Двойное психологическое

Для него всегда существовал лишь один сын, за воспитание которого взялся он сам. Сотворил из него свою же копию — равнодушного и весьма влиятельного: не сказать, что того слушали все вокруг, но определенный авторитет у его сына имелся. Знали же, что единственного сынка Ланса Фернандеса нельзя не брать в расчёт, нельзя просто проходить мимо, когда видишь его, потому что всякое упрямство и несогласие в глазах тот воспринимал как вызов. А вызов на то и вызов, чтобы уничтожать. На Зигрейна приятно было смотреть, глаз радовался. Весь из себя безупречный, с долей напыщенности и нежеланием подчиняться в глазах. В этом и была прелесть, воспитал достойного приемника: кто же, если не он, наследует его корпорацию и в дальнейшем усовершенствует систему, кто сможет поддерживать влияние рода Фернандес? Только Зигрейн Фернандес, верно. Ланс все продумал еще тогда, когда ему не исполнилось и шести. Все в курсе, что каждому достойному нужна достойная. И эта достойная была. Девчонку готовили стать невестой Зигрейна Фернандеса, вот только готовили так, чтобы у нее даже и мысли не было о том, что она уже не свободная, что она уже за золотой решеткой, из-за которой не выбраться, ведь прутья окольцованы колючей проволокой, приблизишься — вскроет плоть. Только вот, все пошло не по плану. Бледная, совсем невзрачная тень его любимого отпрыска влезла не в те дела, встала на пути, и Ланс каким-то образом споткнулся на ровном месте — потерял своего наследника, Зигрейна. А перед этим и дочь одного из влиятельнейших предпринимателей города. Семья Скарлет была неплохой, очень даже. Пересеклись, договорились, заключили соглашение. Никто же не знал, что его второй, весьма назойливый сынок опередит Ланса на шаг, а девчонка поддастся чувствам. Даже следить за действиями Джерара не было смысла: слонялся всегда по тихим местам с загнанным взглядом, потому что знал свое место в мире. Слабым одна дорога. И верный же взгляд был, вот только мальчишка спустя время просек, что Ланса Фернандеса тоже можно уничтожить. Растереть в пыль так же, как и он их. Мать Джерара любила своего младшего сына больше всего на свете, отписала ему половину наследства, часть акций фирмы Ланса Фернандеса, а сама исчезла. И ведь власти подтвердили, даже купленные адвокаты не помогли. И то, что властью является Ланс Фернандес — было не важно, если все расчеты верны, ему не за что зацепиться, не под что копнуть, поэтому решил найти более осторожный способ. Все же авторитет — вещь неустойчивая, легко упустить. Очень вовремя Джерар оступился, ха. Выдал себя, выдал Эрзу Скарлет, выдал их отношения. Теперь расплачиваются оба. Один гниет под гнетом своих же действий, другая лишилась важного составляющего — воспоминаний. Вот только кто в выигрыше — хер поймешь. Потому что подорвалось все, в том числе и место семьи Фернандес, существование которой находится на грани. Резкая вспышка молнии разрезает полот неба, на мгновенье освещая горизонт вдали туманного города. Мужчина с наслаждением впитывает через себя влажный воздух утреннего дождя, наблюдая за ливнем, который отбивает дробь на крышах высотных зданий. Стареет, что сказать. Раньше был за суматоху, теперь все отдаст за тишину и моральное бездействие. Всегда бы такую погоду, идеальная атмосфера, сразу же мысли находят свое место в голове. Такая же погода была в тот самый день, когда его любимый сын, в воспитание которого он вложил все свои силы, разбился. Вот так просто, погодные условия были настолько паршивыми — почти как сейчас, — что машину занесло в колею, пронесло по через всю проезжую часть и унесло в овраг. Точнее, тогда еще можно было все исправить. Вот только все опять же пошло не по его желанию. Паршиво. Тогда он, должно быть в первый раз в своей жизни, испытал то, что не испытывал никогда — моральную боль. Когда понял, что смерть несправедлива, смерть не поддается законам жизни. Ведь выживают сильнейшие, а в итоге сильнейший издох. К чему девчонка смогла вдохнуть свежего воздуха вновь, а его сын — нет, только дьявол знает. Он ее настолько возненавидел, всю эту паршивую семейку Скарлет, что до нездоровых судорог. Тогда то и пришло понимание: Ланс Фернандес такой же, как и все. Ни больше, ни меньше. Вот только уже поздно ненавидеть, надо было раньше действовать, а Ланс же не предполагал, что второй малец так быстро вырастет, станет таким сообразительным, что уведет девчонку из-под носа. Вот только тот тоже просчитался. Оба младших Фернандеса были близнецами настолько, что их не различали во внешнем мире. Настолько не различали, что принимали за одного. Это кажется таким забавным, хах. Кажется. Не-а, блять. Сжимает в ладони смартфон, боковые торцы начинают неприятно вдавливаться в кожу, и в это время протяжные гудки начинают порядком раздражать, назойливо пиликая и в черепной коробке. Абонент, видимо, слишком занят. Ничего, придется ему отложить все свои дела. Пусть их связывает лишь взаимная ненависть, однако родовой долг никто не отменял. — Я жду тебя в своем кабинете, Джерар. Нужно вернуть должок. Джерар Фернандес привык жить с болью, с дырой в грудине вместо колотящегося сердца, так пусть и Эрза Скарлет то же будет чувствовать.

