Синдром благодарности

На следующий день он открывает папку и видит письмо с извинением, что его заставили работать, и множеством виноватых смайликов. Там также написано, что новые главы придут позже. Вот он и решает — подумав: «Наконец-то» — сходить в спортзал. Быстренько переодевается в спортивный костюм, снова, как когда-то, задумавшись, настоящая ли это «Каппа». И почти сразу же решает — Школа бы не стала экономить на своих работниках. Так что снова забивает на размышления и покидает комнату. Своей памяти не доверяет — давненько не был в спортзале, наверняка дорога стёрлась из памяти — и поэтому сначала заходит в гостиную, надеясь застать там братьев Джеймсонов. И они его не разочаровывают — сидят в полном составе за круглым столом и что-то обсуждают тихими голосами. Денис немного мнётся возле них — не хочет мешать — но тут один из них его окликает: — Привет, Денис. Тебе снова заговорить моток? Иванов задумывается, как тот догадался — неужели у него всё на лице написано? Однако передумывает спрашивать, как, впрочем, и всегда. Так что с дружелюбной улыбкой — он привык к этим братьям — объясняет: — Мне бы найти дорогу до нашего спортзала. Уже другой брат — видимо, они следят за тем, чтобы не перенапрягаться в разговорах — спрашивает: — Хочешь заняться формой? — окидывает внимательным взглядом и задумчиво, растягивая слова, произносит: — Такую внешность надо беречь. Третий наклоняется под стол и поднимается с мотком на этот раз красных ниток. Что-то шепчет на грани слышимости и спустя пару секунд протягивает нитки Денису. Тот благодарит и уже собирается идти, как первый брат останавливает его: — Погоди. Видишь, парень только что вошёл? Иванов не видел, так что осматривается — и видит такого парня, которым бы сам хотел быть: красивого, накачанного, длинноногого. Причём даже не лысого, как он всегда себе представлял качков — а с короткими чёрными волосами. Заглядывает в чёрные глаза — и понимает, почему парни бывают геями. Но довольно быстро от объятий парня его отталкивает образ Ольги. А качок наверняка занят. Денис кивает. Задумывается, не заметили ли его замешательство. Но Джеймсон, как ни в чём не бывало, продолжает ему рассказывать: — Это один из наших тренеров. Может, хочешь с ним поработать? Иванов, естественно, хочет и говорит об этом, вот уже второй Джеймсон и обращается к парню: — Привет, Джим. Можешь к нам присоединиться? Парень — Денис мысленно поправляет себя: Джим — подходит неожиданно лёгкой для такого кажущегося из-за мускулов грузным тела и здоровается глубоким бархатным голосом: — Здравствуйте, ребята. Конечно. И беззастенчиво садится в одно из кресел. Третий Джеймсон же продолжает: — Мы, кажется, нашли тебе нового подопечного. Знакомься, это Денис. А это Джим. Джим протягивает сильную мускулистую руку. Иванов робко пожимает её. А Джим спрашивает у него: — Какой результат вы хотите? Денис на несколько секунд задумывается и честно отвечает: — У меня сидячий образ жизни. Не хочу превратиться в шар на ножках. На красных влекущих губах Джима появляется лёгкая улыбка. И тот продолжает спрашивать: — Раньше вы больше занимались собой? Иванов несколько мгновений вспоминает, и ему становится стыдно, когда он вынужден ответить: — Когда-то. Ещё когда не работал так активно. Было время, было желание. Джим проницательно уточняет: — А потом они исчезли? Денис молча кивает и пытается сдержать нагло ползущий на обычно смуглые щёки румянец. Джим же ободряюще улыбается: — Бывает. Главное, что сейчас они есть, — оглядывает его и, несколько мгновений помолчав, предлагает: — Думаю, вам нужен стандартный комплекс упражнений для поддержания себя в форме. Вы согласны? Иванов уточняет: — Они не слишком