Стакан воды. Околотеатральная история

      Черноморское побережье встретило печным жаром от нагретого июньским зноем взлётного поля. Немного смущаясь, навстречу им шёл Юрий Заморёнов. Прибывшие мгновенно насторожились, накинувшись на встречающего с вопросами:       - А где Володя? Что с ним? Почему не встречает нас?       - Да ничего особенного, – махнул рукой Заморёнов, – что с ним будет? Как обычно, торгует личиком.       - Чего?! – одинаково вытянулись лица у матери и дочери.       - А чему вы удивляетесь, дамы? – развёл руками актёр. – Работа у него такая. Съёмки сегодня сложные, с большой массовкой, так просто не отложишь, вот и не отпустил режиссёр. Так что меня вместо него встречающим откомандировали.       - Ну и шуточки у вас, дядь Юра, – укоризненно покачала головой Анна.       - А что, нормальные у меня шуточки, Анютка. Актёрские! Привыкай. Так, давайте-ка получать ваш багаж да грузиться в такси. Время, как говорится, деньги. Путь неблизкий.       Марфа с нескрываемым страхом поглядывала с заднего сидения на крутые обрывы и пропасти, то и дело возникающие то по одну, то по другую сторону от горной дороги. Анна беззаботно вертела головой, радуясь солнцу, южной природе, разворачивающимся вокруг живописным красотам предгорий Северного Кавказа и периодически фотографируя окрестности на телефон.       - Нюта, ну неужто тебе нисколько не страшно?       - Нет, мамуля! Ты только полюбуйся, какая красота кругом!       Заморёнов после долгой борьбы с собой наконец решился робко взять ладошку Марфы и слегка сжать, успокаивая и приободряя. Совершенно по-девичьи дрогнувшие ресницы, прежде чем ясный открытый взгляд обратился к нему, заставили тонко заныть давно отвыкшее от сладкого томления сердце.       Домик оказался именно таким, каким его представляла себе Аня: небольшое двухэтажное строение с тенистым внутренним двориком в тихом переулке. Доставив чемоданы по комнатам, пожилой «тимуровец» откланялся, отказавшись от чая, ссылаясь на занятость, необходимость вернуться на площадку ко второй половине смены (в чём Аня заподозрила махровое враньё) и желание оставить путешественниц в покое для отдыха после долгой дороги. Юрий Степанович довольно скомканно попрощался с Аней, отчаянно смущаясь, протянул Марфе ключи. Но вместо того, чтобы вложить небольшую связку в женскую ладонь, вдруг неожиданно поцеловал тонкое запястье вмиг вспыхнувшей как девчонка без пяти минут бабушки. Быстро всучив не менее удивлённой Анне ключи, выскочил за ворота, будто за ним черти гонятся.       Проводив глазами Заморёнова и очень пристально посмотрев на покрасневшую мамулю, мадам Корф совершенно неприлично хихикнула и отправилась обозревать холостяцкое хозяйство. Небрежно задвинутый в угол чемодан, футболка на спинке стула, бесполезный в горах на месте съёмок телефон, ноутбук…       Осмотр холодильника, не предвещавший ничего хорошего, «не разочаровал» – яйца, молоко да «бутербродная бакалея». Вошедшая в крошечную кухоньку вслед за дочерью Марфа быстро проглядела немногочисленные шкафы.       - Нюточка, ты только посмотри!       Мать извлекла из недр кухонной мебели ручную мясорубку. С полувзгляда поняв друг друга, две хозяюшки обменялись многозначительными улыбками.       - Как ты думаешь, мамуль, успеем на рынок за свежим мясом?       - Но ты ведь так на море хотела…       - Море никуда не денется! – безапелляционно заключила любящая жена. – Неужели тёще не хочется встретить драгоценного зятя пельмешками?       - Всё-то ты про меня знаешь! – тронула мать пальчиком озорной носик. – Ну что, на рынок?       