А ты думал — один такой, единственный? Конечно, нет. Ха.
Напрягает, как никогда, ведь он всегда знал, что в поле ее зрения был лишь он один. Игра — не игра, Фернандес не ведает. Однако решает тоже поиграть с ней, по-своему. Отлавливает ее посреди практически пустого коридора, хватает за локоть, слышит ее шипение, тащит на крышу. Прикладывает к перегородке, что огораживает их от свободного полета вниз — если еще немного отклонится назад, Эрзы не станет. Поэтому он придерживает ее за локти. — Ко мне приезжают. Эрза, естественно, вздергивает брови, не понимает, о чем он толкует. Вообще ничего не понимает. Насмешливо хмыкает, а прядки выпавших из высокого хвоста волос покачиваются на слабом весеннем ветру. — Чего? — Говорю, не приходи завтра. Смех — все, что он слышит в ответ. Она не глупая же, ну. — И не собиралась, Джерар. Именно его имя из уст этой девушки звучит как-то мягко, будто укромно. Фернандес не отводит взгляда от ее лица, моргает. — То есть? — Ты всегда звал меня сам, разве не так? Без спросу я ни разу не наведывалась к тебе, особенно ночью. Явно забавляется этой ситуацией. Но ведь Эрза права. Вспоминает, что в принципе не задавал этих банальных вопросов типа «Проведем вечер вместе?» — просто брал то, чего ему было нужно, все прочие мелочи можно уладить после. Не спрашивал ее ни разу, верно, однако и она не высказывала сопротивления. Он растерян, поэтому она изворотливо возвращается к начальному вопросу: — Кто приезжает? Тут он расслабляет мышцы плеч, выпрямляет осанку, оставляет ее одну стоять практически на самом краю крыши — безо всякой поддержки, пораженную данной фразой куда-то в самое сердце, под ребра. — Девушка возвращается. До задержки дыхания, почти до самого кислородного голодания головного мозга.Но и он не так прост, как казалось.
И черт, да. Он ублюдок, самый последний, дерьмовый. Не спорит, ведь настолько быстро переключился с одной на другую. — Мудак. Все, что он слышит в спину. Готов продать душу самому дьяволу, ведь слышит в этот момент отчаяние. То самое звучание фарфора о мраморный пол. Словно он что-то разбивает. Мудак, именно. — А знаешь что, Джерар? Этот визг слышится на весь дом, не менее. Нехотя приходит в себя, раздраженно поворачивая голову в ее сторону. — Ты думаешь, я ждала того дня, когда вернусь к тебе? К такому, как ты? — Такому, как я? — безразличное выражение лица сменяется более заинтересованным. — Ты вообще самый последний, к кому я бы прибежала! Ясно, типичная истерика, каких он слышал в своей жизни сотню раз. — Ты думаешь, я тебе не изменяла за все месяцы моего отъезда? — брюнетка хихикает, словно психичка, а когда парень делает настойчивый шаг в ее сторону — замолкает. Фернандес обходит ее, будто намеренно разглядывая девушку со всех сторон, медленно проговаривает, моментально поняв смысл ее слов: — Тогда какое право ты имеешь упрекать меня в измене? Теперь она молчит, зашуганно впиваясь короткими ногтями в кожу ладоней. — Какого хрена ты на протяжении получаса долбишь мне мозг по поводу того, что я — последний мудак? — продолжает рассуждать Джерар, все так же размеренно и четко проговаривая слова. — Я знаю сам, кем являюсь. Но ты не имеешь никакого права винить меня в том, чего сама совершила. Тишина давит ей на виски, и спустя несколько секунд появляется головная боль, которую девушка пытается унять слезами. В груди, естественно, пульсирующая боль от простого осознания, что сама она — не лучше того человека, что стоит перед ней и взирает свысока, как на ничтожество. — Пошла вон, Несс. У нас с тобой давно все закончилось. Уходит, конечно же, больше нет вариантов. Вот только так и не выполнив свое предназначение. Со слезами, отчаянием, огромной неизлечимой дырой в душе, потерпев жуткое поражение. Ведь она на самом деле влюблена в Фернандеса. И возвращаться куда-либо — унизительно. Проклятая семейка Фернандес. Как же она все ненавидит. Джерар остервенело захлопывает ноутбук. Наконец-то, испытывает иные эмоции, нежели ту раздирающую скорбь. Теперь же, зная то, что творилось без его ведома в те дни, когда они состояли в неких «отношениях» с Несс, Фернандес испытывает и бешенство. Предательство этой дряни было для него невесомым, кажется, всегда. Потому, что когда стала известна истина, он отошел от той похоти, что только и заставляла терпеть ее присутствие рядом со своим телом. Однако то, что и Эрза оказалась втянута во все это, что она оказалась под давлением последствий, до сих пор разжигает внутри чувство мести. Но об этой мрази не слышно с июня: то ли уехала нахер и затаилась, то ли сгнила так же, как и он изнутри. По заслугам, ничего. Хватает со стола телефон, читая на дисплее сообщение. Размышляет, сколько же он еще продержится вести эту давно проигранную им игру, после набирает односложный ответ. «Возможно.»***
