Безрассудная игра

      — Мне нужно поговорить с Ватари.       Рюдзаки оторвался от пристроенного на коленях лэптопа. Детектив сидел в огромном кресле рядом со своей кроватью. Точнее, бывшей своей кроватью, перешедшей теперь в полное распоряжение Лайт. Последние двадцать четыре часа пленница была под постоянным наблюдением. Страдающий бессонницей Рюдзаки будил ее каждый час, невзирая на протесты. По правде говоря, он был весьма доволен собой. Благодаря цепи она не могла покинуть детектива или заставить его уйти. Даже если они поубивают друг друга, Лайт останется прикованной к нему.       Тем не менее возникла серьезная проблема — ванная. Лайт настаивала на уединении. Она устроила настоящий «кошачий концерт», добавив дополнительный аргумент в виде синяка на губе Рюдзаки.       — Если Лайту что-то нужно, он может попросить меня, — детектив не понимал, почему девушка покраснела. — Лайт утратил право на приватность, когда попытался выпрыгнуть на ходу из машины. Ему лучше привыкнуть обращаться с любыми просьбами ко мне.       — Нет.       — В таком случае, Ватари не сможет помочь Лайту. — Рюдзаки снова вернулся к лэптопу. Несколько кликов, и подушка полетела в голову детектива. Он едва успел увернуться. — Очень по-взрослому…       — Сказал избалованный ребенок, потребляющий сахар в таком количестве, от которого любой нормальный человек впал бы в диабетическую кому.       — Если Лайт просто сообщит мне, что он хочет…       — Чипсы. Я хочу чипсы со вкусом барбекю.       Детектив удивленно поднял брови:       — Неожиданная просьба от человека, привыкшего к здоровой еде. Но почему Лайт хочет обратиться с подобной просьбой к моему доверенному лицу?       Лайт одернула рукав рубашки, покраснев еще больше:       — Мне нужно… кое-что другое. Пожалуйста, просто позволь мне поговорить с ним.       Темные глаза с любопытством изучали смущенную девушку. Лайт всегда была такой уверенной и требовательной. Сейчас она выглядела взволнованной по непонятной причине.       — Хорошо, я готов сделать исключение. — Рюдзаки достал мобильный телефон и позвонил Ватари. Когда детектив закончил говорить, он заметил облегчение на лице Лайт. Рюдзаки обратил внимание, что Лайт выглядела иначе, чем всегда — бледное лицо, пересохшие губы, немного припухшие веки. Вместо гордой осанки поникшие плечи. Он нахмурился. Неужели она была больна? — Может быть, Лайту нужно… дополнительное медицинское обследование? Его все еще мучают головные боли после травмы?       — Со мной все в порядке. Мне нужно в душ.       — Лайт недавно отказался от душа.       — Потому что ты хотел пойти со мной, извращенец, — проворчала она.       — Как я уже говорил, Лайт находится под круглосуточным наблюдением, — ответил он. — И нет ничего такого, чего я не видел раньше. Неужели Лайт считает, что я не установил наблюдение в ванной комнате после его первой встречи с мисс Амане?       — Т-ты подсматривал за мной в душе?       — Да, кроме всего прочего. Это всего лишь тело, Лайт. И Лайту нечего стыдиться…       Она сильно дернула цепь, заставив Рюдзаки подскочить с места. Он едва успел поймать лэптоп. Рюдзаки слегка потянул цепь на себя, однако Лайт уже дошла до белого каления:       — НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, ИЗВРАЩЕНЕЦ!       Но прежде чем она успела покалечить детектива, в комнату вошел Ватари. Он выглядел, как всегда, безупречно. Лайт внезапно оставила попытки сломать запястье Рюдзаки, бросила на него свирепый взгляд и пробурчала:       — Я убью тебя позже.       Она подошла к Ватари и принялась что-то шептать ему на ухо. Судя по тому, что он достал блокнот из кармана пиджака и начал записывать, Лайт диктовала перечень необходимых вещей.       — Не хотите ли чаю с малиновыми листьями? — сказал Ватари. Лайт отодвинулась от его уха и кивнула. — Хорошо, у меня есть кое-что из списка прямо сейчас. Из запасов для мисс Амане. Я принесу вместе с чаем.       — Спасибо.       Очевидно, ее безупречная вежливость предназначалась кому угодно, кроме Рюдзаки.       — Что за секреты? — спросил он, когда Ватари вышел.       — Не твое дело!       Лайт завалилась на кровать и принялась таскать конфеты из вазочки, которую Рюдзаки всегда держал на прикроватном столике. Она ненавидела сладости, но сейчас жевала ириски с видимым удовольствием.       Успокоенный тем, что Лайт больше не пытается сломать ему руку, детектив забрался в кресло и вернулся к своим расследованиям. Он погрузился в работу и не сразу заметил вернувшегося Ватари. Рюдзаки мельком взглянул на поднос с дымящимся чаем, булочками и пачкой чипсов. Лайт мгновенно раскрыла упаковку и набросилась на соленую закуску, застонав от удовольствия. Ее поведение было странным, детектив почувствовал себя неуютно.       