Опоздал?

Родители всерьёз беспокоятся о состоянии Джей-Джея, прочно основываясь на своих догадках после разрыва с Беллой, который произошёл, между прочим, уже давно. Они не говорят вслух, молча выражают сочувствие, стараются максимизировать поддерживающий контакт. Джей-Джей откатывает отлично, не то что бы идеально, но отлично, с холодной уверенностью в пылающем сердце. О как. Надо записать, а то забуду. Джей-Джей набрасывает строки в заметках в печатном виде, уже подумывая над музыкой, пропускает выступление Джакометти, даёт небольшое интервью, ни капельки не сомневаясь, что заполучит золото, охотно и дерзко этим делится, ухмыляясь скорее по привычке. Успевает аккурат к концу проката Юры. Балл у него выше. Джей-Джей не особо стремится это переварить, лишь пялится на безобразно обтягивающий костюм Юры, без перьев, но с блестками. Один хуй. Джей-Джей сам любит обтягивающее и блестящее, но разве так можно? Юра в какой-то момент поворачивается задом. Джей-Джей начинает обожать обтягивающее и блестящее. Он облокачивается на стул и прикусывает большой палец, чтобы хоть немного осадить взбесившееся возбуждение. Не помогает. А оно и не поможет, если ты продолжишь облизывать его попку глазами, Джей-Джей. Но какая попка. — Отрыв небольшой совсем, — врывается голос отца, когда Джей-Джей мысленно раздвигает Юре ягодицы. Бля, пап. — Догонишь. Да какие разговоры, конечно догоню, и вперёд выбегу. Вперёд красиво выкатывает Кацуки, обставляя их обоих. Никифоров страшно гордится, явно выбешивая Юру, но тот больше не реагирует, как раньше, не взрывается, не шипит, да и взор у него какой-то подзаёбанный, таким только отпугивать. Джей-Джей очень хочет подойти, расшатать, предложить забить на складывающиеся обстоятельства, которым вообще не впадлу сосаться у всех на виду, развеселить и повлечь за собой. Он тебя обскакал, Джей-Джей, ты ебанулся? Джей-Джей убеждается повторно, глядя на табло, родители уже не сыпят своими «ничего-ничего...», ведь Джей-Джей сам в курсе положения дел, в своей ПП не сомневается, Кацуки как выстрелил, так и закончится, если, конечно, не долетит к золоту на крыльях любви. У Юры тут больше шансов, если так рассуждать. Хотя, собственно, с чего это. После того поцелуя в первый вечер на лестничной площадке они до сих пор не могут нормально поговорить, то родители Джей-Джея дернут, то тираны Юры, которым вздумалось следить буквально за каждым его шагом. В какой-то мере этот родительский контроль подстегивает Джей-Джея сломать ограничения и ступать на самый кончик ножа, балансируя между волнением и врожденной наглостью. Есть что-то волнующее в том, чтобы скользить вокруг Юры по всей ледовой площадке, раз за разом уменьшая радиус. Ма и па, да и Барановская с Фельцманом, впрочем, все свидетели уверены в том, что эта старая добрая соперническая дразниловка. Выёбываются тут и всё, чемпионы, народное достояние. В остальном на них просто обрушивается карма, на полном серьезе. То объясниться, то ногу показать, то сестре привет передать, то прыжок повторить, ладно, на сегодня всё, переодевайся. Юры в раздевалке давно нет, а в других случаях везде просто куча народу, не уединишься. Джей-Джей находит выход и пишет ему в личку в инстаграме, вначале отправляя пару смешных видосов с котиками, почему-то испытывая сильное волнение. Юра отвечает ему через очень долгие полчаса нейтральное «второе лучше, первое хуйня», «но кот