Часть 2.
13 октября 2017 г. в 16:57
Примечания:
Наверное, все получилось слишком скомканно и сумбурно. Но я пыталась) Пока ничего не ясно: кто такой Эвен и почему Исак ведёт такой образ жизни, но маленькие намёки уже есть)
Буду очень-очень благодарна за ПБ!<3
Исак привычно сворачивает в сторону вокзального сортира, но его мягко останавливают касанием к предплечью.
— Хей, неужели ты думаешь, что я хочу сделать это там?
Исак непонимающе смотрит, с каждой секундой ощущая себя ещё более никчёмным.
— Пойдём, у меня на парковке машина.
Обычно Исак не покидает с клиентами пределы вокзала. Как бы глупо это ни звучало, но в этих стенах он ощущает себя более-менее защищённым.
Тем не менее, голос клиента такой ласковый, а Исаку просто хочется, чтобы в этот раз его выебали в менее зловонном и грязном месте.
Поэтому он вновь молча кивает и идёт покорно следом.
.
В салоне новенькой Audi пахнет кожей и легким ароматом духов её хозяина. Исак уловил этот запах ещё когда плёлся сзади: нотки чего-то пряного и цитрусового. Он вызывает необоримое желание уткнуться в изгиб шеи и дышать, дышать, дышать им…
Исак встряхивает головой, прогоняя наваждение; сам он, наверняка, провонял чужим потом и спермой, и вряд ли вызывает подобное ответное желание.
Если честно, он вообще не понимает, как на него обратил внимание такой парень. Исак украдкой поглядывает на него, отмечая идеальные черты лица, аккуратную укладку, стильную чёрную рубашку.
— Ну… я не знаю, с чего начать… Я впервые решил воспользоваться подобными… услугами.
Бархатный голос вырывает Исака из раздумий, тем самым швыряя с небес на землю, напоминая, кем всё же он является: шлюхой, обычной грязной шлюхой.
— Эм-м, просто скажи, что ты хочешь, и я сделаю это, — Исак пытается говорить твёрдо и чётко, но его голос всё равно предательски дрожит.
— Вот так сразу? — парень удивлённо приподнимает брови. — Может, для начала познакомимся? Меня зовут Эвен. А тебя?
Исак недоверчиво бросает взгляд на странного клиента. Никто никогда не спрашивал его имени! С чего вдруг такая заинтересованность?
— Меня?.. А как ты хочешь, чтобы меня звали? Ты можешь называть меня любым именем, каким тебе хочется.
Звучит это совершенно по-шлюшечьи, низко и грязно. И Исак смущается ещё больше. Какого чёрта?
Эвен отводит глаза, доставая и прикуривая сигарету.
— Ты не против? — кивает он.
— Нет, — коротко, не поднимая головы.
Эвен делает несколько затяжек, прежде чем разрушить Исака вновь.
— Я хочу называть тебя твоим именем. Как зовут тебя?
Исак шумно сглатывает, прежде чем совсем тихо произнести:
— Джон. Меня зовут Джон.
Исак не знает, зачем врёт. Возможно, потому что всё кажется слишком странным. Возможно, потому что считает, что имя — это слишком личное. И клиентам совершенно необязательно его знать. Ведь какая им разница, кого они ебут: Исака или Джона, если через пару часов они даже не вспомнят его лица.
— Джон? — Эвен, кажется, удивляется. — Тебе не подходит это имя, прости.
Неловкая улыбка. А сердце Исака болезненно сжимается.
— Итак, Джон, у тебя есть какие-то правила или… я не знаю… Я могу делать с тобой всё, что пожелаю?
Исаку неожиданно начинает казаться, что Эвен флиртует с ним.
Возможно, потому что Эвен слишком внимательно смотрит, слишком много задает вопросов, слишком много улыбается.
И Исаку от этого так неловко. Обычные клиенты не флиртуют с ним, они просто жёстко ебут его тело, заткнув ему рот грязной рукой. Эвен же целенаправленно лезет в его душу.
— Я не целуюсь в губы. В остальном — ты можешь делать всё, что пожелаешь. Естественно, за соответствующую плату.
Слова, которые обычно говорятся на автомате, сейчас выговариваются с особым трудом. Ладони потеют, а удары пульса отдают аж в висках.
Исаку хочется быть лучше. Ему хочется быть для Эвена чем-то большим, нежели он является на самом деле.
Но вся боль заключается в том, что Исак не может. Исак — шлюха. И он искренне верит, что это слово определяет его как человека. Он не достоин внимания, не достоин нежности, не достоин любви.