За стёклами автобуса в быстро сгущающихся сумерках мелькал горный пейзаж. Владимир задумчиво смотрел в окно, почти не замечая окружающих красот. Он был собой сегодня совершено недоволен. С самого первого своего съёмочного дня, ещё студентом снимаясь в эпизодах, будущий знаменитый актёр Владимир Корф отдавался процессу полностью, заслужив репутацию безупречного исполнителя режиссёрской задачи. Безусловно, получив значительные роли, он всегда вносил креативные идеи при подготовке к съёмкам, но когда сцена была отрепетирована и звучала команда «Мотор!», дубль никогда не срывался по его вине. К моменту начала съёмок прославившей его «Потерянной Анастасии» среди коллег он уже имел прозвище «Вова – один дубль». Но сегодня с утра, уехав на съёмки, Владимир постоянно думал о том, что вместо него встречать семью в Геленджик отправился Заморёнов. И позвонить отсюда никакой возможности, в горах связь не берёт, он даже телефон с собой не возит – бессмысленно. После того, как Корф пропустил нужный момент для своей реплики второй раз подряд, режиссёр посмотрел на него как на инопланетянина, внезапно появившегося на площадке вместо знаменитого актёра. Многозначительно покачав головой, гаркнул в мегафон, на котором некто не в меру юморной накалякал чёрным маркером «Орало!»:       - Девочки! Буфет! Налейте уже этому папаше недоделанному сто грамм водки! – не выключая громкоговорителя, повернулся к актёрам: – Корф, запорешь третий дубль с пятью сотнями массовки, из гонорара вычту! Лучше б и вправду отпустил, толку от тебя сегодня…       Такого стыда Владимир ещё не испытывал никогда. Его словно ошпарило изнутри кипятком с ног до головы.       Подбежала шустрая девушка из местных, обеспечивающих питание на площадке. Обе молоденькие «кормилицы» оказались отчаянно поначалу смущающимися поклонницами Корфа и быстро запомнили пристрастия актёра, иной раз после трудных съёмок просившего «коньячку с устатку». На подносе оказалось не только полстакана водки по распоряжению режиссёра, но и вторая порция более благородного спиртного. От сковавшей его неловкости не видя ничего вокруг, машинально схватил коньяк, разом опрокинул в себя обжегшую внутренности огнём жидкость, зажевал из принесённых на выбор крошечных бутербродов-канапе, не разбираясь. Оказалось – селёдочный, под водку. Сморщившись, едва сдержал крепкий матюг. Не поблагодарив девушку даже кивком, чего за актёром до этого тоже отродясь не водилось, подошёл к режиссёру:       - Простите, я собрался. Больше не повторится.       - Ладно, поглядим, – вздохнул мэтр отечественного кинематографа. – Все на исходные!       Титаническим усилием воли выбросив из головы любые мысли о том, что сегодня приезжают любимая жена и тёща, Корф заставил себя работать с полной отдачей. Часа через три за спиной у режиссёра одна из наблюдавших в монитор за съёмками сотрудниц группы восхищённо прошептала:       - Ну просто БТР какой-то…       Этого Корф, конечно же, не слышал. Вздохнул после команды режиссёра «На сегодня всё, всем спасибо!», который по своей постоянной привычке забыв выключить «орало» добавил:       - И что мне с Калиновской делать?..       Снова работать с Калиновской не хотелось. Ходили слухи, что её не утвердили. Вернее, что режиссёр был против её кандидатуры на эту роль, но какой-то очень высокий покровитель вовсю давил на продюсера. Так что избежать «высокой чести» вновь стать партнёром Ольги шанс ещё был, но весьма призрачный.       Как и всю последнюю неделю выпрыгнув из автобуса, едва лишь он успел въехать в курортную часть города, Владимир зашагал к дому, в котором его сегодня наконец-то ждала семья. Наконец-то! Непроглядную темень южной ночи рассеивали уличные фонари, шумела листва экзотических для уроженцев северных широт деревьев, в которой запутался солоноватый приморский ветерок, холодя снова подгоревшее на беспощадном южном солнце за целый день лицо. Непереносимая усталость пудовыми гирями тянула ноги к земле, но в душе пела такая радость, что Владимир быстро шагал по узенькой улочке, чуть клонившейся в сторону моря. Вот и знакомые ворота. Едва войдя в небольшой дворик, Корф уже ощутил перемены: всегда встречавший его темнотой, сегодня он радостно сиял льющимся из окон светом. Даже запах, окутавший усталого мужчину, был другим – уютным, домашним, таким родным.       