Увы, океаны не смоют прошлое.
Давно замечено, что чтение газет, особенно если придать себе сосредоточенный вид, внушает окружающим почтение и ограждает от лишних контактов. Льюис никогда не хотел ограждаться от своей семьи, но, к сожалению, чтение свежих новостей так его увлекало, что он полностью погружался в них, отгородившись от остального мира. Льюис взял эту привычку от своего отца. Когда он был маленьким, его отец всегда читал газету за завтраком с очень вкусно пахнувшей кружечкой кофе и чисто английскими блюдами — бекон, яичница и каша. Его родители погибли, когда ему было 13. Некоторое время Льюису пришлось прожить в приюте, и он не понаслышке знал, каково приходится таким детям. Льюис полагал, что все закончится, как только за ним сможет приехать его тетя, но он сильно ошибался. Ребекка, так ее звали, жила в пригороде Лондона, но, к сожалению, имела проблемы со спиртным. По постановлению суда Льюису пришлось ждать прохождения лечения тети, и это было одно из самых долгих его ожиданий. Он до сих пор помнит, как готов был целовать ее туфли, когда она справилась с зависимостью и смогла приехать за ним, как был счастлив! Несмотря на довольно короткий период, проведенные в приюте, он оставил неизгладимый отпечаток на судьбе и жизни Льюиса. Старшие ребята постоянно издевались, избивали, унижали тех, кто младше; тех, кто чем то не угодил; просто тех, на кого падал взгляд. Всем было наплевать: сверстникам, воспитателям. Каждую ночь, утирая кровавые сопли и слёзы, он постоянно задавал себе один и тот же вопрос: почему этот мир так жесток? Что я такого сделал? В чём я виноват перед ним? В том, что я стал сиротой? Что мои родители погибли? Не говорите мне о пределе жестокости. Такого предела не существует. Весь этот мир построен на жестокости. Сиротский приют — жуткое место… Особенно для ребенка, что буквально пару недель назад жил беззаботной жизнью. В каком-то смысле Льюис даже был благодарен тому месту. Горести имеют свойство закалять характер. Именно в приюте он понял, каким будет труд всей его жизни — помогать тем, кто брошен и несчастен; защищать тех, кто невиновен. Возможно, именно благодаря столь трагичным событиям, Льюис Уайт смог стать одним из лучших адвокатов в Лондоне. Он женился на прекрасной женщине, и у них родилась чудесная дочь, которую они назвали Агнес. В целом, Льюис был счастливым человеком, у которого прекрасно сложилась жизнь. Редко что-то могло вывести его из этого чувства равновесия и состояния покоя, но, как это обычно и случается, рано или поздно добавляется ложка дегтя. Агнес была его отрадой, маленькой принцессой и любимым ангелочком. Льюис не знал, что любить так сильно вообще возможно, пока его жена не преподнесла ему его лучший подарок в жизни. Агнес была похожа на Маргарет, и, наверное, для любого мужчины гордость, если его дочь похожа на любимую женщину. Чудо. Странно осознавать, что эту крошку смог создать он, они. Казалось бы, обычные физиологические процессы создают такую красоту. В ту морозную февральскую ночь его дочери впервые приснился кошмар. Льюис помнит, как проснулся от легкого тормошения жены, что с беспокойством смотрела на него, рассказывая про ночную истерику у Агнес. После приема у врача они еще пару дней пристально наблюдали за дочерью и вслушивались в любые шорохи ночью, но та больше не плакала и не кричала. Отец тогда очень переживал, да и Маргарет место себе не находила. Однажды поздним вечером, проходя мимо спальни дочери, он, слегка приоткрыв дверь, заглянул к ней. На кровати под блеклым лунным светом спал его ангел. Ее белые кудри были разбросаны по всей подушке, бровки чуть нахмурены, хотя раньше Агнес так не делала. Когда-то, еще в студенческие годы, Льюису попалась интересная книга про психологию, и там было упомянуто, что можно многое определить по тому, как человек спит. Например, если он спит на спине, то можно сказать, что он открыт людям, ему нечего скрывать даже ночью, когда он беззащитен. Если человек спит на животе, то он более скрытен или же просто ленив. Раньше Агнес спала, раскинув ноги и руки как морская звезда, одеяло вечно терялось где-то под кроватью, и Маргарет постоянно умилялась этой картине по утрам. Но сейчас она спала совсем иначе, свернувшись калачиком и сжав ногами одеяло. В той самой книге было описание и этой позы. Если ей верить, так спят только очень одинокие и потерянные люди, которые нуждаются в защите. Сердце Льюиса больно сжалось от осознания, что его девочка