Стакан воды. Околотеатральная история

      К концу мая проводив Владимира на натурные съёмки в районе Новороссийска, дочь и мать остались «женским царством». К ним иногда вечерком на чаёк присоединялась соседка Корфов, что помогала Владимиру поддерживать порядок в квартире с тех самых пор, как он сюда переехал. Нужно заметить, что Марфа была очень неприятно поражена наличием у Корфов домработницы и высказала дочери своё осуждение. Объяснения Анны, что это решение мужа, которое она тоже приняла с большим трудом, матери показались лишь отговорками. Не переубедил и тот аргумент, что Владимир таким образом позволяет небогатой пожилой соседке подработать по мере сил. Тёща попробовала уговорить главу семьи отказаться от услуг постороннего человека по поддержанию чистоты и уюта в доме, где теперь живут целых две женщины. Итогом стало лишь вежливое, но непреклонное:       - Я понимаю, мама, что для тебя домработница в семье – это непривычно. Но по многим причинам я предпочёл бы, чтобы всё осталось по-прежнему. И прошу тебя моё решение уважать.       Смирившись в итоге с приходами дважды в неделю дородной одышливой Нины Николаевны с первого этажа, Марфа быстро подружилась с соседкой. А отъезд Владимира дал дамам больший простор для общения. Через несколько дней после отбытия хозяина кумушкам пришла в голову идея затеять генеральную уборку.       - Да, давненько я уж, Марфа Егоровна, поглядываю и на лепные узоры на потолке в гостиной, и на люстру их огромадную! Снять бы да продраить с порошочком каждую висюлинку!       Услышав, какой бедлам грозит её уютному гнёздышку благодаря неуёмной энергии двух скучающих тёток, Анна пригорюнилась. Но поскольку понимала, что противостоять общественной инициативе не в силах, решила включиться в процесс по принципу: если не можешь предотвратить безобразие, нужно его возглавить. Юная хозяюшка стойко пыталась рулить процессом всё воскресенье, в которое, разумеется, учитывая размеры «корфодома», активистки чистоты не уложились. Придя в понедельник с занятий под вечер, Анна только ахнула: мать лежала скрючившись в неестественной позе на диване в гостиной, вокруг неё, хромая и охая, суетилась Нина Николаевна.       - Что у вас случилось?       - Да вот, надорвалась мамка твоя! Говорила ей, давай вдвоём тот комод подвинем, так нет же: сама справлюсь, Николáвна!       - Какой комод? В нашей спальне? – выпучила Анна глазищи. – Мама, да в этом антикварном монстре целая тонна!       - Так кто же знал, Нюточка, что он такой тяжёлый окажется. Вроде с виду такой весь резной, на тонких ножках…       - Мамочка, – укоризненно качая головой, присела дочь рядышком. – Сильно болит? Может, в аптеку надо?       - Нечего химией всякой травиться! – махнула Нина Николаевна рукой, но от резкого жеста скривилась и охнула. – Народными средствами справимся! Я уж намазала мамку твою настойкой на травах, к завтрему пройдёт, не переживай.       - А с вами что случилось?       - Да со стремянки навернулась, дура неуклюжая, – снова отмахнулась соседка, но уже не столь рьяно, скупым размеренным движением.       - И что мне теперь с вами делать? – оглядела Анна свой «лазарет». – Может вас, Нина Николаевна, до квартиры проводить и тоже настойкой намазать?       - Ой, намажь, намажь, ягодка моя, – закивала соседка, – сама-то не достану, всю бочину зашибла ведь, и локоть, и понижь спины… Ох, грехи наши тяжкие!       Едва успев оказать соседке неотложную помощь и укутав тёплым одеялом, Анна получила сообщение от мужа: «я в гостинице, жду в скайпе». Спросив, не нужно ли ещё чем-то помочь пострадавшей, она бегом отправилась домой.       