Эрагон. Новая угроза

      На Звездную розу пришла не одна только Арья. Рядом с ней был Аджихад. — Это обязательно, Эрагон? Сейчас, когда появился Всадник, не стоит отнимать у народа надежду. — Если все пойдет по плану, то у народа будет еще больше надежды, чем сейчас. К тому же я не планирую задерживаться надолго. Полагаю, уже через неделю мы вернемся. — Ну хорошо. Я не в праве приказывать тебе, Эрагон, но прошу, возвращайся скорее. У меня плохое предчувствие, думаю скоро здесь станет неспокойно. — Хорошо.       После этого краткого диалога Всадник прошептал заклинание, и они с Арьей исчезли, оставив вождя варденов в одиночестве.       Как только Эрагон и Арья очутились на границе Дю Вельденвардена, эльфийка сказала: — Когда я так же перенесла яйцо Сапфиры, я и не думала о переносе таким же образом живых существ, а ты этим занимаешься буквально каждый день. — Я раньше тоже так не делал. Да я сейчас с удовольствием отказался бы от этой затеи, но, к сожалению, раз я могу так сделать, значит времени терять нельзя. Сейчас все время нужно спешить, чтобы как можно меньше жертв унесла с собой эта война, а их итак было уже более чем достаточно. Пойдем.       После этого Эрагон громко позвал коней по именам и объяснил им причину, по которой он их потревожил. Не прошло и двух минут, как из чащи вышли два белоснежных жеребца. Эрагон с Арьей ласково погладили обоих и поблагодарили за то, что те так быстро откликнулись. Верхом ехать придется недолго, так как всадник планировал лишь углубиться внутрь леса на безопасное для применения магии расстояние, после чего снова переместиться. Возможно это через чур, но он категорически отказывался терять даже секунду, ведь хоть он и успел спасти уже многих, он до сих пор не имел четкого плана, а лучше чем Оромис ему в этом никто не поможет.       Оказавшись наконец в городе, благо Гилдерьен Мудрый не стал задавать слишком много вопросов, Всадник сразу направился к Имиладрис. Все вокруг смотрели на Эрагона и на Арью со смесью страха, удивления и непонимания. Однако и это не отменяло почтения, что выражалось в их взглядах. Размышляя о том, как бы поскорее поговорить с королевой и отправиться к своим учителям, Эрагон дошел до дворца Тиалдари, однако его уже ждали. — Атра эстерни оно тельдуин! — хором вымолвили Эрагон с Арьей при виде королевы. — Атра дю эваринья оно варда! — ответила она чистым мелодичным голосом. — Я рада вас видеть. — Для меня большая честь говорить с вами, — сказал Эрагон. — Для меня тоже, Всадник. Полагаю вы устали в пути. Продолжим разговор в более подходящей обстановке, — с этими словами она направилась во дворец.       Примерно пол часа Эрагону понадобилось, чтобы очень кратко поведать Имиладрис свою историю. — Что ж раз тебе поверила моя дочь, значит доверюсь и я. — Благодарю. — Ты ведь уже не нуждаешься в обучении, верно? — Это решать моему учителю, однако скорее всего это так. — Тогда зачем же ты прибыл? Я сомневаюсь, чтобы только проводить Арью? — Я намерен вылечить Оромиса и Глаэдра. Моих знаний для этого будет достаточно. А так же предупредить вас, ибо из-за подлости Гальбаторикса вы погибните, если не примете меры, — после этих слов и на протяжении всего объяснения глаза королевы, как и ее дочери не выражали ничего, но Эрагон понимал, что они обе очень удивлены, ведь он и Арье не рассказывал, что Имиладрис должна была погибнуть в жестоком сражении. — Вот значит как, — молвила королева, когда Всадник договорил. — Значит придется быть осторожнее, однако это вовсе не значит, что я стану избегать врагов. Ничего не изменилось. — Я знаю. — И что дальше, Эрагон, какой план? — Я иду к Оромису.       На утесах Тельнаира его уже ждали. Глаэдр лежал на своем излюбленном месте, а его Всадник стоял на краю обрыва и смотрел вдаль. — Атра эстерни оно тельдуин, Эбритхиль. — Атра дю эваринья оно варда, Эрагон финиарель. — Я… — Не сочти за грубость, Эрагон, но историю свою можешь не рассказывать, так как я ее слышал несколько раз, наблюдая за тобой в магическом кристалле. — Это и к лучшему. Значит вы знаете о моих намерениях? — Знаю. Но это подождет. Сперва ты должен отдохнуть, а я узнать о тебе подробнее. Не о твоем прошлом, а о тебе. Присядь, — Оромис указал на стол и два стула, и после того как они сели, продолжил. — Позволь мне осмотреть твои руки.       