Срываюсь внезапно

Лена запускает в волосы обе руки и меряет шагами кабинет — она взбешена, а не просто рассержена. Её обычное стальное самообладание, похоже, дало трещину. — Почему ты сердишься на меня? — почти шепотом спрашиваю я. — Я сержусь не на тебя, я сержусь на себя. Я-то думала… — Лена вздыхает. Она проницательно смотрит на меня, затем качает головой. — Ты хочешь уйти? — Нет, если ты не хочешь, чтобы я ушла, — отвечаю я. О нет… Я не хочу уходить… — Конечно, нет. Мне приятно, что ты со мной, — она хмурится и смотрит на часы. — Уже поздно… Ты снова кусаешь губу, — говорит Лена хрипло и смотрит на меня оценивающе. — Прости. — Не извиняйся. Просто я тоже хочу укусить её. Сильно. Я ловлю ртом воздух… Зачем она говорит такое, если не хочет, чтобы я заводилась? — Иди ко мне, — произносит она. — Что? — Мы исправим ситуацию, прямо сейчас. — В каком смысле? Какую ситуацию? — Твою. Оль, я хочу заняться с тобой любовью. — О! Пол уходит у меня из-под ног. Я замираю. — Если ты не против, конечно. Не хочу искушать судьбу. — Ты же не занимаешься любовью? Ты ведь только трахаешься. Жёстко. Во рту вдруг пересохло. Я судорожно пытаюсь сглотнуть. Она хитро ухмыляется, и у меня внутри все сладко замирает. — Для тебя, я могу сделать исключение — или сочетать то и другое, посмотрим. Я действительно хочу заняться с тобой любовью. Здесь, в моей постели. Пожалуйста. Надеюсь, потом мы заключим договор, но сейчас тебе надо хотя бы понимать, на что ты соглашаешься. Мы начнем твое обучение сегодня — с основ. Это не значит, что у нас сразу начнутся сюси-пуси, секс — лишь средство достижения цели, однако я этого хочу, и ты, надеюсь, тоже, — её голубые глаза смотрят на меня в упор. Я краснею… о боже… мечты сбываются. — Но я не делала ничего из того, что ты там требуешь в своих правилах, — мой голос звучит тихо, неуверенно. — Забудь о правилах. Забудь обо всех этих деталях. Я хочу тебя. Я хочу тебя с того самого момента, как ты свалилась ко мне в офис, и я чувствую, что ты хочешь меня. В противном случае ты бы не сидела здесь и не обсуждала наказания и недопустимые действия. Пожалуйста, Оля, будь со мной этой ночью. Лена протягивает мне руки, голубые глаза пылают, и я вкладываю свои ладони в её. Она привлекает меня к себе, и я всем телом чувствую её прикосновение: всё происходит слишком быстро. Проведя пальцами по моему затылку, она обматывает мой конский хвост вокруг своего запястья и мягко тянет вниз: я поднимаю лицо ей навстречу, и она смотрит на меня сверху вниз. — Ты смелая девушка, — шепчет Лена. — Я тобою восхищаюсь. Её слова, как зажигательный снаряд: я вся пылаю. Она наклоняется и нежно целует меня в губы, а потом принимается осторожно посасывать мою нижнюю губу. — Я хочу укусить эту губу, — бормочет она и осторожно сжимает её зубами. Я издаю протяжный стон и вижу улыбку Темниковой. — Займемся любовью? — спрашивает она, глядя мне в глаза. — Да, — шепчу я, потому что для этого я и пришла. Её лицо озаряется улыбкой, она отпускает меня и, взяв за руку, ведёт через всю квартиру. Спальня огромна. Из доходящих до самого потолка окон открывается вид на ночные огни Сиэтла. Стены выкрашены белой краской, а мебель — светло-голубая. Огромная, ультрасовременная кровать из серого, как топляк, дерева, с четырьмя столбиками, но без балдахина. На стене потрясающей красоты морской пейзаж. Я дрожу как лист. Наступил решающий момент. Сейчас это будет у меня в первый раз, и не с кем-нибудь, а с Еленой Темниковой. Я часто дышу и не могу отвести от неё глаз. Она снимает браслет и кладет его на комод. Потом