«Лондонский мост падает, Падает, падает. Лондонский мост падает, Моя милая леди. <...> <...> Построй его из железа и стали, Железа и стали, железа и стали, Построй его из железа и стали, Моя милая леди. Железо со сталью погнутся, Погнутся, погнутся, Железо со сталью погнутся. Моя милая леди.<...>»
Перевод английского народного стишка «Лондонский мост падает», существующего со 1744 года.
***
- Мерлин, просто скажи мне, есть здесь что-то кроме печки и как это включается! - воскликнула девушка, пытаясь разобраться в устройстве экспериментального автомобиля. - Почему все на каком-то другом языке? - Это норвежская модель, потому и технологии норвежские. - Тогда переводи! – настояла девушка. – Ты, блять, как будто издеваешься! Я знаю шесть языков и именно норвежский в них не входит! - Я не садист и не любитель злого юмора, - отозвался Рольф. – Нажми вторую сверху. Здесь есть сканер. Тедди посмотрела на панель перед собой, не сбавляя скорости. Кнопки были сенсорные, и слов на них было много. Норвежцы любят почитать в середине погони? Или не нашли другого момента и места, чтобы выпендриться функциональностью своих автомобилей? Что ж, одно из непонятных слов на второй кнопке было похоже на английское «связь», значит, Мерлин знал, что делает. Персиваль быстро ее нажала, высветился еще десяток выборов. - Больше не берите у норвежцев машины! – в гневе крикнула девушка. - Теперь третья снизу из правого столбика, - продолжал немец, пытаясь держать себя в руках. – Надо основательно поработать с этой хренью. Все, что смогла уловить Тедди: норвежский немного похож на польский. Полезно было знать хоть один язык Восточной Европы. Надо было выучить еще несколько. Если она выживет сегодня, конечно. Поле нажатия кнопки появилась рельефная карта Лондона, уж очень похожая на Google maps. И на ней, отмеченный синим флажком, двигался еще один автомобиль, стремительно направляющийся к другому району. Поближе к мосту, чтобы можно было пересечь Темзу. Тауэрский снова развели, чтобы под ним проплыл корабль, так что открытым оставался лишь Лондонский. С такой скоростью и без соблюдения дорожных правил можно было добраться минут за десять. Оставалось лишь надеяться, что сучонок плохо знает дороги в этих районах и не до конца разобрался с управлением своего автомобиля. Тедди мало посещала именно этот район, зато сегодня утром по радио диктор раза три прогундел, что здесь будут пробки. Водитель кэба объезжал их безмолвно, весьма ловко, словно зная карту города, как свои пять пальцев. Бери пару раз пришлось притормозить, но затем он ожидаемо повернул к Лондонскому мосту. - Мерлин, расчисть путь. Надо задержать его там! – девушка слышала, как изменился ее голос. Это из-за сломанного носа. Наверное, сейчас она выглядела жутко уродливо. - Придется оставить тебе полицейских в качестве «хвоста», но ладно, - ответил Рольф. – Это займет некоторое время. - Это время он проведет в пробках, если не решит добраться пешком, что было бы очень глупо. Он не дебил, ему нужна именно эта машина, если этот говнюк хочет пересечь мост и добраться до порта в целости, оторвавшись от меня. Делай уже! – раздраженно приказала Персиваль. - Делаю! А ты срезай! Если не можешь опередить его, то хотя бы догони, - и забормотал что-то на своем языке, близкое к «еб твою мать». – Галахад в пути, но он будет минут через двадцать. Ланселот еще не ответил на вызов. «Иисусе, к черту эти выходные!» - подумала отчаянно девушка. – «Лэнс убьет меня, когда узнает, что я вляпалась в огромную кучу дерьма, пока он отдыхал и не вел ухом». День ведь начинался так хорошо… Лучше бы это была бумажная работа, ради Христа. А еще, помимо изучения пары новых языков, стоило официально получить права на вождение. Нахрена она с