Специально устроившись с ноутбуком в гостиной, чтобы их разговор слышала Марфа, жена здорово повеселила Владимира рассказом о насыщенных событиями двух днях в их доме. Качая головой и закатывая глаза, он предложил выпороть великовозрастных хулиганок ремнём за глупости, которых они успели наворотить, покуда провинившиеся не в силах Ане сопротивляться.       - Я подумаю, – со смехом кивнула белокурая мстительница. – А как твои дела, родной? Расскажи, как ты там.       - А что я? Тут уже днём настоящее пекло, солнце ослепляет, форма жаркая, сапоги пудовые. Ладно, я ещё пока без автомата и прочего, ребята с непривычки уже плечи отдавили. На дядь Юру с утра чуть декорация не упала.       - Ой!       - Вот так, малыш, – многозначительно приподнял брови усталый актёр.       - Будь осторожен, пожалуйста, любимый!       - Конечно, Кенгурёнок мой. Я и так будто сам беременный. Аж сам себя не узнаю! Раньше бы спрыгнул с точки и даже не подумал, что расшибиться могу, а теперь три раза сначала сбегаю проверю, куда приземляться буду, а уж потом в кадр. Мне теперь есть, ради кого себя беречь.       Супруги смотрели друг на друга сквозь слегка размывающую черты плоскость бездушных экранов, но видели, а точнее чувствовали лишь любовь, ласку и взаимную заботу, для которой совсем неважна чёткость передачи видеосигнала.       - Кстати, я уже нашёл нам очень симпатичный домик. Совсем недалеко от нашей гостиницы, даже поближе к морю. Главное – там есть свой небольшой сад или не знаю, как это называется, ну, короче, зелень во дворе есть. И даже бонус в виде бассейна. Правда, он тоже совсем маленький, но зато свой собственный.       - Володя, целый дом? Но это же жутко дорого!       - Во-первых, не дороже денег. А во-вторых, не целый дом, а только часть. В доме живут ещё две семьи, но вход к ним с другой стороны. Так что в нашем распоряжении будет всего лишь две комнаты с кухней и внутренний двор с деревьями, кустами и прочим. Ну и бассейн.       - Это точно не сильно дорого? – недоверчиво переспросила Анна.       - Точно, точно. Ты мне зубы не заговаривай, кстати, уборками и синяками! У Штерна была?       - К Штерну завтра, Володь, – скривилась жена.       - А что, сегодня не вторник?       - Понедельник! Совсем ты у меня одичал, бедняжка.       - Сдавай скорее свою сессию и приезжайте сюда. Море, зелень, горы – красота!       - Сессию-то я сдам, а вот насчёт «приезжайте» есть проблема.       - В смысле?       - Мама уже передумала ехать со мной. Я никак не могу уговорить её передумать обратно…       - Та-а-ак, начинается, – откинулся Корф на спинку кресла, потёр устало лицо руками. – Дай-ка мне поговорить с нашими «трудовыми резервами».       Хихикнув, Аня присела с ноутбуком возле матери на диван.       - Стой, стой, стой! Ну-ка, покажи мне общий масштаб катастрофы. Дай весь вид дивана.       Отведя ноутбук подальше, жена дала в камеру полную картинку скрючившейся от боли матери.       - Приветствую хворых, сирых и не в меру инициативных, – покачал головой зять.       - Здравствуй, Володенька, – вздохнула Марфа.       - Сильно болит?       - Ничего, Нина Николаевна какой-то чудо-настойкой натёрла, пообещала, что завтра буду как новенькая.       Скептически скривившись, Владимир перешёл к насущному:       - Мам, чего там у тебя с поездкой?       - Да я... Ну, я так подумала-подумала, чего я буду у вас под ногами болтаться? Я тут Нюточку провожу, на самолёт посажу, а ты там встретишь. Зачем я на целых два месяца с работы отпрашиваться буду?       Явно начиная закипать, Корф поглядел на жену, которая лишь бессильно вздохнула, пожав плечиками.       - Мама, скажи мне на милость, у кого ты здесь собралась под ногами болтаться, если мы в гостиницу приползаем к полуночи, усталые, грязные, почти ослепшие от софитов и солнца? Ты предлагаешь Анне одной целыми днями здесь торчать? А если у меня встретить вас не получится? Вам из аэропорта Геленджика ещё до Новороссийска нужно будет доехать.       - Но, сынок, мне намекнули, что просидев два месяца без содержания да ещё месяц в законном отпуске, я могу лишиться места. Да и зарплата, опять же…       Чтобы унять всё нарастающее раздражение, Корф прикрыл глаза и медленно выдохнул.       - Нам что, не хватает? При чём здесь твоя зарплата? Мама-а-а, я в состоянии содержать свою семью. Мне гораздо важнее, чтобы вы с Аней отдохнули, набрались сил, развлеклись, в конце концов! Если выбирать между твоей зарплатой и спокойствием жены, да и своим тоже, то мне важней второе. Вот скажи честно: ты так прямо до одури любишь свой цех и коллектив, или бригадира своего обожаешь, который вечно тебе гадости говорит?       Марфа пожала плечами.       - Так хоть люблю, хоть нет, как же человеку без работы-то?       - А то тебе работы в августе мало начнётся! Мама, я совершенно не хочу, чтобы нам пришлось доверять новорожденного ребёнка в чужие руки. Я понимаю ещё, если бы ты безумно любила свою работу, а я как последний эгоист ломал тебе успешную карьеру из-за своего ребёнка и Аниной учёбы. Но ведь мы предлагаем бросить тяжёлый, вредный, рабский труд и заниматься семьёй. Разве плохо?       - Нет, Володенька, не плохо, конечно. Только совестно на шее-то у вас сидеть.       Покачав головой в полном бессилии, Корф попытался зайти с другого фланга:       - Ладно, тогда такой расклад: ты идёшь на работу, Аня в училище, а для ребёнка мы нанимаем няню втридорога, да ещё и неясно, будет ли она заботиться о нём как положено.       Промелькнувший в глазах тёщи страх дал понять, что мысли Марфы теперь примут нужное направление.       - Ладно, ребята, я подумаю. В конце концов, у меня ещё три недели.       - Ох, философ… Мам, с апреля разговоры ведём, а ты всё ни да, ни нет.       - Да я всё надеялась, что Нюточка надумает в академический пойти. Всё-таки мать есть мать. Она дитю важнее и няньки, и бабки.       Теперь настала очередь будущим родителям пристыженно замолчать. Первым нашёлся Владимир:       - В конце концов, если Аня надумает брать академический, тебе всегда можно найти работу поспокойнее, если дома не сидится.       - Ладно, детки, что вы всё обо мне? Ты такой бледненький, устал?       - Есть немного. Но сегодня рано закончили, обычно позже приезжаем. И кстати, мам: билеты на самолёт вам с Аней уже оформлены, ты помнишь об этом?       Марфа, конечно, просто молча укоризненно покачала головой с грустной улыбкой, но в её глазах ясно читалось: «Шантажисты вы, детки, те ещё!»       Студенты-первокурсники так увлеклись подготовкой экзаменационного отрывка, что покинули училище, когда «славный град Петров» уже вовсю сиял ночной иллюминацией. Оглядевшись, Никита спросил:       - Ты не позвонила мужу, чтобы встретил тебя, Аннушка?       - Володя в командировке, надолго. Мы с мамой одни.       - Если тебя никто не встречает, тогда тебя нужно проводить.       - Что ты, Никита, это совсем не обязательно! Мне здесь совсем недалеко. А тебя ведь Соня ждёт? Она тебя постоянно до метро подвозит, верно?       Смущение так не вязалось с габаритами этого парня с фактурой русского былинного богатыря, что Аня невольно улыбнулась.       - Иди, Никита, нехорошо девушку заставлять ждать, – указала она глазами в сторону стоящей у открытой дверцы своей элегантной машинки Канкриной.       - Подожди, Аннушка, я сейчас скажу Соне, что тебя нужно проводить, и вернусь. Минуточку!       - Никита! – окрик Анны не смог остановить парня, а на лице Сони отразилась растерянность, смешанная с болью.       Покачав головой и легонько погладив живот с беспокойно пинающимся корфёнышем, которому надоел мамин длинный суетный день, Анна медленно двинулась в сторону дома, после каждого шага оглядываясь на ушедшего к Сониному автомобилю Хворостова. Ей вовсе не хотелось, чтобы по её вине поссорились молодые люди, которые только недавно стали «тайно» не только уезжать вместе «до метро», но и приезжать утром. Всесильный Канкрин смотрел на этот очень неравный союз своей дочери с парнем из многодетной семьи, сыном простого рабочего и нянечки из детского сада, поразительно спокойно, видимо, считая увлечение Сонечки Никитой первой студенческой влюблённостью, которая быстро пройдёт. Ребята не афишировали свои достижения по части «очаровывания влиятельного папы», но Никита был весьма благосклонно принят в доме Канкриных, и желание дочери поселиться со своим молодым человеком отдельно от родителей вызвало полное понимание. Во исполнение оного из квартиры покойной бабушки даже были выдворены жильцы с компенсацией за срочное освобождение понадобившейся хозяевам жилплощади. Среди однокурсников такая снисходительность высокопоставленного чиновника к выбору бойфренда вчерашней школьницей вызвала не только недоумение, но и зависть: «Нам бы таких продвинутых предков!»       Анну обогнала Лиза Долгорукая, за которой молча шёл, глядя строго себе под ноги, Миша Репнин.       - Что, мало тебе воздыхателей, ещё у Канкриной парня отбить надо? Смотри, пожалуется папаше, он твоему Корфу быстро карьеру под откос пустит!       Репнин схватил Лизавету за локоть и быстро потянул вперёд.       - Хватит уже к ней цепляться! До свидания, Ань, – виновато улыбнувшись, оглянулся Михаил.       - Пока, Миша, – кивнула Анна, тяжко вздыхая.       Кто из них кого провожал, было неясно, но Долгорукая старалась ни на шаг не отходить от Репнина, а он не возражал, хоть иногда украдкой на занятиях и посматривал с тоской на чужую жену, ожидавшую чужого ребёнка.       Возле Анны затормозила Сонина машина.       - Садись, Анечка, мы тебя подбросим.       - Не нужно, Сонечка, спасибо. Мне здесь совсем близко.       - Но уже совсем поздно и темно. Давай мы лучше тебя подвезём, чем будем до завтра волноваться, благополучно ли ты дошла. Садись, Анечка!       Никита уже покинул водительское место, которое ему охотно уступала подруга, и открыл перед Анной заднюю дверцу. Ей ничего не оставалось, как уступить напору однокурсников.       - А ты давно водишь машину, Соня?       - Первый год. Папа на семнадцатилетие подарил сертификат в автошколу. Когда закончила, как раз перед окончанием школы, отдал свой старый «Ауди». Пришлось, конечно, несколько раз папиным именем до восемнадцатилетия от гаишников отвязываться. А на восемнадцать подарил вот эту красавицу. Мама безумно волнуется, но я очень аккуратно вожу, Никита вон даже говорит – робко.       - Ничего, Сонечка, научишься, какие твои годы, – улыбнулся он своей девушке.       - Конечно, научусь.       - Володя тоже хотел меня на автокурсы отправить, но нам пришлось с этим повременить, – улыбнулась будущая мамочка, положив руку на кругленькое пузико.       - Аня, – состроив тожественную мину, провозгласила Канкрина, – мы с Никитой постановили взять над тобой в отсутствие твоего мужа шефство. Будем тебя забирать утром из дома, а вечером отвозить. Совсем нехорошо, когда ты без присмотра так поздно одна.       Умилившись серьёзной мордашке своей юной сокурсницы, с которой она собиралась брать шефство над двадцатичетырёхлетней замужней женщиной, Аня улыбнулась.       - Спасибо вам, ребята, конечно, но я вполне справляюсь сама. Живу недалеко, утром идти в училище совсем не страшно, вокруг много народа, все на работу спешат, а вечером так поздно мы редко задерживаемся.       - Никита, ну скажи ей!       - Аннушка, мы же за тебя волнуемся. Нам совсем не трудно, да и тебе веселее, чем одной-то идти. Соглашайся.       Тем временем Хворостов уже заехал во двор дома Корфов.       - Вот я и на месте. Стоит ли вам из-за пяти минут ехать в обратную сторону?       - Стоит, Аннушка. Всего пять минут – зато у нас с Сонечкой за тебя душа спокойна будет.       Автомобиль не тронулся в обратный путь до тех пор, пока Анна не вошла в свой подъезд.       Сессию сдавать пришлось, превозмогая начавшуюся удушливую жару. Однокурсники помогали Ане, которой приходилось терпеть двойную нагрузку, как только могли. Даже Долгорукая оставила свои подколы и придирки, вместе со всеми оказывая мелкие услуги. Наконец, все испытания остались позади, послезавтра – самолёт к Черноморскому побережью! Получив заполненные зачётки, без пяти минут второкурсники отправились по домам.       Никита с Соней, как обычно, со смехом и шутливыми угрозами по применению грубой мужской силы потянули Анну за обе руки к машине.       - Тем более вот родится у тебя малыш, возьмёшь – и передумаешь его на бабушку оставлять, уйдёшь в академку, и мы тебя целый год не увидим!       - Я постараюсь не уходить с курса, ребята. Мне очень хочется у Романовых доучиться. А видеться мы с вами можем всегда. Вы ведь знаете, где я живу, приходите в гости. Послушайте, у меня идея! А пойдёмте ко мне прямо сейчас, отпразднуем окончание первого курса праздничным обедом! Я ведь послезавтра улетаю к Володе, на общий сабантуй не попадаю…       - Да, жаль, что нашим «хвостатым» пересдачи назначили на конец недели, – вздохнула Сонечка. – Ну ничего, зато ты уже послезавтра увидишься с любимым мужем! А мы тебе по сети все-все фотки отправим, даже видео запишем! А ты нам отправь что-нибудь интересное про Володины съёмки, ладно?       - Я не могу обещать ничего, ребята. Вдруг я на съёмочный процесс не попаду? Но если удастся – всё пришлю обязательно! Ну так как, идём ко мне обедать?       С интересом наблюдая за тем, как её гости оглядывают квартиру, Аня быстренько пыталась прикинуть в уме, что можно приготовить на скорую руку для внезапных гостей. С парочкой салатов и холодными закусками проблем не возникнет, а вот горячее…       - Никогда не думала, что увижу, как живут знаменитые актёры! – не скрывая любопытства, вертела по сторонам головой Соня.       Анна с улыбкой развела руками:       - Вот, как-то так. А разве семьи больших начальников живут не лучше простых актёров? – подмигнула хозяйка Никите. Он только пожал плечами.       Скользя глазами по стене с фотографиями, Хворостов с улыбкой остановил взгляд на снимке счастливой пары, стоящей в обнимку на фоне пришвартованного в сказочном Санторини знакомого теплохода.       - Скучаешь по работе?       - Даже не знаю, Аннушка. Вспоминаю часто. Скучаю ли? Вроде нет. А вот сейчас лайнер увидел – будто родственника.       - А ты на таком работал? – подошла к ним Соня.       - Вот на этом. Там и Аннушку с мужем встретил. В последнем рейсе.       - Да, мы в свадебное путешествие ездили в круиз, на котором как раз Никита работал.       - Ты мне не говорил, – затаив подозрительность, посмотрела на бойфренда Канкрина.       - Что тут такого? Я за два года много кого в нашем круизе видел. И политики, и актёры, спортсмены известные с семьями часто путешествовали. А это ваша свадьба, Аннушка?       Никита указал на фото, с которого улыбались счастливые молодожёны, а рядом с ними стояли Марфа, Иван Иванович и Надежда Николаевна.       - Да, – с улыбкой кивнула Аня, с удовольствием в сотый раз глядя на снимок.       - С родителями? – коротко уточнила Соня. Получив в ответ утвердительный кивок, вновь посмотрела на фотографию: – Это папа Владимира? А это мама?       - Да, это Иван Иванович Корф. А рядом с ним тётя Володи. Его мама умерла, когда он был ещё школьником.       - А твой папа? – продолжала расспрашивать с детской непосредственностью гостья.       - Соня, – попытался потихоньку одёрнуть любопытную подругу Никита.       - Ничего страшного, Никита, мой папа жив, – снова улыбнулась Аня. – Он просто… не смог остаться на свадьбе до самого конца. Когда делали этот снимок, он уже уехал.       Неприятные воспоминания кольнули под сердцем, малыш в материнской утробе недовольно завозился, почувствовав её беспокойство. Мамочка поспешила погладить своё чадо, успокаивая.       - А кем твой папа работает?       - До недавнего времени папа был замдиректора кондитерской фабрики, а теперь вышел на пенсию, теперь отдыхает.       - А Володины родственники? Ой, а это ничего, что я вот так расспрашиваю?       - Конечно, ничего, Соня. Они оба учёные, только работают в разных областях, имеют научные звания. Папа профессор, а тётя доктор наук.       Удивлённо переглянувшись, гости ещё пристальней стали рассматривать фотографию со свадьбы.       - Аня, а можно посмотреть свадебный альбом?       - Конечно, можно, Сонечка. Давайте сначала пообедаем, а потом я достану огромную коробку, которая от свадебных материалов еле закрывается! Там на целую неделю рассматривать хватит, – покачала головой бывшая новобрачная, жестом приглашая гостей в свою уютную, удобную кухню.       - Аннушка, ты сказала, что вы здесь с мамой живёте. Она сейчас где?       - Мама на работе. Вернётся вечером. У неё последняя смена перед отпуском. Так что мы с вами будем праздновать успешное окончание сессии втроём.       Из Аниной сумки послышался звонок телефона.       - Да, Надежда Николаевна, здравствуйте. Да, сдала. Да, все пятёрки. Спасибо большое! Да? Замечательно! Я буду очень рада! Жду вас! - отключив вызов, повернулась к гостям: – Ребята, небольшая поправка: праздновать будем впятером, сейчас приедут родители Володи. Надеюсь, вы не будете возражать? Вот увидите, они замечательные. Несмотря на все свои учёные звания, они очень простые и сердечные люди. Мы друг друга полюбили с самой первой встречи.       Вспоминая свадебную фотографию, Никита заметил:       - Твой Владимир похож на свою тётю совсем немного, а вот с отцом ничего общего. И между собой брат с сестрой совершенно не похожи.       - Какие брат с сестрой? – не поняла Анна.       - Отец Владимира и его тётя.       - А, вот ты о чём! Нет, Никита, Надежда Николаевна сестра покойной матери Володи, а не Ивана Ивановича. Просто дело в том, что не так давно они поженились. Понимаю, что это выглядит несколько странно, но я уже как-то привыкла. В жизни всякое бывает. Чувства могут возникнуть к кому угодно. Так получилось, что тётя и отец Владимира постепенно поняли, что их объединяет не только родственная привязанность. Вот, теперь они счастливы друг с другом. И мы с Володей очень за них рады. Они так нежно друг к другу относятся, – задумчивая улыбка озарила красивые черты молодой хозяйки.       