Эрагон. Новая угроза

      Утро следующего дня была просто чудесным. Задвинутые Эрагоном шторы не позволяли солнцу будить Всадника, так что тот все еще нежился в постели… Хотя нет, это трудно было назвать чем-то приятным: он ворочался вот уже час, ему явно что-то снилось. В конце концов он вскочил, выхватил «Брисингр», что стоял возле спинки кровати (!), и принял защитную стойку, вскрикнув: «Нет!» — «Ты что делаешь, Эрагон?» — обратилась к нему Сапфира. — «Я…» — он никак не мог понять, что происходит. — «Я не знаю. Что это было, не могу понять. Как же…» — «О чем ты?» — «Это все сон.» — «Я поняла, что это все сон, но я сомневаюсь, что ты бы так себя вел, будь все в порядке.» — «В этом-то и дело, Сапфира, я не знаю, что происходит. Я просто не помню, вернее нет, не так. Я помню, что видел во сне что-то важное, действительно важное, но что это было…» — «Ничего страшного. Уверена, если бы это было что-то такое важное, как ты это описываешь, то ты бы не забыл, так что убери меч в ножны и успокойся.»       Эрагон так и сделал. Но беспокойство его не оставило. Сидя на кровати, он все продолжал размышлять над этим, но когда казалось, что ответ уже у него в руках, оказывалось, что до него еще долго добираться. Потирая виски он стал медленно углубляться в собственные мысли, но ничего узнать это так и не помогло. Томно вздохнув, Всадник направился в ванную, дабы взбодриться, ведь в свежую голову чаще приходят дельные мысли.       Умывшись холодной водой, он сразу стал рассуждать рационально. Но все, что это ему дало, так это понимание того, что с ним что-то не так. — «И с чего это ты так решил?» — поинтересовалась Сапфира, ироничным тоном. — «Я раньше ничего не забывал, ничего действительно важного во всяком случае.» — «Тогда у меня есть два варианта. Первый: ты стареешь. Второй: это что-то неважное. Но если ты все еще беспокоишься, то можешь пойти к Оромису, уверена, он поможет.       Примерно через час они оба были на утесах Тельнаира. Эрагон в подробностях рассказал эльфу, что именно его тревожит. Однако старый Всадник не спешил с ответом. Лишь через несколько минут он сказал: — Эрагон, можно я загляну в твои мысли? — Что? Но… — Эрагон был очень удивлен, он не понимал, что Оромис надеется там найти. — Возможно, я смогу что-то понять.       Эрагон кивнул, закрыл глаза и снял мысленные барьеры, после чего вошел в некий транс, чтобы предоставить учителю полную свободу действий и не выбросить его из своей головы. Видя это, Оромис аккуратно стал проникать в память Эрагона, ища сохранившиеся фрагменты сна. Однако там он чувствовал себя неуверенно, чего за собой никогда раньше не замечал. Тот объем знаний, которым обладал Эрагон, оказался настолько велик, что Оромис с трудом не поддался искушению приняться за изучение всего этого. «Вероятно, Элдунари столько всего ему поведали,» — подумал он, не прекращая поиски. Поверхностно считывая последние воспоминания, старый Всадник все расширял объем. Что-то подобное Эрагон делал, когда пытался, сидя на пне, одновременно слушать мысли всех, кто находился на полянке. Но сейчас нужно было не выявить чьи-то возможные намерения, а найти что-то, притом не зная, что конкретно ищешь.       Около часа Оромис копался в голове Эрагона, а когда закончил — задумчиво сказал: — Я не уверен, что обнаружил причину твоего беспокойства, но мне кажется, что здесь замешан… Я… Я не помню. Я помню, что был когда-то знаком с одним человеком, но никак не могу вспомнить, который мне нужен. Даже если его имя сейчас произнесут рядом, я вряд ли соображу. — Учитель, сейчас нет времени, к тому же я уже достаточно отдохнул. Могу я отправиться на Врёнгард? — Какой же ты нетерпеливый, Эрагон. Хорошо, я не возражаю. Но прошу, будь осторожен. — Буду.       