Эллерион

      Из окна веяло утренней прохладой, первые лучи солнца скользили по каменным стенам крепости и игриво забегали в комнату, то прячась в портьерах, то вновь пробегая по гладкой поверхности зеркала. Отражённые зайчики попадали прямо на сомкнутые веки Элен. Тихо вошла прислуга; поставив на столик кувшин с небольшим керамическим тазиком для умывания и положив полотенце, распахнула занавески и так же тихо вышла из покоев. Медленно приоткрыв глаза, девушка боролась со сном – сегодня ей предстоял тренировочный бой с утяжеляющей защитой доспехов. Она наспех умыла лицо и, не теряя времени, начала скреплять узорные пластины, отыскивая при этом взглядом свой гребень. Движения Элен, россыпь серебристых шёлковых волос, чуть заострённые кончики ушей лучше всяких слов говорили об эльфийской крови, текущей в её жилах. Королевская супруга, её прекрасная мать, являлась дочерью Тауретари, эльфийской провидицы из южных лесов. Эльфы живут нескончаемо долго, но в тоске по родной земле, как будто поражённая страшной болезнью, королева быстро зачахла, оставив овдовевшему королю пятерых детей. Немногие из них в полной мере унаследовали эльфийскую стать, но старшая дочь походила на свою бабку и лицом, и манерой держать себя.       Элен повязала атласной лентой волосы в высокий хвост, скрепила на поясе кожаный ремешок, удерживающий до поры спящий в ножнах меч, и вышла из своих комнат. Эвиэль, бывший когда-то в числе телохранителей её матери, был одним из немногих эльфов, решивших остаться на чужой земле, защищая потомков Таурэтари. Каждое утро он сопровождал принцессу в тренировочный лагерь, оберегая её и обучая искусству владения мечом. И в это утро он так же молчаливо ожидал её пробуждения.       – С восходящим солнцем, миледи, – склонился эльф.       – Да, Эвиэль, с добрым утром. Ты, как и всегда, пунктуален.       Элен посмотрела на кулон, что её телохранитель всегда носил на шее. В эльфийском амулете хранилась прядь её волос, и потому владелец кулона невероятно чутко воспринимал эмоции принцессы, мог точно узнать её местонахождение. Порою такая опека очень смущала: одно дело – оберегать ребёнка с его беззаботностью и любопытством и совсем другое – подросшего человека, который и на примере многих знаком с опасностями этого мира.       Когда девушка и её спутник следовали замысловатыми сетями коридоров и комнат к восточным воротам, их внимание привлёк глава гвардейцев, поспешно покидавший свой пост. Он в неосознанном взволнованном жесте смахивал платком выступивший на лбу пот. Элен насторожилась. Отец в последнее время был сам не свой, тень неразрешимой задачи поселилась на его лице.       – Эвиэль, подожди, я подойду позже.       С этими словами девушка оставила своего спутника. Она тихой тенью пробиралась, никем не замеченная, по коридорам замка, ни на миг не упуская из вида неестественно прямую спину гвардейца. Мужчина отозвал караул у тёмной неприметной двери и, замешкавшись на мгновение, приоткрыл её.       – Вы посылали за мной, Ваше Величество?       – Посылал. Заходи, – услышала Элен родной голос отца.       Она прекрасно знала это место – неприятное, тесное. Тайный кабинет, в котором не собирались советы – комната принадлежала лишь королю и его размышлениям. Отец всё чаще запирался в ней, обменивая общество детей на одиночество. Элен скользнула вдоль стены и припала к приоткрытой двери, надеясь услышать разговор: тяжелые драпировки заглушали звуки.       – Я бы хотел, чтобы к закату следующего дня несколько храбрых и не слишком любопытных юношей перенесли нечто очень важное из дома, принадлежащего этой прелестной особе, в центральную башню. Всё должно пройти тихо.       – Горожане убеждены, что причиной пожара стал несчастный случай. Ваши люди могли бы сойти за грузчиков, переносящих уцелевший товар. Я распоряжусь, чтобы… его поместили в один из ящиков.       Элен не ослышалась, голос принадлежал женщине!       – Что ж, идея хороша, тогда мы можем не дожидаться темноты. Любезный, позаботьтесь о внешнем виде «грузчиков». Можете быть свободны.       – Слушаюсь, Ваше Величество. Приятно было видеть вас, леди Берилл.       