе. Только что я злилась — и вот уже не могу отвести взгляда от её лица. Ох!.. За эту улыбку можно всё простить. Наверное, потому, что она так редко улыбается. Я даже забыла, о чём мы говорили. — Я иду в душ. Или ты первая? — она наклоняет голову набок, по-прежнему улыбаясь. — Или может быть вместе? Моё сердце колотится, мозг перестал посылать импульсы нейронам, отвечающим за дыхание. Улыбка Лены становится шире, она проводит большим пальцем мне по щеке и нижней губе. — Дыши, Оля, дыши, — шепчет Темникова и встаёт. — Через пятнадцать минут подадут завтрак. Ты, наверное, голодная, — она идёт в ванную и закрывает дверь. Я наконец-то могу выдохнуть. Почему она так дьявольски красива? Мне хочется встать и войти к ней в душ. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного. Гормоны бушуют. Я всё ещё чувствую на щеке и верхней губе прикосновение её руки. По телу разливается ощущение тягостного болезненного дискомфорта. Что со мной? Хмм… Вожделение. Вот как, оказывается, это бывает. Я снова ложусь на пуховые подушки. «Если бы ты была моей». О господи… Чего бы я только не отдала, чтобы быть её! Темникова — единственная, кто заставляет мое сердце ускоренно биться, а кровь — бежать по жилам. Хоть мне и не все в ней нравится: она очень замкнутая и противоречивая. Она то отталкивает меня, то присылает книги за четырнадцать тысяч долларов, да ещё потом преследует, как будто я какая-нибудь знаменитость, а она — настырная поклонница. И при всём при том я провела ночь в её номере и чувствую себя в полной безопасности. Под её защитой. Она примчалась спасать меня от выдуманной ей самой опасности. Нет, она не тёмный, а самый настоящий белый рыцарь в сверкающих доспехах, классический романтический герой — сэр Гавейн или Ланселот, только она мисс. Я вылезаю из постели и отчаянно пытаюсь отыскать свои джинсы. Темникова выходит из душа с мокрыми волосами, блестящими от воды. На ней ничего нет, кроме чёрного кружевной белья. И конечно, я стою с голыми ногами и изнываю от смущения. Она удивлена, что я уже встала. — Твои джинсы я отдала в стирку, — в её взгляде серый обсидиан. — Ты их забрызгала, когда тебя тошнило. — Ох… — Я становлюсь пунцовой. Почему она каждый раз застаёт меня врасплох? — Я попросила Тейлора купить тебе пару джинсов и какие-нибудь туфли. Они в сумке на кресле. Чистая одежда. Какой неожиданный бонус. — Э… Пойду приму душ, — бормочу я. — Спасибо. Что ещё тут можно сказать? Схватив сумку, я опрометью заскакиваю в душ, подальше от волнующей близости обнажённой Темниковой. В ванной жарко и влажно — ещё не успело проветриться. Скорее сбросить одежду и встать под очищающие струи воды. Лицо омывает благодатный поток. Я хочу Темникову. Очень, очень сильно. Это просто констатация факта. Впервые в жизни я хочу лечь в постель с женщиной. Хочу чувствовать прикосновения её рук и губ. Вода тёплая и умиротворяющая. Бесконечно стояла бы под душем в этой ванной. Жидкое мыло пахнет Леной. Обалденный запах! Я растираю его по телу, представляя, что это она — она своими длинными пальцами наносит чудесно пахнущее мыло мне на грудь, на живот и между ног. О господи. Сердце снова колотится, это так… так приятно. — Завтрак готов, — Лена стучит в дверь, и от этого звука я вздрагиваю. — Иду, — реальность вырывает меня из мира эротических грёз. Выбравшись из кабинки, я беру два полотенца: одно заматываю на голове в стиле Кармен Миранды и торопливо вытираюсь другим, не обращая внимания на то, как приятны эти прикосновения моей сверхчувствительной коже. Заглядываю в сумку с джинсами. Тейлор купил не только джинсы и новые конверсы, но ещё и бледно-голубую блузку, носки и бельё. О господи. Чистый лифчик и трусики!.. Называть их простыми, скучными словами было бы несправедливо. Это изысканные вещицы каких-то модных европейских фирм. Бледно-голубые кружева и украшения. Ух ты! Бельё меня восхищает и одновременно немного пугает. Более того, размер в точности