« — На этот раз этот случай мог бы быть крайним.» Эта простая фраза заполоняет мысли Эрзы, как только та переступает порог своего дома. Она не думала в тот момент, стоя посреди улицы, о том, что смысл данных слов, как минимум, странный. То есть крайним? В смысле «на этот раз»? А переписка с так и не выявленным абонентом вовсе не представляет собой чего-то конкретного: «Возможно.» Когда абонент все же отвечает, Эрза уже успевает сходить в душ и лежит в кровати, штурмуя свои страницы в социальных сетях. И после этого девушка минуты три просто тупо всматривается в экран. Как это понять? Почему сразу нельзя ответить на вопрос конкретно? «Те сообщения. Когда я была в кафе… Ты же был там, верно?» «То есть ты была в кафе?» Недоумевает, перечитывая этот простой вопрос. Либо он пытается сбить ее с толку, либо действительно писал те сообщения просто от изможденной скуки. «Может быть, я вновь ошибся номером.» Эрза хмурится, постепенно ощущая разливающееся за грудной клеткой раздражение — непонятно, из-за чего точно бесится, ведь этот человек ей в принципе не обязан отвечать на ее вопросы. Однако, раз он продолжил ей писать после того, как девушка, грубо говоря, косвенно послала его, она испытала неимоверное желание прояснить ситуацию. Не может понять, как эти простые, будто незавершенный фразы порождают внутри нее что-то такое неопределенное. «Послушай, раз те сообщения никоим образом не связаны со мной, то почему бы не удалить мой номер и не тратить мое драгоценное время впустую?» «Это все слишком просто для такого, как я. Уж извиняюсь.» Он что, издевается? Норов упертый, скептицизм меж слов проглядывается ясно, что поддевает выдержанное терпение девушки. Терпеливо выведывает его натуру через односложные фразы, и для нее это все в некотором роде даже занимательно. «Время позднее.» «Тебе пора спать.» Всего несколько слов как будто тая́т в себе нечто иное, нежели просто повествование. Эрза не может понять, что испытывает, скользя взглядом по буквам, однако внутренняя оторопь сменяется каким-то стимулом продолжить разговор. И она не хочет идти спать, нет. Ее завлек этот человек, что сейчас, должно быть, ожидает ее ответа. Это то самое чувство, когда извилины головного мозга требуют получить ответы на все вопросы, которых возникло досадно много всего лишь за несколько часов. Еще в четверг Скарлет и вовсе забыла о его существовании, а сейчас, когда до субботы остается каких-то полчаса, ее нрав так и рвется, чтобы узнать еще что-нибудь. Получить какое-нибудь сообщение, что подтвердит ее догадки по поводу его натуры или же намекнет ей на личность абонента, на его местоположение. Да хоть на что-нибудь. Она не знает, что ответить. «Рано.» Насколько же глупо это все, черт. Странно, но сколько не гипнотизирует Эрза взглядом экран смартфона, ответа она не получает. Не сказать, что задевает — всего лишь испытывает слабое разочарование, не более.***
Выходные заканчиваются быстро. И она даже испытывает какое-то предвкушение, вышагивая рядом с Люси и слушая ее лепет об удачном шопинге на этих выходных. Хартфилию не изменить. — Слушай, как зовут того парня, который на той неделе перевелся? — задает наконец этот вопрос, когда блондинка на мгновенье затихает, что-то выискивая в своей сумке. — Хм? — как и ожидалось, в ответ — давно знакомое лукавое выражение лица. — А тебе зачем? Понравился? Эрза качает головой, скептически улыбаясь, предпочитая промолчать. Даже если и начнет объяснять, Хартфилия перековеркает все напрочь и поймет не так. Поэтому самым надежным вариантом будет промолчать. — Интересно. Хочу понять, каким образом он попал в наш институт. — Ну, он сын Ланса Фернандеса. Поворачивает голову в сторону подруги, выискивая подозрения и какие-либо намеки на ложь, однако взгляд Хартфилии вполне серьезен, что ей несвойственно обычно. — Но тогда зачем ему вообще было поступать сюда? — Я тоже не особо понимаю этого парня, ведь все состояние отца по-любому перешло бы ему в руки. — С