толстовку. Теперь на ней чёрный лифчик и чёрные джинсы. Она красива так, что сердце останавливается. Тёмные волосы спутаны, голубые глаза смотрят смело и пылко. Она скидывает кеды, потом по одному стягивает носки. Темникова босиком… ох… в этом есть что-то такое… Обернувшись, она вопросительно смотрит на меня. — Ты готова? Хочешь, опустим жалюзи? — Мне всё равно, — шепчу я. — Ты же ни с кем не спишь в одной постели? — А кто сказал, что мы собираемся спать? — шепчет она. — А-а. «Ах, вот как». Она медленно идет ко мне. Уверенная, сексуальная, глаза сверкают, и моё сердце начинает колотиться. Кровь стучит в висках. Желание, густое и горячее, разливается по животу. Лена стоит передо мной, глядя мне прямо в глаза. Невероятно красивая. — Давай снимем твой пиджачок, ладно? — говорит она и, взявшись за отвороты, мягко стаскивает с меня жакет и кладет его на стул. — Знаешь ли ты, как сильно я тебя хочу, Оля Серябкина? У меня перехватывает дыхание. Я не в силах отвести от неё глаз. Она нежно проводит пальцами по моей щеке, вниз к подбородку. — А знаешь ли ты, что я сейчас с тобой буду делать? — добавляет она, гладя меня по подбородку. Где-то внутри, в темной глубине, мои мышцы сжимаются от сладостного томления. Чувство такое приятное, что хочется закрыть глаза, но я словно загипнотизирована пылающим взглядом. Лена наклоняется ко мне, и её губы, уверенные и неторопливые, сливаются с моими. Она медленно расстёгивает пуговицы у меня на блузке, покрывая лёгкими поцелуями мои щеки, подбородок и уголки рта. Блузка падает на пол. Она отступает и внимательно смотрит на меня. Я остаюсь в бледно-голубом кружевном лифчике, который сидит на мне идеально. — Оля, какая у тебя кожа! Белая и без единого изъяна. Я хочу покрыть поцелуями каждый сантиметр. Я краснею. О боже… Почему она говорит, что не может заниматься любовью? Я сделаю всё, что она захочет. — А твоя грудь? Просто шик. Лена высвобождает мои волосы из резинки и глубоко вздыхает, когда они волной падают мне на плечи. — Люблю брюнеток, — шепчет Лена и запускает обе руки мне в волосы, обхватывая мою голову с двух сторон. Она жадно целует меня, её язык и губы сплетаются с моими. Я не могу сдержать стона, мой язык неуверенно тянется ей навстречу. Она обхватывает меня руками и привлекает к себе. Одна рука остаётся у меня в волосах, а другая опускается у меня по спине до талии, а потом ниже — на попу — и мягко её сжимает. Лена удерживает меня на уровне своих бедер, и я чувствую её лобковую часть. У меня снова вырывается стон. Я с трудом сдерживаю чувства, в крови бушуют гормоны. Я просто изнемогаю от желания. Сжав её руку, я чувствую напряжённость. Неуверенно я провожу рукой по её лицу, касаюсь волос. Боже. Они такие мягкие, непокорные. Я нежно тяну за них, и она стонет. Лена отпускает меня и мягко подталкивает к кровати, пока я не чувствую её у себя под коленями. Я жду, что она опрокинет меня навзничь, но нет — она опускается передо мной на колени, сжимает руками мои бедра и проводит языком вокруг моего пупка, а затем, нежно покусывая, продвигается к выступу тазовой кости, а потом, через весь живот, — к другой стороне. Я уже не сдерживаю стонов. Как неожиданно видеть её перед собой на коленях, чувствовать на себе прикосновения её губ. Я по-прежнему держусь руками за её волосы, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. Лена смотрит на меня снизу вверх из-под невероятно длинных ресниц: взгляд темно-серых глаз прожигает меня насквозь. Она расстегивает пуговицу у меня на джинсах и медленно тянет вниз молнию. Потом, не отводя взгляда, опускает