***
Он вёл себя дико, как никогда не позволял себе раньше. Не скажу, что наш секс до этого был ханжеским, но с лицом в подушке и покрасневшими от шлепков ягодицами я столкнулась впервые. Малфой не делал больно, но словно всем видом пытался показать, что это просто бездушное совокупление для галочки. Будто не позволял нам обоим забыть, что это действительно про «трахнуться и разбежаться», как он выразился, и совсем не про чувства. Откровенно говоря, я не так представляла, как в последний раз буду заниматься с ним любовью, но выбирать не приходилось. Он злился, и это чувствовалось в каждом резком толчке, в каждом надрывном рыке сквозь зубы. Скорпиус впервые ничего не говорил. Не было глупых пошлостей и ещё более глупых нежностей на ухо, не было случайно вырывающихся «как же с тобой охуенно» и «охренительно пахнешь». Он тянул за волосы, давил на поясницу, чтобы я прогибалась лучше, и, практически не сбиваясь с ритма, словно по методичке, трахал меня сзади. Я позволяла. Мне кажется, я плакала всё это время, не навзрыд, конечно, но Малфой точно слышал мои всхлипы. И плакала вовсе не из-за того, что близость с человеком, которого я любила всем сердцем, превратилась в подобную грязь. Разревелась я ещё во время нашего разговора, потом были лихорадочные поцелуи, куда угодно, только не в губы, а в момент, когда моё тело было беспардонно брошено на кровать, голова уже была просто свинцовой. То состояние, когда плачешь так долго и так горько, что перестаешь разделять реальность и мысли, которые раз за разом прогоняешь в голове. Да, наверное, это была истерика, или что-то вроде того. В груди всё сжималось от его прикосновений, а от мыслей, что всё это происходило в последний раз, вообще начинало ныть. И я в лучших мазохистских традициях прокручивала в голове все моменты, связанные со Скорпиусом, которые были мне дороги. Вот он потуже затягивает мне галстук в коридоре у кабинета трансфигурации, потому что «хорошим девчонкам не подобает так расхлябанно выглядеть на уроках». Вот он целует меня, сбежавшую от друзей, в макушку в Хогсмиде, когда на деревню уже опустился вечер, и можно было не бояться того, что нас заметят чёртовы сплетники. Вот он приносит свои тетрадки за пятый курс по зельеварению, с собственными пометками, подмечая, что Слизнорт будет биться в экстазе, если я сварю всё по записям Скорпиуса, немного отличавшимся от учебника. Не без вечных подколов и снисходительных взглядов, конечно, но Малфой окружал меня такой заботой, что становился опорой ещё более крепкой, чем мои родные братья. Оттого ещё более страшным казалось всё это потерять. – Блять, это просто какой-то пиздец, – руки Малфоя больше меня не поддерживали, и я плюхнулась на живот, уложив голову на подушку, так и не повернувшись в его сторону. – Поттер, тебе лучше пойти к себе прямо сейчас, я собираюсь в ванную комнату, чтобы немного потренировать непростительные на самом себе, не хочу, чтобы меня отвлекали. Я грустно улыбнулась, глядя в стену. – Да, я сейчас уйду. Я предполагала, что он долго не продержится, что это показательное выступление быстро закончится, потому что Скорпиус, каким бы хорошим актёром ни был, не мог со мной притворяться. Так всё и вышло. – Я серьёзно. У меня внутри какая-то мясорубка, хочется то ли блевать, то ли плакать. Прости меня за эту хуйню, но я больше просто не могу, – его голос сорвался, в ответ на это я вздрогнула. Мои подружки часто рассказывали, как они мечтали о том, чтобы их бывшим было хреново, чтобы они страдали и подыхали в муках (что ж, возможно, я немного преувеличиваю). И только сейчас до меня стало доходить, что изначально их чувства были просто страстью/помешательством/чувством собственности, в общем, ничем даже отдалённо не напоминающим то, что я чувствовала к Скорпиусу. Потому что тот факт, что этому человеку сейчас плохо, мне делал только больнее. Я