7
15 октября 2017 г. в 19:23
— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Рюдзаки? — услышала она, сознание постепенно возвращалось.
Голова гудела, в горле пересохло. Лайт сделала несколько глубоких вдохов, борясь с горьким привкусом во рту. Осторожно пошевелилась, однако поднять веки не решалась, опасаясь боли. Каждый мускул восставал против малейшего движения. Она захрипела и схватила руками простыню, попутно попытавшись осознать, где находится. Стоп! Простыня?
Лайт резко открыла глаза.
Вокруг было темно.
— Принеси чаю, Ватари. Лайт, должно быть, скоро очнется.
События прошедшего дня всплыли в памяти. Мгновенный ток адреналина прогнал сонную одурь. Не обращая внимания на боль, Лайт резко села и сбросила простыню. Судя по роскошной двуспальной кровати и смутным очертаниям комнаты, похоже на номер в отеле. Слабый свет фонарей узким лезвием проникал в щель меж плотных штор и освещал ее тюрьму.
Коснувшись босыми ногами ковра, Лайт инстинктивно схватилась за рубашку… И вздохнула с облегчением, нащупав знакомые пуговицы. Одежда на месте, нет только обуви и содержимого карманов — ключей, телефона, бумажника. Тетрадь Смерти осталась дома, но страницы, которые Лайт вырвала и носила с собой, пропали. Все, кроме одной. Маленький клочок находился на груди, под повязкой.
Но от него не было толку. Невозможно победить, не зная настоящего имени похитителя. Приходилось признать, что, скорее всего, он и есть L. Как это могло случиться? Лайт была осторожна. Она не привлекала нежелательного внимания. Ни у кого не было причин убивать ее. Если ее похитили с целью выкупа, то это — верная смерть. Семья жила на государственные дотации. Помощь, которую они могут больше не получить…
Сердце забилось чаще, внутри все сжалось.
Нет, необходимо выйти отсюда. Лайт должна выжить. Даже L не сможет остановить Киру. Она начнет Новую Эру в этом прогнившем мире.
Дверь тихо открылась. Зажегся свет. Ссутулившись, вошел Рюдзаки.
— Я вижу, Лайт очнулся, — сказал он монотонно. — Как он себя чувствует?
— Так, словно меня одурманили и похитили, — огрызнулась Лайт.
Немигающие черные глаза на секунду встретились с карими и уставились в потолок. Казалось, его совсем не волнует ее негодование.
— Лайт очень груб.
Груб? Она была грубой?
— А я должен прыгать от радости?
— Лайт жив, не так ли? Я бы сказал, это достаточная причина.
Лайт не могла ничего поделать и действовала импульсивно, под действием гнева. Брешь в ее самообладании обнажила человеческие слабости за фасадом совершенного сына. Она отвела руку и наотмашь ударила своего похитителя. Костяшки пальцев врезались в скулу, голова откинулась назад, словно была на шарнирах. Лайт отдернула руку и ударила снова. На этот раз ей показалось, что кулак встретился с камнем. Рюдзаки даже не пошевельнулся.
Равнодушные глаза заблестели. Лайт сделала шаг назад, приготовившись снова атаковать. Но, прежде чем успела что-либо сделать, L оказался на полу, а его нога вонзилась ей под ребра. Лайт задохнулась. Шатаясь и ловя ртом воздух, она пропустила удар пяткой, который обрушился на спину и отправил ее в нокаут на ковер.
В мгновенье ока Рюдзаки ловко скрутил ее руки за спиной и сковал запястья наручниками. Лайт беспомощно боролась. Он поднял ее и присел рядом, сунув большой палец себе в рот.
— Лайт злится.
— Охренеть! И как ты только пришел к такому заключению, Шерлок? — Лайт презирала сквернословие, считая бранные слова вульгарными и глупыми. Но когда дело касалось этого урода, ругань — единственное, что приходило в голову.
— Лайт не похож на человека, предпочитающего физический бой. Он слишком умен для таких примитивных развлечений. Поэтому я могу сделать вывод, что он злится на мое обращение с ним, — похоже, Рюдзаки говорил без малейшего сарказма. Лайт сдула прядки волос, упавшие на нос во время драки. Их пора было подстричь. — И все же я считаю, что Лайт должен быть благодарен, что остался невредим. Он даже спал в моей кровати, хотя я легко мог оставить его связанного в ванной.
