Пять стадий

Квартира в неприметном доме на окраине Вашингтона была наполнена давящей темнотой, сквозь плотно задвинутые шторы едва пробивалась тонкая полоска света. Оживленные звуки уличной суеты разбивались о кирпичные стены, надежно хранившие хрупкие границы чужого одиночества. За окном мир продолжал свое существование, и лишь для одного человека время замерло в паутине нынешнего вечера. Где-то у входной двери на полу лежала небрежно сброшенная кожаная куртка, рядом валялся мобильный телефон и связка ключей. В соседней комнате на краю кровати, слегка подавшись вперед, сидел мужчина, бесцельно скользивший усталым взглядом по окружающей его темноте. В его голове роились обрывки бесцветных мыслей, а перед глазами вспыхивали несвязные картины из прошлого, терявшиеся во времени. Лишь тонкий женский силуэт в ярко-красном платье, развевающемся на ветру, пробивался сквозь серую пелену чужих лиц. Этот образ был почти осязаемым, почти реальным, воссозданным до мельчайших подробностей, бережно хранимых памятью на протяжении многих лет. А еще была явственно ощущаемая пустота в груди, там где сердце все еще механически прогоняло кровь по телу, а легкие наполнялись кислородом. Минута, две, десять, этой ночью течение времени не имело для него значения. Вдох, выдох, и где-то на краю реальности — образ женщины в красном. Дыхание становилось все более размеренным, а болезненные воспоминания постепенно сменились тягостными мыслями, от которых в другие вечера его спасала бутылка спиртного покрепче. Но сегодня всё, от чего он бежал так долго и так отчаянно, настигло его в одночасье. Жизнь обозначила его персональный рубеж, перейти который он был уже не в силах. Этой гранью оказалась правда, несущая боль и разочарование от каждого неверного поступка, от компромиссов с собственной совестью, от осознания своего жалкого существования. Вот он, Леон Скотт Кеннеди — лучший агент американского правительства на службе лично у президента, борец со злом, защитник обиженных и обездоленных. Жаль, но эта идеальная картинка была далека от реальности, представлявшей собой нескончаемые боевые задания, редкие отпуска и локальную катастрофу в личной жизни. Стоило прибавить к этому горы бумажной работы в департаменте, где в официальных формулировках и без лишних подробностей агент Кеннеди излагал итоги очередной операции, умалчивая об увиденном им ужасе и страданиях ни в чём не повинных людей. Горящие города, обезображенные лица взрослых и детей, разлагающиеся трупы — подобные мелочи мало интересовали его руководство, важен был конечный результат, а не методы его достижения. Хороший солдат не жалуется и не задаёт вопросов, он докладывает об успешном окончании миссии и начинает готовиться к следующей. Ведь Леон «хороший солдат», он чертов герой, сражающийся с монстрами, давно утратившими человеческое обличие. Только вот с годами он с болезненной ясностью начал понимать, что настоящие монстры находились по другую сторону баррикад. У этих чудовищ были человеческие лица, часто озаренные улыбками, и пустые лживые глаза. И оказалось, что агент Кеннеди был у них в услужении. Он поклялся в верности системе подчинения, состоявшей из политиков, ограждавших свое финансовое положение и власть, лишь прикрывавшихся красивыми словами о спокойствии и благополучии нации. Их никогда не волновали потери среди мирных граждан, правительственных агентов или военных. Для любой трагедии у этих «служителей народа» всегда заготовлена помпезная речь, которую транслируют по всем каналам национального телевидения. Их грязные закулисные игры оплачены чужой кровью, а правда неизменно остается скрытой от лишних глаз. Жаль, что Леон не догадывался об этом много лет назад, когда болезненного вида человек в строгом сером костюме настойчиво посоветовал ему работать на правительство США. Тогда он был наивным двадцатилетним парнем, полицейским, в первый же свой рабочий день попавшим в сущий ад в Раккун-сити и сумевшим оттуда выбраться. Он был полон иллюзий и ошибочных суждений, возомнил себя спасителем и праведником. Со временем Леон даже полюбил эту работу, будучи чертовым идеалистом, он никогда не жалел себя и упорно боролся до победного конца. Именно благодаря этому агент Кеннеди и стал одним из лучших в своем деле, научился подчинять эмоции голосу разума, поставил работу превыше собственного счастья и каждый раз с готовностью отправлялся в самые захудалые уголки Земли с очередным, практически невыполнимым заданием. Однако постепенно он начал замечать, что ему сообщают лишь наиболее удобную часть правды, ведь чем больше он узнавал, тем больше вещи меняли