***
Он блаженно прикрыл веки, вдыхая знакомый аромат свежей кожи. Покалыванием в кончиках пальцев сопроводилось уверенное движение рук, изучающих тонкий материал чехла, что покрывал идеальное кольцевание руля. Он почти любовно возобновил в своём сознании плавные изгибы корпуса автомобиля и облизнул пересохшие губы. Светлая бежевая обивка визуально увеличивала пространство, а тонированные стекла скрывали обзор изнутри, тем самым иллюзорно отрезая его от естественных жизненных трудностей и обыденной рутины взвинченных за пределами комфортного автомобильного салона людей. Поэтому он на краткий миг позволил себе забыться, расслабив напряженные мышцы тела в мнимой тишине, нарушаемой лишь тихой работой кондиционера. Длинными пальцами вставил ключ в замок зажигания, ощущая отдающееся приятными волнами давно знакомое, но настолько несбыточное удовольствие. Взялся за рычаг коробки передач, однако ладони покрылись слабой испариной, а пальцы предательски соскользнули с руля. И вновь, словно проклятием, перед взором всплыли ужасающие кадры собственной непростительной ошибки, которые заставили его вынырнуть из пучины обожаемых ощущений и несбыточных мечтаний. Глаза обожгло, что заставило его судорожно проморгаться, не позволяя себе гребаную слабость, а дыхание на короткое время перехватило, препятствуя необходимому кислороду поступать в дыхательные пути. Он нецензурно выругался, чертыхаясь и усердно унимая лихорадочную дрожь; бессильно ударил ладонями по обивке руля, изнеможденно утыкаясь лбом в сложенные на нем руки и сбивчиво, тяжело дыша сквозь плотно сжатые челюсти. Этот кошмар никогда не прекратит преследовать Джерара Фернандеса. А он сам за всю свою отвратную жизнь не оправится от подобного психологического давления, что вызвано лишь его виной. Она обреченно удушает, словно оплетая шею цепкими оковами и сжимаясь на той вплоть до посинения истерзанных собственной безмолвной истерикой губ и потери пульса. Именно поэтому, проклиная собственную неизлечимую склонность к мазохизму, он несется на своих двоих к знакомой высотке, даже в темени ночного города огибая зазубренные маршруты. Сквозь плотность истерзанной ярости на свою раннюю беспечность и пульсацию тянущей боли, парень судорожно, даже с некой несущественной робостью, которой он позволяет отразиться в некоторых своих нервных движениях, впивается взглядом в окно, где за полупрозрачным тюлем виднеется тусклый свет ночника. Все теми же дрожащим пальцами тянется к заднему карману джинсов, вынимая дорогой смартфон, а после, совершенно не вдумываясь, что творит и к чему его может привести подобное, вбивает так и не вызженный в бесценном прошлом номер. Знает, что абсурд творит. Но подсознанием надеется, что абонент не сменил тот самый номер, тем самым давая возможность связаться с ним вновь. Скользит по сенсорному экрану, не мигая и не глядя на высеченное сообщение. «Давай сначала.» И никакая вопросительная интонация не проглядывается сквозь буквы простейшей фразы. Усмехается, безвольно опуская руки по бокам — падая в бездну изнеможения и только сейчас осознавая, что вновь поддался собственному эгоизму. Вновь встал на разрушающий путь уничтожения чужого — больше никак не связанного с ним — будущего. Настолько он по своей сути ничтожный.***
Она просыпалась от кромешных кошмаров, каждую ночь вскакивая с мокрых от пота простыней и задыхаясь душным воздухом. А после подбегала к окну, распахивая форточку и жадно глотая свежий ночной воздух, всем нутром не желая более возобновлять в памяти все увиденное в вязком сне. Судорожными всполохами в сознании отпечатывались воспоминания, но не посильно ей было вспомнить все. Да и нахрен ей сдались визуализированные расклады совершенно незначительных срывов личной психики. И все же паскудный озноб охватывал. Она видела лишь размытые абстракции, нечеткие очертания жалких пазлов. Но будто физически ощущала до жути пробирающие толчки и вечные охватывания жгучей агонией, коим она подвергалась каждую ночь в мире подсознания, начиная с полуночи. Резко последней волной судорог ушла боязнь неопределенного — ее опасения, казалось, были вовсе беспочвенны, но Эрза Скарлет каким-то неведомым образом чувствовала опустошенность внутри и страх: сковывающий до дрожи и скручивающий внутренности до такой степени, что хотелось блевать, лишь бы избавиться. Гулкими пульсациями в висках появилась боль, но она, старательно игнорируя ее, поплелась под холодный душ. После глянула на часы: стрелки показывали полвторого ночи. Ночной ветер проветривал комнату, лаская легким холодом влажную кожу и покрывая тело вакуумной оболочкой — она до сумасшествия любила обновленный воздух, свежий эфир ночной атмосферы. Звонким перезвоном колокольчиков был потревожен телефон, оповещая пользователя о новом сообщении. Эрза поправила полотенце на груди, босыми ногами пройдя к низкому столику и схватив смартфон. «Давай сначала.» Непонимающе уставилась на незнакомый номер, вскинув тонкие брови, и благоразумно решила не отвечать: вероятнее, кто-то ошибся номером абонента. Разрывов отношений у нее доселе не наблюдалось, она не припоминает, чтобы с чем-то заканчивала или на кого-то держала вязкие обиды. Следовательно, этот незнакомый абонент действительно ошибся: с кем не бывает. Девушка распахнула угловую стеклянную дверцу шкафа, вытаскивая кружевное белье, а после натянула просторную футболку, скользнув под теплое одеяло. Прикусила истерзанную мелкими ранками от судорог губу, на секунду призадумавшись. И после, проклиная собственное любопытство и при этом испытывая дикое нежелание оставлять сообщение без ответа, разблокировала телефон. «Простите? Вы, вероятнее, ошиблись номером.»