Синдром благодарности

Вот и на следующий день он пока ей не звонит. Обходится книгами, интернетом и ждёт, когда закончатся выходные. Его начинает мучать безделье, но раз уж теперь у него иная специализация, вряд ли его отправят куда-то на другой конец света кого-нибудь охранять. Хотя он считает, что это было даже интересно — работать телохранителем кого-то. Наверное, потому что времени скучать просто не было — необходимо было следить за подопечным, чтобы ничего с ним не случилось. Пока он так скучает, наверняка в Школе кто-то пишет новую книгу. Так что работа всё-таки будет, думает он. И эта мысль подтверждается — уже вечером к нему на стол приземляется знакомая папка. Он открывает её — и читает набранное готическим шрифтом крупного кегля сообщение: «Насколько я понял, вы скучаете. Так почему бы не заняться делом?» Денис, забывшись, кивает. Переворачивает страницу — и видит неожиданно для себя титульный лист новой книги. Он никогда не получал служебных частей будущих изданий, вот и удивляется, а ещё радуется, что ему поручили что-то ещё более важное. Хоть он и не технический редактор, чтобы проверять ошибки на таких страницах. Но опечатки исправить-то может? Так что одновременно с чувством гордости и волнением берётся за будущую книгу. И ему приходит в голову, что директор издательства был бы счастлив, если бы понял, как влияет на простых работников. И начал бы злоупотреблять их доверием. А пока он вполне без задних мыслей подбирает наиболее близкие ему будущие издания. В этот раз будущая книга снова близка ему — она об известных телохранителях. Наверняка в издательстве готовят серию антологий — одна о снайперах, другая о телохранителях, третья о наёмниках… И, насколько Денис помнит, очерки о каждом представителе этих профессий написаны вполне интересно и живо. Так что он с удовольствием с ними работает. Заканчивает с первыми страницами и опять-таки находит знакомую фамилию — Паскаль Дювье. Читает, в процессе правя, историю этого персонажа, и в конце очерка возмущённо фыркает — он не понимает, как так можно провалиться на задании. Он уверен, что за ним Кардашьян была бы как за каменной стеной. Другие герои книги уже не вызывают у него таких чувств, вот он и через пару часов заканчивает работу на сегодня и закрывает папку. Из неё вылетает листочек, и Денис уже пугается — вдруг это новое задание? Но это оказывается пожелание спокойной ночи с извинениями за срочную работу. И Иванов как всегда быстро засыпает. На следующий день он хочет выполнить обещание и перезвонить Ольге. Но смотрит на телефон и понимает, что это слишком рано — она ведь разозлилась, когда он зашёл к ней в полдень. Вот и работает ещё с пару часов и набирает уже в середине дня. Гудки идут очень долго. Он уже собирается положить трубку, как слышит усталый и почему-то знакомый голос: — Алло. Да, этот голос ему знаком, но он не принадлежит Петровой, вот он и спрашивает: — Оль, это ты? И понимает, почему узнал голос — ему отвечают: — Нет, Оля занята. Это Лилс. Он осторожно уточняет: — А вы не подскажете, когда она освободится? Почему-то ему кажется, что Лилс всё-таки знает, но она отвечает по-другому: — Не знаю. Думаю, ближе к вечеру. Денис просит: — Тогда передайте ей, пожалуйста, что я вечером перезвоню. Ему мерещится, что Лилс улыбается — ещё бы, он двигается в нужном ей направлении — когда отвечает: — Хорошо. Он заканчивает разговор и с чистой совестью берётся за очередной очерк. *** Когда на Орландо мягкими лапами ступает огромная чёрная кошка-ночь, он снова звонит Ольге. В этот раз гудков звучит буквально пара, когда он слышит знакомый голос, уже принадлежащий Петровой: — Алло. Он осторожно спрашивает: — Привет. Не помешал? Петрова