этим ждала, отсиживаясь в приюте? Пусть и не получила бы личной машины, зато могла бы угонять чужие тачки без лишних подозрений, вроде «Где это она научилась? Как кадетский приют мог допустить?» Ох, а еще Галахад тоже ее убьет. В ее смену и по ее вине сбежал их последний наводчик. - Где здесь прямая связь с машинами других агентов? Могу я с ним говорить через динамики? – спросила девушка. - Секунду! – отозвался Рольф. Он так громко стучал по клавиатуре, что было слышно даже через передатчик. – Нажми кнопку «назад», а затем… первую снизу в левом столбике. - Долбанные норвежские ребусы, - продолжала ворчать Тедди, но нажала нужные кнопки. Теперь на экране появился лишь один доступный автомобиль, который девушка хотела выбрать, но поколебалась. - В чем загвоздка? – спросил Рольф. – Что-то не так? - Если я свяжусь с ним сейчас, он решит, что лучше пальнуть по мне, чем разговаривать со мной или вообще слушать. Я прекрасно вижу, какие разрушения он устроил у моста. Невинные его мало волнуют, а опасных гаденыш устранит быстрее, чем они нанесут ему вред. Твой кордон – дерьмо. - Это не мой кордон, - откликнулся немец. – Полицейские заняли обе стороны моста. Сейчас оттуда спешат убраться гражданские. Это нам на руку. Продолжай держать этот курс. Прошло чуть больше восьми минут с того момента, как за ними увязались патрульные, а уже сделали хоть что-то полезное. Рекорд скорости, наконец-то. Впрочем, Бери с разрушительной силой двигался вперед, словно он ехал не на иномарке, а на танке. Зная машины Kingsman, это можно было в действительности назвать танком. Бронированная модель, вооруженная противоракетными системами, целым списком ответных пусковых ракет, настоящим пулеметом, пистолетами и автоматами, распиханными по сидениям. Мальчишка уже мог знать часть этой информации. Его управление не было на норвежском языке, что делало задачу только легче. - Я сделал полицейским наводку, - сообщил еще через несколько минут немец. – Они думают, будто на мосту заложена бомба. Близко к нему не подойдут, да и мирных оградят. Бери почти там, торопись. - Ты прекрасно видишь, что я тоже близко! – отозвалась Тедди, у которой от боли в голове уже дергались и холодели пальцы. Это все так раздражало, так злило, что хотелось поскорее закончить. – Вижу мост! И его тоже вижу, своими глазами! Сука, я заставлю его заплатить за машину, он же разбил ее в хлам! - Терпение! – отозвался Мерлин. – Только через пять минут ты сможешь попасть на мост. Четыре, если сумеешь срезать. На другой стороне моста вот-вот появится Галахад, он примет мальчишку тепленьким, если ему удастся пробиться через два кордона полицейских. - Удастся, - в ужасе прошептала девушка, видя, как из машины появляются ракеты, одна за другой пролетая вперед, над головами людей, стремясь прямо к полицейским машинам. Два небольших взрыва – грузовик и автомобиль убраны с пути. Люди в панике разбегались, крича о помощи. Мерлин крикнул грязное оскорбление, которое мальчишке услышать не удалось бы, а жаль, ведь прозвучало очень эмоционально. Персиваль не сбавляла скорости, следуя туда же, где в остатках огня паниковала толпа, задетая волной. Если там ее ждал Галахад, пусть он снял бы с нее три шкуры, но не попал под вторую волну огня, которую Бери готов был открыть по второму кордону. Расстояние до моста сокращалось. Тедди сходила с ума от страха и злости. Перед ней был Лондонский мост, тот самый мост, который в детстве восхваляла мама. Он ей нравился даже больше, чем Тауэрский – символ всей Англии. «Лондонский мост падает, моя милая леди…» - пела Адель Уайт, а затем и ее дочка, принимая душ. Неужели сегодня он должен был рухнуть, чтобы его перестроили в очередной раз? Что там было в песенке после стали и железа*? Серебро