16
9 ноября 2017 г. в 19:14
— Очнись! Давай, Рюдзаки, ты должен очнуться… Черт! Не смей умирать, извращенец!
Боль… Она не чувствовала почти ничего, кроме боли. Везде была кровь — на полу, на стенах, на одежде и на коже. Лайт дрожала. Она с трудом держалась, чтобы не потерять сознание. Им нужно выбраться. В воздухе висел дым, слышались отдаленные голоса. В глазах все плыло и качалось.
— Пожалуйста… Очнись! — она схватилась за рубашку Рюдзаки, отчаянно пытаясь привести его в чувство. Он не мог умереть! Этого просто не может быть!
Неважно, что его рука странно согнута, а черные волосы превратились в окровавленный скальп.
Лайт быстро огляделась вокруг. Они провалились как минимум на один этаж ниже. Их окружали погнутые балки и горы осыпавшегося бетона. Взрыв был спланирован. Разрушения казались локальными, их этаж подвергся целенаправленной атаке. Наверное, в какой-то степени им повезло, что обрушился пол, а не крыша. Посмотрев наверх, Лайт увидела, что обломки здания могут упасть на них в любой момент.
Если они не выберутся отсюда, то умрут под завалами.
— Очнись! — Лайт почувствовала, как на глаза навернулись слезы. — Е-если ты не очнешься, я… Я убью тебя! Клянусь! Заставлю есть одни проклятые овощи. О боже, пожалуйста… нет. Нет!
ХРУП!
Одна из опорных балок треснула, Лайт судорожно вдохнула. Здание содрогнулось. Она взяла Рюдзаки за плечи и начала тянуть. Он был довольно тяжелым для человека комплекции «кожа-да-кости». Или, возможно, она просто ослабла от потери крови.
Лайт спотыкалась, ноги заплетались.
Неужели она умрет именно так?
Разве это будет весело?
Из тени раздался зловещий хохот и возникли очертания монстра, летящего на черных крыльях.
Еще не пришел твой час, Лайт Ягами. Ты не умрешь. Иначе я бы знал.
Он исчез так же мгновенно, как появился.
Рюдзаки застонал. Он был жив. Лайт почувствовала, что ее сердце забилось чаще.
— Рюдзаки, нам нужно выбираться отсюда.
Он медленно открыл безжизненные глаза и уставился на нее.
— Я умер?
— Умрешь, если мы не уберемся отсюда как можно быстрее.
— О боже! Здесь настоящий разгром.
— Вставай!
— Не думаю, что смогу. Какое затруднительное положение.
— Мы умрем.
— Да. Это кажется неизбежным.
— Как ты можешь быть таким спокойным?
— Травма головы, — Рюдзаки похлопал неповрежденной рукой по макушке. — Но я полагаю, что у меня есть экстренный план на случай чрезвычайной ситуации.
Лайт нахмурилась:
— На случай, если небоскреб обрушится?
— Это здание рассчитано на то, чтобы выдержать бомбардировку, Лайт. Я хорошо знаю своих врагов и их предпочтения, — он пошевелился. — Кажется, я слышу людей. Помоги мне сесть, Лайт.
Ей ничего не оставалось делать, кроме как приподнять его и помочь опереться спиной на обломки.
— Теперь, пока не придет помощь, нам нужно оставаться в живых. Учитывая характер разрушений, уже через десять минут это будет затруднительно. Я бы сказал тебе бежать, но… — забытая цепь загремела между ними. Лайт почувствовала пробежавший по спине холодок. Она вспомнила прежние слова Рюдзаки. Если он умрет, умрет и Лайт. Они связаны вместе.
За проемом в стене послышался тяжелый топот ног. Кто-то приближался к ним по усыпанному искореженным металлом коридору.
Глаза Лайт расширились от ужаса, когда она увидела знакомую черную униформу. Правоохранители. Это предательство! Лайт отшатнулась. Руки шарили в поисках любого предмета, который мог бы заменить оружие.
— Привет, парни! — сказал Рюдзаки в сторону гладких стволов, направленных в лицо.
В воздухе промелькнули три серебряные молнии. Оружие с грохотом упало на пол. Вслед за ним замертво свалились правоохранители. У каждого в горле между шлемом и униформой блестело по тонкому острию. Лайт удивленно посмотрела на здоровую руку Рюдзаки, в которой он держал несколько подобных странных предметов.
— Откуда ты это взял?
Он усмехнулся:
— Хорошим бы был L профессиональным убийцей, если б не держал при себе удобное оружие… и не справился бы с горсткой полицейских, даже страдая от многочисленных ранений.
