***
Внутреннее удовлетворение прокатилось по телу, когда я, как и в прошлый раз, стояла напротив таблички с названием приюта, но это было совсем не то, что можно отнести к пресловутому звону в ушах. Я разочарованно опустила голову и подбежала к маме, которая успела усесться на скамейку и уже достала какую-то книгу. Я остановилась у ее ног, желая что-то спросить, но пока не зная что. Неудача, настигшая меня, могла оказаться разовой, и в следующий раз звон в ушах вернётся. — Агнес, ты что стоишь тут? Иди, поиграй, — ласково посоветовала женщина, отвлекаясь от чтива. — Мама, мне очень нравится тут. Мы можем сюда почаще приходить? — слова вырвались сами собой, но пожалеть о них я не успела. — Мне тоже здесь нравится. Такая спокойная атмосфера… — Давай каждое воскресенье ходить сюда? — Почему нет. — Спасибо большое, мама! — я радостно подпрыгнула и отбежала в сторону, не сводя глаз с приюта. Вдруг что случится? И как по заказу, по прошествии пару минут, случилось. Из здания вышли дети. «На воскресную молитву»,— промелькнуло в голове. Я усиленно делала вид, что собираю цветочки, а сама не могла не смотреть на ровный ряд сирот, что выходят за строгой на вид воспитательницей. Неожиданно, позади рядов возник шум, а затем крик то ли ярости, то ли ужаса, перекрыв гул детских голосов, которые мгновенно затихли под громогласным: — Риддл! Я напрочь забыла про всю конспирацию, не стесняясь следя за развитием ситуации. Воспитательница ринулась в задние ряды, дети шарахнулись в сторону, открывая мне двух дерущихся мальчишек. Один сидел верхом на другом мальчике, оба были вымазаны в крови. У первого был разбит нос, а тот, что снизу был на грани обморока. Глаза закатывались, бедный ребенок хрипел и абсолютно не оказывал сопротивления, на это было жутко смотреть. Мальчик, что был сверху, с яростной ожесточённостью продолжал бить соперника кулаками по лицу. Я буквально кожей чувствую его злость, что распространяется вокруг него волнами. Я попыталась его получше разглядеть, что получалось из рук вон плохо. Но одна мысль, упрямо клокочущая в глубине, вырывается на первую полосу, застилая обзор на драку. Перед глазами пульсируют буквы: Лондон. 1940 год. ТОМ РИДДЛ. Меня пронзает осознание: я в той самой книге и смотрю на будущего того самого Повелителя Судеб. В этот момент мальчишка поднимает взгляд, будто почувствовав, что на него кто-то пристально смотрит и, найдя меня взглядом, пронзает двумя синими омутами. Он был весь в кровоподтеках, из носа шла кровь, капая на его рубашку. Совершенно не обращая внимания на раны, мальчик продолжал смотреть мне прямо в глаза. Создавалось ощущение, что он видит меня насквозь, сидя верхом на хрипящем ребенке. Его за плечо пытается оттащить миссис Коул, что-то крича ему и зовя на помощь других воспитателей. Остальные дети стоят полукругом, боясь даже шелохнуться. Риддл позволяет себя оттащить, но не прерывает зрительного контакта со мной. Все сомнения, если они вообще были, развеялись, когда в глубине темных синих глаз загорелись красные огоньки. В это самое мгновение я почувствовала зуд в груди и нарастающий звон в ушах вновь. Я подорвалась сразу же, как почувствовала зуд и побежала к маме. Звон пропал, как только я отвела глаза. В ушах набатом стучала кровь, перед собой я видела только те глаза, наполненные ненавистью с промелькнувшим в них огнем. — Мама, мама! Я домой хочу. — Почему так быстро? — удивлённо спрашивает она, оторвавшись от книги. Кажется, инцидент с Риддлом прошел мимо нее. — Я, я… Мне холодно! — быстро нашлась я. Прохладный ветер в подтверждение слов всколыхнул белокурые пряди. — Ну хорошо. Пойдём.***