и золото. На это даже интересно было посмотреть. На другом конце моста собралось много народу. Полицейские с того берега Темзы, агент Галахад, простые люди, которые нуждались в ее помощи. Они не должны были пасть вместе с мостом. Оказавшись здесь, в паре сотен метров от урода, Персиваль нажала ту самую кнопку для связи. - Ты окружен. Сдайся по-хорошему, сукин сын, иначе полиция будет меньшей из твоих проблем, - сказала Тедди. Бери развернулся к ней боком, затормозив. Девушка тоже затормозила. Издали она видела, как смотрит на нее этот парень через окна разбитой тачки. Злобно, но уже без желания тратить на нее свое время и боеприпасы. Вероятно, он не знал, что их куда больше, чем какие-то три ракеты, одну из которых он оставил напоследок. И, конечно же, он уже знал правду о своем отце. В полной тишине было слышно, как громко у него играет радио с новостями. Парень выключил его и отвернулся, заводя машину снова. Он не показывал слабину, потому что ее не было. Ублюдок был намерен продолжить гонку. - Он не будет сдаваться, hurensohn*! - прошипел сквозь зубы Рольф. - Но он не будет пересекать Темзу! – сразу воскликнула Персиваль, понимая, что сейчас сделает Бери, и прибавила газу. Прежде чем парень смог сломать ограждение и без того разбитым капотом, девушка добралась до него за секунды и протаранила своим автомобилем водительское сидение. Скрежет металла засел в голове прочно, по громкости обходя даже мат Мерлина в эфире. Тедди сильно дернулась вперед, но она была пристегнута и сильно не пострадала. Подняв голову, она увидела, что водительское место машины напротив оказалось почти полностью смято. Будто Бог взял этот автомобиль и сжал в руке, как консервную банку, оставив внушающую вмятину. Сняв свой пиджак, девушка прикрыла им голову и, в особенности, лицо, чтобы кто-то не заснял ее для фоторобота. Выбравшись с водительского сидения, Персиваль ощутила, как дрожат колени и кружится голова, но смогла подойти к другой двери у пассажирского сидения, на которое упал Бери. Живучий сучонок был помят, запачкан, однако нижняя часть тела зажата прогнувшейся дверью, ноги остались у педалей, но уже не нажимали их. Кровь быстро пропитывала одежду парня, начиная от пояса. Из виска шла кровь. Он устало открыл глаза и улыбнулся, глядя на Тедди. Жить ему точно осталось недолго. - Говорила же, - хрипло сказала Персиваль, чувствуя разочарование. Она не хотела убивать. Он сам напросился. Этот гандон нужен был живым. Он обязан был выжить. Он еще не все рассказал! - Знаю я, кто ты, - выплюнул он с презрением. - Да ты что? И что же не рассказал моему дражайшему коллеге? Может, он узнал бы что-нибудь новенькое обо мне, как и я сама? – Тедди закашлялась от дыма. Это задымился автомобиль. Положив руку на приборную панель, чтобы не свалиться с ног, девушка в упор смотрела на свою цель. - Начнем с того, что твои коллеги поголовно придурки, - усмехнулся Бери. На его губах уже заблестела кровь. – Под кайфом можно все рассказать, но это не исключает того, что можно соврать или недоговорить. Да, я в большинстве своем говорил правду. Даже слишком много правды для ваших тупых голов. Однако не думал, что можно быть настолько глупыми и упертыми баранами. – парень тоже оперся на приборную панель, рядом с рукой Персиваль и рядом с работающей панелью управления. – Мир не крутится вокруг «Золотого кольца», глупышки. - А вокруг чего крутится мир? – поинтересовалась Тедди, слыша, как сзади кто-то приближается. Это был полицейский с рупором. Он приказывал отойти от машины. - Вокруг того, чему не нужно вычурное название, богатый босс или какие-то ультиматумы властям, чтобы оставаться самым могущественным существом на планете. – Бери приблизился к лицу девушки. Она чувствовала запах