Элен быстро отскочила от дверного проёма и скрылась в полумраке замковых залов. В душе девушки недоверие смешалось с изумлением. Воспоминания о последней мимолётной встрече с этой женщиной были ещё свежи. Элен до мельчайших деталей помнила день самой крупной осенней ярмарки в прошлом году, где среди простого люда в праздновании участвовали и члены высшего сословия. За богато украшенными прилавками выставлялись самые дорогие и искусные изделия: перстни и серьги, ткани и камни, кинжалы и мечи. Берилл была весела и беззаботна, одета в пышное платье цвета осени, солнечный оранжевый цвет мешался с багряным, ветер играл с вечно не убранными тугими кудрями. Вместе с плавными движениями приятные глазу мягкие округлые очертания её тела и задорное выражение лица оставляли в груди невесомое чувство очарования. По приказу этой невысокой госпожи на площадь выкатили полные сладкого хмельного напитка бочки, и каждый желающий мог угоститься дорогой выпивкой. Был предложен кубок и принцессе, но Элен, не привыкшая к крепким напиткам, отказалась от угощения; и тогда радушная хозяйка подозвала деву к оружейному прилавку, где, отражая солнечный свет и восхищённые взгляды толпы, сияли дивные доспехи. Лукаво улыбаясь, торговка указала на серебристый доспех, который сиял ярче прочих, будто не солнечные лучи отражались в нём, а сам доспех излучал ровный и мягкий свет. Это было одно из самых приятных её приобретений. Вот только отец никогда не привечал Берилл, напротив, при одном только её упоминании он становился холоден и строг. Так почему же сейчас он тайно встречается с ней – в кабинете, куда имели полномочия входить лишь доверенные высокопоставленные лица? Что общего у отца с этой женщиной?       Погруженная в мысли, Элен не заметила, что рядом с ней, беспокойно хмуря светлые брови, стоит Эвиэль.       – Миледи, вы в порядке?       Принцесса взглянула в его неспокойные золотые глаза и успокаивающе кивнула. Видимо, ощутив её эмоции, он поспешил к своей госпоже, готовый защитить от любой напасти. Элен не ответила, только воровато оглянулась по сторонам, желая одного – скорее покинуть замок. Так, в тишине, они вышли из плена глухих стен, где под тенью деревьев располагался тренировочный полигон. Вдали ржали в нетерпении кони, ветер, шелестя, перебирал густую листву, с полигона доносился звон мечей. Принцесса вздохнула полной грудью, прикрыв веки.       – О, слава Прародителям, вы уже закончили наслаждаться пейзажем? – ехидно произнёс молодой мечник, что привалился к дереву, и с аппетитом надкусил ароматное румяное яблоко. Красавец насмешливо оглядел замершие фигуры и довольно оскалился.       – Ну конечно, нам несложно подождать ещё минут сорок. Правда, кое-кто уже начал и без вас, Ваше Высочество, – протянул юноша, с намёком демонстрируя ещё один фрукт во второй руке.       – Доброта из тебя так и хлещет. Особенно с утра, – с улыбкой заметила Элен, приближаясь к давнему другу; вид привычно насмешливого Алана успокоил её. – Ранние подъёмы плохо влияют на твоё настроение. Ты бы ложился раньше и... – она с намёком приподняла светлые брови, – ...не водил бы каждую встречную в свои покои.       И, рассмеявшись, с силой хлопнула его по плечу. Мечник в ответ состроил забавную гримасу и предложил аппетитный фрукт принцессе. Эвиэль не произнес ни одного слова, но его неудовольствие явно ощущалось в воздухе.       – Позвольте отдать команду к построению, миледи.       И с коротким поклоном эльф стремительно направился к оружейной.       – Как всегда, немногословен и собран. Ты не знаешь, Элен, сколько ему лет?       Элен не знала, что ответить. По правде говоря, она никогда не задавалась этим вопросом. Эльф всегда был рядом, но как бы стремительно ни летело время, облик его совершенно не менялся. Статный, гибкий, с тонкими чертами лица и длинными прядями гладких волос… Сторонний наблюдатель не дал бы ему больше тридцати.       – Не знаю, Алан. Говорят, эльфы стареют очень медленно, по крайней мере те, в которых течёт примесь человеческой крови. Что уж говорить о тех, что кровь свою хранят, они проживают века, не ведая ни старости, ни смерти.       – Ладно, есть тема интереснее: сегодня я хочу проверить тебя на прочность, – он поднял свой меч, – Эвиэль тебя щадить не будет, в отличие от меня.       Сейчас было не место и не время думать о дворцовых тайнах. Девушка обнажила оружие, приноравливаясь к его весу в своей ладони.       – Можешь не стараться, меня не напугать громкими речами, – Элен подняла с земли большой щит. – Проигравший тот, кто раньше окажется на земле.       