другой стороны, если вдруг объявятся еще какие-нибудь родственники, они так же смогут претендовать на все, — размышляет Скарлет, задумчиво прикусывая губу. — В таком случае все будет зависеть от решения самого Ланса. Я бы тоже перестраховалась. — Да какая нам разница, — вздыхает Хартфилия, останавливаясь на бордюре в ожидании зеленого сигнала светофора. — И так понятно, что мы с ним не пересечемся, в разных мирах же живём. Смотрит на всех так высокомерно, пф. Эрза смеется, глядя на недовольное лицо подруги. — И с таким можно найти общий язык. Блондинка долго всматривается в ее лицо, все эмоции сменяются внимательностью вновь. Кажется, будто та делает для себя какие-то выводы. — На твой страх и риск? Сперва Скарлет не сразу понимает, что это означает, однако после некоторого молчания до девушки все же доходит. В карих глазах вспыхивает та самая неусидчивость, увидеть которую Хартфилия добивалась невероятными усилиями. Да, все еще не настолько сильно, однако начало положено. Может, этот парень действительно окажет Эрзе услугу, толком не осознавая данного. — Ты сегодня излишне активна, — в следующее мгновенье губы блондинки растягиваются в счастливой улыбке. — Джерар Фернандес — запомни это имя, оно тебе понадобится.***
Имя, как имя. Такое обычное. Однако, нет. Это сочетание почему-то заставляет содрогнуться все нутро. Джерар. Она проговаривает буквы мысленно, у себя в голове, пока в задумчивости бредет по зданию института, выискивая нужную аудиторию. Красивое. Ассоциируется с чем-то свободным и бескрайним. Быть может, водная гладь, или же бархат ночного неба, усыпанный нескончаемой россыпью звезд. Эстетное, как ей и нравится. Резво спускается по лестнице, зацепляясь плечом за чье-то чужое. — Когда ты уже будешь смотреть на дорогу, а? Вновь узнает тот хриплый, низкий голос, что наставлял ее на путь истинный в пятницу. Смотрит в сторону, на высокие ступени, ощущая тяжесть на своей талии. До конца лестницы достаточно, если бы полетела — травм было бы масса. — Сколько еще ты будешь такой несобранной, Эрза? Голос выводит из прострации, и она резко задирает подбородок выше, дабы посмотреть на лицо Фернандеса. — Откуда ты знаешь мое имя? Этот вопрос, кажется, настолько неуместный, что парень на мгновенье теряется. — Мы в пятницу обедали вместе. Это его «вместе» звучит как-то интимно. Будто меж этих букв больше смысла, чем она сама выгадывает. Однако все это звучит из его уст настолько издевательски, словно он считает ее полной дурой, поэтому Эрза разом ощеривается и резко вырывается из цепких рук. То, что она собиралась сказать ему, мигом забывается. Да, она искала именно его, но не планировала встретить в данный момент. И именно поэтому Эрза растеряна. Из-за того, что он вновь её поддержал; из-за его невыносимой, как она уже поняла, натуры; из-за того, что Джерар сразу же преграждает ей путь, заслоняет своим крепким телом. — Что ты…? — Тц, замолчи. Он ее затыкает. Самым наглым образом зажимает в угол, прижимаясь теснее, нарушая ее нерушимое личное пространство. Сжимает в ладони ее волосы, до боли натягивает их, под этим давлением вынуждая задрать голову выше. Прижимается губами к ее, сначала аккуратно, практически невесомо. Сверлит ее своим зеленым взором, пока смакует вкус её губ, проникая в самую суть души, заставляя затуманиться сознание. Может, что-то пытается донести до ее мозга ментально. Не знает. Лишь самостоятельно начинает скользить влажными губами по его устам. Сама — более жестко, и эту настойчивость он берет в свои руки, направляя движение ее языка своим. И совершенно посрать этим двоим, что все происходит на глазах у десятка студентов. Оба дышат сбито, естественно. Она отстраняется с целью вдохнуть необходимый воздух — он не позволяет, напирая упорнее, вновь вязко целуя ее губы. Посылает миллиарды ожидаемых мурашек по её телу. Почему? Какого хрена? Ох, черт, эти вопросы бессмысленны, ведь дать точных ответов Эрза не в силах. Быть может, только пока что. — Считай, это было твоей благодарностью. Теперь его голос возбужденный, почти отчаянный, Эрза ясно это улавливает, даже когда жаркий шепот на ухо почти неслышен. Но прежде, чем она успевает это отметить, что-то сказать в ответ на его наглость и свое безрассудство, Фернандес уже исчезает в ошеломленной толпе студентов. Чье сердце бьется чаще в этот момент — невозможно определить. Да оно и без надобности.