Эрагон без слов положил руки ладонями вверх. Старый Всадник стал внимательно их изучать. — Думаю, что прошлое, что здесь начертано, тебя описывает неправильно, ведь твой разум успел повидать куда больше нежели тело. — Это так. — Ты очень смел, Эрагон, и сейчас я сужу об этом из твоих последних деяний. Смел, либо глуп. Ты попал в прошлое, но вместо того, чтобы постараться сделать все так же, как и в прошлый раз, ты активно меняешь будущее. — Это смелость, а не глупость. Я знаю о возможных последствиях, но считаю, что риск оправдан. — Возможно. Время покажет. — Но я уже спас очень многих, и я не намерен останавливаться на достигнутом. Я вылечу вас, учителя, и не позволю Гальбаториксу вас одолеть. Я еще не успел рассказать, что и вы должны были погибнуть. В небе над Гиллидом. — Вот значит что. Так ты хочешь нас исцелить, дабы мы могли постоять за себя? — Нет. Вы все еще в состоянии постоять за себя, в тот раз Гальбаторикс вмешался в сражение и не позволил вам защищаться, сковав магией. — Я рад слышать, что несмотря на годы, проведенные здесь, мы не потеряли формы, — после этих слов Оромис посмеялся, и Эрагон его поддержал. — Что ж да будет так. — Это еще не все. Когда мы закончим, я отправлюсь на Вренгард. Там есть то, что позволит нам победить в войне. — Один? — Один. Сапфира еще мала, чтобы меня нести на себе, — за это время дракониха успела дорасти Эрагону лишь до колен и сейчас стояла рядом, ведя мысленный диалог с Глаэдром, не слыша слов своего Всадника. — Я перенесусь туда, возьму то, что там лежит и вернусь. К сожалению, я не могу сказать, что я оттуда принесу, так как связан клятвой. — Хорошо. — И, учитель, я знаю Имя всех имен, — эти слова не просто удивили, а даже напугали Оромиса. — Как это? — Гальбаторикс его отыщет, а я узнаю от того, кто уже его рабом не станет. Поэтому я так спешу, чтобы не позволить тирану снова завладеть такой силой. — Я тебя понял. Сегодня ты отдохнешь, завтра исполнишь то, что хотел сделать, а послезавтра отправишься на Вренгард. — Как скажешь, Эбритхиль. — «Я тоже считаю это правильным решением,» — прогремел в ушах голос Глаэдра, который слышал весь разговор. — Эрагон, подожди здесь минутку.       После этих слов Оромис удалился. Эрагон спокойно ждал несколько минут, как вдруг старый эльф показался, неся в руках то самое сокровище. — Ты ведь знаешь, что это? — Пояс Белотха Мудрого. — Значит я и тогда его тебе подарил. Носи же его с гордостью. — Благодарю. — Ваши покои готовы. Можете идти. — Хорошо.       Однако спать Эрагон еще долго не собирался. Он вообще боялся, что не ляжет сегодня. А направился он к дереву Меноа. — Линнея! — закричал он мысленно, обращаясь к дереву, однако та не отзывалось.       Около часа Эрагон тщетно пытался дозваться до нее, пока в конце концов ему это не надоело. Он просто назвал Имя всех имен и приказал откликнуться на его зов. — Кто ты такой, что смеешь мне приказывать, букашка? — загрохотало дерево, наваливаясь всей своей тяжестью на мысленные барьеры Всадника, но тот даже не дрогнул. — Меня зовут Эрагон, Линнея. Я пришел к тебе с просьбой. Однако перед тем, как я ее тебе назову, я все же прошу прощения за то, что я тебя разбудил, однако сейчас в этом есть крайняя необходимость. — Говори, — кратко ответил голос. — Уверен, ты знаешь, что сейчас идет война. Ее развязал тиран и узурпатор Гальбаторикс. Он хочет захватить всю Алагейзию, и тебя это тоже коснется, как и весь остальной лес. — Не хватит сил у человека меня одолеть. — Я знаю Имя, и если ты мне не поможешь, то и он его скоро узнает, а тогда ему ничего не будет стоить подчинить себе и тебя и все остальные деревья, и тогда мир погрузится во мрак. — Я не верю в твои слова, ибо не считаю, что обязана вникать в их смысл. Сейчас меня заботят совсем другие проблемы. Однако зачем ты пришел, вряд ли чтобы рассказать мне последние новости? — Под твоими корнями есть руда, которая мне нужна, я пришел попросить тебя отдать мне ее.       