Принцесса, чуть наклонившись, выставила вперед левую ногу, создавая тем самым большую площадь опоры и равномерно распределяя вес тела, а щит не только послужит защитой от рубящих атак противника, но и позволит ударом сбить неприятеля с ног. Но действовать надо осторожно, Алан – превосходный фехтовальщик, его удары сильны и точны, но она легче, а значит – и быстрее. Надо использовать это преимущество, чтобы одолеть хвастуна.       – Давай, начинаем.       Эвиэль наблюдал за боем, но достаточно было взглянуть ему в глаза, чтобы понять – мысли его были далеки от сражений и тактик. Рыцари, служившие Элен, и юноши, только готовящиеся ими стать, заметили схватку, подошли ближе. Воздух огласили подбадривающие звуки и советы. Тела под тяжестью щитков и стальных пластин нагрелись и вспотели. Алан сделал пробный выпад – мимо! – Элен увернулась, перемещаясь так, чтобы солнце светило ей в спину. На мгновение яркий свет ослепил мечника, и девушка воспользовалась его промедлением. Раздался дружный смех рыцарей. На земле распластался Алан, прижатый сверху воинственной принцессой, победоносно вскинувшей к небу острие меча. Эльф медленно двинулся к группе, чтобы присоединиться к тренировке.       Время замерло, сердце – горячее, молодое – билось яростно, жар, а вместе с ним и невероятная лёгкость охватили тело, будто совсем не надо ступать по земле – можно смело парить над нею; и гнетущие мысли на время покинули девушку. Она чувствовала каждую мышцу, каждую жарко бьющуюся жилку, ощущала, как её разум, став чистым, как гладкая поверхность озера, без малейшей ряби и беспокойства, управлял её руками и ногами. Усталость овладела ею внезапно, дневное светило замерло над головой.       – Должен признать, сегодня вы показали себя умелым воином.       Было приятно слышать похвалу от всегда строгого и требовательного наставника. Эвиэль перевёл взгляд на Алана: слегка помятый щёголь не лучился гордыней, как обычно, а мрачно молчал, бросая косые взгляды на Элен, но она как будто не замечала этого.       Доспех, который ещё недавно дарил ощущение комфорта и защищённости, теперь сдавливал и душил вспотевшее усталое тело. Хотелось как можно скорее сбросить его и окунуться в прохладную воду, почувствовать себя чистой и свежей.       – Спасибо, Эвиэль. Как же я хочу скорее всё это сбросить, – обернулась она к другу. – Если пожелаешь взять реванш, я всегда к твоим услугам.       Алан не ответил, лишь коротко взмахнул рукой.       Возвращаясь в покои, Эвиэль вежливо покинул принцессу, сославшись на свои незавершенные дела.       Трудолюбивые служанки натаскали несколько вёдер холодной и горячей воды и услужливо выставили на маленький высокий столик несколько стеклянных бутылочек, содержащих в себе ароматные масла, помогли снять одежду. Агата, в чьи обязанности входило содержание в чистоте комнат Элен, принесла длинные мягкие полотенца и сменную одежду – лёгкое, простое по покрою платье. Серебристо-голубая ткань к подолу плавно переходила в более интенсивный цвет весеннего неба, жемчужно-белые нити узора напоминали диковинных птиц. Элен распустила волосы, теперь они свободно струились по плечам, диадема диким плющом обвила голову девушки. Теперь, глядя на своё отражение в зеркале, она едва себя узнавала.       Дверь резко распахнулась, в комнату ворвались крохотными ураганами две девочки, которых, несмотря на их вздорный характер, Элен очень любила. Её сестры были похожи друг на друга как две капли воды. Руми и Тию постоянно путали, благодаря чему сёстры часто подшучивали над обитателями замка, только старших сестру и брата девочки не могли обмануть.       – Элен, Элен, – на два голоса позвали они, – мы слышали от старого Бертольда, что утром ты играючи одолела беднягу Алана, это ужасно! Тебе надо быть более женственной, иначе ты никогда не выйдешь замуж.       Они деловито переглянулись и с улыбкой продолжили:       – Какому мужчине понравится, что его жена сильнее его. Нет-нет, нянечка говорит, что принцесса должна быть робкой и кроткой, тогда её захочется оберегать и защищать, – без умолку щебетали они, пока Элен хмуро смотрела на сестёр; но внезапно она, подавшись вперёд, заключила девочек в крепкие объятия, приподняла над полом и закружила по комнате.       – Нашлись мне тут учителя! – с шутливым укором сказала она хохочущим сестричкам.       