не смотрела на него, когда собирала по полу разбросанные вещи, не смотрела, когда одевалась, даже когда уходила, не смотрела. Я боялась, что любой брошенный взгляд или слово может только усугубить всё для нас обоих, поэтому просто зашагала прочь, словно находясь под наркозом. Всё ещё то странное состояние, знакомое всем, кому приходилось подолгу и с надрывом реветь. Голова гудела, руки непроизвольно дрожали, ноги несли меня по пустым коридорам сами. Что-то дернуло меня пойти в сторону астрономической башни. То ли тот факт, что хотелось сделать глоток свежего воздуха, то ли воспоминание об одном крышесносном вечере со Скорпиусом. Майский воздух не слишком сильно грел ночью, но холода я практически не чувствовала из-за жара внутри. Я сжимала перила и пустым взглядом смотрела на окрестности Хогвартса, на спокойную гладь озера, всё время прокручивая в голове, что последний раз, когда я была здесь, я улыбалась даже шире, чем мне мог позволить мой рот, потому что сзади стоял Скорпиус, обвивающий мою талию рукой, целующий меня в висок время от времени. Я не имела никакого понятия о том, правильно ли я поступала, правильные ли решения принимала. Имела ли я вообще право разрушать всё таким образом, задевая не только свой внутренний мир, но и мир дорогих мне людей. Оправдывать себя тем, что мне было только шестнадцать лет, я уже устала. Мой отец со своими друзьями в этом возрасте вылезали из такого дерьма, пережив хоть сотую часть которого, я бы двинулась, однозначно. Мой отец спасал весь магический мир, а я свой собственный, внутренний, загадила до невозможности. Я была уверена лишь в одном. Завтра я должна была проснуться, привести себя в порядок, и собраться с мыслями, чтобы постараться ни в коем случае не испортить Скорпиусу последние недели пребывания в Хогвартсе. Пусть хотя бы кому-то из нас будет нормально. В мою щёку уткнулась птичка, трансфигурированная из куска пергамента. Как только я обратила на неё внимание, она упала комком мне на ладонь. Небольшое послание заставило меня улыбнуться. Такая красивая и нежная магия от самого талантливого молодого волшебника, которого мне когда-либо приходилось встречать.Я не поощряю самоубийства, Лилз, к тому же, во избежание таких инцидентов, по всему периметру есть замедляющие падение чары, как на поле для квиддича. Поэтому не трать время, гораздо гуманнее принять какое-нибудь зелье или утопиться в озере, если уж решила наверняка. А вообще, не заставляй меня волноваться и иди в комнату. Холодно, ты можешь заболеть.
***
Я заболела. По магическим меркам воспаление легких не такое уж и страшное заболевание, но старушка Помфри всё же настояла на моем пребывании в лазарете в течение недели. Ко мне иногда заходил Альбус со сладостями и Роза, наша кузина, чисто для формальности, но никогда Малфой. Я его не винила. Откровенно говоря, это было даже к лучшему. Думаю, он тоже это понимал. Мы не виделись, а это значило, что чисто теоретически мы могли начать друг к другу остывать. Теории, конечно, не всегда подтверждаются практически, и это, похоже, был один из этих случаев, потому что я думала о Скорпиусе примерно постоянно. Я дала себе обещание его не беспокоить, но знала, что обязательно буду высматривать его в коридорах замка и в большом зале, буду надеяться поймать его взгляд, а потом не выдержу и обязательно подкараулю Малфоя в каком-нибудь безлюдном месте, чтобы переброситься парой фраз, чтобы успокоить постоянное ноющее чувство в груди. Глупая эгоистка, иначе и не скажешь, но я любила давать себе обещания, которые потом игнорировала. Обещала себе, что не свяжусь с Малфоем, обещала, что никогда не буду врать братьям, обещала себе хорошо учиться, чтобы пойти по стопам отца и поступить в аврорат. В итоге, про Малфоя и так всё понятно, для братьев у меня перманентно «всё в порядке», хотя на деле всё с точностью