На несколько секунд дерево затихло, после чего диалог продолжился: — Это так. Но какая мне выгода от того, что я отдам тебе ее? — А чего ты хочешь? — спросил Эрагон, уже зная ответ. — Это я скажу тебе потом, однако ты должен пообещать, что уплатишь названную мной цену.       Эрагон, как было и тогда, согласился, и из-под земли показался крупный кусок руды. Оставалось только донести ее до Рюнен. — Откуда у тебя это? — спросила старая эльфийка, даже не здороваясь. — Меноа дала. — Меноа? — Слишком долгая и извилистая история, так что ее мы отложим до следующего раза, а пока, Рюнен-элда, я прошу тебя о помощи. — Я не кую клинки. — Я знаю о твоей клятве. Я сам выкую их, мне нужны лишь инструменты. И если ты не будешь возражать, то чтобы сэкономить время, сделай им рукояти и гарды, чтобы я сосредоточился на режущей кромке, которая будет так же остра, как у меча Албитр. — Их? Ты собрался выковать два меча Всадника за одну ночь? Да еще и подобных Албитру! Ты с ума сошел! Ни один кузнец такого не выдержит просто физически, а ведь для этого еще нужна уйма магической энергии! Кроме того даже я не знаю, как изготовить такой меч. Ты безумец! — Нет, Рюнен, я знаю, что делаю, поверь. Однажды я выковал куда больше клинков всего за день и ни один не подвел. — Я все равно считаю, что ты псих. Я не стану помогать тебе в этой затее, но я предоставлю тебе свою кузницу, однако если ты от усталости промахнешься и лишишься руки, я лечить тебя не буду. — Не промахнусь.       Эрагон в ответ выставил и свое условие, а именно попросил, чтобы ему не подсказывали, объяснив это тем, что у него свой метод ковки. Рюнен возражать не стала. Эрагон стал петь. Но это была другая магия, не та, которую он использовал в прошлый раз. Сейчас он напрямую обращался к Дю Вельденвардену и просил его о помощи. Просил о том, чтобы у него в самый важный момент не закончились силы, чтобы не выскользнул молот, не помутнело в глазах. И пение это действовало прямо на глазах. Уже через несколько секунд сами деревья стали насыщать Эрагона энергией, магия витала в воздухе в таком количестве, что можно было разрушить и создать заново Дору Ариба. Но не только в этом выражалась помощь. Когда слова песни стали направлять эту энергию в нужное русло, лес стал подпевать. Деревья качались в такт, ветви бились друг о друга выбивая нужный ритм. Как и тогда, вокруг кузницы собралась толпа эльфов, подпевающих Эрагону и наблюдающих за происходящим. Меж деревьев стали появляться звери, яростно стучащие лапами и копытами. Птицы хлопали крыльями, вместе со своими бескрылыми собратьями помогая Всаднику. Но это не было невообразимой какофонией. Войдя в резонанс, все они извлекали чистейшую мелодию, что была старше всех людей, эльфов, гномов, ургалов и даже драконов. Сама природа вещей заключалась в этих звуках.       Чувствуя такую колоссальную поддержку, Эрагон стал работать в разы быстрее и усерднее. Он уже давно расплавил руду и смешал с нужными добавками, что должны были добавить ему прочности. Не прекращая песнь, он отлил первый клинок, и тот мгновенно остыл до нужной для ковки температуры. Всадник взял его за лезвие щипцами, положил на наковальню и стал работать молотом, не нарушая при этом ритм музыки. Он верил, что удары должны наноситься не только в нужное место, но и в нужный момент. Удар за ударом он придавал будущему «Брисингру» его форму, а когда Имя меча мелькнуло в словах песни, тот покрылся сапфировым пламенем. В стороны летели синие искры, но ни одна не причинила Эрагону ни малейшего вреда. Режущая кромка, дол, гарда, Эрагон прорабатывал все с ювелирной точностью. «Когда мне помогала Анжела, было проще,» — подумал он, нанося последний удар молотом. Завершив работу над «Брисингром», Эрагон засунул его в новые ножны и сразу же принялся за второй клинок.       Возвращался домой Всадник уже с двумя клинками висевшими так же, как и раньше. Их приятная тяжесть его очень успокаивала. Поднявшись в «гнездо», он быстро вымылся и сразу лег спать вместе со своей драконихой.