руку сзади под пояс. Не спеша, высвобождает меня из джинсов. Я не могу отвести от неё взгляда. Она останавливается и облизывает губы, а потом, не прерывая зрительного контакта, подается вперед и утыкается носом мне между ног. Я чувствую её. Там. — Как ты хорошо пахнешь, — шепчет она и опускает ресницы. На лице её выражение чистого блаженства, и я практически бьюсь в конвульсиях от наслаждения. Лена сдёргивает с постели покрывало, а затем легонько подталкивает меня, и я падаю на матрас. По-прежнему стоя на коленях, она берет мою ногу, расшнуровывает «конверс» и скидывает его вместе с носком. Тяжело дыша, я приподнимаюсь на локте, чтобы видеть, что она делает. Она поднимает мою ногу за пятку и проводит ногтем большого пальца по подъему. Мне почти больно, но я чувствую, как её прикосновение отзывается эхом у меня в паху. Не отрывая от меня взгляда, она проводит по моему подъему языком, а потом зубами. О-о! Как я могу чувствовать это там? В изнеможении я падаю на спину и слышу её довольный смешок. — Ах, Оля, что я сейчас с тобой сделаю, — шепчет Темникова. Она стаскивает с меня второй кед и носок, а затем и джинсы. Теперь я лежу в её постели только в трусиках и в лифчике, а она смотрит на меня сверху вниз. — Оля Серябкина, ты очень красива. И сейчас я в тебя войду. Боже мой. Эти её слова. Как они заводят. Сил нет терпеть. — Покажи мне, как ты кончаешь. Что? Я не понимаю. — Не стесняйся, Оля, покажи мне, — шепчет она. Я отрицательно качаю головой. — Ты о чём? — мне трудно узнать свой хриплый, исполненный желания голос. — Как ты доводишь себя до оргазма? Я хочу это увидеть. — Я сама… никогда… — бормочу я. Темникова изумленно поднимает брови, серые глаза темнеют, она недоверчиво качает головой. — Ладно, посмотрим, что с этим можно сделать, — в её голосе слышна мягкая, волнующая и невероятно чувственная угроза. Она расстегивает джинсы и медленно стаскивает их, не сводя глаз с моего лица. Наклонившись, берет меня за лодыжки и, быстро разведя их в стороны, ложится между моих ног. Она нависает надо мной. Я извиваюсь от нетерпения. — Лежи смирно, — приказывает Лена и оставляет лёгкий поцелуй на губах, а затем наклоняется и целует внутреннюю сторону моего бедра и выше, а потом еще выше, целует меня через кружево трусиков. О-о… я не могу не ёрзать. У меня не получается. Я вся извиваюсь под ней. — Придётся нам что-нибудь придумать, чтобы ты лежала смирно, детка. Она целует меня в живот, щекочет языком пупок. Потом поднимается выше, покрывая меня поцелуями. Моя кожа горит. Я краснею, меня бросает то в жар, то в холод, я отчаянно хватаюсь руками за простыню. Лена ложится рядом, и её рука движется от моих бедер к талии и потом к груди. Она смотрит прямо на меня, мягко обхватывает мою грудь. — Оля, ты чудесная! Она опускает указательный палец в чашку бюстгальтера и плавным движением отодвигает ее вниз, освобождая мою грудь, но косточки и кружево толкают ее вверх. Темникова проделывает то же самое с другой грудью. Мои соски набухают и твердеют под её неотрывным взглядом. Я связана своим собственным бюстгальтером. — Очень красиво, — довольно произносит она, и мои соски твердеют еще больше. Она дует очень нежно на один из них и одновременно берётся рукой за другой и вытягивает его. Я чувствую сладкий спазм внизу живота. У меня там всё мокро. — Ну пожалуйста, — умоляю я, еще крепче вцепляясь руками в простыню. Её губы смыкаются вокруг другого соска и тянут его. Я уже не в силах терпеть. — Посмотрим, сможешь ли ты так кончить, — шепчет Темникова, продолжая эту медленную, чувственную пытку. Соски