красивый», «такого хочу». Надо же как распизделся. Окей, давай о котах, а о поцелуе как-нибудь потом, когда твои глаза видеть буду. Как порядочный и разумный человек, Джей-Джей большего и не ждал в тот вечер, хотя и проскальзывала дотошная мысль увести в номер. Именно дотошная. Джей-Джей не испытывал желания грузить их обоих событиями в самом начале соревнований, плюс поцелуй не означает безоговорочное «да», плюс тренировки ведь, а вдруг больно сделает... И плюс Отабек. Джей-Джей начисто забывает о нем ещё на лестницах, наивно полагая, что Юра своим ответом проясняет нынешнее состояние отношений. Либо у них все там плохо, либо плохо у Джей-Джея, если Юра просто изъявляет эдакое желание побаловаться. И это внезапно отрезвляет. Нет, Джей-Джей не перестаёт пялиться на Юру как умалишенный, особенно когда Юра сонно собирает волосы на тренировке, контрастно резко выпрямляется и твёрдой походкой выбивает себе дорожку ко льду. Серёжка в ухе маняще поблескивает, вынуждая Джей-Джея изворачиваться, затаить дыхание, провалить прыжок, чуть ли не шлепнуться на лёд. Вот тут-то Алан и Натали всерьёз напрягаются. В порядке я, в порядке, в горле пересыхает, воздуха не хватает, бывает. Юра стреляет глазками в его сторону настороженно, скользит на льду грациозной феей и оборзевшим гопником. Резкий, сильный импульс и плавное продолжение. Джей-Джей хочет его и резко, и сильно, и плавно. Юра, никак услышав его мысли, завершает тренировку и ждёт его в раздевалке. Джей-Джей не верит, что они наконец остаются одни, пусть и на пару минут, пока один из парников выбегает мимо них в душевую. — Ты ПП так же катать планируешь? — интересуется Юра. Джей-Джей вообще не ожидает таких вопросов, но тут же себя успокаивает. Ежу понятно, нельзя же так прямо сразу сходу про... — Это единственное, что тебя сейчас волнует? — Ты меня в принципе не волнуешь. Просто интересна причина, по которой ты облажаешься. — Не переживай, Юрочка, не облажаюсь, — сахарно улыбается Джей-Джей. — И ты меня ох как сильно волнуешь. — Значит из-за меня? — Что? — Джей-Джей так засматривается, что теряет нить разговора. — А, да. Всё из-за тебя. Юра тянет резинку, распуская волосы, пробует зачесать их назад, но они непослушно и лохмато встают. Джей-Джей нервно улыбается и не может понять, флиртует ли Юра намеренно или вообще не подозревает... Мы как бы поцеловались, Джей-Джей, не забывай. Конечно, все эти движения осознанны. Кокетка. Кокетка не ломается, когда Джей-Джей предлагает выпить кофе. Скорее всего потому, что Джей-Джей сразу же делает замечание в сторону кругов под глазами, а ты на себя в зеркало посмотри, урод. На лестницах ты очевидно не считал меня уродом, Юрочка. — Так там же темно было, — с убийственным безразличием говорит Юра, заходя в ближайшую кофейню. Джей-Джей толкает плечом закрывающуюся дверь. — То есть в темноте ты безотказен. Повторим? — Иди нахуй. — Иди нахуй. Юра вскидывает на него взгляд. Он серьёзно считает, что ему одному позволено материться или нет, правильнее будет так: он полагает, что Джей-Джей готов это терпеть? — Учти, с каждым новым матом я передумываю отмену спора. — Ты просил одну ночь и ты ее получил. — Мы разбежались после поцелуя. Двенадцати не было. — И кто в этом виноват? Вот это предъявочка. Всё, точнее, ничего не случилось благодаря Джей-Джею, руководствовавшемуся разумом и совестью, в ту минуту никак не подозревавшему то, что