Несколько дней я пыталась прийти в себя, обдумать дальнейшие действия: как себя вести, чего ожидать. Я даже вспомнила некоторые события из книги! К сожалению, читала я не очень внимательно и заполнила лишь основные моменты: я знаю, был какой-то Поттер, который боролся со злодеем Волан-де-мортом, что настоящее имя Том Риддл. Том учился на Слизерине, у него были Пожиратели Смерти. В общем, ничего конкретного мне в голову не пришло, как я ни старалась. Все очень, очень обобщенно. В конце концов я решаю ещё раз прийти к приюту. Одна. Я встаю с кровати и сажусь за стол, открывая свой блокнот. Я в общих чертах описала все то, до чего успела дойти. Выводов оказалось немного, и получились они достаточно расплывчатыми, чтобы в последствии составить из них какой-нибудь план действий. Со вздохом я закрыла тетрадку и уставилась в стену. Голову занимала одна мысль: как улизнуть из дома так, чтобы меня не хватились? Раздумья прервал гудок машины. «Точно! Сегодня же мама позвала соседку, а это, наверное, ее муж! Как удачно все складывается…» Не медля больше ни секунды, я спускаюсь вниз и буквально на секунду зашла в гостевую. — Мама, я во дворе погуляю, можно? — Да, конечно, сходи, — последовал мгновенный ответ. Мама была слишком увлечена разговором с соседкой, чтобы обратить внимание на мое возбужденное состояние. Я радостно киваю и вылетаю из дома, пробегая мимо ворот и перехожу на шаг, когда впереди замаячил парк. Я остановилась рядом с решётчатым забором, рассматривая темное мрачное здание. На территории никого не было, кроме тонкой фигурки в окне. Шестым чувством понимаю, что это Риддл. И тут я растерялась, потому как внезапно поняла, что не знаю что делать. Вдруг звон в ушах и ощущение странной силы из-за него? Тем временем фигурка из окна пропала. Я вздохнула. Судьба, видимо, все решила. Я уже хотела уходить, как неожиданно справа от меня за преградой в виде забора раздался голос: — Ты… — полуутвердительно произнес мальчик, осматривая меня с ног до головы. Сделав какие то свои выводы, он продолжил, — что тут вынюхиваешь? Вопрос прозвучал тихо и вкрадчиво, но в тоже время требовательно. Хозяин такого голоса явно не привык получать отказы. Мальчишка стоял с другой стороны ограды, засунув руки в штаны. Он был одет в серую приютскую форму: классические серые брюки из дешевой шерсти, из-за которой наверняка все тело потом чесалось, и в немного желтоватую рубашку из дешевой хлопчатой ткани. Все было старым, но нельзя не отметить, что мальчик следил за одеждой, поэтому выглядел он опрятно. Сам он был выше меня на голову. Из-за недавней драки под глазами залегли синяки, нос был немного опухшим, хотя даже с такими боевыми ранениями заметно, что мальчик очень красив, но все это меркло, когда я наконец добралась до глаз. Два синих омута цепко смотрели на меня, требовательно ожидая ответа. — Я ничего не вынюхиваю, просто смотрю на постройку. Интересное сочетание эклектичного стиля с нормандским, — протараторила я своим писклявым голоском. Надо отдать мне честь, проговорила я, не заикаясь. «Господи, что я несу...» — обреченно пробормотал внутренний голос, и я готова к нему присоединится: из-за волнения начала говорить первое, что пришло в голову. А как тут не разволноваться, когда перед тобой стоит тот самый Сами-Знаете-Кто. Мальчишка слегка растерялся, видимо, не ожидал такого ответа от мелкой девчонки, но быстро совладал с собой. Прищурившись, он заговорил еще тише: — Какие познания, а вчера ты также изучала архитектурные стили? Увидев, как я вздрогнула, он едва заметно ухмыльнулся. — Я тебя запомнил. Видел, как ты пялилась на меня вчера. И вот ты опять тут: стоишь и вынюхиваешь что-то. Тебя подослали? Отвечай! — мальчику даже не понадобилось сдвигаться с места, чтобы произвести надлежащее впечатление. Я вздрогнула, абсолютно не понимая, кто меня мог подослать, чтобы следить за каким-то мальчишкой из приюта. Пусть в будущем он и станет Темным лордом, но об этом знаю только я, так что понятия не имею, кому он мог понадобиться. Видимо, этот мысленный процесс отразился на моем лице, и Том немного расслабил плечи, взглянул на меня уже менее заинтересованно. — Что ж, думаю, ты не можешь знать тех, на кого я подумал, — он опять осмотрел меня с ног до головы и презрительно усмехнулся, — слишком