сладостно горят под её искусными пальцами и губами, каждый нерв моего тела поёт и трепещет в агонии упоения. — О… пожалуйста, — умоляю я. Голова у меня закинута назад, рот открыт в стоне, ноги цепенеют. Что со мною происходит? — Пора, малыш, — шепчет она. Её зубы сжимаются на одном моем соске, а большой и указательный палец сильно тянут за другой. Я рассыпаюсь в его руках на тысячи кусков, мое тело пронзает судорога восторга. Она зажимает мне рот поцелуем, её язык вбирает мои крики. О боже. Это было чудесно. Теперь я знаю, из-за чего весь сыр-бор. Лена с довольной улыбкой смотрит на меня, и в моем ответном взгляде лишь благодарность и восхищение. — Ты очень чутко реагируешь. Тебе надо научиться сдерживаться, и я уже предвкушаю, как мы будем тебя тренировать. Она снова целует меня. Мое дыхание все еще неровно, я только прихожу в себя после оргазма. Рука Лены спускается мне на талию, на бедра, а затем скользит между ног… Господи. Её палец отодвигает тонкое кружево и медленно, кругами проникает… туда. Она на мгновение закрывает глаза, её дыхание учащается. — Ты вся мокрая. Боже, как я тебя хочу, — Темникова заталкивает в меня палец, и я вскрикиваю, потому что это повторяется снова и снова. Её ладонь касается моего клитора, и я снова не могу сдержать восклицания. Её палец движется во мне все сильнее и сильнее. Я стону. Внезапно Лена встает, шагает к комоду, открывает один из ящиков и достаёт оттуда впечатляющих размеров фаллос. Ох… Неужели? — Не бойся, — говорит Лена, глядя мне прямо в глаза. — Ты тоже расширишься. Она наклоняется ко мне и двумя руками поднимает мою голову так, чтобы я смотрела ей прямо в глаза. Её челюсти сведены, глаза горят. Только сейчас я замечаю, что она все еще в лифчике. — Ты правда этого хочешь? — Да, умоляю. — Согни ноги в коленях, — велит она, затягивая ремешки страпона, я торопливо повинуюсь. — Сейчас я Вас трахну, Ольга… — при этих словах головка искусственного члена почти утыкается мне в промежность. — Трахну жёстко, — шепчет она и входит в меня. — А-а! — кричу я от щемящей боли где-то внутри — Темникова лишила меня девственности. Она замирает, её глаза сияют торжеством, рот слегка приоткрыт. — Не больно? Я отрицательно мотаю головой, мои глаза широко раскрыты, руки сжимают её предплечья. Я чувствую её в себе. Она неподвижна и ждёт, чтобы я привыкла к новым ощущениям. — Сейчас я буду двигаться, малыш, — предупреждает Лена. Ох. С утонченной медлительностью она отодвигается назад, а потом снова входит в меня — со всей силы. Я опять вскрикиваю, и она замирает. — Ещё? — Да, — выдыхаю я. Я не сдерживаю стоны. Моё тело принимает её в себя… О-о, как приятно. — Хочешь ещё? — Да! — умоляю я. На этот раз Лена не останавливается. Она опирается на локти, и теперь я чувствую на себе вес её тела. Сначала она движется медленно, свободно выходя и входя в меня. По мере того, как я привыкаю чувствовать фаллос внутри себя, мои бёдра начинают неуверенно двигаться навстречу Темни. Она движется всё быстрее и быстрее в беспощадном, неослабевающем ритме, и я подхватываю это движение. Лена сжимает мою голову руками и жадно целует, прикусывая нижнюю губу. Она чуть смещается, и теперь я чувствую, как где-то глубоко во мне нарастает уже знакомое чувство. Я вся деревенею, трепещу, обливаюсь потом… О господи… Я и не знала, что так бывает… Даже не представляла, что может быть так хорошо. Мысли разбегаются… остаются лишь ощущения… только она… только я… о, пожалуйста… — Кончай, — шепчет она почти беззвучно. От её слов я обмякаю, достигнув высшей точки блаженства, и распадаюсь на