наоборот, а учебу, увлекшись своими девичьими страданиями, я забросила до такой степени, что вся подготовка к СОВ теперь сводилась к записям Скорпиуса, потому что на толстенные талмуды просто не хватило бы времени. Ну и плевать. Сейчас было не плевать лишь на то, что после моей выписки из лазарета ни Малфоя ни Альбуса я так и не встретила в школе, а на письма с требованием объяснений, которые я посылала пачками, замучив свою сову до полусмерти, никто из моих уродственников не хотел отвечать. Даже Роза, с которой мы, если честно, не сильно ладили, обмолвилась, что не знает, куда делись мальчишки, потому что и не интересовалась вовсе. Ну, конечно, экзамены для неё были гораздо важнее друзей. Было начало июня, все лекции и практические занятия официально закончились, остались лишь несколько факультативов для подготовки к экзаменам. Они не были обязательными к посещению, мы были вправе зубрить книжки, сидя в своих норках, но я исправно ходила на каждое занятие, потому что это отвлекало от мыслей о пропавших из виду ребятах. Я широко улыбалась, соглашалась на все посиделки, обсуждала с девчонками их парней и экзамены. Мне так не хотелось лишних вопросов, не хотелось врать и придумывать оправдания, что притвориться веселой казалось единственным правильным решением. Во всяком случае, говорят, что если долго придерживаться какой-то лжи, рано или поздно ты сам в неё поверишь. Попытка не пытка. Шестого июня я впервые за неделю почувствовала, как моё сердце сжалось, потому что наконец-то увидела знакомую светлую макушку среди учеников в коридоре. Это не мог быть кто-то другой, потому что обладателями таких платиновых волос были только Скорпиус и его отец, на висках которого даже не было отчётливо видно проступившей седины, настолько цвет плавно переходил в своей естественный оттенок. – Скорпиус! – я крикнула издалека, привлекая к себе внимание многих студентов. Ничего страшного в этом не было, хоть мы и не афишировали наши с ним… отношения, все знали, что мы общались время от времени. – Скорпиус, подожди! Конечно, он даже не повернулся, продолжая уверенно идти вперед, сворачивая в коридор, ведущий к крылу, в котором располагалась башня старост. Пришлось немного прибавить шаг, чтобы догнать его, но мне всё же удалось его немного притормозить. – Привет, Поттер, – он аккуратно отцепил мою руку от своего локтя и продолжил идти вперёд, правда, чуть медленнее, позволяя идти рядом и поспевать. – Привет. И вдруг поняла, что сказать-то больше и нечего. На любой мой вопрос, я была уверена, он просто ответит, что это не моего ума дела. И зачем, спрашивается, я вообще за ним побежала? – Как дела? – дежурный вопрос вежливого аристократа Малфоя, очень приятно и почти не фальшиво-заинтересованно, ну, конечно. – Я в порядке, – моя любимая фраза за последние несколько месяцев. – Где ты был? – В Мэноре. У моего отца вчера был день рождения, попросил прибыть пораньше, чтобы помочь подготовить всё к приёму. Я даже удивилась, что он так спокойно ответил. Хотя всё ещё даже не смотрел на меня. – Альбус был с тобой? – Да, он был в списке приглашённых, как обычно, – Малфой прочистил горло и украдкой глянул в мою сторону, гаденько ухмыляясь и приподнимая брови. – Даже странно, отец же так ненавидит вашу семью, что испещрил все стены в Мэноре вашими изображениями, чтобы тренировать на них боевые заклинания. – Очень смешно. – Благодарю. Мне нравится, когда люди ценят моё чувство юмора. Главное не поднимать тему наших с ним чувств. Просто разговора будет достаточно, Лилз. Просто держи себя в руках. (Нет). – Альбус – это одно. Вы друзья, и это не обязывает твоего отца общаться с моей семьёй. К тому же мой брат учится с тобой на одном факультете. Считай, у него есть привилегии. – Всё верно, а на остальных Поттеров у него есть коллекция куколок-Вуду. Он как раз на днях рассказал, что шутки