Эллерион

      Тьма расступалась пред светом крошечных огоньков. Нежные мятные, искристые зелёные и голубые светлячки кружили у земли, освещая своим тихим нежным светом густую траву, выглядывающие из-под земли корни и босые ступни девушки. Они порою сбивались в небольшие стайки, взмывали вверх, к самым кронам могучих скрипящих деревьев. В лесу стояла благословенная тишина. Не было ветра, умолкли ночные зверьки и птицы. Безмолвие это не порождало страх и тревогу, напротив, оно странным образом говорило о торжественности этих ночных минут, о чём-то невероятно светлом и радостном… что было очень важным для Элен. Огоньки будто освещали путь, игриво приглашали принять участие в таинстве, творящемся в глубине чащи.       Принцесса решительно двинулась вперёд. Тело было таким лёгким, почти невесомым, трепещущие крылья носа улавливали слабый аромат влажной тёплой земли. Девушка задышала жадно и часто. Ей казалось, что нет запаха слаще, чем этот, странно-знакомый, будто она когда-то давно так же упивалась им, но по какой-то невероятной причине забыла об этом. Где-то совсем близко запел ручей, земля под ногами загудела, наполняясь силой. Элен ускорила шаг. Все огоньки куда-то скрылись, но в них больше не было необходимости, могучим потоком свет лился сквозь низкие ветви, звуки льющейся воды теперь были отчётливо слышны.       "Там кто-то есть", – вдруг подумалось девушке.       Элен вышла на небольшую полянку и замерла, боясь спугнуть две тонкие фигуры. Девы проводили обряд. Одна, стоя по колено в мерцающей воде, вдруг мерно запела. Чистый сильный голос поражал, ему будто вторили и ручей, и лес, и крохотные стебельки мелких цветочков, коими была щедро усыпана трава. Весь лес отзывался этим чудесным звукам. Вторая эльфийка – а в этом, что девушки были эльфами, Элен не сомневалась совершенно – вдруг тоже вошла в воду. Нежданная свидетельница увидела, что к груди она бережно прижимает ребёнка. Малыш спал таким глубоким и сладким сном, что даже когда его коснулась прохладная вода, он не нашёл в себе сил пробудиться. Девы омывали его маленькое тело, продолжая напевать… пока старшая вдруг не подняла дивный взор на нерешительно остановившуюся принцессу и громко и чётко произнесла:       – Смотри.       И лес исчез. Исчез прекрасный запах, деревья и эльфийки. Воздух наполнился едким дымом и испуганными криками детей. В ярком пламени мелькали уродливые вытянутые фигуры, прыгающие на четвереньках, будто дикие звери. Но не животными были неистово воющие твари, их когда-то человеческие, полные жизни и чувств глаза застилала пелена, кожа посерела и усохла… Элен отступила назад, упираясь спиной в стену, она не могла дышать. Горло словно сдавили огромные когтистые лапы. Но сколько ни пыталась она высвободиться, у неё ничего не получалось, она лишь царапала себе горло, оставляя воспалённые красные полосы на коже. Прямо рядом с ней вдруг появился мальчик. Его огненные волосы сливались с бушующим пламенем, лицо было напряжено и мрачно. Цепкий взгляд зелёных глаз впился в расширившиеся зрачки принцессы. Смуглая рука ребёнка легла на вздрагивающие плечи девушки. В голове вдруг ясно раздался взволнованный голос Эвиэля:       – Миледи, прошу вас, очнитесь… Миледи…       Следом в сознание ворвался гул, сплетённый голосами сразу нескольких людей.       – Да где же эти соли, ты точно их брала?       – Да, бесы их дери. Берилл, ищи лучше…       – Вот мелкий засранец, что это ты сделал? – неистово вопил Алан.       Элен резко вдохнула и вырвалась из удушливого видения. Что это, во имя Прародителей, было?       