Юра за это станет обвинять. — Ты хотел сделать это на лестницах? — уточняет Джей-Джей, вручая Юре его латте. Юра берет стакан быстро, но от кончиков его пальцев Джей-Джею намного теплее, чем от горячего кофе. Они вместе выходят на улицу, на этот раз Джей-Джей перестаёт владеть собой и придерживает дверь. — Грязный, грязный Юра. — Я сейчас стакан на тебя уроню, — предупреждает Юра, выглядя слишком убедительно. Джей-Джей смиренно «застегивает» рот. — А на лестницах неудобно. Они как раз заворачивают в скверик на этих словах, и Джей-Джей сам едва не проливает свой кофе. Вау. — Ты пробовал? — Нет, конечно. В школе слышал, как старшеклассники возились, — Юра слегка морщится, присаживаясь на скамью. — Падай. — Вот уж спасибо. В сквере почти нет людей, кусты высокие, цветы большие. Джей-Джей задумывается о том, чтобы повторить то, из-за чего они вдвоём вообще оказались здесь. Ведь Юра же не оттолкнёт, он бы не стал с ним уединяться, если бы не хотел, ведь правда? Блин, да какого черта, почему так сложно просто наклониться и прикоснуться? Да он же меня взглядом одним заморозит. Ледяное сердце. — Вы на мне дыру протрете. — А? — Хватит пялиться, говорю, — Юра поворачивает к нему голову, смотрит прямо в глаза. — Перестань. Не могу, Юра, не тогда же, когда ты на меня смотришь. — Ты первый, — улыбается Джей-Джей. Он видит тень улыбки прежде, чем Юра демонстративно отворачивается. — Ты закончил? — Нет, — Джей-Джей честен. — Не могу насмотреться. — Как же ты любишь пиздеть. Тут Джей-Джею становится обидно. — Знаешь, если ты не привык к тому, чтобы выражать чувства, не значит, что все люди такие. — У нас такие. — Тогда Отабек тебя ждёт. — Как тупо, очень тупо, Джей-Джей, ты спятил обижаться? Спокойно. Не, ну а че он. Да ты тоже хорош, взял и Отабека приплёл. Спасибо, Юра, за ценный навык разговора с самим собой. — Он крутой, — вдруг говорит Юра. Странно, Джей-Джею казалось, что подобные заявления вызовут ну максимум раздражение, уж никак не скрежещущую тихую агрессию. Он чувствует себя подавленным. — Чего тогда со мной возишься, раз он у тебя такой крутой? — больше яда, больше. Пусть уходит, если не нравится, на этот раз Джей-Джей переживет куда спокойнее. — А. Надеешься, что приревнует. — Захлопнись, — беззлобно отвечает Юра и устремляет взор вниз. Он явно сосредоточен на чём-то другом. — Вообще-то, он был не против. Вот сейчас Джей-Джей не понял. — Не против чего? — Того, чтобы ты присоединился. После твоего признания в лифте тогда, помнишь? Мы с ним это обсудили. Однако. За-ши-бись. — Браво. Брависсимо. Тройничок, значит. Групповуха. Сэндвич. — Джей-Джея колотит от злости. — Да вы охуели. Юра недоуменно восклицает: — А разве это не то, чего ты хотел? Он не понимает, вообще нихуя не смыслит. — Хотите, чтобы я наблюдал? Мне хватает и того, что я вижу вас целыми днями вместе. — Мы видимся только на соревнованиях. — Без разницы! «Схожу с ума» не значит «я хочу тебя вместе с твоим бесплатным приложением, прости, бойфрендом». Может, вы мне ещё пользовательское соглашение подготовили? Где подписать? — Ты ебнулся? Что ты несёшь? — А ты что несёшь, Юра? Ты серьёзно думаешь, что я хочу этого так? — По-другому тебе и не предлагали, так что завали ебало. — Мне нахуй такие предложения не упали. — Бля, забудь, — Юра закрывает глаза одной ладонью, массирует пальцами виски. — Просто забудь. — Не переживай. Я никому об этом не скажу, — выплёвывает