Завершив этот разговор, Эрагон немедленно приступил к сборам. Хотя с собой он брал совсем немного, так как знал, куда именно ему нужно идти и что именно делать, а следовательно понимал, что времени это много не займет. Проверив мечи, кулек с минимальным количеством провизии, висящий на поясе и запас энергии в камнях, Всадник сказал, обращаясь к Сапфире: — «Ты же не будешь обижаться?» — «О, так тебя это все-таки волнует,» — язвительно ответила дракониха. — «Сапфира, какой бы сильной ты себя не считала, ты не знаешь, на что будешь способна,» — после этих слов последовала краткая пауза. — «Но я покажу тебе,» — и Эрагон стал передавать Сапфире свои воспоминания о ней.       Когда все кончилось, она спросила: — «Я буду такой?» — «Если не будешь лениться. Глаэдр тренировал тебя, и ты стала просто невероятной. Я уверен, что ты и теперь это сможешь. И… Я хочу, чтобы ты пока что оставалась в Эллесмере, пусть тебя снова обучит настоящий учитель, тогда уже через пару месяцев ты сможешь сражаться.» — «Это все равно долго! Почему ты не можешь ускорить мое развитие, чтобы я могла тебе помочь?» — «Потому что это неправильно. У тебя другое будущее, ты не должна торопиться. Сейчас у нас такой план: я найду на Врёнгарде то, что нам нужно, вернусь и отправлюсь к варденам. У них я пробуду какое-то время, чтобы как следует обдумать план вместе с Аджихадом и Хротгаром, а потом вернусь сюда. Еще немного времени понадобится, чтобы эльфы приготовились к походу, и когда армии выступят, мы вместе поведем их в бой. Но чтобы это сработало, нужно, чтобы ты пока что тренировалась, а я убедил всех действовать так, как я считаю нужным.» — «Я дам тебе месяц, Эрагон. Месяц на все. Успеешь ты или нет — мне плевать. Как только время истечет, я прилечу к тебе и ты меня прогнать не сможешь.» — «Хорошо. Тогда пора прощаться, я буду скучать.» — «Будь осторожен, маленький брат.» — «Тогда…» — но его перебил стук в дверь. — «Войдите.» — Значит я не опоздала, — проговорила вошедшая Арья. — Оромис сказал мне отправиться с тобой.       В этот момент Эрагон не знал радоваться ему или злиться. Он планировал все сделать быстро, а Арья все-таки могла его замедлить. Но он все же понял, что Оромис одного его не отпустит, и что лучше нее ему спутника сейчас не найти, поэтому кивнул, объяснил свой план и удостоверившись в том, что эльфийка готова, произнес заклинание.       Открыл глаза Эрагон уже не в доме на дереве, а в разрушенном Дору Ариба. Первым делом он стал накладывать на себя и на Арью защитные заклинания, чтобы ядовитый Вренгард на них никак не подействовал. Арья была крайне удивлена такой обстановкой. Она, конечно, знала, что здесь все разрушено, но никогда не думала, что все настолько плохо. На глаза невольно наворачивались слезы. — Арья, ты в порядке? — обратился к ней Эрагон. — Да, — через пару секунд ответила она, стараясь не показывать своих истинных чувств. — Тогда пошли, мы здесь надолго не задержимся и будь осторожна: здесь нет ничего безопасного, и ничто не является тем, чем кажется. Будь начеку. — Поняла.       Они быстро продвигались в сторону скалы Кутхиан. Зачем они туда идут, Эрагон объяснять не стал, так как знал, что заклятье все равно сотрет эти воспоминания. Эльфийка, разумеется, сначала не поверила, но Эрагон оставался непреклонен.       На бегу особо поговорить не удалось, но зато когда они сделали привал, Арья очень о многом, что касалось Вренгарда, спросила Эрагона. Пусть она и без того многое знала, но вопросов от этого меньше не становилось. Уже темнело, и, смотря на небо, Всадник решил, что заночевать лучше здесь. Нужно было развести костер, так что Эрагон, оставив Арью одну, отправился в лес.       Его окружали страшные деревья: кривые иссохшие стволы напоминали чудищ из детских сказок; тонкие острые ветви казались когтистыми лапами, которые только и ждут момента, чтобы разорвать тебя в клочья; выпирающие из земли корни мешали идти, цепляясь за ноги. При каждом шаге над землей появлялось маленькое белое облачко, разъедающее все, что в него попадало. Если бы не защита, созданная Всадником, давно бы он уже мертвым валялся где-то в чаще. С деревьев-то и дело сыпалась какая-то непонятная шелуха, но Эрагон, осмотрев ее магическим взором, понял, что и она ничего хорошего или хотя бы безвредного не предвещает.       