Пока молодёжь дружно занималась сервировкой стола в гостиной, подъехали Корфы-старшие. Ребята во все глаза глядели на элегантных супругов. Безупречный бежевый костюм, белоснежная рубашка, узел «тринити» на серо-стальном галстуке, который молодой человек ещё ни разу не видел ни у одного мужчины в реальности, только на фотографиях и в сети, а главное – неподражаемо гордая осанка произвели на Никиту неизгладимое впечатление: «Теперь понятно, почему младший, даже пойдя в актёры, себя по ток-шоу и разным там цирковым-ледовым-танцевальным пиар-передачам не разменивает…» Сонечка жадно рассматривала «доктора наук» со стильной короткой стрижкой красно-рыжих волос, в свободных серых брючках и приталенной хлопковой белой блузке, длинные концы широкого шарфика с сине-красным принтом по песочному фону струились из свободной петли чуть выше груди до самых бёдер. Сияя широкими улыбками, родственники расцеловали невестку, шумно и весело выражая радость от встречи.       Надежда как всегда захватила разносолы собственного приготовления, из заботливо обёрнутой в несколько полотенец кастрюли по кухне понёсся аппетитный запах, безошибочно опознанный Анной как мясо по-французски; Иван Иванович выгрузил на стол целый ворох «витаминов».       - Господи, да это же и за неделю не съесть! А мы послезавтра к Володе улетаем.       Корфы-старшие переглянулись и синхронно покачали головами друг другу:       - Забыли совсем! Тогда придётся распределить между гостями. С собой возьмёте, молодёжь. Нине Николаевне часть отдай, Анечка, – инструктировала свекровь под послушные кивки невестки, – кое-что можно и с собой взять, Володю накормите.       - Надюша, у него там свежих фруктов с ветки вокруг пруд пруди, он же на юге! – напомнил муж. – Анечка, будь добра, налей чего-нибудь холодненького, эта жара кого угодно доведёт до удара! Хорошо, что должность позволяет работать дома, а у Надюши сегодня библиотечный день.       Хозяйка достала из холодильника приготовленный заботливыми руками Марфы морс, предложила всем. Ледяной напиток пришёлся по вкусу изнывающим от жары гостям.       - Вот прямо у него есть время за свежими фруктами ходить! – продолжала тем временем тётка размышлять о командировочном быте племянника, перекладывая мясо из кастрюли. – Возвращается, наверное, со съёмок в гостиницу и заваливается спать в чём есть, не раздеваясь!       - Надя! – смущённые присутствием гостей, свёкор с невесткой кинули на неё по многозначительному взгляду.       - А то я нашего перфекциониста не знаю! Пока себя не изведёт до усталости и всю группу до нервного тика и матерного лексикона, доволен собой не останется!       С этим спорить никто не стал, семья поддержала Надежду понимающими вздохами под аккомпанемент смешков Аниных однокурсников.       - Молодой человек, для вас есть работа! – свекровь безошибочно открыла нужный ящичек, достала открывалку и положила перед Никитой рядом с банкой маринованных огурчиков. – Сами с Иваном закатывали. Успевайте попробовать, пока пузатый Хомячок всё не сточит за один присест!       - Неправда, мне столько не съесть! И вообще много солёного нельзя, дядя Илюша велел ограничиться.       Под шумок Аня попыталась стянуть малюсенький кусочек мяска, отломившийся от одной из порций. Бдительный свёкор легонько стукнул по вороватой ладошке одним пальчиком, Аня тут же спрятала руки за спинку, как пойманный на украденной конфетке малыш, глазки выпучила притворно-испуганные, а он замахнулся вроде как на подзатыльник, подержал руку над ее макушкой… и чмокнул в лобик.       - Не таскай перед обедом!       - И правда, аппетит перебьешь, потерпи уже пять минут, – выходя из кухни с очередной тарелкой, Надежда тихонько погладила кругленький животик улыбнувшейся этой мимолётной ласке Анны.       Усаживаясь за стол, Иван Иванович отодвинул стул для супруги. Благодарно кивнув мужу, Надежда Николаевна заметила его крайнюю бледность.       - Ваня…       И в этот момент профессор начал медленно оседать на пол, теряя сознание.       - Иван Иванович! - Анна с криком бросилась к свёкру, её опередил Никита, подхватив пострадавшего и аккуратно перенеся на диван.       Соня смотрела на происходящее с ужасом в распахнутых во всю ширь глазах, зажав рот ладошкой.       - Аннушка, в «скорую» нужно позвонить, – доставая телефон, гость обратился к Надежде: – Чем-то болен, хронические заболевания есть?       - Да, в прошлом году оперировали сердце.       - Нитроглицерин с собой носит?       Осмотрев все карманы мужа, Надежда Николаевна в панике отрицательно замотала головой. Тем временем Никита передал телефон Анне, которая сообразила, что ответить вместо рыдающей Надежды оператору «скорой помощи» и назвала свой адрес. Забрав трубку обратно, Хворостов проконсультировался, что можно сделать до приезда врачей без нужных лекарств. Молодой человек ослабил пострадавшему брючный ремень и галстук, подложил под ноги диванную подушку. Поманив с собой Соню, он отправился на кухню за полотенцами и водой со льдом, возле больного остались жена и невестка. Аня стояла у дивана на коленях и, едва не плача, гладила свёкра по бледному лбу и впалым щекам, шепча как заклинание:       - Потерпи немножко, пап, ты только не покидай нас, как же мы без тебя, как же внук без тебя родится, что мы Володе скажем, папочка, потерпи, пожалуйста, держись, только не умирай, прошу тебя, сейчас врачи приедут и помогут, всё будет хорошо, папа…       Прибывшие медики после осмотра и первой помощи забрали Ивана Ивановича в больницу. Надежда Николаевна, разумеется, поехала с ним. С расстроенной до слёз Аней остались друзья, решив не бросать её одну до возвращения матери.       Назавтра Анна и Марфа поспешили в клинику с самого утра. Надежда успокоила их по телефону ещё накануне, передав мнение кардиолога, что приступ был не опасным для жизни и нужно провести под наблюдением несколько дней, пройдя поддерживающий курс лечения. Доверяя словам свекрови, тем не менее Анна не могла успокоиться, пока не увидит Ивана Ивановича собственными глазами.       - Анечка, доченька, девочка моя… – он был ещё слаб, голос едва слышался, протянутая к невестке рука дрожала.       - Я здесь, всё хорошо, – присев на край постели, Анна согрела в ладонях ледяные пальцы.       Марфа поспешила объятиями выразить поддержку расплакавшейся от пережитых волнений и благодарности за сочувствие Надежде.       - Мне вчера показалось, что я умираю и отправляюсь в рай… И там ты называешь меня папочкой…       - Нет, не показалось, – задрожали слёзы на длинных ресницах. – Если можно, я буду звать вас папой… тебя. Можно?       - Конечно, деточка моя. Я буду счастлив. Я и не мечтал… это такая честь… и такая ответственность. Обещаю, я не подведу. Слово Корфа…       Улыбаясь сквозь слёзы, Аня прижалась щекой к холодной морщинистой руке с истончившейся от болезни кожей.       - Ну, уж если слово Корфа! Тогда тебе придётся поправляться поскорее. Нам нужен здоровый дедушка.       - Анечка, вы только Володе там… ничего не говорите. Зачем волновать понапрасну? Я через неделю… буду здоров, он там весь… испереживается. Не надо его волновать… хорошо?       - Да, да, конечно, – закивала она согласно.       Смахнув невольную слезинку, Марфа подумала, испытав непривычное раздражение: «Пётр бы уже возле себя по тревоге полгорода собрал». Молча наблюдавшая за мужем и невесткой Надежда Николаевна осторожно поинтересовалась:       - А ты-то как после вчерашних волнений, Анечка?       - Ничего… Со мной всё в порядке, На… – поймав ободряющий кивок Марфы из-за плеча свекрови, благодарно улыбнулась еле заметно, уголками губ, совсем по-корфовски; перевела взгляд на Надежду: – мама.       Конец двадцатого акта