Лицо склонившегося над ней эльфа чуть посветлело. Он помог ей приподняться. В комнате царил хаос. Дети, дрожа и всхлипывая, жались к стенам, больше всего желая сделаться маленькими и незаметными. Берилл и Джессика сидели на коленях прямо на полу и неистово рылись в карманах поясной дорожной сумки. Алан, сверкая глазами, тряс за шкирку побледневшего полуживого мальчика. Рыцарь встряхивал маленькое тельце ребёнка так сильно, что Элен испугалась, как бы тоненькая шейка не переломилась и паренёк не испустил дух.       – Прекрати, – неожиданно прогремел её голос. – Сейчас же оставь его.       Все замерли, детишки старались совсем не дышать, Джессика выпустила из рук сумку, Берилл облегченно приложила руку в груди и вздохнула. Пальцы Алана медленно разжались, мальчик обессилено обмяк на полу.       – Ты чего, Элен? Так ведь это же…       – Я сказала – уйди от него, —холодно приказала она.       Алан медленно повиновался и двинулся в противоположный конец комнаты. Отмахнувшись от заботливо придерживающих её рук Эвиэля, принцесса попыталась подняться на ноги. Голова немилосердно кружилась, а колени мелко подрагивали; однако усилием воли она заставила своё тело подчиниться.       – Как ты? – участливо произнесла Элен, опустилась рядом с мальчиком.       Пушистые реснички задрожали, яркие изумруды его глаз приоткрылись и пристально взглянули на свою спасительницу. Он нашёл в себе силы кивнуть.       – Берилл, я хочу взять его под свою опеку, – обратилась девушка к торговке, пока её пальцы отвели мешающую алую прядь от лица ребёнка.       Она слышала, как шумно выдохнул Алан, краем глаза видела, как Берилл, поддерживая подол платья, поднялась, подала руку Джессике, которой эта затея не понравилась совершенно.       – Это так просто не делается, – недовольно начала она, но её остановило прикосновению к плечу.       Берилл внимательно вглядывалась то в Элен, то в малыша. И принцесса хотела бы разгадать выражение её лица.       – Если вы совершенно точно уверены в своём желании…       – Берилл, это не в наших правилах, – с нехорошей интонацией произнесла медноволосая девушка, и, кажется, она была куда больше недовольна тем, что сейчас совершенно не может понять свою нанимательницу, нежели нарушением каких-то правил.       – Как вы себя чувствуете? – не обращая внимания на свою помощницу, спросила Берилл, всё так же пристально разглядывая Элен.       У Элен кружилась голова, и она хотела честно в этом признаться, только не успела... Вот стоит Алан, угрюмо уставившись под ноги, Джессика потемневшими глазами смотрит на Берилл, детишки в комнате затихли, настороженно наблюдают за взрослыми, дама средних лет, их сиделка, прижимает к себе двух девочек, а Берилл и Эвиэль вдруг переглядываются, как бы спрашивая друг друга: стоит ли? И в этом жесте столько поразительного понимания и согласия, какого рыцарственная дева никак от них не ожидала. Они молча спросили друг друга о чём-то, молча пришли к какому-то решению и наконец единовременно снова посмотрели на Элен. В сине-зелёных и золотых глазах царило одно лишь спокойствие.       – Вы хотите забрать его сегодня же?       – Да, – не раздумывая, согласилась принцесса, поморщилась от боли в висках, – сегодня. Это удобно? Ах, а цена?       И тут же пожалела о своём вопросе – ей не хотелось обидеть торговку.       – В данном случае вопрос о цене не стоит, – пояснила Берилл с такой улыбой, будто прочла её мысли. – Мальчик живёт тут едва ли год и ничему не обучен. Вам не за что мне платить.       – Но вы, возможно, спасли ему жизнь.       Берилл помолчала.       – А вам не кажется, что деньги обесценят ту помощь, которую я оказала этому ребёнку?       Возможно, она хотела ответить не так, но по торговке нельзя было разгадать её чувств. А Элен почему-то не сомневалась ни в её искренности, ни в её доброжелательности.       – Да. Спасибо.       И от сердца отлегло, когда Берилл ей улыбнулась действительно открыто, по-настоящему, чуть прищурив глаза.       