домашняя. По идее это должно было меня задеть, но несмотря на то, что я боялась его, все же была очарована. Во-первых, это крутой злодей из книжки, во-вторых, это самый крутой злодей из книжки! Что еще нужно? Я посчитала очень важным наладить с ним контакт, ведь этот звон в ушах был именно тогда, когда я смотрела на приют. Приют, в котором живет будущий Темный лорд. Это должно быть связано, и нужно выяснить как. Почему-то мне начало казаться, что если сейчас я не продолжу с ним разговор и не задержу Тома, то больше никогда его не увижу. Но о чем можно с ним поговорить? Счет шел на секунды. Я видела, как мальчик уже разворачивается в корпус и хочет пройти обратно в приют. Я вцепилась в решетки забора руками и взволнованно проговорила скороговоркой: — Хочешь, я завтра приду сюда с мамой, и мы заберем тебя погулять с нами в парк? Я не знала, возможно ли это, не знала, согласится ли мама, но больше ничего не успела придумать. Практически не дыша, я наблюдала за Томом. Он резко остановился и снова вонзил в меня свои невозможные синие глаза. Видно, что спина у него напряжена, плечи чуть приподняты, а взгляд не предвещал ничего хорошего. — Ты ненормальная или, может, просто глупая? Я практически вчера чуть не убил пацана на твоих глазах голыми руками, а ты зовешь меня прогуляться в парк вместе с твоей мамой? У тебя все дома? Риддл явно был взбешён и растерян. Он глубоко дышал, его грудная клетка вздымалась вверх с каждым вздохом. Том смотрел на меня, не отрываясь, пытаясь понять, но от меня не укрылось, что он пребывал в полном замешательстве: такие предложения поступают к нему впервые. Непонятно было одно: он так разозлился из-за того, что не может понять меня и моих мотивов или из-за того, что не вселяет в меня священный ужас одним только видом? С одной стороны он прав: какой-то мальчишка из приюта с маргинальными наклонностями вряд ли заинтересует обычную девочку из хорошей семьи в качестве своего нового друга. Вот так подходить к приюту и пытаться заговорить с его воспитанниками — полный абсурд. Ну не рассказывать же ему, что он один из главных книжных персонажей, и вообще все тут книжное, кроме меня, а я вообще из будущего, мне глубоко за двадцать, и я слышу странный звон в ушах, когда нахожусь рядом с ним? В самом-то деле… Несмотря на то, что я все-таки побаивалась его, я все же не маленькая девочка и быстро взяла себя в руки. — Да, именно это я и предлагаю тебе. Завтра после двенадцати будь готов к прогулке. Я уже собиралась развернуться и уйти, как Том резко высунул руку и, схватив за воротничок, резко придвинул меня к решётке, больно ударив об нее. Из глаз моментально хлынули слезы, я схватилась за его руку, пытаясь отцепить его от себя. В голове промелькнула мысль, что зря я все это затеяла. По телу моментально пошли мурашки, меня будто обдало жаром. Стало очень страшно. — Ты… не смей мне указывать, если я еще раз увижу… — договорить он не успел, так как я снова начала слышать звон в ушах. От меня начало исходить слегка заметное золотое сияние. Том совершенно не ожидал такого и резко отпустил руку, уставившись на меня ошеломленно и неверяще. Я тем временем пыталась успокоиться, глубоко дыша и держась за воротничок. Я смотрела в глаза Тому. На секунду мне показалось, что в отражении его глаз я вижу океан. Буквально долю секунды, но я точно это видела. Все резко прекратилось: звон и свет, исходящий от меня. Два ребенка стояли друг напротив друга, оба были поражены. Том заговорил первый: — А знаешь, приходи завтра. Я думаю, нам есть о чем поговорить. Еще никогда в своей жизни я так быстро не бегала: спотыкаясь и падая, больно царапая колени и снова вставая. Я бежала со всей возможной скоростью домой. После встречи с Томом голова была ватная, сердце бешено стучало не только от бега, но и от шока. Сама встреча с ним просто поражала воображение. Значит, все действительно правда. Какой ужас: я попала в другой мир, в детскую сказку, которая оказалось не такой уж