— Твоя щедрость не знает границ, — пробормотала Лайт. Сев по-турецки, она поморщилась от пульсирующей боли в ребрах. — И что теперь, L?
Детектив вынул большой палец изо рта и постучал указательным по подбородку.
— Чай, — сказал он. Прежде чем Лайт успела ответить, вошел пожилой джентльмен, одетый как английский дворецкий. В руках, облаченных в белые перчатки, джентльмен держал серебряный поднос с чайником, двумя одинаковыми чашками тонкого фарфора, горкой сахарных кубиков и большим количеством сладких булочек. — Спасибо, Ватари. На сегодня это все.
Дворецкий легко, но почтительно поклонился и отбыл.
Рюдзаки взял чайник двумя пальцами. При своей странной манере держать вещи он каким-то образом умудрился разлить чай по чашкам.
— Сахар?
Лайт покачала головой, хмуро глядя на своего похитителя. Пользующийся дурной славой детектив начал бросать кубики сахара в свою чашку. Они падали с громкими всплесками — Один, два, три, пять, десять. Лайт стало дурно. В чашке было больше сахара, чем чая!
Рюдзаки взял булочку, макнул в отвратительную жидкость и начал чинно обкусывать. Минутой позже с булочкой было покончено, и он поднес чашку к губам Лайт.
— Послушай, я не хочу сейчас чаю.
— Глупости! Лайту нужно питаться.
— Ты всегда пытаешься насильно поить чаем заключенных?
— Нет. Лайт — первый.
Спустя несколько минут борьбы и легких подшучиваний, детектив уже кормил Лайт тошнотворными булочками, к счастью, давая запить черным несладким чаем. Лайт с ненавистью сверлила его глазами. Подчиниться было безопаснее. Сопротивление могло закончиться тем, что напиток пролился бы на рубашку. В этом случае ей не избежать нежелательных вопросов.
— Рюдзаки, почему я здесь? — спросила она, когда с чаепитием было покончено.
— Ах, это конфиденциальная информация.
— Я хотел бы знать, почему являюсь пленником наемного убийцы.
Вздох. Черные глаза снова смотрели в потолок.
— У меня свои причины.
— Это связано с Кирой?
Рюдзаки развернулся к ней.
— Что привело Лайта к такому заключению?
— Я не дурак. Ты был рядом, когда начались протесты, и спросил меня, поддерживаю ли я Киру. Потом ты похитил меня, когда Кира предположительно сделал объявление по радио.
— Предположительно? Лайт имеет основания сомневаться в подлинности трансляции Киры?
Черт! Лайт быстро просчитала варианты выхода из затруднительной ситуации и решила, что для начала лучше говорить правду.
— Кира не стал бы добиваться подобной славы. Он никогда не объявлял свои намерения, его дела говорят сами за себя. Понятно, что его цель — низвергнуть Олигархию и уничтожить опасных преступников. Кира считает себя правосудием. Подобные публичные заявления для него не имеют смысла.
— Все репортеры умерли от сердечных приступов, — сказал детектив. — Работа Киры.
— Я… Ты прав. Честно говоря, каковы шансы, что… ну, за всем этим стоит второй Кира?
Легкая улыбка появилась на обычно непроницаемом лице.
— В точности мои мысли. Мы имеем дело с двумя Кирами. И я подозреваю, что второй хочет привлечь внимание первого.
— Подожди, эта информация должна быть конфиденциальной… Почему ты говоришь мне об этом?
Рюдзаки погрыз большой палец.
— Потому что я обнаружил, что мыслительные процессы Лайта поразительно схожи с моими. Отрадно, что кто-то способен прийти к тому же заключению, что и я, без моей подсказки.
— Тогда ты скажешь, почему я здесь?
— Лайт сам сказал, из-за дела Киры. Лайт не замедлит сделать дальнейшие выводы, если он такой гений, как значится в его досье.
Она пошевельнулась и услышала звон наручников. Сердце упало.
— Я под подозрением?
— Мой единственный подозреваемый.
— ЧТО? ПОЧЕМУ?
Рюдзаки усмехнулся и встал.
— Мне нужно работать, Лайт. Я вернусь сегодня вечером.
— Подожди… Сейчас ночь?
— Хмм. Три часа утра. Ты привыкнешь.
Только когда детектив вышел, она осознала смысл этих слов. Он считает, что заключение будет длиться долго. Лайт дернула цепь.
— Нет! Ты не можешь так поступить!
Она услышала смех Рюука. Скучающему шинигами ситуация казалась все более и более забавной.