Джей-Джей. Злость крушит в его душе все то, чего он так хотел и добивался, переворачивает, мнёт, и уместно ли назвать происходящее там бунтом? Бунт на то, что Джей-Джеем вздумали воспользоваться, а ведь никто его не вправе использовать. Никто в принципе не имеет права кого-либо использовать, когда этот кто-либо чувствует чувства. Бинго. Разумеется, думает Джей-Джей, я его хочу, он мне нравится, конечно он мне нравится, это же можно назвать чувством. Юра встаёт и уходит, хотя мог бы оставить это за Джей-Джеем, после таких-то слов. Тройничок с крутым Отабеком, блядь, бегу и спотыкаюсь, чтобы увидеть, как Юру трахает другой. Целует другой. Нет, ни за что. Не так. Джей-Джей перестаёт написывать Юре, полностью сосредотачиваясь на произвольной ровно на несколько часов. Этого хватает, чтобы откатать с блеском и завоевать, да ладно, бронзу. На первом месте блистает Юра, на которого Джей-Джей бросает мимолетный взгляд и тут же жалеет. Он избегает его далее, мучается, поздравляет с золотом и подмигивает, чтобы долго не смотреть и мучается, собирается потусить со спортсменами перед вылетом, одеваясь в пустом номере, и мучается. Открывает дверь, впуская долбившегося Юру, и мучается. — Хуйня все это, — начинает Юра. Джей-Джей на всякий случай приподымает бровь. — Про Отабека. В смысле, правда, но хуйня, потому что в прошлом. — Пришёл, чтобы поговорить об Отабеке? И не матерись. Юра скидывает капюшон, засовывает руки в карманы, пытаясь выглядеть независимо, но в чужом номере это не срабатывает на сто баллов. Видно, что нервничает. А то я тут весь такой уверенный стою, куда бы деться. — Ты мне про Изабеллу вначале расскажи. Джей-Джей искренне считает, что там нечего рассказывать, чем и открыто делится. Юра скрещивает руки на груди, всем своим видом намекая, что времени и терпения у него завались, поэтому можно и не пытаться улизнуть. Зачем ему это вообще знать? Почему-то же вы расстались, говорит Юра, напирая. Ну да, характеры не сошлись, по дорожкам разным пошли, все такое, не веришь мне? — Да у вас там любовь до гроба была, — ей богу, если Юра не прекратит так говорить, Джей-Джей посчитает, что его ревнуют. — Свадьба, все дела. — Вот скажи мне, а ты бы женился на том, кто в мыслях изменяет тебе с одним и тем же человеком несколько раз на дню? Когда-нибудь мои откровения убьют меня, полагает Джей-Джей. Но сегодня, по крайней мере, можно будет запить хоть немножко, чтобы наутро все это не вспомнить. — Изменять в мыслях - не преступление, — выдаёт Юра неожиданно мудрую мысль. И почему у него друзей мало, вон как поддерживает, даже легче становится. — Вот и я так считаю. Ну нагнул я тебя пару раз в своём воображении, что здесь такого. — Пару раз? — Хорошо, пару сотен. Тысяч. Раз. — Пиздец, как гадко, — Юра морщится, поворачивается к двери в ванную, скорее всего, надумывая блевать, но так и застывает. Светится тут своим идеальным профилем, хоть сейчас бери и фоткай на случай холодных и одиноких ночей в Монреале. — Отабек считает так же. Ну и вали, чего ты меня тут дразнишь. — Насчёт чего считает? — Насчёт измен. Изменять плохо. Плохо задерживаться и заставлять спортсменов ждать. Но они же не друзья вовсе, им, наверное, до лампочки. Ещё хуже пялиться на чужую любовь в своём номере, точно зная, что кроватью дело не закончится. — Он же крутой, — Джей-Джей излишне саркастичен. — Ты просто лузер по сравнению с ним, — соглашается