и детской, а самый главный виновник всех бед стоит себе за забором — только руку протяни. Если, конечно, рука вам больше не нужна. Добежав до дома, еле дыша, я проскочила мимо хихикающей мамы, болтающей в гостиной со своей соседкой. Никто явно не заметил моего отсутствия — так увлечены беседой. Хотя меня не было от силы минут 30-40. Отлично, мне это только на руку. Быстро поднявшись в свою комнату, пропуская ступеньки, я упала на кровать и пыталась восстановить дыхание и бешено бьющееся сердце. Уже лёжа на кровати, я начинала вспоминать встречу с Томом, раскладывая все по полочкам. Больше всего меня волновало то, что я видела в глазах будущего Волан-де-морта. Немного поразмыслив, я склонилась к тому, что это был больше мираж или какой-то глюк. Приятнее всего меня поразило сияние, которое дало возможность почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что я — волшебница. Это, безусловно, хорошая новость: в одиннадцать лет ко мне придет кто-нибудь из профессоров и покажет чудесный мир волшебства и магии. Но с какой стати мне вообще досталась способность колдовать? Почему именно я? В прошлой жизни я особо ничем не выделялась и жила самой обычной жизнью, ровно до своей смерти и необъяснимого воскрешения в другом теле, в другой Вселенной! Как события из моей(их) жизни(ей) повлияли на мое попадание в мир Гарри Поттера? Или эта Вселенная повлияла на меня? Что вообще произошло, и какое отношения ко всему имею я?! Этот вопрос я задавала себе неоднократно, но все никак не могу ответить на него более-менее четко, не утопая в беспочвенных догадках. Всегда я прихожу к одному и тому же — наказываю себе не забивать мозг непонятной фигней, суть которой я вряд ли узнаю, но нервы потрачу. Как я уже поняла, магия проявляется у меня пока только звоном и сиянием. И то, только когда Том схватил меня и ударил о забор. Было ли это от страха или от боли? или потому что он прикоснулся ко мне? По крайней мере ясно одно: со мной начинает происходить чертовщина, когда он рядом. Что ж, неплохое начало. А главное — как обнадеживает-то! Было бы очень неплохо научиться контролировать выбросы магии, а то неизвестно, чем все закончится. Том же вроде научился их сдерживать? Почему я не смогу? «Да потому, что он — гребаный будущий Темный Лорд! — орало подсознание, — он в 6 лет чуть не убил ребенка на твоих глазах и ведет себя как заправский Темный колдун!» Сознание услужливо подсунуло воспоминание о первом дне встречи с Риддлом. Он, весь в крови, избивает лежащего на земле мальчика. На лице ни капли жалости, только ненависть. Становится страшно: раз будущий Темный Лорд делает такое в столь юном возрасте, то что будет потом? Конечно, я мало знаю о жизни в приюте, через что сиротам приходится проходить каждый день, но мне все-таки показалось, что в Томе есть что-то, не дающее ему окончательно провалиться в пропасть. Чего только стоят эти глаза с плескающимся внутри океаном! — они давали надежду. Другого пути не было. Нужно сблизиться с ним. Навязчивый звон в ушах слишком часто появляется рядом с юным Лордом. Примерно определившись с планом своих дальнейших действий, я заснула. Утром мне предстоит уговорить маму погулять с Томом.***
— Мама… — утром, сразу после завтрака, я соскочила со стула и подошла к маме, неловко переминаясь с ноги на ногу, не решаясь начать разговор, — когда мы гуляли в парке, я познакомилась с очень милым мальчиком, — я слегка скривилась, — он послушник приюта… Им редко разрешают гулять… Но мы бы могли забрать его на пару часов и погулять по парку, поев вкусного мороженного?.. — я мило улыбнулась и провела ножкой по полу, показывая всю свою нерешительность и скромность. Мама, судя по ее немного удивленному выражению лица, не ожидала, что ее дочь успеет завести такие знакомства. — Когда вы успели познакомится? — после минутной паузы спросила она. — В прошлый раз, когда они вышли погулять. — Правда? Я не видела, чтобы ты с кем-то общалась… — Ты, наверное, не