тысячу частей. Я все еще не могу отдышаться, сердце колотится от счастья, в мыслях полный разброд. Здорово… Это было потрясающе. Я открываю глаза: Лена по-прежнему упирается лбом в мой лоб, её глаза закрыты, дыхание неровное. Она открывает глаза и встречается со мной взглядом. И только потом медленно выходит из меня. — Ох… — я вздрагиваю от незнакомых ощущений. — Я сделала тебе больно? — протянув руку, Лена заправляет мне за ухо выбившуюся прядь волос. Я не могу сдержаться и широко улыбаюсь. — И ты спрашиваешь, не сделала ли мне больно? — А, ирония… — она саркастически улыбается. — Серьезно, как ты себя чувствуешь? Лена смотрит на меня испытующе, даже жадно. Я вытягиваюсь рядом с ней, чувствуя, что мои кости превратились в желе. Я полностью расслаблена и не могу стереть с лица улыбки. Теперь понятно, вокруг чего столько шума. Два оргазма… распадаешься на куски, как будто в барабане стиральной машины прокрутили, обалдеть. Я даже не знала, что моё тело способно высвобождаться, как тугая пружина, с таким восторгом, с таким неописуемым блаженством. — Ты мне не ответила и снова кусаешь губу, — Темникова хмурится. Я хулигански ухмыляюсь. Она восхитительна — волосы спутаны, голубые глаза сужены и серьезны, а на лице мрачно-сосредоточенное выражение. — Хочу ещё раз, — шепчу я. На её лице мелькает выражение облегчения, а потом створки снова закрываются, и она смотрит на меня, полузакрыв глаза. — Да что вы говорите, мисс Серябкина? — шепчет Лена насмешливо, нежно целуя меня в уголок рта. — А ты, оказывается, требовательная штучка. Хорошо, что я не успела снять, да? Переворачивайся на животик. Я бросаю на неё быстрый взгляд и поворачиваюсь. Она расстегивает мой лифчик и проводит рукой по спине. — Какая у тебя красивая кожа… Одна нога у неё закинута между моими, она лежит на боку, чуть опираясь мне на спину. Я чувствую её кружева, когда она наклоняется, чтобы отвести волосы у меня с лица и поцеловать мое голое плечо. — Почему ты в лифчике? — спрашиваю я. Темникова замирает. Немного помедлив, она сбрасывает лифчик и снова ложится на меня. Я чувствую тепло её кожи. О-ох… Райское наслаждение. — Так лучше? — переворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё. — Намного, — касаюсь я её сосков, которые сразу же твердеют. — Ольга, я бы вам не советовала это делать… — говорит она с ухмылкой, — Ты хочешь, чтобы я трахнула тебя еще раз? — шепчет она мне в ухо и начинает покрывать лёгкими поцелуями мою шею и щеку. Её рука опускается мне на талию, скользит по бедру и вниз по ноге к колену. Темникова подталкивает мое колено повыше, и дыхание моё ускоряется… о господи, что она собирается делать? Она лежит у меня между ног, прижимаясь к спине, и теперь её рука поднимается вверх. Она медленно и нежно трепет меня по попе, а затем её пальцы проскальзывают мне между ног. — Я возьму тебя сзади, Ольга, — Лена собирает в кулак мои волосы и мягко тянет, удерживая меня на месте. Я не могу пошевелить головой — связанная и беспомощная. — Ты моя, — шепчет Лена. — Только моя. Не забывай, — её голос дурманит, слова кружат голову. Длинные пальцы Лены медленными вращательными движениями мягко ласкают мой клитор. Я чувствую на щеке её дыхание и мягкое прикосновение губ. — Ты пахнешь божественно, — Темникова утыкается носом мне за ухо. Её рука по-прежнему движется по кругу, и рефлекторно я начинаю двигать в такт бедрами. Томительное блаженство течет по жилам, как адреналин. — Не дёргался, — произносит она мягко, но строго, и медленно вводит в меня большой палец, ритмично нажимая на переднюю стенку влагалища. Эффект