ради тыкал иголками в твоё игрушечное тельце куда-то в области лёгких. У тебя случайно не было с ними никаких проблем? Конечно, он узнавал о моём самочувствии. И прекрасно знал, чем я болела. Скорпиус мог сколько угодно строить из себя шута, но своё участие в моей жизни деть никуда не мог. Поэтому я решила абсолютно игнорировать его неуместные шуточки. – Ты ведь прекрасно понимаешь, что мистер Малфой никогда бы не одобрил наши отношения. Почему я должна говорить очевидные вещи каждый раз? Скорпиус снова усмехнулся и остановился в пустом коридоре рядом со входом в башню. По-видимому, разговор он планировал продолжить здесь, не приглашая меня к себе. Это тоже было к лучшему. Блондин оперся пятой точкой о низкий подоконник, сложив руки на груди, впервые за всё время прямо посмотрев мне в глаза. – Откуда такой талант в прорицаниях? Ты случайно не внебрачная дочь Трелони, воспитанная кентаврами? Ладно, эта шутка была забавной, я не смогла подавить легкий смешок, но тут же приняла серьезное выражение лица. – А ты, похоже, воспитывался клоунами. – Передам своему папочке, пусть ненавидит тебя ещё больше, хотя казалось бы, куда уж. От лёгкого веселья из-за шуток и присутствия Скорпиуса рядом не осталось и следа. Я опустила глаза, выдохнув свою грусть. – Хватит издеваться, – совсем не похоже на меня, как-то слишком кротко и тихо. – Нет-нет. Это твоя прерогатива, – он выпрямил плечи, всё ещё не отрывая от меня взгляда серых глаз. – Не переживай, скоро я сдам экзамены и больше не буду мозолить тебе глаза. Всё как ты хочешь. – Ты знаешь, что я не этого хочу. – А чего, Лилз? И снова я не знала, что ответить. Невозможного, наверное. Чтобы его отец не был врагом моих родителей, чтобы Скорпиус был моим ровесником, а не покидал Хогвартс через пару недель, дабы начать новую жизнь. Чтобы Гриффиндор и Слизерин не купались в этой вечной взаимной неприязни. Чтобы не было этих дурацких условий, которые всё портили. Так и не дождавшись ответа, Малфой зачем-то взмахнул своей палочкой, которую с недавних пор покручивал в руке, и заговорил первым: – Ты даже сама не знаешь, чего хочешь, Поттер. Это несерьёзно, – он устало потёр лоб, словно снимая с себя напускную веселость. – Жизнь – не сахарок, как говорится. Я вот хочу тебя, а никак, понимаешь? Разговоры, просьбы не рубить с плеча, обсудить, не делать поспешных выводов, решать проблемы по мере их поступления – всё коту под хвост. И, знаешь, я впервые поймал себя на мысли, что я в тебе разочарован, – моё сердце рухнуло вниз, а в горле появился тугой ком, когда я услышала последние его слова. Разочарован. Разочарован. – Я всегда поражался тому, какая ты решительная, идущая напролом, верящая в лучшее. А здесь ты так быстро опустила руки, что первое время я даже поверить не мог, что все эти вещи мне говоришь ты, Лилз. А потом вдруг подумал. А может так и должно быть, а? Что вся эта первая любовь должна быть вот такой, противоречивой, больной, пусть яркой, но короткой. Чтобы осознать, что нахуй все эти сопли и переживания, это недоверие, эти сомнения, это нежелание бороться. Что там ещё у меня ассоциируется с нашими отношениями? Ах да, – он показушно вздохнул, а я закусила губу, чтобы не расплакаться. – Отчаяние. Я последний раз это испытывал, когда умер мой кот, ты его, наверное, даже помнишь, – я зачем-то кивнула, хотя Малфой и не ждал моей реакции. – Мне было двенадцать, и я уже знал, что есть болезни, которые нельзя вылечить. И вот он умирал у меня на руках, а я ничем не мог помочь. Отец обычно не поощрял проявления моей слабости, но даже он тогда меня не ругал, хоть я проплакал всю ночь. Я немного подрос за пять лет, как ты могла заметить, и могу немного сдержаннее на всё реагировать. Но от этого внутри не становится легче, понимаешь? Я очень в нас верил, правда. Как и в то, что Чарли доживёт до счастливой старости, в окружении