пота, крови и безумства. – «Моргауза» вас растопчет, Люди Короля. Передавит, как тараканов. И начнет прямо сейчас. Что-то пискнуло, и женский голос сообщил, что третья ракета самоуничтожится через пять секунд. Женщина-робот настойчиво просила как можно скорее запустить неисправную ракету в воздух. Бери ухмыльнулся. Тедди перевела взгляд на его руку. Дрожащий палец с силой нажимал на какую-то красную кнопку на экране. - Бах, и ты труп, - со смехом сообщил он, после чего крепко схватил девушку за руку. Она с силой ударила самоубийцу по лбу и повернулась к полицейскому, еще прикрывая свое лицо. - Прячьтесь! – крикнула Персиваль и побежала к перилам. Едва она оттолкнулась от края, чтобы прыгнуть в воду, в спину ударило что-то сильное, горячее, смертоносное. Это что-то было хорошо знакомо девушке. Оно едва не убило ее шесть лет назад и почти прикончило сейчас, помешав войти в воду нормально. Взрывная волна буквально ударила Тедди об реку, девушка даже не успела закричать или набрать в легкие воздуха. После горячего толчка ледяная грязная вода приняла в свои объятия с большим удовольствием, забирая, поглощая в себя Персиваля. И она поддалась. *** Этот кошмар разительно отличался от всех остальных. Может быть, он был персональным адом? Может быть, испытанием на пути в рай? В любом случае, выглядело странно. Родной город, еще целый, живущий своей обычной скучной жизнью. Ее задний двор. Зеленый, живой, не сгоревший, не закопченный, не охваченный огнем. Вот только она взрослая. Сидит на своих детских тесных качелях и слушает папину любимую песню. Радио, расположенное у заднего входа в дом, играет на полную громкость. Точно такое же, каким было когда-то. Пошарпанное, с едва тронутой ржавчиной антенной, работающее на последнем издыхании. - Ты самая очаровательная мишка из всех. Все еще похожа на медвежонка, - рассмеялся рядом знакомый голос. Дорис обернулась, удивленно моргая. Уолтер, с ленивым удовольствием впитывая в себя солнечный свет, улыбнулся шире, глядя на нее в ответ. Сидя прямо на траве в своей ужасно старой футболке с изображением кубика Рубика, он явно наслаждался этой ситуацией. - В смысле, ворчишь все время, хмуришься, рычишь, всегда пускаешь кулаки в ход. А с утра все так же смахиваешь на медведя-шатуна, - неловко объяснил он. - А ты жив, - откликнулась она. – И мы здесь. Почему? - Да откуда же мне знать, почему. Знаю только, что ты больше нигде не бываешь. Тебя легко найти тут, - парень поднялся на ноги и отряхнулся. – А еще сейчас все случится. С секунды на секунду. Дорис тоже встала с качелей и непонимающе моргнула, глядя на свой дом. Через две секунды ее оглушило взрывом. Через три секунды спина снова встретилась с горячим жестким камнем, что откликнулось хрустом в сотне, если не тысяче костей. Крик утонул в громе. Затем все снова затихло и затянулось темнотой. - … Построй его из кирпича и известки, моя милая леди! – тянула мама. – Кирпич с известкой долго не простоят, моя милая леди!.. Дорис не чувствовала боли и жара. Лишь легкость и тепло. Свет мягко рассеял собой мрак, совсем не давил не глаза. Девушка огляделась и поняла, что находится в танцевальной студии. Той, где работала мама. Надо же, как много деталей, оказывается, Уайт младшая смогла запомнить, чтобы все они появились здесь спустя столько лет ради недолгих мгновений одного сна. Все эти стулья, разбросанные танцевальные костюмы мальчиков, осторожно уложенные платья девочек. Расположение ламп, лучи софитов, падающие на небольшую площадку. Зеркала, окна, потом пианино, за которым сидела сама Адель, спиной к своей дочери. - Мама, - пораженно прошептала Дорис. - Прости, я увлеклась, - усмехнулась француженка. – Хотела немного распеться. Неужели я так хорошо пою? Она