Как оказалось, девочки пришли к сестре, чтобы позвать на обед. Не всегда в их семье получалось завтракать и ужинать вместе, но обеды в тесном кругу семьи были обязательны, такой обычай завела её покойная мать.       – Хорошо, ведите!       Обычно они собирались в зелёной зале, небольшой, светлой и уютной. И этот день исключением не стал.       Ридемион, самый старший ребёнок после Элен, закрыл книгу и встал из-за стола.       – Доброго дня, сестра. Тебе довелось сегодня встретить отца? Мне кажется, он опять там закрылся.       – Нет-нет!       – Вовсе нет!       От необходимости отвечать Элен спасли её сестрички. Они снова затараторили на два голоса:       – Мы видели его, он сказал, что сам приведёт Ариона.       Слуги спешили накрыть на стол. Супница, ароматно пахнущие рёбрышки, свежий хлеб и овощи… Дорис поставила кувшин с водой, а рядом с ним – тёмную бутылку сладкого вина. Элен усадила девочек за стол рядом с братом, сама избрав место с противоположной стороны.       – Только посмотри, все уже собрались.       Отец вел младшего мальчика за руку. Ариону недавно исполнилось шесть, аккуратный и нежный мальчик был всеобщим любимцем, однако нисколько не избалованным. При виде сестёр и брата мальчик мягко улыбнулся, румянец проступил на округлых щёчках. Владыка Эллериона помог ему взобраться на высокий стул.       – Я рад вас видеть, мои хорошие, как прошло ваше утро сегодня, м?       Удивительно, как этот обычно жёсткий, требовательный голос мог становиться заботливым и мягким, когда Ирганиус обращался к своим детям. Элен внимательно посмотрела на отца, словно впервые его видела. Седина не так видна в золотых волосах, но девушка заметила, что серебристых прядей стало больше, его красивое лицо лишилось красок, кожа была необычайно бледной.       Дети наперебой делились своими радостями и печалями, смеялись над наставниками и баловались с едой. На короткие минуты король лишался своей брони и становился просто любящим отцом. Но Элен чутко улавливала напряжение в широких расправленных плечах, подмечала, как порою свободно лежащие руки сжимаются в кулаки. Почему же он молчит, почему не разделит свою ношу с ними? Да, близняшки и Арион ещё маленькие, но она сама и рассудительный не по годам Ридемион могут выслушать, что у него на сердце, а может, и помочь чем-нибудь. Это ведь связано с Эллерионом, она это знает. Иногда она чувствовала замершую столицу, видела сетку дорог на изнанке век, краски будто тускнели, а звуки приглушались; это было похоже на то, как замирает полевой зверёк, пережидая, когда коварный хищник – смертоносная опасность – пройдёт мимо его норки.       Кусок не лез в горло, подслушанный разговор не выходил из головы. Что ей следует предпринять… не говорить же в лицо своему отцу и королю, что она решилась подслушать? К тому же это ничего не даст. По сути, она не узнала ничего, что могло бы развеять мрак неведения, вместо ответов она получила лишь новые вопросы. Внезапная, непрошенная и нахальная мысль поразила её своей невозможностью и простотой. Элен слышала раньше в обрывках разговоров об исключительном сладострастии Берилл, о её мягких чарах, с помощью которых она когда-то пленила юную наследницу одного из Высоких Домов в соседнем дружественном королевстве Алтиот. Если верить разговорам, девушка сбежала из-под венца и отреклась от всего, что ранее связывало её с семьёй. Стало трудно дышать, грудь сдавила невидимая сила. Ведь не могло быть такого, чтобы эти же чары теперь окутали её отца?.. А торговка же недурна – красавицей не назвать, но чего только стоят буйно вьющаяся густая копна волос и пышные длинные веера ресниц. Она молода, но тело созрело, налилось сладостью, как ягоды в середине лета. Что говорить, если сама Элен, к стыду своему, при первой их встрече с трудом сосредотачивала взгляд на лице Берилл, тогда как глаза сами собой опускались ниже, на мерно поднимающуюся при дыхании объёмную грудь.       – Элен, что с тобой, ты плохо себя чувствуешь?       Ирганиус с тревогой смотрел на дочь. Девушка так увлеклась потоком мыслей, что не заметила, как за столом все затихли. Руми и Тия смотрели расстроенно, возникло ощущение, что они подозревают Элен в чём-то, маленький Арион выглядел совершенно растерянно.       – Сестра, тебя утомили занятия? – Ридемион поднялся с места. – Я могу проводить тебя до твоих комнат.       – Ах, нет, всё в порядке. Я сегодня не очень хорошо спала.       