заметила. Мы с ним отлично поиграли… Он очень-очень хороший. Правда… Можно?.. Женщина нахмурилась: она вряд ли одобрила бы такую дружбу, но раз на то пошло… — Действительно? Что ж, я не против посмотреть на твоего нового друга, — мама наклонилась, взяла мою руку в свою и серьезно посмотрела на меня, — но только под моим присмотром. — Да-да, конечно! — я засияла. — Когда ты хочешь ещё погулять с ним? — Сегодня после утренних занятий можно?.. — Да, хорошо. А пока иди к себе в комнату. Я скоро подойду. Я радостно чмокнула маму в щеку и, перепрыгивая через ступеньки, забежала в комнату. Как и обещала, она зашла ко мне через пару минут с уже знакомой мне книгой и еще чем-то, что я видела впервые. Последующий час я усердно читала по слогам простенькую книжку и считала палочки. Спустя положенное время, мама улыбнулась мне и сказала, что я делаю большие успехи. Я пропустила похвалу мимо ушей — гораздо важней сейчас встретится с Томом. Итак, на часах ровно двенадцать, и мы с мамой стоим в холле приюта Вула. Женщина была в хорошем расположении духа и весело щебетала что-то о том, куда они поедут отдыхать всей семьей в августе. Я старательно делала вид, что слушаю, натягивая на лицо улыбку и стараясь кивать в нужных местах. Внутри я дрожала как осиновый лист, волнуясь перед встречей с Томом. Легкое летнее платьице нежно-розового цвета трогал легкий ветерок, а светлые волосы, аккуратно заплетенные во французскую косу, немного растрепались. Возможно, если я начну светится опять, то буду похожа на фею из сказки. Взгляд скользнул на маму. Мы обе выделялись ярким красочным пятном в окружении серых стен приюта. Женщина уверенно шагнула в здание, ее длинная струящаяся юбка, доходящая до щиколоток, весело подпрыгнула, а шляпку с тонкой лимонной лентой, под цвет милой шелковой блузы в цветочек, пришлось придержать рукой, чтобы неосторожный порыв ветра не сорвал ее с головы. Было видно, что приют давно не ремонтировался. На потолке много разводов, что говорило о том, что с крыши время от времени могла упасть пара капель. Окна были старые, даже не старые, а древние: деревянные, с огромными щелями и облупленной краской. Зимой наверняка ужасно холодно. Пол и стены обшарпанные, никаких украшений, детских игрушек или рисунков, ничего такого не было. Дети, что были в холле в этот момент со смесью зависти и восхищения разглядывали меня и маму. В этот момент мне стало очень грустно за этих детей. Условиях, в которых им приходиться жить — ужасны. Я обвела детей и обстановку печальными глазами, внутренне даже радуясь, что и в той, и в этой жизни я жила в достатке. Неожиданно я чувствую чей-то тяжелый взгляд на себе. Нетрудно догадаться, кому он принадлежал. Я оборачиваюсь и натыкаюсь на Риддла, который стоял у окна до того, как я его заметила. «Он меня ждал», — промелькнуло в голове. Том уверенным шагом направился прямо ко мне. По мере его приближения я поняла, что в нем что-то изменилось. Нет-нет, синяки были на месте, и нос оставался опухшим. Дело было в другом: его одежда! Черные брюки, выглядевшие как новые, белая рубашка с аккуратно подвернутыми манжетами и наглухо застегнутая на последнюю пуговицу воротничка была идеально выглажена. Каштановые волосы Том через пробор уложил на бок. Он надел лучшее, что было в его гардеробе. Если бы не синяки, то я бы никогда не подумала, что этот красивый мальчик из какого-то неблагополучного места. Том поравнялся с нами, бросив на меня короткий нечитаемый взгляд, повернулся к моей маме и, обворожительно улыбнувшись, представился: — Добрый день, меня зовут Том, Том Марволо Риддл, — тихий вкрадчивый голос пробирался под одежду и расходился тысячами мурашками по коже. Все было словно в замедленной съёмке. Том… Марволо… Риддл… Как он это произнес! Сколько же харизмы в этом маленьком монстре. Теперь я понимаю, как этот мальчишка без чьей-либо помощи подмял под себя все магическое сообщество. — Очень приятно Том, можешь называть меня Маргарет, без