мой. Хотя, конечно, Темникова могла его узнать. Я краснею, представив, как мужчина с короткой стрижкой покупает мне трусики в дорогом магазине. Интересно, какие ещё у него рабочие обязанности. Я быстренько одеваюсь. Всё сидит превосходно. Осталось только привести голову в порядок, и я яростно тру мокрые волосы полотенцем. Как обычно, они не желают лежать ровно, и приходится собрать их в хвост. Надо будет посмотреть, в сумочке была резинка. Делаю глубокий вдох: всё, я готова встретиться с мисс Занудой. К моему облегчению, спальня пуста. Я оглядываюсь в поисках сумочки, но её нигде нет. Глубоко вдохнув, выхожу в гостиную. Она просто огромная. В зоне для отдыха — роскошный плюшевый диван, заваленный подушками, мягкие кушетки и элегантный журнальный столик с кучей книг в глянцевых обложках; в рабочей зоне — «мак» последней модели; на стене — огромный плазменный экран. Лена сидит в нижнем белье за обеденным столом на другом конце комнаты и читает газету. Всё помещение размером с теннисный корт (сама я не играю и теннис, но несколько раз видела, как играла Кача). Кача! — Чёрт, Кача! — вскрикиваю я. Лена внимательно смотрит на меня. — Я отправила сообщение Элиоту, — говорит она немного насмешливо. — Она знает, что ты здесь и пока ещё жива. Ох, только этого не хватало. Я помню её страстный танец вчера вечером и её фирменные движения, которыми она пыталась соблазнить брата Лены. Что она обо мне подумает? Я никогда ещё не ночевала вне дома. Значит, она до сих пор с Элиотом. С ней такое случалось только дважды, и оба раза я потом целую неделю вынуждена была любоваться её ужасной фиолетовой пижамкой. Кача решит, что я тоже нашла себе приключение на одну ночь. Лена окидывает меня повелительным взглядом. — Садись, — командует она, указывая на место за столом. Я иду через всю комнату и, как было приказано, сажусь напротив неё. Стол уставлен едой. — Я не знала, что ты захочешь, поэтому взяла на всякий случай несколько разных блюд из утреннего меню, — говорит она с кривой, чуть извиняющейся улыбкой. — Какое расточительство, — бормочу я, удивляясь её выбору, хоть мне ужасно хочется есть. — Да уж, — тон у неё немного виноватый. Я выбираю блинчики с кленовым сиропом и яичницу с беконом. Лена пытается скрыть улыбку и возвращается к своему омлету из яичных белков. Еда необычайно вкусная. — Чаю? — Да, пожалуйста. Она передает мне небольшой чайник с кипятком и пакетик «Английского завтрака» на блюдечке. Обалдеть, она помнит, какой чай мне нравится. — У тебя мокрые волосы. — Я не нашла фен, — смущённо бормочу я. Честно говоря, я и не искала. Лена поджимает губы. — Спасибо за чистую одежду. — Не за что. Этот цвет тебе к лицу. Я краснею и утыкаюсь взглядом в свои руки. — Знаешь, тебе бы следовало научиться принимать комплименты, — произносит она осуждающе. — Я хочу отдать тебе деньги за одежду. Он смотрит на меня, как будто я её глубоко обидела. Я спешу добавить: — Ты уже подарила мне книги, которые я, между прочим, не могу от тебя принять. Хотя бы за одежду позволь мне заплатить самой, — я неуверенно улыбаюсь. — Ольга, поверь, я могу себе позволить… — Не в этом дело. С какой стати ты будешь дарить мне подарки? — Потому что мне это ничего не стоит, — её глаза сверкают сердитым блеском. — Это ещё не повод, — отвечаю я тихо. Она выгибает бровь, моргает, и я вдруг понимаю, что мы говорим о чём-то другом, но я не знаю, о чём именно. Я сразу вспоминаю… — Зачем ты прислала мне эти книги, Лен? — спрашиваю я тихо. Она откладывает нож и вилку и внимательно смотрит на меня. В её глазах светится какое-то непонятное чувство. — Когда тебя едва не сбил велосипедист, я держала тебя, и ты смотрела на меня, словно говоря: «Поцелуй же меня, Лена», — Темникова пожимает плечами. — Я почувствовала, что должна извиниться и как-то тебя подбодрить, — она опять поправляет волосы рукой. — Оль, я не герой-любовник. Я не завожу романов. И вкусы у меня очень своеобразные. Лучше