Юра. — Тем более. — Выебистый идиот, — продолжает Юра. — Ты снова нарываешься. — А ты снова тормозишь, — добивает Юра. Пожалуйста, не смотри так, я не вывожу, я с собой не совладаю, здесь не лифт, не лестницы, тут кровать в паре шагов от нас, завтра вылет, увидимся только в следующем сезоне, к тому времени воображение точно угомонится. — Вот че ты на меня вылупился? Джей-Джей не верит своим ушам, ровно как и глазам, всему происходящему. — А зачем ты здесь, Юра? — голос у него внезапно хриплый и тихий, однако Юра все равно едва заметно вздрагивает. Он абсолютно прав, Джей-Джей сейчас тормозит неистово, обрывками переваривая информацию о том, что Юра здесь, в его номере, пришёл сам, спрашивает о бывшей и теперь задерживает его встречу. С Юрой происходит обратное. Он оглядывает прикид Джей-Джея полностью, слегка хмурится, сережка отдаёт блеском, когда он вновь заглядывает ему в глаза. — Куда-то намылился? Леди Ди? Какая ещё в ж... Как Юра помнит Диану с лобби, если даже Джей-Джей совсем забыл? Ох ты. — Нужная леди уже со мной, — Джей-Джей начинает усердно лыбиться. — Как с тобой нормально разговаривать, а? — Можно и не разговаривать. Джей-Джей делает шаг к Юре, стремительно наклоняется, он думает, что сейчас будет жарко и страстно, но опять-таки тормозит, замирает в нескольких сантиметрах. — Отабек был прав, — блядь, ну в самом деле, Юра! — Изменять в мыслях если и не преступно, то плохо. — Помогу изменить телесно, — шепчет Джей-Джей, уже почти касаясь его губ. — Джей-Джей, ты болван, — Юра храбрится и заглядывает ему в глаза. — Разве можно изменить тому, с кем порвал? Сейчас бы спросить, почему, что случилось, как так. Это действительно важно. Это действительно может подождать, ведь прерывать такое осторожное, осознанное прикосновение губ будет неисправимой ошибкой. Когда ещё Юра не станет позволять себя целовать, а зацелует сам? Когда ещё будет так нежно и сладко, робко и крепко, сильно и уверенно? Когда ещё не будет ни ведущего, ни ведомого? Если только сегодня, Джей-Джей свой шанс упускать не намерен. Юра отстраняется, втягивает воздух, взгляд шальной, губы блестят. Так-так-так-так-так, как лучше-то, сразу раздеться, подождать, а вдруг убежит, испугается. Чтоб Юра и испугался? Юра доказывает обратное, глядит на него большими глазами, сжимает его рубашку дрожащими руками, будто готов оттолкнуть. Вместо этого Юра притягивает и тычется губами. Умница, правильно, целоваться, продолжим целоваться. А потом на кровать. Юра не даёт ему думать, делая с его губами что-то невразумительное, и Джей-Джей теряет все: мысли, голову, дыхание, тормоза. Целует так, словно пожирает дорвавшимся голодным зверем, даже отзывается рыком где-то глубоко в горле на стон Юры. Юра слабеет вмиг — Джей-Джей это чувствует, когда прижимает к себе крепче, ещё крепче, он держит его, потому что у Юры, кажется, вянут ноги и тянут его к полу. Джей-Джей пятится назад, не разрывая поцелуя, разворачивается, прижимая Юру к стене, оказываясь в восхитительно удобном положении между его ног. — Кровать в другой... ммм... — Джей-Джей знает, где кровать, это все-таки его номер, а ещё он теперь знает, что Юру в секунду можно завести, если коснуться его ушка. Джей-Джей целует за ним, под ним, облизывает мочку, отодвигает носом, целует ещё, как и мечтал, шумно дышит, мажет по скуле от уха до губ, накрывает своими всего на секунду, чтобы очертить носом