Нет, всё это надуманные глупости. В глазах отца Элен видела бесконечную нежность и тепло, тонкий обруч на запястье мужчины – последний дар её матери – лучше всяких слов говорил о любви к своей ушедшей возлюбленной. Серебристый витиеватый браслет уже почти шесть лет не покидал руки короля. Элен расслабленно выдохнула, и улыбка сама собою изогнула губы, ничуть не натянутая, мягкая и спокойная.       – Не беспокойся, отец. И ты, Ридемион. Думаю, я хорошенько отдохну сегодня и всё пройдёт.       Арион отреагировал на изменения в её поведении тут же, отвечая озорной улыбкой и живым блеском глаз. Если подумать, она давненько не играла со своим младшим братиком.       – Арион, золотце, хочешь прогуляться вместе со мной?       – Хорошо. Я в сад хочу! Пойдём в сад?       Мальчик воодушевился, его необычайно радовали игры на свежем воздухе, и никакой снег или дождь не были помехой для этих забав.       Трапеза продолжилась, но без прежнего напряжения. Во всяком случае, со стороны Элен. Ридемион первым покинул стол – его ждала учёба. Следом за ним, тепло поцеловав детей в лоб, из-за стола вышел Ирганиус. Девочки же тянули время до последнего – непоседы сегодня должны были пройти проверку экзаменом.       – Элен, я-то думала, до тебя дошёл смысл нашего предупреждения.       Тия баловалась с Арионом, даже не думая делать вид, что ест.       – Ага, – Руми лениво ковырялась в тарелке, растаскивая вилкой овощи по фарфоровым краям. – Даже учитывая вашу давнюю дружбу, Алан мог обидеться. А он был бы славным мужем…       Девочки одновременно вздохнули. Элен бы посмеялась над наивными фантазиями о синеглазом возлюбленном, да только чувства сестрёнок были понятны. Единственный сын Воронта Мудрого – почётного члена Совета, богатый наследник и, ко всему прочему, красавец, каких поискать. На её друга заглядывались, кажется, все девушки, встречающие на своём пути молодого рыцаря. Но знать, что её сёстры из их числа, было неприятно. Элен толком не могла объяснить почему, но лишний раз сталкивать Алана и близняшек не хотела.       – А про что это они, а? Ты покушала? Пойдём, пойдём во двор, – не унимался младший братец.       Мальчик нетерпеливо вертелся вокруг неё, беспокойно хватал старшую сестру за подол.       В залу выглянула Дорис, жестами указывая на близняшек и многозначительно приподнимая изогнутые брови.       – Пойдём, Арион. А вам бы поторопиться, злить наставников непослушанием не стоит.       Арион крепко вцепился в её руку, а Элен про себя удивилась: как такие маленькие ручки могли быть ещё меньше? Когда Арион родился, ей было четырнадцать. Она быстро росла, её уже нельзя было назвать ребёнком, и её ладони были больше и шире ладошек её брата и ещё маленьких тогда сестрёнок; но ещё меньше была крохотная ручка Ариона – розовенькая, с едва различимыми ноготочками. Малыш спал, закутанный в одеяльце, ухватив пальчиками палец Элен.       Грусть пеленой заволокла глаза, но воспоминания о маме всегда тёплым светом озаряли душу принцессы. Младший едва ли её помнит, прекрасная Белегриэль покинула этот мир слишком рано даже по человеческим меркам.       Поднялся ветер, за каменной оградой густели серенькие дождевые облака – их не хватит на грозу, только скроют солнце. Арион перебегал от дерева к дереву, собирая букеты из рано опавших листьев.       – Я хочу их засушить. И подвесить за ниточки под потолком в спальне. Здорово будет, да? Можно ещё на пол постелить, как в лесу будет.       Мальчик передавал самые красивые листочки принцессе, с явными прожилками, почти все зелёные, лишь некоторые только начали желтеть.       – Если хочешь много разных цветов, надо подождать. Будут и оранжевые, и красненькие, листочки с бурыми пятнышками. Постой, если сухие постелешь, они разломаются.       – А? Нет, – огорчился Арион. – А если так, не сушить?       – Какое-то время полежат. Но всё-таки что-то засохнет, а что-то и сгнить может.       В руках – полупрозрачные лёгкие перья деревьев. Листва уже начала допевать свою песню, продолжительную и весёлую, но последнюю. Братишка притих, с негодованием разглядывая листики. Элен заправила золотую вьющуюся прядку волос за маленькое, совсем человеческое ушко и обняла мальчика, похлопав легонько по его плечу:       – Ну, подвесить их получится, а на стене можно нарисовать ветви, и много-много цветных птиц.       С вновь пробуждённым воодушевлением они начали по-новому отбирать будущие украшения для комнат принца.