бы тебе держаться от меня подальше, — она закрывает глаза, как бы признавая себя побеждённой. — Но в тебе есть нечто такое, что заставляет меня возвращаться снова и снова. Думаю, ты сама это поняла. Есть уже совсем не хочется. — Зачем же бороться с собой? — шепчу я. Широко раскрыв глаза, она судорожно вздыхает. — Ты не знаешь, о чем говоришь. — Ну так просвети меня. Мы сидим, глядя друг другу в глаза, никто не прикасается к еде. — Ты дала обет безбрачия? — выпаливаю я. В её серых глазах загораются смешинки. — Нет, Оля, такого обета я не давала, — Лена замолкает, чтобы я усвоила информацию, и я краснею до ушей. Неужели я только что произнесла такое вслух! Нет, действительно лучше жевать, чем говорить. — Какие у тебя планы на ближайшие дни? — спрашивает она спокойно. — Сегодня после обеда я работаю. А сколько сейчас времени? — внезапно пугаюсь я. — Чуть больше десяти, ты ещё сто раз успеешь. А как насчет завтра? Она сидит напротив меня, поставив локти на стол и опершись подбородком на сплетённые длинные пальцы. — Мы с Кат хотели упаковать вещи. На следующие выходные у нас назначен переезд в Сиэтл. И всю эту неделю я работаю в «Читай городе». — Ты уже знаешь, где вы будете жить в Сиэтле? — Да. — Где? — Не помню адреса. Где-то в районе Пайк-маркет. — Недалеко от меня, — её губы изгибаются в полуулыбке. — А где ты собираешься работать в Сиэтле? Зачем она всё это спрашивает? Елена Темникова умеет устраивать допрос с пристрастием ещё почище, чем Кэтрин Кавана. — Я подала документы сразу в несколько мест. Сейчас жду ответов. — В мою компанию ты пойти не захотела? Я опускаю глаза. Конечно же нет. — Вообще-то, нет. — А что тебя не устраивает в моей компании? — В твоей компании или в «ТЕМНИКОВА»? — хмыкаю я. — Вы надо мной смеётесь, мисс Серябкина? — она наклоняет голову набок. Кажется, разговор её забавляет, однако трудно сказать наверняка. Я опускаю взгляд в тарелку с неоконченным завтраком. У меня нет сил смотреть ей в глаза, когда она говорит таким тоном. — Я бы хотела ещё раз укусить эту губу, — мрачно произносит Лена. О господи. Сама не замечая, я машинально кусаю нижнюю губу. Челюсть у меня отваливается, я одновременно пытаюсь сглотнуть и втянуть воздух. Это самая сексуальная фраза, которую я когда-либо слышала. Сердце колотится в бешеном темпе, я задыхаюсь. Чёрт, я вся дрожу от возбуждения, хоть она ко мне даже не прикоснулась. Подняв глаза, я встречаю её насупленный взгляд. — Ну так что же тебя удерживает? — с вызовом спрашиваю я. — Я даже близко не подойду к тебе, Ольга, пока не получу на это твоего письменного согласия, — на её губах блуждает тень улыбки. — В каком смысле? — В прямом, — она вздыхает и кивает мне, довольная, но в то же время немного сердитая. — Я тебе всё покажу, Оля. Во сколько ты сегодня заканчиваешь? — Около восьми. — Мы можем поехать в Сиэтл и поужинать у меня дома. Там я объясню тебе, как обстоят дела. Предпочитаешь сегодня или в следующую субботу? Выбирай. — Почему ты не можешь сказать мне прямо сейчас? — нетерпеливо спрашиваю я. — Потому что я наслаждаюсь завтраком в твоём обществе. Узнав всю правду, ты, вероятно, больше не захочешь меня видеть. Чёрт побери! Что она имеет в виду? Она продает детей в рабство в какие-нибудь забытые богом уголки? Она — часть подпольного преступного синдиката? Тогда понятно, откуда у неё столько денег. Она глубоко религиозна? Конечно, нет. Так можно гадать до бесконечности. Чем раньше я узнаю тайну Елены Темниковой, тем лучше. Если окажется, что, узнав её секрет, я больше не захочу с ней общаться, то, честно говоря, это только к лучшему. «Не надо себя обманывать, — ехидно замечает мое подсознание, — дело должно быть совсем уж плохо, чтобы ты вё бросила и сбежала». — Сегодня. Она поднимает бровь. — Ты, как Ева, торопишься вкусить с древа познания. — Вы надо мной смеётесь, мисс Темникова? — мило интересуюсь я. Она прищуривается, берёт свой «айфон» и набирает номер. — Тейлор, мне