На щелчок открывшейся двери раздался звонкий вскрик жены:       - Володя приехал!       И тут же в полутёмный коридор выскочил маленький белокурый вихрь, вцепился в его плечи, вжался с разбегу в грудь. Муж едва успел подхватить, покачал как маленького ребёнка.       - Анютка… Кенгурёнок мой… Как же я соскучился, – вдохнул аромат её волос глубоко, жадно, до иголочек в лёгких, заполняя всего себя изнутри ощущением единения с любимой женщиной. Неистовый, безумный поцелуй до звона в ушах, до глухоты, до отключки всех чувств, кроме этих желанных, податливых губ и почти неощутимого веса на руках. Внёс в комнату, где деликатная Марфа пережидала первые минуты такой желанной встречи супругов.       - Здравствуй, сынок, – ласковая улыбка тёщи будто по сердцу погладила.       - Привет, мам. Как долетели? Степаныч не опоздал? Встретил?       - Встретил, Володя, всё хорошо, – улыбка Марфы стала чуть смущённой.       «Ну Степаныч, ну жук!» – успел подумать Корф, усаживаясь рядом с тёщей на диван, не выпуская из рук своего Кенгурёнка. Не отрывая носа от шеи мужа, Анна пробормотала:       - Ты голодный?       - Нюточка, ну что за глупые вопросы, конечно же голодный! Я пойду воду на пельмешки включу.       С некоторых пор при слове «пельмени» применительно к местной еде у Корфа возникала «глубокая озабоченность».       - Дамы, а вы пельмени не в ближайшем супермаркете покупали случайно? – насторожился он при воспоминании о том, какие проблемы со здоровьем получили они с Заморёновым, решив отметить его переезд в снятый для семьи дом неделю назад и прикупив в качестве закуски пачку «национального фастфуда».       - Обижаете, товарищ зять, – улыбнулась ему с порога Марфа, – сами полвечера лепили. Неужели две женщины своего единственного мужчину будут всякими заморозками кормить?       - А фарш где купили?       Наконец найдя в себе силы отцепиться от любимого, Анна посмотрела ему в глаза:       - Вообще-то мы его тоже сами делали, у тебя тут и мясорубка имеется. На рынок съездили, всё свежее купили. А ты чего это такой подозрительный?       - Да так, были обстоятельства, – хмыкнул муж.       - Ты здоров? – тут же насторожилась Анна.       - Да здоров, здоров, чего мне сделается.       - Точно? – придирчиво сощурилась супруга.       - Точно, – пересадив её с колен, Владимир поднялся. – Пока варятся ваши деликатесы, я в душ быстро.       Когда освежённый глава маленького семейства вошёл в кухню, от умопомрачительных запахов едва не закружилась голова.       - Боже мой, я уже совсем забыл, как это вкусно – домашняя еда! – провозгласил он, усаживаясь за накрытый стол. Стоящую рядом с тарелкой рюмку многозначительно переставил на свободный край стола: – Сто грамм под пельмешки, конечно, заманчиво, но завтра подъём в четыре часа. А сегодня на площадке уже пришлось опрокинуть коньячку для прочистки мозга – никак сконцентрироваться на работе не мог. Так что воздержусь.       - Ну и хорошо, – кивнула Марфа, при появлении зятя потянувшаяся было к холодильнику.       Вкусный ужин и полнейшее умиротворение, окутавшее Владимира в кругу семьи, быстро сделали своё «чёрное дело» – его стало клонить в сон.       Тёща взяла инициативу в свои руки:       - Отправляйтесь спать, посуду я сама вымою.       - Мамуля, я помогу.       - Нюта, не спорь со старшими, – сверкая схитрившимся взглядом, мать выпроводила молодёжь отдыхать.       С трудом расцепив сплетённую с тонкими пальчиками ладонь, уставший актёр рухнул в кровать.       - Иди сюда, малыш.       - Подожди минуточку, я быстро, – улыбнулась жена, доставая из шкафа полотенце.       