обернулась, раскинув свои каштановые кудри по плечам. Мамина улыбка была кривой, а взгляд страшным, потому что глаза не было. Лицо было оплавлено, обожжено, окровавлено. Но мама улыбалась. Улыбалась по-прежнему снисходительной улыбкой, которую едва можно было разглядеть под этой обвисшей красной кожей с сотней волдырей. Дорис почувствовала, как желудок переворачивается, а сердце ищет способ вырваться из груди, сломав ребра. В горле застрял немой крик, а руки и ноги окоченели, не в силах шевельнуться хоть раз. И танцевальная студия заполнилась водой. Первое испытание «Солдатского дома» проходило именно так – вода заливалась изо всех щелей, заполняя помещение в считанные секунды. Софиты светили сквозь толщу воды, все тряпки всплыли наверх, лампы замигали. Мама улыбалась еще секунду, а Дорис в ужасе смотрела на нее, пока не поняла, что тонет. Мать молча наблюдала, как дочь оседает на пол, без возможности вдохнуть хоть что-то. Затем девушка нашла в себе силы шевелиться, поплыла наверх и с удивлением обнаружила, что потолка нет. Вернее, есть, но он далеко. Вода заполнила все, надо было продолжать плыть, продолжать грести руками, ведь где-то же был шанс найти воздух. Они же оставили им лазейку, верно? Испытатели оставили лазейку. Сияющая затопленная студия вместо с мамой осталась внизу, а наверху был свет, к которому стоило стремиться, чтобы жить. И, выплыв на поверхность, Дорис с хрипом втянула воздух. - Ради Бога, милая! – отец схватил ее за руки, вытаскивая из холодной толщи на себя, в свои объятия. Освин стоял на пристани, в ночной темноте, а над ним сияли звезды. Вокруг был лишь пляж, ночной пляж родного города. Дорис прижалась к отцу с опаской, дрожа от холода. На лицо папа, вроде как, не был похож на заживо сгоревшего зомби. Он был собой, только вот не в рабочей робе или домашней одежде, а в элегантном костюме и старых очках. - Прыгать с моста надо сразу же, особенно, если у тебя времени в обрез. Ты едва не умерла, мы с мамой чуть не поседели от страха, - сказал мистер Уайт, положив руки на плечи дочери и обеспокоенно ее оглядывая. – Хорошо, что Галахад оказался рядом. - Галахад? – девушка попыталась вспомнить, кто же во время отца был Галахадом. – Мистер Харт? - Эггзи! – с удивлением отозвался папа. – Милая, ты путаешь агентов. Это серьезное нарушение. Выучи их по именам, пожалуйста. Мистер Харт – это Артур. - Ты их знаешь? Ты знаешь Эггзи? – спросила Дорис, держа отца за предплечья. Освин ей улыбнулся и кивнул, погладив по плечу. - Я знаю их всех. Через тебя, - объяснил он. – Уолтер был прав, они тебя защитят и помогут в твоем деле. Я горд, что ты подружилась с таким умным мальчиком. - Папа… - девушка понимала, что времени мало. Эта иллюзия, как и остальные, должна была совсем скоро распасться. – Папа, я так вас люблю. Я так скучала. Что же мне делать, если я никак не могу до них добраться? Я не переживу, если не смогу за вас отомстить. Они у нас все отняли. Они отняли вас всех у меня… - Нет, они отняли не все, - папа обнял ее. – У тебя остались друзья. Снова забываешь, моя золотая рыбка, что ты не одна и никогда не останешься одинокой. Просто сейчас больше заботься не о мертвых, а о живых. Дорис медленно сомкнула руки на спине отца, прижимаясь к нему крепче, чувствуя, что не хочет отсюда уходить. Может быть, и не придется? Оставалось надеяться, что ей позволят остаться. Она так соскучилась по родителям, по их голосу и запаху, по их объятьям, пусть даже таким, призрачным. Пляж позади залило утренним солнцем. Светлый песок стал розовым от восходящих лучей, вдали показались деревья и дома. Поближе стали видны лежаки и кабинки для переодеваний. Лишь вода позади зашумела, будто бы начался шторм. - Держись молодцом, медвежонок, - сказал Уолтер, стоя