совершенно сногсшибательный — вся внутренняя энергия собирается в этой маленькой точке моего тела. Я стону. — Нравится? — спрашивает она, чуть прикусывая зубами мочку моего уха. Её палец не останавливается. Закрываю глаза и стараюсь дышать ровно, вбирая беспорядочные ощущения, которые высвобождают во мне эти пальцы, огонь, пожирающий мое тело. Я слышу свой стон. — Ты снова мокрая, и так быстро. Очень податливая. Мне это нравится, — шепчет Темни. Я хочу напрячь ноги, но не могу пошевелиться. Она крепко держит меня, не замедляя ровного, мучительного ритма. Это совершенно потрясающе. После очередного моего стона Лена внезапно останавливается. — Открой рот, — командует она и сует большой палец мне в рот. Я широко распахиваю глаза. — Теперь ты знаешь свой вкус, — шепчет она мне в ухо. — Соси, малыш. Её палец прижимает мой язык, и я закрываю рот и отчаянно сосу. Вкус соленый, со слабым металлическим оттенком крови. Черт возьми. Так нельзя, но это ужасно эротично. Я кусаю её палец. Лена вскрикивает и больно тянет меня за волосы. — Какая капризная девочка, — шепчет она. — Лежи тихо, не двигайся. Предвкушение опьяняет. Лена ложится на меня и вновь берется за волосы, чтобы я не могла пошевелить головой. — На этот раз все будет очень-очень медленно, Оля. И она медленно входит в меня. Медленно, медленно, пока не помещается во мне целиком. Безжалостно, неумолимо. Я громко стону. На этот раз я ощущаю фаллос глубже, приятнее. Она нарочно отступает назад, немного медлит и входит до конца. Это повторяется снова и снова. Дразнящий, медленный ритм и краткие мгновения, когда он полностью во мне, доводят меня до исступления. — Нет, малыш, не сейчас, — шепчет она. Когда дрожь стихает, она начинает все снова. — Пожалуйста… — умоляю я. Я не знаю, смогу ли это выдержать. Моё тело так напряжено и так жаждет разрядки. — Я хочу, чтобы тебе было больно, малыш, — бормочет она и все длит и длит эту неспешную, сладостную пытку, вперед, назад. — Я хочу, чтобы завтра каждое твое движение напоминало тебе, что ты была со мной. Ты моя. Я испускаю стон. — Темни, прошу, — стону я. — Чего ты хочешь, малыш? Скажи мне. Я снова стону. Она снова отступает и, медленно поведя бедрами, входит в меня. — Скажи мне, — просит она. — Тебя, ну пожалуйста. Она самую чуточку увеличивает ритм, и её дыхание сбивается. Я начинаю ускоряться, Лена подхватывает. — Ты. Такая. Сладкая, — произносит она между толчками. — Я. Так. Тебя. Хочу. Я могу только стонать. — Ты. Моя. Кончай, малыш, — рычит она. В её словах моя погибель, они сталкивают меня в пропасть. Моё тело содрогается в конвульсиях, и я кончаю, громко выкрикнув её имя в подушку. Ещё два быстрых толчка, и Лена замирает. Потом опускается мне на спину, уткнувшись лицом в мои волосы. — Чёрт. Оля, — выдыхает она, сразу же выходит из меня и откатывается на другой край кровати. Совершенно измученная, я подтягиваю колени к груди и проваливаюсь в усталый сон. Когда я просыпаюсь, за окном еще совсем темно. Я не представляю, как долго длился мой сон. Вытянувшись под одеялом, чувствую приятную боль. Лены нигде нет. Я сажусь, глядя на панораму города передо мной. Почти все окна погашены, на востоке чуть брезжит рассвет. Доносятся звуки музыки. В серебристых переливах нот слышна грустная, нежная жалоба. Бах, как мне кажется, но я не уверена. Заворачиваюсь в одеяло и иду по коридору в гостиную. Лена сидит за фортепьяно, полностью погружённая в музыку. Лицо её печально, под стать мелодии. Играет она великолепно, как профессиональный музыкант. Прислонившись к стене у входа, я в восторге