линию подбородка, добраться до второго уха и проделать то же самое с ним. Юрины пальцы ерошат ему волосы и нежно массируют затылок, вдавливая особенно сильно, стоит ему перейти на шею. — Подожди. — Не могу. Джей-Джей правда не может, он ощущает себя и властным, и беспомощным одновременно, пока Юра вновь не касается его губ, начиная стягивать с себя олимпийку. Давно бы так. Джей-Джей спешно расстегивает пуговицы на своей рубашке, стягивает, изгибаясь так, чтобы только не оторваться от губ Юры, помогает ему расправиться с одеждой, бросая все на пол. Юра вдруг изворачивается, добирается до кровати, намереваясь снять штаны самостоятельно. Джей-Джей любовно наблюдает за его торопливыми движениями, ласкает взглядом задницу в боксерах, охуенную, упругую, такую... — Черт, мокро, — недовольно шипит Юра, подставляет ладонь к уху, но так и не вытирает. Джей-Джей подходит, быстро обнимает сзади и легонько дует на ушко, ткнувшись носом в волосы. — Так сильно хочешь? — спрашивает он, осторожно оттягивая пальцем резинку трусов. — Скорее начнём, скорее закончим. Ладно, этими словами Юра добивается своего. Джей-Джей немного злится, толкает его на постель и нависает сверху, давая Юре место развернуться. А потом замирает. — Чего так завёлся? — Юра улыбается. Губами, глазами, и он так красив, что Джей-Джею перекрывает воздух отовсюду, ему кажется, что он, наверное, дышит только Юрой, им всем, вот прямо сейчас. Он хочет попробовать его везде, целует шею, трогает, щупает, гладит все тело, обводит языком соски, но буквально каждую секунду возвращается к его губам. Когда ноги Юры оказываются у него на плечах, а пальцы Джей-Джея — глубоко внутри, Юра тяжело дышит, сглатывает и интересуется, какого хуя Джей-Джей до сих пор не снял штаны. У Джей-Джея на тот момент даже ремень полностью застегнут, сильно выпирает между ног и закладывает уши. Он кончит прямо в трусы на полном серьезе, если Юра не перестанет так вздыхать и смотреть на него помутневшими глазами. — Ни за что бы не подумал, что тебя придётся подгонять, — говорит Юра, неотрывно глядя на то, как Джей-Джей раскатывает презерватив по члену. Джей-Джею впервые нечего сказать, не тогда, когда Юра наконец принимает его, потихоньку, мелкими толчками, прикусывая плечо, и черт, в нем слишком хорошо. Юра не разделяет его мнения первую минуту, больно кусает в плечо там, где кленовый лист и бьет по руке, хотя Джей-Джей всего лишь хочет сжать его ладонь. Ну так же легче, Юрочка. Юрочка прячет руки под подушку подальше от греха, непонятно мычит с закрытыми глазами, на что Джей-Джей решает замедлить темп, остановиться совсем, коснуться его лба своим. — Давай по-другому. — Как, блядь? — резко выдыхает Юра. — Мне нормально. Ты просто больше, чем я ожидал. — Да прямо монстр. — Не настолько. — А что ты ожидал? — Ничего. Двигайся. — Дай мне свою руку. Юра не сопротивляется в этот раз, вытаскивает руку из-под подушки, которую Джей-Джей с готовностью хватает за запястье и входит одним движением до упора. Юра сам вцепляется ему в ладонь, смотрит странно, так странно, когда Джей-Джей неловко переплетает пальцы и тянется его поцеловать. — Как-то это чересчур, — замечает Юра. Джей-Джей с ним согласен, однако руку не отпускает, постепенно увеличивая темп. Пиздец, как в нем горячо, расплавиться можно, смазка вытекает — слишком много вбухал, зато скользит просто охуенно, куда надо. Раскрасневшийся Юра