Когда он сделал первый глоток своей невыносимо сладкой смеси, Лайт уже доела чипсы и допила чай. Она многозначительно потянула цепь.       — Мне нужно в душ.       — Лайт говорил это много раз.       — Я… пожалуйста, мне нужно принять душ в одиночестве.       — Нет, Лайт.       — Повязка на глаза?       — Как я буду наблюдать за Лайтом с завязанными глазами?       Она сердито посмотрела на него и задумалась. Потом на ее губах появилась язвительная улыбка.       — Хорошо.       — Это значит согласие?       — Конечно. Ватари даже принес чистую одежду. Мне не помешало бы привести себя в порядок.       — Если Лайт хочет, он может попросить… другую одежду.       Теперь Лайт упорно тянула Рюдзаки в ванну, а не пыталась запустить в его голову чем-нибудь тяжелым. Она обернулась:       — Зачем мне это?       — Вполне очевидно, что Лайт не мужчина, несмотря на то, что он продолжает поддерживать такую иллюзию. Возможно, Лайт предпочел бы одежду, более подходящую его полу?       — У меня никогда не было возможности носить юбки. Не вижу смысла начинать сейчас, — сказала она твердо. Но в ее глазах читалось сомнение. Нечто схожее с детским желанием. Рюдзаки не зря был тройкой лучших детективов в мире. Он видел людей насквозь, понимал мотивы их поступков. Лайт могла бы наслаждаться женскими платьями только в одиночестве, разглядывая себя в зеркале. Лишь для того, чтобы обрести маленькую толику женственности. Чтобы доказать себе, что несмотря на отведенную ей в обществе роль мужчины, она является женщиной.       Не то чтобы она по-настоящему нуждалась в юбках, высоких каблуках или макияже. Подобные вещи были бы неуместными. Рюдзаки понимал это. Просто Лайт жаждала получить то, чего была лишена. Хотела увидеть себя такой, какой не могла себе позволить быть.       Но она готова отказаться, чтобы сохранить лицо.       Лайт была слишком гордой.       — Ты, наконец, позволишь мне принять душ или нет?       Детектив кивнул и пошел за ней. ***       — Почему Лайт мне не сказал?       — Потому что это не твое дело, любопытный извращенец.       — Теперь я получил травму на всю жизнь.       — Так тебе и надо.       — У меня остался один вопрос.       — Да?       — Почему женщины используют эти хитроумные приспособления? Я понял, как их применять, прочитав инструкцию на коробке. Но, должно быть, некомфортно, когда вставляешь эту штуку в…       — ПОЛОЖИ НА МЕСТО!       — Почему? Это довольно интересно.       ХЛОП! ***       Время шло, согласно закону Вселенной. ***       Не так-то просто привыкнуть жить бок о бок с другим человеком. Рюдзаки почти не спал, Лайт раздражалась, не имея возможности выспаться. Детектив занимался расследованиями, и Лайт была бы рада помочь. Но L не мог ей этого позволить, так как считал, что она была Кирой. Они постоянно спорили. Но после нескольких стычек желание Лайт врезать ему по физиономии угасло. Никто из них не хотел сдаваться, поэтому потасовки не имели смысла.       Дни слагались в недели, количество убийств Киры взлетело до небес. Ситуация казалась Лайт странной, даже сюрреалистичной. Дурным сном, от которого хотелось очнуться. Она не была Кирой. Никогда. И сейчас Лайт беспомощно наблюдала за тем, что убийства продолжались, а L сосредоточил внимание на ней. Как будто она являлась ответом на все вопросы.       — Я хочу в душ, — сказала Лайт. Обязательный вечерний ритуал, когда группа расследования расходилась по домам и единственным развлечением Лайт был стук клавиш по клавиатуре.       — Хорошо.       Рюдзаки захлопнул лэптоп. Черные глаза встретились с медово-карими, как было до того бессчетное количество раз. Лайт подумала о событиях последнего месяца. Похищение, обвинение и поцелуи. С тех пор как он пытался заставить ее признаться под страхом смертной казни, их отношения стали более натянутыми. И хотя детектив бесстыдно разглядывал ее в самые интимные моменты, он редко дотрагивался до нее. Будто боялся, что Лайт сломается от прикосновений.       Она слегка покраснела. Почему он не верит в ее невиновность? Она не была Кирой!       Лайт рассеянно сунула руку в карман брюк и нащупала маленький обрывок бумаги. Она не знала, почему этот мятый клочок приносил ей успокоение, когда она касалась его пальцами. Как будто он был чем-то вроде спасательного круга. Каждый раз, когда Лайт переодевалась, она следила за тем, чтобы обрывок всегда оставался при ней. Бессознательная привычка, которую она заметила только пару дней назад.       — Лайт плохо себя чувствует?       — Нет, со мной все в порядке.       Когда они вошли в ванную, никто из них не был готов к тому, что произойдет дальше.       Их тихое убежище обрушилось.