Управившись за пять минут, Анна вернулась в спальню, освещённую слабым светом крошечного ночника – Владимир спал, по-детски подложив сложенные ладони под щёку. Стараясь даже не дышать, на цыпочках подошла к постели, погасила лампу, с величайшей осторожностью, пытаясь не покачнуть просторное ложе, прилегла с самого края, чтобы не потревожить сон любимого. Но чуткую натуру любящего мужчины не проведёшь женскими уловками – с усилием разлепив тяжёлые веки, он потянулся к своей малышке:       - Чего ты там? Иди сюда…       Со снисходительным вздохом перекатившись в объятия любимого, по которому соскучилась безумно, видя его безмерную усталость, Анна обняла ласково, но без намёка на страсть, поцеловала в висок, зашептала, будто колыбельную:       - Отдыхай, мой любимый, завтра у тебя снова трудный день, спи, спи…       Сильные, нежные, такие знакомые мужские руки скользнули по гибкой спинке, по-хозяйски остановились на упругой попке.       - Ань, я…       - Я знаю… и я тоже… Отдыхай, любимый. Жизнь длинная, всё успеем…       Казалось, так сильно и остро, как в этот миг, Корф ещё никогда не ощущал всю полноту любви к своей Анютке. Да, у них ещё будет время и на физическую близость, и на разговоры, и на всё остальное. Но понимать, что для самого дорогого человека нужнее всего именно в этот миг, невзирая ни на долгую разлуку, ни на потребности души и тела – что это, если не самое высшее проявление любви?       На рассвете Аня открыла глаза вместе с вскочившим по будильнику мужем.       - Спи, Кенгурёнок, рано ещё, – улыбнулся Владимир, быстро, по-спартански одеваясь.       - Володя, я с тобой поеду. Меня ведь из автобуса не прогонят?       Пока Корф на секунду застыл, размышляя, что ему на это брякнет острая на язык помреж, из кухни раздался свист чайника – тёща уже была на ногах, готовая проводить любимого зятя на «творческие подвиги» по всем правилам.       - Я завтракать, а ты досыпай за меня, Анютка, – наклонился он и чмокнул своё пузатое счастье в нос.       Появившаяся через пару минут вслед за мужем на кухне Анна была настроена решительно.       - Скажи, ты сам не хочешь, чтобы я ехала с тобой? У тебя там что… – от пришедшего ей сию секунду в голову аж стало горячо под рёбрами, глаза расширились, а зрачки от ужаса заполнили всю радужку. – У тебя…       Мгновенно поняв по лицу жены ход дурных мыслей, Корф опешил:       - Обалдела, что ли! Ты видела, какой я припёрся вчера и во сколько?! Я тебя два месяца не видел, и то… – покосившись на побледневшую Марфу, осёкся и кашлянул. – Поумнее идеи есть?       - Извини, Володя, я не хотела тебя обидеть… – опустив голову, чуть не плача пробормотала пристыженная жена.       - Аня, я тоже очень соскучился. Но на площадке мне в любом случае будет не до тебя. Хотя… – актёр подумал о постоянных паузах на перестановку света, отладку технического оснащения и прочие моменты. – Ну хорошо, подумай сама. Ты поедешь со мной, а мама тут одна на весь день останется?       Поддаваясь взгляду дочери, в котором читалась вселенская скорбь и мольба, Марфа улыбнулась:       - Володя, и мне было бы интересно побывать на съёмках. Я тоже хочу поехать. Найдётся для нас с Нютой два места в автобусе?       Обречённо вздохнув, зять кивнул и принялся за фирменный тёщин омлет с овощами.       Вывернув из переулка, Корф присвистнул – автобус уже стоял на условленном месте, ожидая его, хотя до обычного времени оставалось не меньше пяти минут. Народ мирно дремал, даже водитель склонил голову на скрещенные на руле руки. Снаружи лишь нервно топталась помреж и флегматично курил Юрий Заморёнов.       Подведя своих дам к автобусу, Владимир спросил про пару мест в салоне. Помреж перевела злобный взгляд на торчащего рядом Заморёнова, едва сдерживающего весьма ехидную ухмылку. Ничуть не смущаясь стоящих рядом Корфов-Платоновых, Юрий многозначительно протянул помрежу раскрытую ладонь. Опалив молодого актёра ещё одним сердито-разочарованным взглядом, дама вытащила из недр многокарманной ветровки в стиле «милитари» кошелёк и с тяжким вздохом шлёпнула в ожидающую руку тысячную купюру.       - Всё-то ты вечно знаешь, Степаныч! Неинтересно с тобой.       - Вот и не спорь тогда больше, балаболка, – удовлетворённо крякнул Заморёнов, пряча выигрыш в брючный карман. – Марфа Егоровна, проходите, не стесняйтесь. У нас люди мирные, почти не кусаются, – весьма галантно подал он руку взрослой даме, оставив молодых Корфов позади хитро переглядываться.       Проявив умеренную вежливость к новым лицам на площадке, режиссёр дал Владимиру полчаса на ознакомление родственников с реалиями киношного быта. Попытавшегося было присоединиться Степаныча безжалостно затормозил, сходу вовлёк в репетицию первой на сегодня сцены. После краткой импровизированной экскурсии по съёмочному лагерю оставив свой «цветник» на попечении девочек из буфета в их прохладной просторной палатке, Корф быстро включился в работу. Но всякий раз во время пауз оба джентльмена бежали отыскивать дам под дружные насмешки остальной группы.       Ближе к полудню на съёмочной площадке появилась Калиновская. «Да твою же ж ма-а-ать… А счастье было так возможно…» – скривился, как от зубной боли Владимир.       Предчувствия не подвели. Режиссёр в срочном порядке натянул дежурную улыбку и отправился навстречу актрисе и приехавшему с ней чиновнику из Министерства культуры, моментально смывшаяся за гримваген помреж картинно забилась лбом о борт. Юрий воспользовался моментом и пригласил Марфу прогуляться до живописного ручья «за свежей водичкой», лишь бы подальше от «этой акулы» – по-другому он Ольгу давно уже не называл. Впервые с самого утра Корф был за это старшему товарищу искренне благодарен, без всякой шутливой снисходительности. Решив без особой необходимости не отпускать от себя далеко жену, предложил немного перекусить.       Откровенно скучая возле занятых деловой беседой мужчин, Калиновская лениво оглядывала место съёмок. Завидев Корфа, быстро шагающего к палатке, немедленно направилась следом под недоумевающим взглядом своего спутника. Презрительно обозрев походную обстановку точки питания, решительно подошла к столику, за который Владимир заботливо усаживал супругу, на ходу бросив официанткам повелительно:       - Кофе мне, быстро!       При звуке голоса Ольги у себя за спиной, нисколько не скрываясь от Анны, а скорее даже специально для неё, помня утренние подозрения в наличии интрижек на съёмках, Корф состроил несчастно-устало-обречённую мину в стиле «охосспаде, куда ж деться-то от тебя?» Жена понимающе улыбнулась и потянулась к мужу с успокаивающим поцелуем.       Вид нежничающих молодых супругов ничуть не смутил актрису. Оказавшись за спиной Корфа, она легонько постучала пальчиком по его плечу.       - Привет, Вальдемар!       Снова скорчив презрительную гримасу, он мгновенно натянул на лицо «вежливый оскал» и под сдержанный хмык жены повернулся к будущей партнёрше.       - День добрый, пани.       Делая вид, что не замечает нарочито-снисходительной вежливости, Ольга обворожительно адресовала Корфу одну из самых своих завлекательных улыбок:       - Ну что, снова поработаем вместе?       Не считая нужным разводить политесы с приставучей бабой, Владимир ответил, не переставая натянуто улыбаться:       - Вообще-то я до последнего надеялся, что тебя не утвердят.       Без приглашения опускаясь на соседний стул, Ольга на секунду оторвала гипнотизирующий взгляд от лица Корфа, только чтобы снова крикнуть:       - И где мой кофе?! Вот ведь овцы…       Владимира всего аж передёрнуло. Анна под столом тихонько сжала его ладонь, пытаясь успокоить ласковым взглядом. Следившие за происходящим с открытыми ртами официантки синхронно ойкнули и кинулись к кофеварке.       Решив сменить тактику, актёр обратился к жене:       - Анечка, ты знаешь, конечно, кто это, но не будем пренебрегать правилами хорошего тона: Ольга Калиновская, судя по всему, моя будущая партнёрша по съёмкам.       