сложные? Джим ухмыляется — Денису снова становится неловко — и отвечает: — Конечно, нет. Иванов облегчённо еле слышно вздыхает. А Джим продолжает мысль: — Мы никогда не нагружаем сразу новых подопечных. Так что начнём с более лёгких упражнений, с менее длительных тренировок… Вам это подходит? Иванов кивает. И решается спросить: — А можно начать не сегодня? — Всё начинаем с завтрашнего дня, да, Денис? — сквозь смех проговаривает Джим, а Денис в который раз задумывается, что хотел бы такие зубы. И записывает в мысленный блокнотик, что надо бы заглянуть к стоматологу. Тут раздаётся не знакомая Иванову мелодия какой-то песни в жанре рок, и Джим вытаскивает телефон. Ставит барьер от подслушивания и спустя пару минут извиняется перед Денисом: — Простите. Сейчас мне нужно идти, — и подмигивает. — Надеюсь, завтра увидимся. И уходит неожиданно для такой комплекции лёгкой походкой. А Иванов невольно любуется и понимает, что тоже хочет таким быть — лёгким, несмотря на мускулы, в походке, в общении. Все некоторое время молчат, Денис тоже переваривает новое знакомство. И тут один из братьев Джеймсонов отвлекает его от мыслей: — Ну, что решил? Будешь к нему ходить? А другой вмешивается в разговор: — Кстати, учти — он один из лучших наших тренеров. Третий хмурит брови и недоверчивым голосом уточняет: — У нас так много тренеров развелось? Второй пожимает плечами и объясняет: — У нас же не только в спортзале тренеры. Третий заметно расслабляется и уже более спокойным голосом добавляет, откинувшись в кресле: — Тогда я с тобой согласен. Первый вклинивается: — Да это даже по фигуре его видно. Почему-то Денису кажется, что тот подавляет желание облизаться. Иванов чувствует, что ему приятно в обществе этих странно похожих парней, у которых даже отношение к другим людям чуть ли не повторяет его собственное. Но тут громко бьют висящие на стене часы, которых Иванов раньше не замечал. Первый Джеймсон смотрит вверх и сообщает: — Обед. Идём? Денис послушно, как будто это был приказ, разворачивается ко входу в гостиную. И слышит за собой дружный смех. А после ему в спину объясняют: — Котик, мы тебя не посылаем. Он оборачивается, чтобы узнать, кто ж это так к нему обращается, и видит честные глаза одного из братьев Джеймсонов, который ему объясняет: — Я всего лишь хотел тебя задержать, — и продолжает извиняющимся тоном: — Прости, если обидел, — и более спокойным голосом: — Предлагаем посидеть с нами. Мы обычно идём в столовую позже, когда там меньше народу. Иванов понимает, что это вполне разумный подход, и опускается в появившееся за столом братьев кресло. Устроившись в нём, осознаёт, что хочет такое же к себе в комнату, и спрашивает Джеймсонов: — Где можно достать такие кресла? Уже другой улыбается и уточняет: — Понравилось? — и сразу же отвечает сам себе: — Как оно может не понравиться? Уютное, красивое, кожаное.... — и как бы в доказательство устраивается по-другому, блаженно прикрыв глаза. Некоторое время они все вчетвером молчат, пока один Джеймсон не смотрит снова на настенные часы и объявляет куда-то в воздух: — По-моему, уже можно идти на обед, — оборачивается к Денису и добавляет: — Идёшь с нами? Иванов кивает и с сожалением покидает прекрасное кресло. А второй Джеймсон неожиданно для него говорит: — Сегодня жди его в своей комнате. Денис смотрит на него наверняка квадратными глазами — он-то не видит, как выглядит со стороны — и спрашивает удивлённым голосом: — Чем я его заслужил? Уже третий Джеймсон хихикает и предполагает: — Может, Артур в тебя влюбился? Хихикают братья уже втроём. Иванов же не считает это смешным и снова жалуется сам себе на отсутствие чувства юмора. Братья, видимо, это понимают, ведь не продолжают