понадобится Чарли Танго. [«Чарли» и «танго» — обозначения букв «С» и «Т» в фонетическом алфавите Международной организации гражданской авиации.] Чарли Танго? Кто это? — Из Портленда примерно в двадцать тридцать… Нет, пусть ждет в Эскала… Всю ночь. «Всю ночь!» — Да. Завтра утром по звонку. Я полечу из Портленда в Сиэтл. «Полечу?» — Запасной пилот с двадцати двух тридцати. Она кладет телефон. Ни «спасибо», ни «пожалуйста». — Люди всегда тебя слушаются? — Да, как правило, если не хотят потерять работу. — А если они у тебя не работают? — У меня есть способы убеждать, Ольга. Доедай свой завтрак. Я отвезу тебя домой, а в восемь, когда ты закончишь работу, заеду за тобой в «ЧГ». Мы полетим в Сиэтл. Я быстро моргаю. — Полетим? — Да, на моём вертолете. Потрясающе. Это моё второе свидание с таинственной Темниковой. Начиналось всё с кофе, а теперь дело дошло до вертолётных прогулок. Ничего себе! — А на машине доехать нельзя? — Нет. — Почему? Она ухмыляется. — Потому что я так хочу. Доедай. Как теперь есть? Я лечу с Еленой Темниковой в Сиэтл на вертолете. И она хочет укусить мою губу. — Ешь, — говорит она уже строже. — Ольга, я терпеть не могу выкидывать еду. Доедай. — Я не могу столько съесть, — оправдываюсь я. — Доедай то, что у тебя на тарелке. Если бы ты вчера нормально поела, тебя бы сейчас здесь не было, и мне бы не пришлось так быстро раскрывать свои карты, — она плотно сжимает губы. Похоже, сердится. Я хмурюсь и возвращаюсь к остывшим блинчикам и яичнице. «Я слишком взволнована, чтобы есть, Лена! Как ты не понимаешь?» — я не решаюсь произнести это вслух, особенно когда она такая мрачная. Ну совсем как маленькая. Даже забавно. — Что тут смешного? — спрашивает она. Я трясу головой, не решаясь ответить, и не поднимаю глаз от тарелки. Проглотив последний кусочек блинчика, бросаю взгляд на Темникову. Она задумчиво меня рассматривает. — Умница. Теперь я отвезу тебя домой, только сначала высуши волосы. Не хочу, чтобы ты заболела. В её словах мне чудится какое-то смутное обещание. Что она хочет этим сказать? Я встаю из-за стола. Может, нужно было сначала спросить разрешения? Нет, лучше не создавать опасного прецедента. Я направляюсь обратно в спальню и замираю на полдороге от внезапно пришедшей мне в голову мысли. — А где ты спала? — я поворачиваюсь к Лене, всё ещё сидящей за обеденным столом. В гостиной не видно никаких простыней и одеял. — В своей постели, — отвечает она с непроницаемым выражением. — Вот как. — Да, совершенно новые для меня ощущения. — она улыбается. — Ты имеешь в виду не секс? Ну вот, я сказала это слово. И покраснела, разумеется. — Нет, — Лена качает головой и хмурится, словно вспоминая что-то неприятное. — Спать с кем-то в одной постели. Она берёт газету и принимается за чтение. Ох, хотела бы я знать, что всё это значит. Она никогда ни с кем не спала? Она девственница? Бред. Я гляжу на неё с недоверием. Она самый таинственный персонаж из всех, кого я знаю. И тут до меня доходит, что я спала с Еленой Темниковой. Ах, я бы все на свете отдала, только бы быть в сознании и смотреть на неё спящую. Видеть её беззащитной. Мне почему-то трудно это представить. Ладно, вроде бы сегодня вечером всё должно проясниться. В спальне я заглядываю в комод и нахожу там фен. Используя пальцы вместо щётки, как могу, сушу волосы. Закончив, иду в ванную, чтобы почистить зубы и вижу там щётку Лены. Я буду воображать, что это она. Хм… Оглядываясь через плечо, как преступница, я ощупываю щетинки. Мокрые. Значит, она ею уже пользовалась. Я хватаю щётку, выдавливаю пасту и быстро-быстро чищу зубы. Чувствую себя ужасно испорченной. Это так приятно. Я сгребаю в кучу вчерашнюю футболку, лифчик и трусики и кидаю их в пакет из магазина, в котором Тейлор принёс чистые вещи, а потом иду в гостиную на поиски сумки и жакета. Какая радость! В сумке нашлась резинка. Лена смотрит, как я собираю волосы в конский хвост на затылке. По её лицу невозможно