слушаю. Лена сидит в спортивных штанах и чёрном лифчике, освещённая светом единственного торшера, стоящего рядом с роялем. Во мраке дома она пребывает в своем, отгороженном от остального мира круге света, неприкасаемая… одинокая. Я тихо подхожу к ней, завороженная возвышенной, бередящей душу мелодией, и как загипнотизированная смотрю на длинные ловкие пальцы, мягко касающиеся клавиш, пальцы которые так искусно возбуждали и ласкали мое тело. При этой мысли я краснею и плотнее свожу ноги. Она поднимает голову: бездонные серые глаза ясны, выражение лица не разобрать. — Прости, — шепчу я. — Я не хотела тебе мешать. Лена хмурится. — Это я должна просить прощения, — говорит она и, закончив играть, кладет руки на колени. Она ерошит рукой волосы и встает. Штаны свисают с её бедер так, что… ах. У меня пересыхает во рту. Лена небрежной походкой обходит фортепиано и идет ко мне. Она потрясающая. — Ты должна быть в кровати. — Какая красивая пьеса. Бах? — Переложение Баха, но вообще-то это концерт для гобоя Алессандро Марчелло. — Восхитительно, только очень грустно. Её губы чуть изгибаются в улыбке. — Спать, — приказывает она. — Завтра ты будешь чувствовать себя разбитой. — Я проснулась, а тебя нет. — Мне трудно уснуть, я привыкла спать одна. Я не могу понять её настроения. Похоже, Лена немного расстроена, но в темноте трудно определить. Может, это всё из-за музыки. Она мягко обнимает меня и ведет обратно в спальню. — И давно ты играешь? У тебя здорово получается. — С шести лет. — А-а. Лена — шестилетняя девочка… я представляю себе красивую темноволосую девочку с голубыми, словно небо, глазами, которая любит невероятно грустную музыку, и сердце мое тает. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Лена, когда мы возвращаемся в комнату. Она включает светильник. — Нормально. Мы обе одновременно смотрим на кровать. На простынях кровь — свидетельство моей девственности. Я смущенно краснею и плотнее заворачиваюсь в одеяло. Она приподнимает рукой мой подбородок и внимательно смотрит мне в лицо. Я не касалась её, когда она без одежды. Инстинктивно я протягиваю руку, касаюсь её груди, поднимая глаза веду руку к ключице. — Ложись спать, — строго велит Лена. — Я сейчас приду. Она подходит к комоду, расстегивает лифчик и бережно складывает его поверх тумбы. Снимает тёмно-синие штаны вместе с трусиками и кладет все на стул. Я вижу её голой. Первый раз. — Ты очень красивая, — произношу я, откровенно пялясь на её прелести. — Я хочу тебя обнять, — констатирую факт, — ведь можно? — Да… Я бросаю одеяло на кровать и подхожу к ней. — Ты безумно вкусно пахнешь, — вдыхаю её запах, зарываясь в спутанные тёмные волосы. Мои руки скользят по её бедрам, потом поднимаются выше. Я глажу её плоский животик, поднимаю руки к груди и еле касаюсь её сосков, которые сразу же реагируют на мои прикосновения. — Не надо, — тихо произносит она. — Почему? — продолжая делать круговые движения вокруг её прелестной груди, спрашиваю. — Потом. — Хорошо, — опускаю руки на животик и спиной прижимаюсь к ней. Она такая разная. — Как я давно этого не чувствовала, — мягко произносит она, разворачиваясь ко мне. — Чего? — Нежности. Я закрываю глаза и чувствую её губы, такие сухие. Она легко целует меня и отрывается. Я недовольно стону. — Пора спать, — снова приказывает она. Я залезаю обратно в кровать, совсем забыв о крови. Лена ложится рядом, за спиной, и обнимает. Она целует мои волосы и вздыхает. — Спи, малыш, — шепчет она, и я закрываю глаза, но от музыки и от её слов меня охватывает грусть. У Лены есть печальная сторона души.