разговор и покидают гостиную. Денис пару шагов идёт вслед за ними, но после передумывает и отстаёт от них. Они исчезают за поворотом, и Иванов облегчённо вздыхает — ему хватит этих братьев на сегодня. Он уже хочет вернуться в свою комнату, как тут в животе предательски урчит. И он всё-таки отправляется в столовую, боясь заблудиться. Но этого не случается, и вскоре он оказывается в комнате, которая кажется ему даже больше, чем в прошлые разы. Он удивляется, однако пару мгновений спустя решает забить — он уверен, что население Школы неустанно растёт, и столовая вполне может теперь занимать больше места — чтобы все поместились. Берёт комплексный обед, не интересуясь, что в нём, — его точно никто не отравит, а аллергий у него нет — хлеб и горячий зелёный чай — он снова мёрзнет. Подходит к окну и видит за одним из столов Элен и Роба. Те зовут его, и он слушается. Садится за стол, ставит поднос и здоровается. Элен улыбается, а Роб сразу же забрасывает вопросами: — Как ты поживаешь? Чем занимаешься? Как с личной жизнью? Почему-то Денис чувствует себя настолько умиротворённым — в другое время он бы задумался почему — что даже не раздражается такому потоку любопытства и отвечает несколькими фразами: — Вроде бы хорошо. По крайней мере, уже не так скучно, как ещё месяц назад. Роб вполне прогнозируемо его перебивает и снова не вызывает досады: — Как я тебя понимаю! Вот вроде бы отдыхаю от заказа, но настолько нечего делать, что думаю, скоро умру от скуки, — и подмигивает Иванову: — Однако здесь есть кому меня оживить. Денис не знает, что значит это подмигивание, вот и отвечает вполне нейтрально: — Конечно, есть. И удивляется, почему в этот раз Элен молчит. Переводит взгляд на неё и видит — она сидит, уставившись в окно, и на никакие внешние раздражители не реагирует. Смотрит туда же — и не понимает, что её так привлекло. Подумаешь, парк, видный, как он убедился, из любого уголка Школы. А Роб, видно, вспоминает о еде, берёт с подноса почти такой же набор, как у Иванова, разве что вместо зелёного чая у него чёрный. Ставит перед собой — и недовольно отталкивает тарелку с супом, и возмущённо почти кричит — по крайней мере, его голос звучит, как обычно, громко: — Гороховый! Они издеваются? Элен наконец-то отворачивается от окна и смотрит на него уничижительным взглядом странно для Дениса прозрачных глаз. И равнодушно говорит: — Ага, точно. На кухне хотят, чтобы ты сейчас поел — и не добежал до туалета. И, разумеется, испортил всем аппетит, — она оборачивается к Иванову и объясняет уже другим — извиняющимся тоном: — Он страшно не любит горох и фасоль. Ему кажется, что он… — и перебивает сама себя: — Я о таком говорю, а ты ешь. Прости, пожалуйста, — и тоже принимается за обед. Иванов берётся за суп — у него нет таких предубеждений против гороха, а в Школе готовят вкусно, вот он и съедает порцию с удовольствием. А Роб всё так же недовольно расправляется со вторым блюдом — чем-то, как видит Денис, рыбным с гарниром. Элен же элегантно — думает Иванов, можно ли так сказать о том, как она ест — уничтожает рыбу. Они заканчивают с обедом, и тут Роб вроде бы что-то вспоминает — и говорит Денису голосом, как будто просящим прощения: — Мы ведь взяли у тебя номер и не позвонили. Извини, ещё свяжемся и где-нибудь побываем. Иванов кивает, и они встают из-за стола. Денис привычно оглядывается — он хочет забрать посуду и поднос, но они исчезли ещё раньше. И они покидают столовую. Несколько метров коридора проходят вместе, почему-то в молчании, хоть Иванов и уверен, что Робу есть что сказать. И за очередным поворотом Роб и Элен прощаются с Денисом, и Роб снова обещает звонить. Почему-то Иванову кажется, что слова тот не сдержит.