— У тебя, наверное, сегодня уже был… секс с проникновением.Так что, думаю, ограничимся… оральным?
Интонация Эвена вопросительная и по сути звучит абсолютно нормально, как для клиента, желающего получить то, за чем пришёл.
Вот только Исака вдруг бросает в жар от одного лишь воспоминания о том, что происходило всего час назад, и ему вдруг хочется просто провалиться сквозь землю, только бы Эвен перестал так на него смотреть.
Он, как никогда, вдруг ощущает себя грязным. Настолько грязным, что вполне уверен в том, что Эвену просто противно прикасаться к нему. И он ненавидит не его, а себя. За то, что допустил даже крохотную мысль о том, что может быть интересен кому-то по-настоящему.
Он неловко ерзает на сидении и, больше не произнося ни слова, склоняется ближе к Эвену.
В конце концов это действительно то, зачем он здесь.
Немного дрожащими руками он тянется к ширинке и на мгновение замирает, прикоснувшись к тёплой плоти. Член уже полувставший, и с каждым касанием становится ещё твёрже. Исак облизывает губы и легонько касается языком головки.
И… и всё происходит совершенно не так, как он к тому привык.
Эвен не давит и не пытается глубже толкаться в рот. Он просто смиренно принимает ласки и нежно гладит волосы и шею.
У Исака мурашки по коже, и сосёт он с особым старанием. Впервые в жизни ему кажется, что это ему тоже приносит удовольствие. Он не пытается заглотить поглубже, но вместо этого он уделяет больше внимания чувствительной головке, легонько проходясь по ней зубами и сразу же зализывая языком.
Он чувствует, что Эвен вот-вот кончит и ощущает, как тот пытается отстраниться. Но Исак не позволяет. Он глотает всё, слизывая до последней капли.
Эвен вкусный. Вкусный. Это единственное, что вертится сейчас у него в голове.
Но в следующий миг внутри всё обрывается:
— Боже, Джон, это было просто невероятно…
Джон. Исак никогда не думал, что чужое имя принесёт ему такую боль.
Словно очнувшись ото сна, он резко подымается и пытается привести себя в порядок. В паху ноет от внезапного возбуждения. И это ещё больше смущает и угнетает его. Никогда с другими клиентами он не испытывал ничего, кроме отвращения. И это было правильно. Сейчас же всё катилось к чертям.
Стыд, смущение, сожаление и маленькая надежда на взаимную симпатию разрывают душу Исака.
И это так глупо. Ведь он — всего лишь продажная подстилка, которую Эвен даже побрезговал трахнуть и которого называет чужим ебучим именем.
И всё, на что Исак реально может рассчитывать — это брошенные в лицо блядские тридцать долларов за минет.
Мысли убивают.
Вот только Эвен смотрит всё так же, с интересом и теплом. И Исак неосознанно ёжится, когда он нежным касанием большого пальца стирает остатки собственной спермы с его распухших губ.
— Мне очень понравилось, Джон…
Эта фраза разрушает Исака окончательно. Больше не в силах терпеть эту эмоциональную пытку, он грубо отстраняется от прикосновения и так же грубо бросает:
— Тридцать долларов.
Удовольствие на лице Эвена и его лёгкая улыбка сменяются растерянностью. Он молча достаёт стодолларовую купюру и зажимает её в руке Исака, продлив касание немного дольше, чем было необходимо.
Исаку кажется, что его рука пылает так же, как и его щёки. Но он находит в себе силы вновь огрызнуться:
— Я сдачи не даю.
Эвен лишь нервно сглатывает.
— Я об этом и не прошу, Джон.
Исак в ту же секунду резко подрывается и, не с первой попытки открыв дверцу, выскакивает из машины.
Это всё просто слишком. Слишком, блядь, нечестно и больно.
— Меня зовут не Джон. Моё имя Исак. И мне тоже понравилось. Но, думаю, это не так уж и важно, ведь ты вряд ли захочешь когда-нибудь вновь меня увидеть.
Исак тараторит это в полном отчаяньи на своём родном норвежском языке и буквально физически слышит, как осколки его израненного сердце звонко падают на асфальт, когда на таком же чистом норвежском Эвен с улыбкой ему отвечает:
— Исак… Исак. Вот это имя тебе подходит… Ты обиделся, подумав, что я не хочу тебя из-за того, что ты спал с кем-то до меня. Но я не захотел этого лишь потому, что знаю, что это было бы для тебя слишком больно. И я очень хочу увидеть тебя снова. Так что, до завтра. Завтра мы сделаем всё совершенно по-другому…