всяких миссис, — представилась мама с хитрой улыбкой. Кажется, она довольна и приятно удивлена, а я замечаю, что дети вокруг начинают шептаться. Их стало чуть больше, чем когда мы только зашли. Наверное, многие бегут посмотреть «Кто там пришел к ненормальному Риддлу?» — фразу произнесла какая-то девочка совсем шепотом. Тем временем из коридора показалась строгая на вид женщина. — Вы, верно, пришли к Тому? Я — миссис Коул — заведующая приюта. — Да, миссис Коул, — мама уже отошла от знакомства с моим неожиданным «другом» и вежливо улыбнулась женщине. — Том вчера предупредил о возможном визите. Пройдемте в мой кабинет. Нужно заполнить некоторые документы. — «Надо же, даже воспитательницу успел обработать!» Женщины удалились. Том стоял рядом и молчал. То, что он, да и я тоже, хотел обсудить, не скажешь в присутствии тучи других детей. Вместе мы терпеливо ждали мою маму. Странно, что Риддла так быстро отпускают. Хотя сдается мне, что если бы он не вернулся, все были бы только рады. Наконец, женщины вышли, и мы, уже втроем, направились в парк. На улице стояла прекрасная июньская погода, мама даже купила нам по мороженому. Было интересно в этот момент наблюдать за Томом: мальчик сначала замялся, но потом взял себя в руки и все же согласился на купленное мороженое. Наша небольшая компания оказалась у парка и неторопливым шагом шла вдоль деревьев. Мама чуть отстала, давая мне с Томом поболтать вдвоем. Она не спеша ела мороженое и улыбалась своим мыслям, уже находясь на отдыхе, который должен состоятся в августе. Убедившись, что никто не подслушает, Том заговорил: — Ты все же пришла. Честно признаться, я удивлен, — он аккуратно откусывал от мороженного, не торопясь, словно продлевая удовольствие. — Я сама удивлена, но я не могла иначе, — я отвернулась от собеседника, чтобы лучше сосредоточиться на своих мыслях. Смотря себе под ноги было легче собраться. Том отвлекал. Отвлекал своей походкой, четким уверенным шагом. Отвлекал своей идеально ровной спиной. (Я непроизвольно расправила плечи) Все выглядело так, будто его с рождения обучали, как держать спину. Отвлекала его внешность. Он вообще понимал, насколько он красивый ребенок?! — Не могла иначе? — мальчик слегка удивленно посмотрел на меня. — Это свечение, которое исходило от меня, ты же видел… Я думаю, оно как то связано с тобой… — «Господи, почему я говорю так тихо, словно на самом деле его боюсь?.. Только этого не хватало!» Риддл кинул на меня задумчивый взгляд и, будто решаясь на что то, сделал короткий вздох и тихо произнес: — Когда ты появилась у ворот приюта вчера, я подумал, что тебя послали парни с Брейкел-стрит. Я там… скажем так, несколько не угодил некоторым личностям. Подумал, что ты вынюхиваешь для них информацию обо мне. Но после того, что произошло, я все понял. — Что ты понял? — от любопытства я даже поддалась к нему на встречу. — Что я не один, — его взгляд наполнился странной уверенностью и решительностью, — ты такая же как я, у тебя есть эти способности. Я могу двигать и поджигать предметы, не прикасаясь к ним, делать людям больно, если захочу, а еще я могу разговаривать со змеями… Последнюю фразу он почти прошептал, не переставая посматривать по сторонам, а я подумала, что все-таки он не упустил возможность похвастаться. — Ты думаешь, эти способности притягивают нас другу другу? Думаешь, мы чувствуем таких же, как мы? Том на секунду задумался: — Я не знаю. Ты — первая моя знакомая с такими силами. Ты умеешь только светится? — тут же выдал этот невозможный человек-противоречие. А действительно, светиться — это все, что я умею? Я ведь даже и не пробовала ничего другого. — Я, я пока не знаю. Я еще ничего не пробовала. Первый раз это произошло совсем недавно, во дворе, совершенно внезапно. Сначала я слышу звон, потом зуд в груди, а дальше как взрыв внутри, и такое приятное чувство освобождения после, будто что-то вырвалось на свободу. Том странно посмотрел на меня, но никак не прокомментировал