так неожиданно стала чего-то боятся. Доктор сказал не давить на нее и подождать. Возможно, ребенок просто навоображал себе монстров. Не нужно волноваться раньше времени. По прошествии пары недель, поведение Агнес перестало быть настораживающим, она перестала, хоть и едва заметно, но все же вздрагивать, когда родители обращались к ней по имени, перестала быть рассеянной и падать на ровном месте, да и в принципе стала более раскованной и чаще улыбаться. Льюис с Маргарет немного расслабились, и потихоньку этот странный период начал забываться. Близился жаркий июль, жена давно намекала мужу про то, что нужно съездить отдохнуть на море в августе. «Ведь себя нужно беречь, Льюис! Ты столько работаешь, пара недель отпуска тебе пойдет на пользу.» Льюис, решив порадовать своих дам, купил путевки на море, сделав сюрприз за завтраком. Маргарет и Агнес были в восторге! Именно в то утро он впервые услышал, что у его дочери появился новый друг Том. Позже Маргарет еще много раз во всех красках описывала этого юного джентльмена. То, что мальчик был воспитанником приюта, совершенно не смущало. Более того, Льюис даже заранее проникся к нему уважением, потому что держаться, как он, по описанию жены, для того места было просто невозможно. Естественно, ему захотелось познакомиться с ним лично. Не только из-за того, чтобы проверить с кем общается дочь, но и, что уж там, из-за праздного интереса. Как Льюис не боролся с собой, не убеждал себя, что время приютских лет давно им позабыто как страшный сон, все его убеждения в мгновение ока были разбиты и перемолоты в мелкую крошку, стоило ему ступить в здание с обшарпанной вывеской, на которой красовалось: «Приют имени святого Вула». Он будто снова оказался в далеком прошлом, почувствовав себя покинутым и никому ненужным мальчишкой. Не собираясь задерживаться тут дольше положенного, отец покрепче перехватил маленькую ручку своего ангелочка, направляясь на поиски персонала. Постучав в дверь миссис Коул и услышав приглушенное: «Войдите!», он увидел строгую на вид женщину лет 40, возможно старше. То, что она попросила Агнес удалиться на время разговора, Льюису сразу не понравилось, но пришлось пойти на уступки. Том Марволо Риддл — так озвучила миссис Коул полное имя друга дочери. Ее отношение к сироте показалось ему предвзятым. Не исключено, что мальчик ей чем-то не угодил с самого начала или что-то испортил. Льюис часто видел такое отношение воспитателей и других работников приюта к детям, которые по каким-либо личным причинам не нравились взрослым. Еще ему показалось, что она довольна набожная женщина, а дети, особенно маленькие, часто могут не воспринимать веру всерьез и подходить к ней как к сказке или игре. Возможно, такое плохое отношение к парню было по этой причине. В любом случае Льюис должен лично с ним пообщаться прежде, чем делать какие-то выводы… А драки, ну, драками его не удивишь. Он сам постоянно дрался в попытках защититься от сверстников и старших ребят. Приют — настоящая школа выживания. Так что в драках нет ничего удивительного. Выживает тот, кто сильнее. Первое впечатление парень произвел приятное: воспитан, аккуратно одет и причесан. У мальчугана были большие выразительные глаза глубокого синего цвета, что сильно выделялись на лице и приковывали взгляд. Сам он был худющим, но в этом не было ничего удивительного, учитывая чем и как кормили в приютах. Льюис вновь повел плечами, пытаясь отогнать воспоминания, и продолжил сканировать мальчика: в боевых ранениях, значит, может постоять за себя. Не трус и не слабак. Это хорошо, будет защитой для его девочки. Льюис хохотнул: «Все для семьи! Даже мальчики должны приносить пользу!» Оставшиеся довольным увиденным, в прекрасном расположении духа, все трое отправились на выход из приюта. Про себя мистер Уайт поставил пометку выписать благотворительный чек на содержание приюта, в том числе на питание. Льюис старался как можно чаще жертвовать деньги таким местам, пытаясь хоть как-то сделать жизнь воспитанников приюта легче. Решив, что можно порадовать детей, что так мило себя вели и сейчас шли рядышком с друг другом чуть впереди гордого отца, Льюис предложил зайти пообедать в свой любимый ресторан «Rules» на Maiden Lane 35, куда часто забегал вместе со своими коллегами. Интерьер там напоминал старинный особняк времен викторианской эпохи. На стенах — гравюры и репродукции 18-го века в старинных рамах, охотничьи атрибуты, головы оленей, рога, у камина даже была брошена медвежья шкура, в нишах — массивные канделябры. Посетители — в основном пожилые богатые джентльмены и менеджеры высшего звена. В общем, дорого, очень вкусно, а главное — детям должна понравиться атмосфера старинного замка.***