Актриса соизволила, наконец, кинуть мимолётный взгляд на спутницу Владимира, весьма прохладно кивнув куда-то в пространство.       - Анна Корф, моя жена, студентка театрального училища, наша будущая коллега.       - Вот как? – пани удостоила «будущую коллегу» более пристального взгляда. – И долго вам ещё учиться, милочка?       От этого «милочка» повеяло таким презрением, что у Корфа заходили желваки.       - Долго, – кивнула Аня, мило улыбнувшись, но подозрительно знакомый блеск в глазах подсказал Владимиру, что так просто жена не сдастся, – я только первый курс закончила. Так что вам пока нечего бояться.       - Бояться? Тебя? – Ольга разразилась нарочитым смехом. – Да я таких как ты, мелочь пузатая, на завтрак по воскресеньям ем!       - Может быть. Вашего воскресного меню не знаю. Но вот только почему-то объекты вашего пристального интереса женятся не на вас, а на всяких пузатых мелочах. Вам же остаются лишь попытки поохотиться в чужих угодьях, – не переставая улыбаться, Анна положила ручку с массивным обручальным кольцом поверх ладони мужа, у которого в буквальном смысле отвисла челюсть.       Резко вскочив, Калиновская вышибла поднос из рук подошедшей официантки, горячий кофе хлынул на белоснежный фартучек.       - Бестолочь! – визгливо вскрикнула заносчивая звезда и поспешила прочь из палатки.       - И не надо на меня так смотреть, – сохраняя напускное равнодушие, сказала мадам Корф, глядя вслед ретировавшейся Ольге и отпивая через трубочку томатного сока, который последнее время поглощала литрами, – в загс тебя на аркане никто не тащил, сам мне предложение сделал. А уж если женился, то теперь что моё – то моё.       - Анютка, я тебя обожаю! – со смехом сграбастал Корф жену, нежно целуя.       После первой же совместной сцены Ольга пошла в атаку. Её ничуть не смутило, что после безобразной сцены в буфете партнёр на неё без отвращения смотреть не мог, но чтобы не обострять обстановку на площадке, от резких выражений воздерживался. Во время технической паузы Владимир отправился к трейлеру костюмеров сменить перепачканную футболку. Вид вышедшего с обнажённым торсом и свежей частью костюма в руке актёра весьма впечатлил проходившую неподалёку (а возможно, просто следившую за ним) Калиновскую.       - Ты по-прежнему в прекрасной форме, Вальдемар. Люблю накачанных мужчин… – значение её откровенно жадного взгляда не понял бы только младенец.       - Оля, не заставляй меня ставить продюсерам ультиматум, – заледенел лицом Корф и быстро оделся.       - Какой ещё ультиматум? – снисходительно промурлыкала прелестница, нарочно усиливая акцент, подойдя вплотную.       - Или ты, или я. Ты ведь понимаешь, что и так поставила свою карьеру в России под большой вопрос. Тебе недостаточно было Сани, ты ещё и к Ник Палычу полезла. Только благодаря снисходительности Шарлотты ты не летела с волчьим билетом в своё «царство Польско» ещё тогда. Мало тебе?       Насмешнице-судьбе было угодно, чтобы в этот самый момент с противоположных сторон трейлер обогнули покровитель Калиновской и Марфа с Заморёновым.       - Ой, да ладно тебе, моралист тоже нашёлся! А то весь киношный мир не знает, что Корф обычно спит с каждой своей партнёршей!       - Спал, – не стал особо распространяться в присутствии за спиной Ольги чиновника из родного министерства Корф, не зная, что в нескольких шагах позади него находится ещё и собственная тёща.       - Ой, не доставай меня нюансами вашего русского языка! Подумаешь – спит, спал, какая разница.       - Принципиальная, Оль. Вот именно – спал. Раньше. Всё в жизни меняется, пани. Иногда – резко и кардинально. Давай закончим этот разговор, а лучше вообще забудем, что у нас был повод его начинать.       - Нет, не понимаю! Тебе предлагают такую возможность расслабиться… Да другой мужик за такое предложение!..       - Вот другим мужикам и предлагай, Оль. Один раз я тебе ещё в Питере всё объяснил. Что ещё непонятного? Всё, пани, этот разговор начинает меняя бесить. Повторяю: не заставляй меня идти к продюсерам. Плохо будет всем: кого бы из нас ни выбрали, остановится процесс, нужно будет другому найти замену. И что-то мне подсказывает, что после скандала с Романовыми это будет не актёр.       - А кто? – хлопая глазками, решила поиграть в наивность Калиновская.       - Не строй из себя дуру. У меня съёмочного материала в проекте уже полторы тонны, а ты только приехала. Так что при любых раскладах это будет актриса, Оль, – теряя терпение, выдыхая через дрожащие ноздри, пригвоздил Владимир неоспоримыми аргументами. Господин чиновник, конечно, мог иметь по этому поводу особое мнение, но ему было уже всё равно.       - Уж не свою ли бледную немощь имеешь в виду? – презрительно ухмыльнулась нахалка. – Та ещё актриса, с одним курсом образования и пузом с километр!       - Ольга, уймись, пока не поздно!       - А то что? – игриво провела пальчиком по воротнику его кителя, специально задев ногтем шею.       Корф отшатнулся, как от прикосновения жабы.       - Ну, ты добьёшься, Калиновская! Моё терпение не бесконечно! Да если на то пошло, я лучше разорву контракт, выплачу неустойку и свалю отсюда к чертям собачьим, чем тебя рядом на площадке терпеть!       - Разоришься на неустойках, бросит тебя твоя мышь серая! – захохотала актриса вслед плюнувшему себе под ноги и резко рванувшему прочь Корфу.       Увидев буквально в нескольких шагах тёщу, Владимир машинально начал быстро прокручивать в уме, не наболтал ли чего лишнего за последние пару минут, очень уж суровое лицо было у Марфы, редко можно было увидеть её в таком настроении. Успокаивающе кивнув и мимолётно коснувшись его плеча, женщина решительно продолжила свой путь в сторону Ольги. Едва поравнявшись с ней, незаметно открутила крышку с пакета томатного сока, который был у неё в руке и резко сжала картонные бока яркой упаковки. Кроваво-красная густая жидкость плотной струёй ударила в грудь смеющейся актрисы. На её дикий вопль сбежалось полгруппы.       - Господи, как неудобно получилось-то, – обращаясь к громко возмущающейся актрисе, залепетала Марфа. – Простите, кругом сплошные камни под ногами…       Ни на миг не поверив в показное раскаяние, из последних сил сдерживая широкую удовлетворённую улыбку, Заморёнов участливо поинтересовался:       - С вами всё в порядке?       Калиновская взвилась с нуля до ультразвука:       - Какой порядок, это же Шанель!       Но оказалось, что маститый актёр совершенно не обращает внимания на Ольгу, а повернулся к Марфе, под шумок забирая у неё из рук коробку с остатками сока.       - Со мной всё хорошо, Юрий Степанович, я просто споткнулась.       У взбешённой звезды разве что пар из ноздрей не пошёл. Покровитель издевательски улыбается, Заморёнов занят Марфой, к ним подошёл развернувшийся на вопли Ольги Корф, на неё все – ноль внимания. Выскочившая на шум костюмерша, обозрев «картину маслом», точнее соком, тоже не проявила ни капли сочувствия к актрисе, а лишь пожалела наряд, пробормотав негромко, но вполне отчётливо:       - Вот говорила же, что сниматься в своём глупо. И в кадре этот цвет невыигрышно смотрится…       Ольга в ярости рванула непонятно куда, отпихнув посмеивающегося над её конфузом высокопоставленного чиновника.       Минут через двадцать вся группа со злобным удовлетворением наблюдала, как министерский покровитель наглой звезды, яростно жестикулируя, скандалил со своей протеже возле доставившего их в горы мощного внедорожника, не стесняясь топтавшегося неподалёку водителя. Общественность замерла в ожидании. Выяснение отношений закончилось тем, что чиновник сердитым взмахом руки велел водителю садиться в машину, запрыгнул в салон с неожиданной для своих колобкообразных габаритов ловкостью, и джип рванул прочь, оставив Калиновскую посреди площадки с открытым ртом и выпученными глазами.       Конец двадцать первого акта