у кромки воды. - Береги себя, любимая, - мама бережно взяла ее за руку. Настоящая мама, а не тот покалеченный монстр, которым она стала. Настоящая Адель и Освин Уайты стояли перед своей дочерью, глядя на нее мягко и терпеливо, будто бы еще не наговорились, хотели ее послушать и рассказать что-нибудь свое, но вот только все четверо понимали, что время прошло. Дорис покачала головой, отказываясь прощаться. Нет, они же только начали, она же только оказалась рядом с ними, самыми любимыми людьми в ее жизни, не успела им многого сказать, не успела показать, как на самом деле любит их всех. - Меньше слов, - сказал Уолтер, заставляя обернуться на свой голос. Словно читая ее мысли, он успокаивающе похлопал по плечу. – Мы и так все знаем, ты же понимаешь. И не за что перед нами извиняться, это должны делать другие. Надери им задницу. Вдруг солнце вспыхнуло, словно большая спичка. Уайт прищурилась от яркого света, а потом услышала нарастающий шум. Море подняло свои волны, чтобы накрыть ее с головой, но вдруг девушка снова полетела, выталкиваемая с этой пристани, с этого пляжа, из этого сна очередной ударной волной. Здесь у нее было столько сил, столько бодрости, здесь Дорис хотела остаться, сопротивлялась до последнего. Но пришлось открыть глаза и подчиниться своему слабому реальному телу. *** Писк приборов извещал о том, что она едва жива. Персиваль понимала, что она в сознании, что все видит, слышит и может двигаться, пусть и с большим трудом. Дело было даже не в слабости и боли во всех мышцах, а в том, что ее замотали в одеяло и фольгу для замерзших людей. Девушка верила себе, а не приборам. Она очнулась, она выберется, а эти приборы – чепуха. - Эй, вы… - позвала она тихо. – Ну, хоть кто-то. Кто-то же здесь сидит, зараза. Я чувствую. - Персиваль, ты что, серьезно? – Эггзи обошел кровать и встал напротив, с тревогой ее оглядывая. – Очнулась и сразу ругаться? Ты как? Что чувствуешь, что помнишь? - Чувствую, что меня замотали, как курицу. Не говорите, что собрались сунуть в печку, - улыбнулась девушка слабо, заставляя Гэри расслабиться. - Она пришла в себя, - сообщил он, прикоснувшись к своим очкам. – Уже острит, причем чертовски плохо. Тут нужен психиатр, а не терапевт. - Иисусе… - Тедди закатила глаза. – Отвернулась бы от тебя, если бы могла. Что со мной? Что там с делом? Этот сукин сын подорвал тачку, ранил людей, он стрелял без разбора, но он не должен был умирать, нет… - Потише, потише, - Анвин посмотрел на приборы. – С тебя хватит болтовни. Попытайся прийти в себя, желательно молча. Сейчас здесь будет Артур, Ланселот и Мерлин, мы объясним все, что захочешь, только разговаривай поменьше. Тебе нельзя волноваться, нужно отдыхать. - Ладно, но ответь на один вопрос. Больше я у тебя ничего не спрошу, - пообещала Персиваль, все еще улыбаясь. - Валяй, - кивнул Галахад, устало садясь обратно в кресло. Девушка собралась с силами, заставила себя не плакать от осознания того, что ее сон был лишь сном. Мамины и папины руки были холодными, ненастоящими. Уолтер был лишь призраком того парнишки, который существовал на самом деле. Этот дурацкий побег, дурацкий мост, если бы не он, она бы их не увидела, не испытала бы снова этой боли, рвущей сердце на части. Новый приступ вины, новый приступ тоски, новый приступ отчаяния - это все приносило невыносимые плохие чувства. Она сильно надеялась, что теперь мост рухнул окончательно. Чтобы больше не осталось никаких дурацких песен, чтобы всякие гандоны не пытались с его помощью пересечь Темзу, чтобы эта дерьмовая каменная переправа не напоминала своим видом каждый раз о том, что Тедди чуть не умерла и видела родителей живыми, что провалила цель. - Теперь Лондонский мост по-настоящему упал? – спросила Тедди задумчиво.