В Нью-Йорке есть такая пора, когда ты ощущаешь дыхание осени задолго до того, как упадет первый лист. В воздухе начинает витать едва заметный холодок, и ты понимаешь, что скоро лету конец. Тогда подсознательно начинаешь себя готовить к уютным свитерам, теплым одеялам и просмотру сериалов. В Лондоне этого ощущения не было, стояла жаркая погода без единого облачка на небе. Август был в самом разгаре. — Дети? Вы хотите поиграть, или, может быть, вы проголодались? Время, — Льюис взглянул на свои наручные часы, — обеда. Голосую за вкусный обед! — весело закончил папа. Том хотел было ответить, но, быстро сообразив, что он скорее всего начнет отказываться, я успела его опередить. Хоть поест нормально. — Да, пап! Тоже голосую за вкусный ланч! — подмигнув Риддлу, продолжила, — двое «за», один воздержался из-за того, что стесняется. Исход очевиден. Льюис, засмеявшись, взял меня и Риддла за руку, чтобы перейти дорогу. Я успела заметить, как у Тома заходили желваки. «Что, не нравится, когда обращаются как с маленьким? Ха! Добро пожаловать в мой мир, салага!» Пройдя несколько минут по чистым Лондонским улицам, встречая по пути галантно одетых леди и джентльменов, мы завернули за угол уютного сквера и увидели красивейшее здание в Георгианском стиле с надписью «Rules». Мне не терпелось заглянуть вовнутрь. Зайдя в ресторан, к нам тут же подошел высокий мужчина со смешными усами, по-видимому, метрдотель. — Доброго дня, мистер Уайт! Вам, как обычно, столик у окна? — поинтересовался он, приятным бархатистым голосом. «Оу, так это папин любимый ресторан. Не знаю что насчет кухни, но выглядит он потрясающие. У Льюиса отличный вкус!» — Бернард! Доброго дня, да, как обычно, — ответил отец с мягкой улыбкой. — Дети, нам туда. Пройдя за столик и как следует насмотревшись на гравюры и просто умопомрачительный резной потолок, я бросила взгляд на необычайно тихого Тома, который, так же как и я, разглядывал ресторан, особое внимание уделяя шкуре медведя. Надеюсь, он не представляет меня на месте этого несчастного. Ничего, сейчас поест и подобреет. — Агнес, Том, чего притихли? Я закажу вам первое и второе, десерт сами выберите, согласны? — Хорошо, пап. — Спасибо, мистер Льюис. Одновременно ответили мы с Томом. — Замечательно. Льюис ушел в изучение меню, а я снова посмотрела на Риддла. Тому явно было некомфортно. Мне даже стало как-то неловко, ведь, по большому счету, мы пришли сюда по моей инициативе, а теперь мальчонка не знает, куда себя деть. Начинать разговор при Льюисе тоже было как-то неудобно. Поэтому я просто решила наблюдать за Томом. Если тому понадобиться помощь, незаметно подскажу, что нужно делать. Сделав заказ, Льюис перевел свое внимание на Риддла. — Итак, молодой человек, расскажите немного о себе: что любите, чем увлекаетесь? Какие успехи в учебе? — Льюис расслабленно откинулся на удобный стул и положил руку на спинку моего, лукаво посмотрев сначала на меня, потом на Тома. Похоже, его очень забавляет эта ситуация. Вообразил себя страшным отцом любимой дочурки. Ему бы еще ружье перед собой на стол положить и вообще картина маслом. Том откашлялся и, быстро собравшись, аккуратно положив на колени салфетку, заговорил: — Мои увлечения слегка… специфичны, скажем так, — Том позволил себе мимолетную ухмылку. «Черт, что он там собрался рассказать о своих «специфичных» хобби?» — я уже приготовилась как следует дать ему по голени под столом, но, слава всем богам, этого не понадобилось. — Мне нравятся шахматы. Могу играть в одну партию часами, люблю математику, вообще все точные науки. Мне нравится учиться. В нашем приюте есть небольшая библиотека. Я часто провожу время именно там. К сожалению, миссис Коул редко закупает новые книги, поэтому многое я перечитывал по нескольку раз. Льюис одобрительно покивал, помогая расставить блюда, что принес официант для нас. — Очень похвально, Том! Действительно, не все в вашем возрасте такие усидчивые. - Бросив на меня укорительный взгляд, Льюис взял графин с соком, чтобы разлить нам по стаканам «А что я? Мне скучно, вообще-то, сидеть и «учиться» читать! Заново не у каждого, знаете ли, терпения хватит!» — Если продолжишь в том же духе, тебя будет ждать прекрасное будущее! — Благодарю, мистер Уайт, на то и расчет. — А