подаётся навстречу, помогает себе рукой, он уже плывет, хотя мы же только начали, ещё вся ночь впереди. Джей-Джей не разрывает зрительный контакт, с трудом дышит носом, ведь он ещё не запыхался, но это же Юра, господи, он выдавливает из него все соки и упоенно засасывает в себя, так открыто наслаждается сам, запрокидывая голову, давая доступ к тонкой красивой шее, на которой Джей-Джей, разумеется, оставляет следы, пусть Юра и слабо отпирается. Хуй тебе, Юра, большой и толстый и мой, я не Отабек, со мной такое не прокатит. — О чем ты думаешь? — вырывается у Джей-Джея прежде, чем он успевает подумать сам. — Что? — переспрашивает Юра, вскидывая голову. Волосы путаются у него на лице, взгляд немного проясняется. Джей-Джей повторяет свой вопрос и чувствует себя идиотом, конечно, Юра не скажет об Алтыне, даже если думает в этот момент об Алтыне, и не скажет, что о тебе, даже если... Нет, он не думает о тебе. — Это так важно сейчас? — Юра звучит удивленно и раздраженно. — Ладно, спрошу по-другому, — Джей-Джей переводит дыхание, двигаясь размеренно. — Представляешь кого-нибудь на моем месте? — Зачем ты спрашиваешь такую хуйню? — Ответь. — Никого я не представляю, ты долбоеб? — такое искреннее полузадушенное возмущение заставляет поверить. Юра дышит чаще, смотрит зло. Но честно. Через несколько секунд, а может минут, а может вечность, Джей-Джей заключает, что верит ему, стоит Юре резко выдохнуть и прошелестеть «Джей-Джей...», глядя прямо ему в глаза. Если бы Джей-Джея спросили, какой миг на этом соревновании, в этом отеле, в этой жизни у него был самый счастливый, он бы вспомнил именно этот. Он тонет в мнимом счастье вновь и вновь, целует его, перекидывает ноги со своих плеч на талию, толкается с силой, упирается вспотевшим лбом в подушку, пока Юра водит носом за ухом и целует его в шею. Юре нравится вот так, медленно, но сильно, с резкими толчками внутрь и плавными наружу, он сжимает его талию крепкими ногами, стискивает одной рукой ягодицу, водит по спине и притягивает ещё ближе к себе. Юре нравится быстро, нравится так, что он убирает руку со своего члена и снова суёт обе под подушку, сжимая, когда Джей-Джей отстраняется и хватается за его бёдра, раздвигая их шире, вновь закидывая на свои плечи и вколачиваясь быстрее-быстрее-быстрее, настолько быстро, что Юра захлебывается воздухом и дышит часто-часто, заглушая влажные шлепки. Джей-Джей реально переборщил, смазка брызгает ему на бёдра, внутри так мокро, так тесно, так горячо, тугая дырка засасывает его член полностью, головка бьет по простате, и им обоим слишком охуенно, чтобы остановиться. Джей-Джей все же замирает, чтобы дать им воздуха, Юра отчаянно стонет и крутит бёдрами сам, насаживаясь на его член, так умело, черт, так страстно, сжимая его внутри и бешено двигая по своему члену рукой. Юра кончает первым, всхлипывает беспомощно, потому что Джей-Джей все ещё натягивает его, как и хотел, чтобы до криков и скрипящей кровати. Все, как хотел. Изливается в презерватив, продолжает двигаться, смотря на лицо Юры, на его мокрый лоб, раскрытые губы, глаза, самые красивые глаза, самые чувственные губы. Он тянется их поцеловать, задыхается, тяжело дышит ему в рот, целует снова, лезет языком. — Отдышись сначала, — шепчет Юра. Джей-Джей слушается, вытаскивает, стягивает презерватив, завязывает и бросает в урну. Ложится рядом, заглядывает Юре в глаза. — Прекрати. — Что