для него свое значение, открываясь в своем истинном неприглядном свете. Именно тогда Леон начал жалеть о давно принятом решении. С этого момента он все отчетливее понимал, что превратился в подобие цепного пса, которого попросту использовали далеко не в самых благородных целях. Иногда он напоминал себе хищное животное, живущее по принципу «не убьешь ты — убьют тебя». В такие мгновения Леон предпочитал топить эти мрачные мысли в алкоголе, он старался цепляться за крупицы радости, что еще оставались в его жизни. Друзья, коллеги, борьба за правое дело… Он упрямо игнорировал свои сомнения, предпочитая не замечать очевидное, а потом случилось непоправимое. Смерть президента Бенфорда обернулась для него потерей доброго друга и мудрого наставника, а дальнейшие события в Китае окончательно уничтожили веру Леона в руководителей собственной страны. Его разом накрыла гремучая смесь гнева и обиды за все принесенные им жертвы, за годы вранья, за пролитую напрасно кровь, за бессмысленно потерянные жизни товарищей. Это и стало моментом истины для Леона, ему пришлось взглянуть в лицо правде и наконец избавиться от всех сомнений. Больше он не собирался стоять в стороне, исполняя роль безвольного орудия в чужих руках. Леон прекрасно понимал, что может ввязаться в борьбу с очень опасными людьми, но он слишком долго оставался безучастным. Он подозревал, что эта загадочная «семья», к которой принадлежал Дерек Симмонс, давно опутала страну прочными нитями своего влияния. Серые кардиналы, возомнившие себя вершителями судеб миллионов людей. Ведь, как известно там, где правят деньги и неуёмная жажда могущества, нет места свободной воле и демократии. С помощью Ханниган он постепенно находил разрозненные обрывки информации, являвшиеся лишь вершиной айсберга, но чётко давшие понять насколько велики возможности этой «семьи». Банки, фондовые рынки, добыча ценного сырья, властные структуры и даже армия. Они были крупными акционерами практически всех ведущих компаний страны, активно спонсировали фармакологические и медицинские исследования. Минимум упоминаний в официальных источниках и прессе, практический непробиваемый фасад скрытности, но даже эти крупицы информации уже указывали на направление для дельнейших действий. Начало было положено и, каким бы безумием это не казалось, Леон готов был противостоять всей этой мощи, пусть даже и без явных шансов на победу. Дерек Симмонс и вся его семейка недооценили упорство агента Кеннеди, чёртового идеалиста и «хорошего солдата», втягивая его в это. Но вся его решимость в одночасье отступила на второй план, когда сегодня днём Крис, с плохо скрываемым сочувствием во взгляде, сообщил ему о смерти Ады Вонг. Странно, но в тот момент Леон не почувствовал утрату или печаль, разве что некую отрешенность к происходящему вокруг. Ада Вонг уже не раз умирала, в сотнях миль от него или на его руках, и не важно успевал он проститься с ней или нет. У него не было времени скорбеть, агенту Кеннеди всегда надо было спасать чужие жизни. А после он просто продолжал существовать в рутине будничных дней, будто ничего не произошло, будто не было этого саднящего чувства одиночества в сердце. Отчасти потому что он мог обуздать любые эмоции железной волей, а отчасти из-за иррациональной уверенности, что даже смерть не властна над Адой Вонг. Ведь она неизменно возвращалась в жизнь Леона, неся с собой очередной ураган событий и чувств. Может он верил, что так будет и в этот раз, а может, ему необходимо было время, чтобы осознать. Даже стоя в морге и склонившись над таким знакомым бледным лицом, скорее похожим на выцветшую фарфоровую маску, он не почувствовал скорби. Не чувствовал он её и сейчас, сидя в собственной квартире в кромешной темноте, потеряв счет времени. Лишь мрачные мысли и старые воспоминания переполняли усталого одинокого человека. Его память с маниакальной настойчивостью хранила и с готовностью оживляла каждую деталь, связанную с Адой Вонг. Слова, сказанные друг другу в моменты редких встреч, отчаянно жадные прикосновения, многозначительные взгляды. Чувство, что они делили на двоих и о котором молчали оба. Время, что они упустили, проживая свои жизни порознь. И печальный конец этой грустной истории, к которому он пришёл уже один. Ожидаемый и закономерный финал для людей, за которыми смерть следует по пятам. Но теперь Леону необходимо было принять решение, в какой реальности он окажется завтра, когда эта странная ночь наконец подойдет к концу. Должен ли он затравить, вырвать из сердца образ женщины в красном и жить дальше или стоит ждать, в надежде на очередное чудо, отрицая очевидное?