если захочешь стать адвокатом, то можешь всегда обращаться ко мне, — подмигнул он Тому, что с улыбкой кивнул отцу в ответ. Мы начали трапезу. Как оказалось, я переживала зря. Том прекрасно знал, какой вилкой нужно есть салат, а какой мясо, для чего третья ложечка справа, и когда нужно убрать салфетку с колен. Ну, еще бы! И о чем я только думала переживать? Что Риддл чего-то не знает? В общем, маленький принц как всегда на высоте. Он был безукоризнен. И где только все это узнал? Обед прошел просто замечательно, Льюис еще немного помучил Тома на тему учебы, поспрашивал про отношения в приюте и про миссис Коул: не злоупотребляет ли та алкоголем. Том отвечал предельно вежливо, с чарующей улыбкой на лице, ни разу не высказав недовольство чем-либо. Отец остался весьма довольным, даже больше мне показалось, он был покорен, а это, я вам скажу, огромный показатель. Ну представьте: вы строгий, но безмерно любящий отец, у вас одна-единственная дочка, которую вы любите больше всего на свете и готовы ради нее на все, стараетесь дать ей все самое лучшие, и тут она заявляет: «Папуля, вот мальчик, мы с ним дружим. Он, кстати, из приюта. Он очень-очень хороший!» А вы еще и с воспитателем наедине остаетесь. Бог знает, что она успела про Риддла рассказать! Так что отношение к вам заранее настороженное. Как итог могу только сказать: Риддл — это феномен, а может быть у него просто такой дар. Дар расположения любого человека к себе. А что? Это многое объясняет. Уже на обратном пути отец полностью расслабился и дал нам с Томом пойти впереди, чтобы мы могли немного посекретничать. — У тебя прекрасный отец, Агнес. Тебе очень повезло с семьей. Риддл шел рядом со мной прогулочным шагом, положив руки в карманы, смотря ровно перед собой. Я же чуть не споткнулась, засмотревшись на его точеный профиль. Интересно, он когда станет старше, начнет превращаться в гадкого утенка, как это обычно бывает в пубертате, или даже тогда юный Лорд останется самим совершенством, становясь только еще более привлекательнее? Если так, то это будет просто кошмар: сколько он девичьих сердец разобьет! — Спасибо. Да, мне действительно повезло… — обернувшись на отца, я мило ему улыбнулась. Тот по-доброму хохотнул и показал мне кивком головы не отвлекаться. — Надеюсь, тебе все понравилось. Мы теперь не скоро сможем увидеться. Я приеду только в начале сентября. Том покосился на меня и снова устремил взгляд вперед. — Как называется место, где вы будете отдыхать? — Пляж на берегу Ла-Манша, кажется «Bournemouth Beach». Риддл неожиданно улыбнулся, но через секунду снова надел маску непроницаемости. — Надеюсь, вы прекрасно отдохнете. Дойдя до приюта, мы попрощались с Томом, что еще несколько раз благодарил за прекрасную прогулку и обед. Льюис был в прекрасном настроении, Том ему понравился. Уже на пути домой отец, доверительно наклонившись ко мне, произнес: — Милая, у тебя замечательный новый друг. Я очень рад, что ты так ответственно подходишь к выбору товарищей, — на этой фразе я фыркнула и хитро улыбнулась. Ну, еще бы! Я никого, кроме Темных Лордов в друзьях у себя не вижу. Гулять так гулять! Льюис продолжил: — Но, знаешь, есть кое-что, что мне показалось странным… — ну естественно, как это, Риддл и без странностей. — Да, папа, что именно? — У меня возникло ощущение, будто я его где-то уже видел, но все никак не могу вспомнить где, — не у тебя одного, Льюис, не у тебя одного. Вслух же я сказала совсем другое: — Может быть и видел. Он же мальчишка! Бегает там-сям, — и как бы обозначая то самое «там-сям» повела руками в воздухе. Льюис засмеялся и, приобняв меня за плечи, повел домой. Кажется, я смогла его отвлечь. Надеюсь, он не будет заострять внимание на таких вещах. Желательно, чтобы он поменьше думал о Томе и вообще обо всем, что касается Риддла. Мне так спокойнее.***
К сожалению, маленькая Агнес не смогла заметить задумчивый взгляд, что бросил Льюис, смотря на свою дочурку. Иногда память может сыграть с нами злую шутку. Бывает так, что она надёжно укрыта покровом тьмы. Нам остаётся только гадать, что за ней скрывается. До тех пор, пока истина не выйдет на свет, люди будут думать, что нет никаких проблем, нет причин для волнений. В итоге многие так и живут, не зная, что внутри них есть шрамы. Они будут очень глубокими. Так может продолжается без конца… Пока не произойдёт какое-то событие, что взбудоражит внутри тебя лавину, какое-то маленькое совпадение.Но зачастую совпадение — это просто совпадение.