своего потомства. Но жизнь, как говорится… – … не сахарок. Я поняла. Скорпиус устало сгорбил плечи, что позволял себе крайне редко. – Зачем ты снова выводишь меня на разговор? – Мы же не сможем теперь игнорировать друг друга всю жизнь, правильно? – Конечно. Но игнорировать тот факт, что мы «хорошо проводили время» вполне. Альбус – часть моей семьи, и всегда ею будет, а ты его сестра, конечно, мы будем видеться. Но если полоскать одну и ту же тему постоянно, мы не сможем двигаться дальше. – Да, я понимаю, – сил поднимать на него глаза не было, поэтому я просто невидящим взглядом уперлась куда-то в область его начищенных до блеска ботинок. – Я сама виновата, ты прав. – Я не собираюсь перекладывать на тебя всю ответственность. Я много наговорил сгоряча, но у меня было время подумать. Всегда виноваты двое, возможно, в разной степени, но процентное соотношение высчитывать я не собираюсь. Не нашёл нужных слов, не смог переубедить, не дал той уверенности, которая могла бы как-то скомпенсировать все твои заёбы. Хер с ним. Решение уже принято. Тобой. Теперь и мной тоже. Пора повзрослеть и начинать отвечать за свои поступки. – Ты прав, – снова повторила я. – Я не собираюсь тебя учить, Лили. Я немногим старше тебя, поэтому не осуждаю. Все эти закидоны пройдут с возрастом, и у меня, и у тебя. Мы станем старше, мудрее, возможно, встретимся через много лет выпить огневиски где-нибудь на Косой Аллее, обсудим, что всё могло бы быть иначе. Но сейчас всё так. Ты сказала «нет». Я понял и принял. Найдя в себе остатки смелости, я всё же посмотрела на Скорпиуса, надеясь, что выглядела не слишком жалкой. – То есть тебе будет всё равно, если я буду тереться с кем попало, с тем же Вудом, например? – я не знала, что это был за тупой детский вопрос. Зачем было вызывать его ревность, да еще и так глупо? Наверное, хотелось знать, что ему всё ещё не плевать. – Мне будет не всё равно, во всяком случае, пока. Надеюсь, рано или поздно это пройдет, – после этих слов Малфой твёрдо встал на ноги и поправил сумку на плече, глядя на меня уже сверху вниз. Вряд ли он представлял, сколько сил мне стоило сдерживать себя и не лезть к нему в объятия. Чтобы снова почувствовать себя в безопасности. Чтобы его руки отогнали эту сосущую под ложечкой боль. – Но теперь, раз уж мы окончательно всё обсудили, я и слова не скажу и никаким образом не дам тебе понять, что меня задевает что-то в твоём поведении. Это лишнее. Хочешь, как ты там сказала, тереться с Вудом? Вперёд, Лилз. Он уже минут пять стоит за колонной и пытается подслушать наш разговор. Не волнуйся, я наложил Силенцио, как только услышал его шаги. К тому же, его цель, скорее всего, была немного другой. Скорпиус шагнул в сторону и, неловко улыбнувшись, ушёл в сторону двери в башню. А я, не двигаясь, смотрела в пустоту. – Лили? – Да, Райли? – получилось как-то совсем безэмоционально, но я чувствовала себя совсем опустошённой. – Прости, я не хотел подслушивать, к тому же, слышно ничего не было, я просто хотел поговорить, правда. – Верю. Вуд неловко переступал с ноги на ногу, я видела краем глаза. – Я хотел извиниться. Мои брови взметнулись вверх в удивлении, я, немного опешив, даже перевела на него взгляд. – О… это неожиданно. – Я наговорил всего. Прости меня, я – идиот. – Я тоже, всё в порядке. Поэтому мы и подружились в своё время, – я постаралась тепло улыбнуться, и, похоже, у меня получилось, потому что я увидела во взгляде Райли такое облегчение, которое безумно хотела бы испытать сама. Но тугой ком всё ещё плотно сидел в глотке. – Пойдём в гостиную? Я купил тебе примирительный подарок, но забыл его в комнате. Или ты к… эм. Малфою? Хотелось бы, но увы. – Нет, конечно, – снова нарочито весело. С широкой улыбкой, которую видели и распознавали, как искреннюю, все люди, которые знали меня недостаточно хорошо. – Нужно готовиться к экзаменам, их, к сожалению, никто не отменял. Я позволила ему донести мою сумку и сделала вид, что не слышала, как дверь в башню старост скрипнула уже после окончания нашего разговора. Подслушивать нехорошо, Скорпиус Малфой.***