весёлым тоном отвечает: — Не-а. Я ждала твоего звонка. Снова хочешь куда-нибудь пригласить? Он аккуратно прощупывает почву: — А ты не против? Голос её опять звучит радостно и оживлённо — он облегчённо вздыхает: всё хорошо, когда она отвечает: — Я только за! Но не куда-то, где много людей. Давай снова на крышу. — Конечно. Сейчас приду. Он уже собирается положить трубку и начать переодеваться — он не хочет в «домашнем» идти к ней — как она почти приказывает ему: — Захвати пледы, — и добавляет уже более мягким тоном: — Они у тебя очень… как бы выразиться? Приятные, что ли. На них очень удобно сидеть, — и снова командным тоном: — Жду через пятнадцать минут. Денис шутливо отвечает — её голос располагает: — Есть, мэм. И лезет в шкаф за пледами. Сначала немного роется, ведь не может найти те же — серый шерстяной и чёрный в красную клетку — которые брал с собой в прошлый раз, но всё-таки их находит. Некоторое время недоумевает, что же случилось — почему нашёл не сразу, но после решает забить. Открывает другое отделение шкафа — до отказа забитое одеждой. Первое, на что обращает внимание — это спортивный костюм. И он сразу же вспоминает, что когда-то занимался спортом, и решает возобновить это занятие. Благо в Школе есть собственный тренер — или даже не один. Вытаскивает, однако, всё же не костюм, а джинсы и светлую кофту. Быстренько — помня, что у него ограниченный запас времени — надевает их, обувается в кеды. Находит под столом моток от братьев Джеймсонов — он до сих пор не доверяет собственной памяти и предпочитает магическую гарантию. Выходит из комнаты, закрывает её на ключ и пускает перед собой нитки. Они медленно, подстраиваясь под его шаг, катятся перед ним и сначала заводят его в гостиную. Там оказывается неожиданно много народу, и Денис здоровается со всеми. Правда отвечает всего половина наёмников — остальные его игнорируют. А ещё — он профессионально подмечает — там новые обои явно авторства Арвина — по крайней мере, на них очень много цветов, которые, как помнится Иванову, называются орхидеями. Тоже что-то знакомое и родное, что подсказывает ему, надо бы чаще бывать в гостиной. Он проходит ещё мимо нескольких комнат, и наконец-то моток останавливается. Денис стучит, и дверь открывается сама собой. Он входит и видит Ольгу — снова с причёской, опять накрашенную — и его тянет спросить, как она успела. Но он считает такой вопрос невежливым, вот и молчит. А она здоровается: — Привет, Денис. Ты такой пунктуальный. Иванов улыбается. — Стараюсь. — Хорошая черта. — Угу. Они выходят, и Петрова запирает дверь на заклинание. Денис опять чувствует лёгкий укол зависти, но она достаточно быстро проходит. Они проходят пару коридоров и оказываются возле лестницы на крышу, неожиданно для Иванова не минуя гостиной. Правда, он скоро перестаёт удивляться — когда они поднимаются на крышу и Ольга не жалуется на каблуки. Хотя вскоре у него таки появляется повод удивиться — или восхититься предупредительностью Школы. Он видит на том месте, где были раньше они, трёхногий столик с бутылкой розового шампанского, двумя узкими зелёными бокалами и тарелкой с экзотическими фруктами. Иванов среди них узнаёт только киви и бананы. Ольга же подходит к столику, придирчиво разглядывает спиртное и фрукты, берёт один, зелёный, продолговатый — и тот сам собой чистится, а она вгрызается в сочную жёлтую мякоть. Денис еле сдерживает желание сделать то же самое — он думает, это бы выглядело обезьянничаньем, а Петрова с извинением в голосе объясняет своё поведение: — Обожаю манго. А здесь такой аппетитный, ароматный… Иванов долго ищет, что бы сказать, и наконец-то делает ей комплимент: — Ты так хорошо разбираешься во фруктах. Ольга взмахивает рукой — мол, брось — и садится на один из пледов. Хотя почти сразу же вскакивает и снова как бы просит прощения: — Я могу запачкать плед. Лучше постою. Денис долго смотрит на плод в её руках, думая, права ли она — и может ли из этого фрукта вылиться столько сока. И наконец решает немного её подбодрить: — Ничего. Если что, попрошу постирать. Петрова с сияющим взглядом чуть ли не счастливым голосом отвечает: — Правда? Тогда я присяду. И действительно опускается на плед. Некоторое время наслаждается вкусом манго, а после снова поднимается и подходит к столику. Иванов, уже за это время устроившийся на втором пледе — чёрном клетчатом — подавляет желание спросить у неё, как же она изменила своим привычкам. Он ведь помнит, как она отказывалась от еды в такое время. И пугается — вдруг она всё-таки читает мысли? — когда она отвечает на незаданный вопрос: — У меня последнее время такой жуткий аппетит. Жру даже ночью. Спрашивала у мисс Лилс — говорит: всё нормально. Денис так не считает — его настораживает перемена привычек, да и Ольга вполне может стать совершенно другой, не такой, как он её знал. А она со страхом в голосе и глазах продолжает: — Вдруг я раздуюсь до формы шара? Иванов окидывает её оценивающим взглядом и констатирует: — Это будет нескоро. Петрова уже более спокойным голосом спрашивает: — Думаешь? — Он кивает, она же берёт ещё один фрукт — на этот раз розовый, похожий формой на гранат — и задумчиво признаётся: — А этого я уже не знаю. От плода в её руках остаётся только белая мякоть, и она осторожно надкусывает — и после съедает чуть ли не половину. А потом рассказывает: — Я сначала боялась — вдруг что-то случится. Но потом поняла, что Школа вряд ли бы своих работников отравила, — и спустя пару секунд продолжает: — Но я уже давно решила забить. Поправлюсь так поправлюсь. Денису это кажется странным — его вообще всегда фатализм не привлекал — но он решает, что это невежливо — лезть с советами — так что решает забить. Хочет стать шаром на коротеньких ножках — её дело. А Ольга тем временем снова подходит к столику. И когда Иванов обращает на это внимание, извиняющимся тоном объясняет: — Я уже не жрать подошла. Я просто хочу посмотреть, что здесь есть. Будто Денису интересно, почему она ходит по их участку крыши. Он снова молчит, а Петрова наоборот — оживлённо рассказывает: — Я тоже многих фруктов здесь не знаю. Тот, который я сейчас съела, был вкусным и хорошо выглядел, но названия я всё-таки не могу сказать, — снова присаживается на плед и задумчиво предлагает: — А давай помолчим, — объясняет: — Ты ведь сегодня такой тихий. Денис поднимает на неё взгляд и говорит правду: — Я даже не заметил. Просто нечего сказать. Ольга, кажется, хочет его подбодрить, когда хвалит его: — Мне так нравится с тобой сидеть и молчать. Давай посидим в тишине. Иванов послушно молчит некоторое время, пока не звучит стандартная мелодия будильника. Петрова резко срывается с пледа на ноги и извиняется: — Прости. Я бы хотела сейчас пойти спать. И в подтверждение громко зевает. Денис тоже вскакивает на ноги и уже начинает сворачивать пледы, когда Ольга его останавливает взмахом руки: — Не надо. Я и сама могу. И точно таким же жестом сворачивает пледы. Иванов в который раз завидует её магическим способностям, хоть вслух он вряд ли бы сказал такое. А Петрова подходит к выходу на крышу и прощается: — Пока. Звони, если сможешь. Денис подбирает аккуратно сложенные пледы, даже, кажется, магически постиранные — они пахнут теперь кондиционером для белья — и сходит с крыши. По пути несколько раз зевает и понимает, что Ольга вовремя решила пойти спать — ему тоже хочется. И, видимо, не только ему — в гостиной, которую он проходит, снова ни души.