Он неожиданно побледнел и начал сползать по стенке. Лайт обняла его за плечи, стараясь удержать. Ее ноги заныли от неудобной позы.
— Даже не думай умирать!
— Я всегда считал, что Лайту все равно.
— Конечно, нет.
— Лайт должен знать, что он мой первый друг.
— Я… Я думаю, ты тоже мой друг.
Рюдзаки посмотрел в потолок:
— Лайт думает слишком много.
— Сказал мистер Я-должен-сидеть-согнувшись-иначе-моя-способность-мыслить-упадет-на-пятьдесят-процентов.
— Разве это не очевидно? Если бы я сидел, как положено, я не говорил бы сейчас так многословно.
— Говорил бы. Люди всегда так делают, когда боятся за свои жизни.
— Да?
— Ты никогда не слушал драматические сериалы по радио? Не читал книги?
— Лайт… довольно странный.
ХРУП!
Оба посмотрели наверх. Время выходило, надежда на спасение таяла. Лайт почувствовала прикосновение его холодной руки.
— Полагаю, Лайт имеет в виду драмы, в которых главные герои романтично клянутся друг другу в вечной любви.
— Но ты не любишь меня.
— Нет. Но было бы приятно думать… о любви. Я хотел бы считать, что успел влюбиться до того, как умру.
— Ты — L.
— Да. Я — L. Буквы не бывают героями любовных романов, не так ли?
ХРУП!
Лайт закашлялась. В воздухе смешались пыль и дым, густые, удушающие. Ловушка, из которой нет выхода. Лайт с трудом держалась, чтобы не потерять сознание.
— Лайт.
— Рюдзаки.
— Притворись со мной, — сказал он. — Я не L, а ты не Кира. Мы просто два человека, которые встретились под цветущей сакурой рядом со школой Лайта.
Она поняла.
— Это случилось в день экзаменов. Ты сидел на скамейке. Странный, как всегда.
— Лайт был прекрасен. Я не мог оторвать от него глаз.
— Пожалуй, мне тоже было трудно отвести от тебя взгляд.
— Мы перекинулись парой фраз.
— Затем мы расстались, но судьба снова свела нас.
— Мы встретились у фонтана. Я спросил имя Лайта… и пригласил его поужинать со мной.
— Я… Первой моей мыслью было отказать. Но ты так настаивал. Ты изо всех сил старался произвести на меня впечатление.
— Я был богат и умен. Впрочем, я никогда не считал, что Лайт поверхностно судит о людях лишь по внешнему виду.
Лайт тихо усмехнулась.
— В конце концов, ты уговорил меня ответить «да».
— Первое свидание вышло неловким.
— Именно так. Даже не знаю, что заставило меня согласиться на второе.
— А третье?
— Ты вел себя как озабоченный извращенец.
— А Лайт был таким стеснительным.
— Как же мы влюбились друг в друга?
— Мне кажется, это произошло… постепенно. Мы так и не заметили до того поцелуя под дождем.
— Под дождем? Как банально!
— Я слушал церковные колокола на крыше, гадая — венчание это или похороны.
— Ты промок до ниточки.
— Да. Но Лайт присоединился ко мне.
— Это и есть любовь? Стоять на крыше, целоваться под дождем?
— Думаю, да.
— Ты думаешь слишком много.
— Так же, как и Лайт.
— Проклятье быть гениями!
ХРУП!
Сверху упал большой обломок, разлетевшись на мелкие кусочки в нескольких метрах от них. Лайт закрыла глаза. Рюдзаки обнял ее крепче. Что это?
ЖЖУХ. ЖЖУХ. ЖЖУХ.
Она подняла голову на звук… вертолета?
— Я полагаю, мой экстренный план сработал, — хрипло сказал Рюдзаки. — Пойдем, Лайт.
Медленно, превозмогая боль, они помогли друг другу подняться и, спотыкаясь, побрели к маленькому проему в стене — бывшему окну без стекла. Даже худой человек едва-едва мог протиснуться. В окне Лайт увидела гладкие формы вертолета, зависшего напротив. Им управляла незнакомая женщина в облегающем комбинезоне.
— Уэди! — крикнул Рюдзаки. — Ты опоздала.
— Эй! Вовсе нет! Я как раз вовремя. — она скользнула в заднюю часть кабины мимо второго пилота — блондина в элегантном костюме, открыла дверь и сбросила вниз ремни.
— Пристегнитесь, парни! Пора валить из этого гроба с музыкой.
Лайт и Рюдзаки пристально посмотрели друг на друга. Каждый из них прекрасно знал — с этой минуты их жизнь изменилась.