Пожалуй, список самых неловких поездок в Хогвартс-Экспрессе возглавила бы именно эта. В купе нас было всего четверо: я, Роза, Альбус и Скорпиус. Все экзамены были позади, благо ни у кого из присутствующих не было оценок ниже чем «выше ожидаемого». У двоих даже ниже «превосходно» не было (эти студенты отнюдь не имели фамилию Поттер). Впереди были летние каникулы. И неизвестность. Роза была в своём мире, как обычно, погружённая в чтение какой-то наверняка слишком заумной книги. Скорпиус молча смотрел в окно, не поворачиваясь в мою сторону, словно ограничивая своё личное пространство, хоть я и сидела на расстоянии вытянутой руки от него. Альбус тревожно посматривал на нас обоих, боясь начать разговор. – Какие планы на лето? Роза оторвалась от своей книги, насмешливо глядя на кузена. – Ты настолько не знаешь, о чём поговорить? – и снова уткнулась в чтиво. – Просто хотел, чтобы все поделились, что в этом такого? Скорпиус, – я заметила краем глаза, что Малфой посмотрел в ответ на моего брата. – Наши родители и родители Розы решили устроить совместную поездку на целый месяц. В США. Я рассказывал? – Я знаю, Поттер, ты рассказывал. – Хм. Что ж. А ты куда? – Ты знаешь, Поттер. Я рассказывал. С их диалогов было впору книги писать. – Ну, мало ли, – Альбус стушевался. – Вдруг кто-то из девчонок не знает. Роза снова подняла глаза, осматривая всех строгим взглядом. – Все знают, Альбус. Я не знала. Похоже, единственная. – Ну и отлично, – брат посмотрел на меня и быстро отвел глаза. – Так вы планируете провести во Франции всё лето? Ну, в вашем особняке? – не сложно было догадаться, что он уточнил информацию специально для меня, чтобы я не чувствовала себя совсем дурой. Спасибо и на этом. – У тебя деменция, Поттер? – Скорпиус раздражённо выдохнул и снова отвернулся. – Я думал сгонять туда с родителями на пару недель, но теперь планы изменились. Так что да, скорее всего на всё лето, – я задержала дыхание, чтобы ненароком не пропустить ни одного слова. – Возможно, останусь там подольше. У отца там тоже есть свои дела, вероятно, ему нужна будет моя помощь. Почему бы и нет. Здесь меня больше ничего не держит. Он явно говорил не про Хогвартс. Хотя, я могла себе надумать. – А как же наша любовь? – Альбус пошло поиграл бровями, сводя напряжённый разговор в шутку. – Да брось, мы просто хорошо проводили время, подумать не мог, что ты решил, что между нами всё серьёзно, – спокойно ответил Малфой, слегка скривив рот. А вот это уже был камушек в мой огородик. Купе погрузилось в тишину. И, видимо, не выдержав нависшего над нами напряжения, Альбус неожиданно встал, чтобы размять уставшее от долгого сидения тело и, будто невзначай, бросил: – Я пойду пробегусь по купе, попрощаюсь с ребятами. Не скучайте. Когда дверь вернулась в прежнее положение, я поймала на себе взгляд Розы. Она перевела его на Малфоя, который всё ещё неотрывно смотрел в окно, потом снова посмотрела на меня. И, почему-то, молча встала и вышла из купе вслед за Альбусом. Оставляя нас вдвоем. Я не знала, сколько у меня было времени до прихода ребят, поэтому решила не терять ни минуты. – Скорпиус… – Не смей, Лили, это уже не смешно. – Я не… – Хватит надо мной издеваться. – Послушай, я просто… – Я просто хочу спокойно доехать до вокзала, я устал. Пока он не успел перебить, я выпалила: – Я тоже, – его голова дернулась в мою сторону, и мы впервые за долгое время встретились взглядами. От них веяло тоской. И было здорово, что мы больше не нуждались в притворстве. – Просто спасибо тебе за всё. Я пододвинулась чуть ближе и в надежде, что Скорпиус не оттолкнёт меня, положила голову ему на плечо. Не оттолкнул.