понять, о чём она думает. Она разговаривает с кем-то по телефону. — Им надо два?.. И во сколько это обойдётся?.. Хорошо, а как насчёт мер безопасности? Они пойдут через Суэц?.. Разгрузка в Порт-Судане?.. Когда они прибудут в Дарфур?.. Хорошо, так и сделаем. Держите меня в курсе, — она даёт отбой. — Готова? Я киваю. Интересно, о чём был разговор? — Сейчас, я оденусь. Лена откладывает газету и телефон и встаёт из-за стола. Я опускаю глаза и краснею. Боже, ну нельзя же так нагло пялиться. — Тебе нужно научиться сдерживать свои эмоции. Перестань краснеть, — говорит спокойно она. — Эм… ну как бы… — Всё нормально. Я надеюсь, что мы скоро будем видеть друг друга намного чаще. Она подходит сзади и обнимает меня, вдыхая мой запах. — Идём? — Угу. — После вас, мисс Серябкина, — говорит Лена, придерживая передо мной дверь. Как она небрежно элегантна! Я медлю чуть дольше, чем следует, упиваясь её видом. Я спала с ней этой ночью, и после всех вчерашних событий (текилы и последствий) она всё ещё не испытывает ко мне отвращения. Более того, зовёт меня с собой в Сиэтл. Почему именно я? Мне этого не понять. Я иду к двери, вспоминая её слова — «в тебе есть нечто такое». Что ж, наши чувства полностью взаимны, мисс Темникова, и я хочу выяснить, в чём загвоздка. Мы молча идём по коридору. В ожидании лифта я подсматриваю за Леной сквозь ресницы, а она краем глаза поглядывает на меня. Я улыбаюсь, её губы кривятся. Лифт приезжает, мы заходим внутрь. Вдруг, по какой-то необъяснимой причине, возможно из-за нашей близости в замкнутом пространстве, атмосфера между нами меняется, заряжаясь опьяняющим предчувствием. Мое дыхание учащается, сердце бьётся сильнее. Она чуть поворачивается ко мне, её глаза темнее графита. Я кусаю губу. — А пошло все нахуй! — рычит Темникова. Она набрасывается на меня и прижимает к стене лифта. Прежде чем я успеваю опомниться, она словно тисками сжимает рукой мои запястья и поднимает их мне над головой, при этом бедрами прижимая меня к стене. О-о! Другой рукой она тянет вниз мой «конский хвост» так, чтобы лицо обратилось к ней. Её губы касаются моих. Мне почти больно. Я испускаю стон в её раскрытый рот; воспользовавшись этим, она проникает языком в образовавшееся отверстие и начинает уверенно изучать мой рот. Она целует меня второй раз. Немного нерешительно, я тянусь языком ей навстречу, и мы сливаемся в медленном эротическом танце прикосновений и ласк, чувственности и страсти. Теперь она крепко держит меня за подбородок. Мои руки пригвождены к стене, голова запрокинута, её бедра не дают мне пошевелиться. О господи… Она хочет меня! Темникова, прекрасная, как греческая богиня, хочет меня, и я хочу её… прямо здесь, в лифте. — Ты. Очень. Вкусная, — она произносит каждое слово отдельно. Лифт останавливается, двери открываются, и Лена в мгновение ока отскакивает прочь. Входят трое мужчин в деловых костюмах и, глядя на нас, ухмыляются. Сердце колотится, словно я только что бежала в гору. Я хочу сесть и обхватить колени… но это слишком очевидно. Украдкой я смотрю на неё, Лена выглядит абсолютно спокойной, как будто она только что разгадывала кроссворд в газете. Ужасная несправедливость. Неужели ей всё равно, что я тут стою рядом с ней? Она смотрит на меня искоса и глубоко вздыхает. О, ей совсем не всё равно! И моя маленькая внутренняя богиня, плавно покачивая бедрами, танцует победную самбу. Бизнесмены выходят на втором. Остаётся проехать один этаж. — Ты почистила зубы, — говорит Лена, глядя на меня. — Твоей зубной щеткой. Её губы кривит чуть заметная улыбка. — Ах, Серябкина, что мне с тобой делать? Двери открываются, она берёт меня за руку и ведёт за собой. — Что за странное свойство лифтов? — задумчиво произносит на ходу Темникова, обращаясь скорее к себе, чем ко мне. Я машинально стараюсь не отстать от неё; думать я сейчас не способна. Мои мозги остались размазанными ровным слоем по стенам и полу лифта номер три в отеле «Хитман».