ответ. — Твои родители знают? — Нет, я ничего им не говорила. — И не стоит им говорить, если не хочешь оказаться в приюте. Странных никто не любит. Доев свое мороженое, он подошел к урне. Я стояла, обдумывая его слова, и посмотрела назад на маму, которая, улыбнувшись, помахала рукой, мол, иди-иди, гуляй дальше со своим красавчиком. Наверное, со стороны мы смотрелись миленько: маленькая девочка ангельской внешности и красивый маленький мальчик шли рядышком, что-то обсуждая. Позади нас шла мама, вся такая солнечная в новой модной шляпке, улыбаясь и периодически здороваясь со встречными знакомыми. — Не думаю, что мои родители отдали бы меня, узнав что… Том перебил меня, не дав договорить: — О, возможно бы и не отдали, но стали бы относиться иначе. Сначала просто не понимали, потом начали бы злиться на малейшее проявление твоих способностей, а затем закрывались бы от тебя на ночь на замок — это последняя стадия, стадия страха, — проговаривая свой прогноз, он смотрел прямо мне в глаза. Я видела, как у него начинает поблескивать ярко-красные огоньки где-то в глубине его синих глаз… Или мне показалось? Страх изменяет, деформирует твое сознание, как неумелый скульптор уродует ценный материал. И вот ты уже не милый и очаровательный, а странный и опасный мальчишка из приюта. Ты внутренне становишься все тоньше и уязвимее, и в конце концов любое крохотное чувство вышибает тебя из равновесия. Всего одно объятие — и тебе кажется, что ты разрушен, что ты погиб. Я никогда не буду бояться. Ничего. Том смотрел на меня еще несколько секунд и, резко отвернувшись, возобновил прогулку, будто ничего и не было. Внешне он оставался абсолютно спокойным, только крепко сжатые кулаки выдавали его истинные чувства. — Сколько раз? — Что сколько раз? — Сколько раз тебя возвращали? — Том долго не отвечал. Я подумала, что мой вопрос останется без ответа, начиная придумывать другую тему для разговора, как неожиданно: — Три раза. Подумать только: его возвращали три раза. Три раза этому бедному ребенку давали надежду на будущее, на семью, на любовь, и каждый раз его возвращали, столкнувшись с необъяснимым и непонятным — Том… я, мне очень… — Не нужно мне твоей жалости! И не смей больше заговаривать об этом, — с гневной обидой сказал он. Оставшуюся дорогу мы проходили молча. Мама по дороге расспрашивала Тома о жизни в приюте: хорошо ли кормят, не обижают ли, как идет школьная программа. Мальчик удивительно вежливо отвечает на все вопросы, ни на что не жалуясь. Нельзя было и допустить мысль, что внутри он настоящий монстр. «Маленький лицемер…» Время прогулки быстро подошло к концу, и мы уже рядом с воротами в приют. Мама заходит в здание, чтобы расписаться в документах и отдать Тома миссис Коул. Мы остались молча стоять во дворе приюта. Том разглядывал меня, что-то для себя решая. — Ты придешь еще? — с какой-то затаенной надеждой, почти никак не проявляющейся в голосе, спросил он. — Думаю, что да. Ты пришёлся по душе моей маме. А я так и не поняла, что это за свечение, нужно разбираться, — я робко улыбаюсь Тому. — Хорошо, я не против, — благосклонно разрешает этот маленький манипулятор, — но у меня есть одно условие. На этой фразе он хитро прищуривается и улыбается, слегка приподняв уголки губ. Я даже дар речи потеряла на несколько секунд от такой наглости. Он мне еще и условия ставит! — И что же это за условия, интересно мне знать? Том еще раз прошелся взглядом по мне с ног до головы и, продолжая улыбаться, произнес: — Я думал, ты воспитанная девочка, но кажется ошибся… Ты так и не представилась. Я обомлела. Он прав, как же так, я напрочь забыла об элементарной вежливости. Немного растерянно и виновато, будто только спохватившись, я подняла руку для рукопожатия. — Ро… Агнес! Агнес Маргарет Уайт, — на мою оговорку он, кажется, не обратил внимания. Ухмыльнувшись, Том пожал руку и, проведя ассоциации с моей фамилией, внешностью и белым цветом волос, произнес в пустоту: — Уайт, кто бы сомневался.