Собрав наконец достаточно хвороста, он двинулся обратно, но сделав несколько шагов, понял, что не знает дороги. Все вокруг как-будто поменялось, даже кора на деревьях казалась другого цвета. Эрагон стал разглядывать землю, надеясь выйти по собственным следам, но к его огорчению не было ничего, что могло бы его вывести. Не собираясь однако мириться с таким положением, он осмотрел окрестности мысленным взором, и ориентиром стала Арья. Осознав, в какую сторону ему нужно идти, Эрагон быстро направился к выходу. Еще полчаса и до лагеря остается не больше сотни метров, как вдруг Эрагон слышит крик. Нормальный человек ничего бы не разобрал с такого расстояния, однако для Всадника это не помеха — он присмотрелся и увидел, что эльфийка вскочила с места и яростно размахивает руками, попутно выкрикивая какие-то заклинания. Бросив хворост на землю, Эрагон побежал. Приблизившись, он увидел множество уродливых гусениц, ползающих вокруг Арьи и уже успевших залезть ей на руки и ноги. Эрагон тут же выкрикнул Имя имен и добавил на Древнем языке: «Отныне вы будете называться «ненасытные», — тем самым изменив Истинное Имя гусениц, однако это был не конец. Только лишь закончив этот приказ, Всадник отдал новый: «Ненасытные, убирайтесь отсюда!» Личинки тут же попадали на землю и быстро стали удаляться, а Эрагон тем временем посадил Арью и стал осматривать ее раны. Они были неглубокими, но многочисленными, что причиняло довольно сильную боль. Взглянув в глаза Арьи, Эрагон увидел в них слезы. Он прошептал заклинание, и укусы стали затягиваться на глазах. — Ты как? — спросил Эрагон, закончив работу. — В норме. Что это такое? — ответила она, потирая только что заживленные руки. — Это были «хищные личинки». Я не знаю как их называют у людей, но зато я поменял их Истинное имя, так что они нам больше не опасны. — Как это поменял? — Я не стал вдаваться подробности, когда рассказывал свою историю, но с помощью Имени Имен можно это сделать. — И много раз ты так делал? — Нет. Всего три раза, но сейчас на это нет времени. Нужно все-таки вернуться за хворостом. — Я пойду с тобой.       Эрагон возражать не стал, и уже через несколько минут они сидели около небольшого костерка. — А что еще есть на Вренгарде, что может нам навредить? — Навредить нам может только то, чего мы не заметим. — А как же эти личинки? Я бы обратила на них внимание, если бы знала заранее, что они опасны, но что-то не припомню, чтобы о них хоть в какой-то книге говорится. — Это так. О них вообще мало известно, я их изучал и даже описал в книге, но это было в другой истории. — Эрагон, а каково это: прожить больше сотни лет, а потом начать вот так сначала, оставив в другой реальности все, что знал и любил? — А кто сказал, что я там что-то оставил? — ответил он вопросом на вопрос, чем сильно удивил Арью. — Все, что у меня было там, осталось и здесь. Разумеется сейчас нет многих, кого я знал в той реальности, но это только потому, что они еще не родились. А кроме этого что еще изменилось? Разумеется это неприятно — проживать одни и те же события второй раз, но есть и плюсы: теперь я могу многое изменить и постараться сделать все лучше, и пока что мне это удается. — А ты не боишься, что что-то пойдет не так как надо, что не получится все вернуть? — Боюсь. Но это уже будет не моя жизнь. Если мне не удастся сделать все таким, каким я это помню, то и я сам буду лишним, ведь воспоминания будут постоянно мешать мне жить. — И что тогда? — Не знаю. Скорее всего тогда я просто уйду, оставив прошлое в прошлом.       Арья не стала больше спрашивать, видя, что Всаднику не хочется думать о том, что он действительно может потерять свою прошлую жизнь, но ей казалось, что это лишь временное решение, ведь ее с самого детства учили, что ничто никогда в прежнее русло не возвращается, а пробивает себе новый путь. Задумавшись об этом, она и не заметила, как погрузилась в видения.