Позже Эвиэль помог своей госпоже перейти в небольшую уютную кухоньку, где служаночки и нянечки предложили ей нехитрые угощения. Предлагали девушки преимущественно молча, кроме одной; она-то и пояснила, что прочие недостаточно хорошо освоили язык. Элен без особого аппетита, только из вежливости съела немного орехов и сушеных ягод, обделив вниманием булочки, сыр и мясо. Ребятишки ожили, подглядывали за ней, стоя в дверях. Берилл что-то спрашивала рыженького малыша, Элен это слышала, но ей не удалось понять, отвечает ли что-нибудь мальчик.       Алан на улице возился со своим рысаком. Элен хотела поднять ему настроение чуть позже, когда голова не будет так болеть, ведь мечник волновался о ней, потому и был довольно резок с ребёнком. Но ей ли не знать старого друга – юноша всегда был доброй душой, неспособной на беспричинную ненависть. В конце концов, она сама не поняла толком, что с ней произошло недавно. Вернее, она понимала, что это наследие Тауретари, частичка её дара, но почему сейчас и столь внезапно, не из-за мальчика же, нет?..       Элен устало оперлась локтями о стол, провела ладонями по голове и застыла. Как позже оказалось, она заснула. Это был на редкость безмятежный сон. Эвиэль перенёс её в карету. До замка они тряслись по окольным дорогам, но ей было так удобно, будто она лежала в своей постели. Она проснулась к обеду, хотела быстрее выйти к семье, но Агата с прискорбным видом сообщила, что отец неважно себя чувствует и предлагает провести время вместе за ужином.       Вот тут-то Элен и вспомнила о своём подопечном.       – Эвиэль?       Эльф обернулся. За его плечом шелестели листочками кустарники, колонны беседки белели чуть поодаль – там играли её сестры. Элен подошла ближе к эльфу.       – Что будет угодно миледи?       Небо такое серое, но лёгкое, звонкое. И запах.       "Дождь. Будет дождь. Непременно…"       – Я так внезапно провалилась в сон... Где тот мальчик, о котором теперь я буду заботиться?       – Зелёная спальня, второй по счёту коридор от ваших комнат. Я позволил себе решить, где он будет жить.       Это рядом с бежевой спальней, принадлежавшей Эвиэлю.       – Значит, он сейчас там?       – Да. Думаю, ему нужно время освоиться.       Элен прикрыла глаза, тусклый дневной свет вдруг показался слишком ярким. Как он там? Спит, скучает? Ему не одиноко? Он, должно быть, не привык быть один. Хотя откуда ей знать, она встретила его только сегодня. Это было сегодня? Всё это? Такой суматошный день...       – Миледи, вам больно?       – Это было очень некрасиво, верно? То, что я так…       Она стыдливо опустила голову. И увидела, как Эвиэль опускается на колено, чтобы заглянуть ей в лицо. Прямо как в детстве. Чтобы не заставлять её поднимать голову, он всегда так делал, всякий раз, когда она что-то спрашивала или обращалась к нему. А теперь она, такая высокая, даже выше, чем была её мама, разница в росте – голова, не полтела. Но такое поведение согрело, ей показалось, она даже покраснела от ощущения этого жара.       – Едва ли вы доставили проблем. Все волновались, очень волновались, но с вами всё хорошо.       – Берилл не сердится?       На секунду ей показалось, что эльф улыбнулся, что в его глазах зажглись золотые искорки.       – Я думаю, это последний человек, который мог бы рассердиться на вас.       – А как Алан? Я знаю, что испугала его.       Эвиэль помедлил, закусил губу.       – Его хотел видеть господин Воронт, боюсь, он недоволен своим сыном. Миледи, я попытался объяснить ему, что никакого внешнего воздействия не было, кроме косвенного, того, что повлекло за собой ваше видение. И дитя ни сделало ничего дурного.       – А что Алан?       – Он попытался извиниться, я думаю, ему было неловко. А вы?       – Что я?       – Вы сердитесь на него?       – Нет, вовсе нет. Я понимаю, что… как это смотрелось. Я надеюсь, они поладят.       – Эй-эй! Это Элен! Иди сюда, иди к нам, сестрица!       – Поиграй с нами!       Эвиэль поднялся, снова сделавшись строже, холоднее, выше. На самом деле, намного выше. И что-то замкнулось в ней самой.       – Я побуду с сёстрами. Эвиэль, я могу тебя попросить?       Мужчина согласно кивнул.       – Если ребёнку что-то будет нужно, что-то, чего я не смогу ему дать или не пойму, что ему что-то необходимо, я прошу тебя – помоги ему.       – Я сделаю всё возможное.       "И невозможное", – прочитала Элен в его глазах и отчего-то смутилась.       После она не перемолвилась и словом со своим рыцарем, ей что-то мешало. Следующие два дня наполнились головокружительной суматохой, суетой, девушка никак не могла привести в порядок своё расписание, хотя до этого старательно ему следовала, забросила ботанику, которой увлеклась недавно. Её очень беспокоил приёмыш, хотелось как можно чаще проводить с ним время, она боялась, что мальчик заскучает или будет чувствовать себя брошенным. Её удивил и обрадовал Алан, навестивший её, немного опечаленный даже – видимо, из-за отца. Рыцарь нашёл свой подход к немому ребёнку. Она зашла, в который раз за день, в комнату своего воспитанника и увидела, что Алан вместе с малышом рисует на желтоватых листах графитными палочками; кажется, они действительно начали неплохо ладить. Её умилили старания мечника: тот не любил творческих занятий, и не потому, что они ему не нравились сами собою, а потому, что у него не было к ним совершенно никакой предрасположенности. Её братья и сестры тоже проявили себя дружелюбными и совершенно открытыми. Только отец принял новость о найдёныше как-то вскользь, как что-то совершенно незначительное. Элен даже ощутила обиду, но сразу же осудила себя – на предстоящей неделе созывался Совет, королю было не до её новостей.       И вот, по истечении третьего дня, когда принцесса пожелала спокойных снов ребёнку и вышла из его комнатки, она и столкнулась с Эвиэлем, терпеливо ожидающим её. Смятение уже не так полно владело её душой, и она чувствовала себя вполне спокойно, по крайней мере до этих его слов:       – Завтра ваш отец призвал меня принять участие в необычном эксперименте с… этой находкой. Кажется, доблестные учёные нашли что-то интересное.       Элен сразу поняла, о чём шла речь, и весь её умиротворённый настрой сменился почти что нервозностью.       – Вот как. Что ж… Но если ты что-то узнаешь… А как же отец?       – Я не давал никаких обещаний о сохранении тайны и давать не собираюсь. Всё, чему я стану свидетелем, будет известно и вам.       Её обрадовали и одновременно растрогали эти слова.       – Спасибо. Только… Если отец потребует молчания? Я имею в виду, ты пойдёшь против его воли?       Эвиэль как будто удивился.       – Конечно. Моя преданность принадлежит только вам.       Она тотчас ощутила жгучую тяжесть в груди, и неловкость заставила её голос умолкнуть.       – Мне пришла в голову одна мысль, – между тем продолжал эльф. – Я хотел просить вас донести эту же информацию до госпожи Берилл. Она оказала нам содействие, проявила неподдельное участие, и, ко всему прочему, тот инцидент касается её напрямую.       – Да, я считаю, это верно. Я встречусь с ней.       – Миледи, я не уверен, что Его Величество одобрит ваше… общение. Поэтому прошу вас, – склонил он голову, – пройдёмте со мною.       Она согласно кивнула и последовала за ним, заинтригованная, с ещё не угомонившимся огнём в грудной клетке. Они прошли пролёт, спустились в нижние этажи, встали у небольшого окошка. Девушка хотела спросить, что они здесь забыли (насколько ей было известно, они находились у крыла прислуги), но внезапная робость пока не отпускала её. Единственное, на что она решилась, это мельком взглянуть на своего спутника.       – Миледи...       Элен даже вздрогнула.       – Позвольте представить вам Нерин.       К ним торопливо, но при этом невероятно плавно приближалась смугленькая молоденькая девушка, черноволосая, как уголёк. И хоть платье она носила привычного для глаза Элен кроя, кровь в ней текла иноземная, это было видно с первого взгляда.       Она поклонилась.       – Я невероятно счастлива видеть вас и глубоко признательна, что вы нашли время поговорить со мною.       Элен перевела недоумённый взгляд с девушки на Эвиэля и обратно.       – Вы, я так понимаю, некогда служили одному небезызвестному человеку, верно?       – Обучалась под покровительством, скорее, – вмешался мужчина. - Нерин почти год как работает на кухне.       Девушка подняла тёмненькое личико и заулыбалась.       – Ты хотела говорить со мною? Говори.       – Позвольте выразить вам своё почтение от лица госпожи, – снова поклонилась она, – и прошу вас дать ответ на вопрос, который она велела мне передать...       А Элен стояла и думала: много ли вот таких людей, устроившихся тут и там по всей столице, вполне могут донести слушок-другой своей хозяйке, которая всегда останется таковой, кому бы они при этом ни служили? И вдруг усмехнулась.       – Что за вопрос? О мальчике?       Нерин изумлённо захлопала глазами, невольно прикладывая ладошки к груди.       – Да, Ваша Светлость, именно так. Госпожа беспокоится и спрашивает, всё ли у вас хорошо, не нужна ли какая-нибудь помощь?       – Всё хорошо. Я думаю, ему может быть непривычен ещё наш быт, но он довольно сообразителен, несмотря на свою немоту. Я поняла, что ты имел в виду, – сказала Элен эльфу и протянула руку замершей девушке; та неуверенно её коснулась. – Передай ей эту славную весть, Нерин, и заодно спроси, нет ли у Берилл возможности в ближайшие дни встретиться и кое о чём переговорить, хорошо?       – Да. Я всё поняла. Когда передать вам ответ?       Элен задумалась.       – Начнём с того, когда ты сможешь с ней встретиться. Ну, или с её доверенными.       – Как только отправят за приправами или свежей рыбой.       – Будет чудесно, если в этот же день ты мне ответишь.       – Я поняла вас.       Элен отпустила её ручку, и Нерин, сверкнув белыми зубками, поклонилась и направилась дальше по коридору.       – Я провожу вас до покоев, миледи.       – Хорошо. Эвиэль?       Эльф обернулся.       – Как ты узнал об этой девушке?       – Так же, как и о любом другом человеке, живущем и работающем в этом замке. Моя цель – защищать вас и вашу семью, и я считаю своим долгом знать о каждом новом лице, так или иначе участвующем в вашей жизни. Что до её сообщения – она сама нашла меня и просила о встрече с вами, разумеется, рассказав, о чём будет идти разговор.       – Спасибо.       Она благодарила даже не за ответ, а за его заботу и внимательность, за нерушимые обещания и поддержку.        Её всё ещё волновал предстоящий… эксперимент, как выразился Эвиэль. Однако, она смирилась со своим положением, попыталась даже воскресить свой вечерний обычай – провести время за трудами Редмонта и Эжема-Ностода о совмещении лечебных растений и их изменённых объединением свойствах; но ничего путного не вышло, и она легла спать.       Во сне ей то отчётливо, то смутно слышалось бряцанье металла – мелких его кусочков, как будто кто-то пересыпал детальки из жестяных коробочек, запах крови – очень явственно и холодно; и кажется, впервые во сне ей было больно, так непостижимо больно... У неё сводило руки и ноги, перехватывало дыхание в груди от сильного давления. Она не выдержала и проснулась.       Стояла глубокая глухая ночь. В спальне было душно. Элен настежь раскрыла створки и присела у открытого окна, да так и просидела возле него до самого утра.