прекратить? — Лыбиться. Чего? Джей-Джей пару раз моргает, восстанавливает контроль над мышцами своего лица и стирает улыбку, помогая себе мыслями. Вот и все. Получил, успокоился, теперь самое время отъебаться. Только душ принять. Юра не смотрит на Джей-Джея, он и не хочет смотреть на Джей-Джея, и только от этого Джей-Джею становится невыносимо до тошноты. — Классно крутишь бёдрами, принцесса, — нагло вылетает из горла вместо затаенных эмоций. Джей-Джей прячет их глубже, пихает в себя, не сейчас, не время, не я. — Зато ты ужасен. Никогда и ничей взгляд ещё не был так сладок. Он обволакивает Джей-Джея долгожданно-неожиданной негой, пронзает насквозь, выцепляя то самое сокровенное, о котором Джей-Джей молчит. Глаза Юры будоражат и успокаивают одновременно. Не отталкивают, не требуют скорейшего съебывания. Они блестят и топят в ласке. Джей-Джей по-настоящему счастлив. — Ты не жаловался. Он придвигается ещё ближе, больше не испытывая никакого страха перед завтрашним днём, ведь даже если ему будет больно, то, что происходит сейчас, того стоит. А Джей-Джей уверен, что будет больно — он катастрофически влюблён. Он осознает этот пиздец, целуя Юру, он немыслимо радуется, когда Юра первый тянется его обнимать, он счастлив. — Покрути ещё, — шепчет он хрипло на ухо Юре, прежде чем стиснуть его бёдра руками и перевернуться на спину, утягивая его с собой. Движения Юры уверенны, пластичны, он определённо не первый раз делает это верхом, однако Джей-Джей больше не думает вспоминать о том, кто был первым. Юра не дает ему и шанса думать о ком-то ещё, кроме себя, а Джей-Джей отвечает ему тем же, подкидывая на бёдрах, ловя его стоны губами, нос к носу, лбом ко лбу, Джей-Джей, блядь, я не могу, я больше не могу. Джей-Джей моментально переворачивает Юру на спину, закидывает его ногу себе на плечо, шепчет на пробу: — Давай, детка, ты ведь за этим сюда пришёл. — Джей-Джей... — Да, я знаю, ты хо... — У меня сейчас все упадёт, блядь, — о, черт. Юра несильно бьет его по плечу, закрывая глаза ладонью, в общем-то, не пряча улыбку. — Будь на моем месте другой, он бы уже ушёл. Джей-Джей тихо смеётся от нелепости собой сказанного, отодвигает руку Юры с его глаз, целует смеющиеся губы. Юра успокаивается, вновь улыбается, вспоминая, качает головой, мол, какой кретин. Великолепный и выносливый, Юрочка, больше ты таких нигде не найдёшь, больше ты такого никогда не испытаешь. Как и я. — Я не хочу других. Юра отвечает, что более гейской фразы он в жизни не слышал, на что Джей-Джей не может не пошутить о том, что такие вещи немного неубедительно говорить с членом в заднице, Юрочка. Юрочка больше не велит ему закрыть рот, он сам затыкает его поцелуем. За ночь они успевают по-всякому, Джей-Джей с удовольствием бы похвастался. И на спине, и на боку, и на краю кровати, и медленно, и дико, и дико медленно. Пробуют сзади, в традициях доброй жесткой порнухи, пока Джей-Джей через несколько секунд не наклоняется, прижимаясь грудью к спине, выцеловывая шею, уши, плечи, наваливается всем весом, почти раздавливая Юру, который лишь восторженно вздыхает. Они делают это долго, слишком долго, теряя счёт времени, последний раз замирая вместе под светлеющее небо. Измотанные, они не произносят ни слова, отрубаясь без единой мысли со сплетенными ногами. Джей-Джей только мимолётом досадует на то, что на завтрак они не успеют. И на то, что одной даже такой долгой ночи ему мало.