***

Приятный холод шелка — первое ощущение, которое улавливает ее разум. Приглушенный голос слышится отдаленно, будто на периферии сознания, и с какой-то неохотой достигает мозга. Первый вопрос, в уме заданный самой себе, заставляет распахнуть глаза и приподнять затекшее по какой-то причине тело. Чей голос она слышит за дверью? Уставляется перед собой, в черную наволочку подушки, силясь вспомнить, как именно оказалась там, где оказалась. Оглядывает обстановку: темные оттенки, лаконичный дизайн, явный дефицит мебели в виде огромной кровати посередине комнаты, плазмы напротив и углового шкафа с зеркалом во весь рост, в котором она видит свое отражение. Сквозь тюль проникает дневной свет, тонкими тусклыми полосами ложась на темный паркет — единственное, что разбавляет холодный антураж. Чувствует сухость в горле. Это заставляет ее подняться с постели, пристальнее вглядываясь в отражение напротив, и только после этого понять, что на ней рубашка Фернандеса. Та самая, которую она хотела примерить на себя вчерашним вечером. Иронично. — Как спалось? — вздрагивает всем телом — получается не слишком женственное движение — и видит, как отражение Фернандеса усмехается. Он опирается плечом о дверной косяк, стоит расслабленно, даже несколько развязно. На губах блудливая улыбка, которая тут же находит пристанище и в его взоре, как только тот оглядывает Скарлет с ног до головы. Неожиданно совершенно не бесит это все. — Знал, что тебе подойдет. — Рубашка? — уточняет сиплым голосом, а сознание все еще не до конца проснулось, поэтому выглядит она, должно быть, донельзя глупо. — Моя рубашка на тебе, Эрза. Почему-то от того, как собственнически Фернандес выделяет первое слово при произношении простейшей фразы, у нее внутри сжимаются все внутренности — всего на секунду, но этот факт требует заострить на себе внимание. Немного позже, Эрза. Не сейчас. — Как я здесь оказалась? Наконец-таки осознает, в какой ситуации находится в данный момент, ее охватывает легкая паника из-за того, какой неосторожной она вчера была. Вспоминает, что творила, будучи под воздействием алкоголя, как беззастенчиво прижималась к тому, у кого в квартире в данный момент находится. А ведь она даже не помнит, что было после этого всего. Почему она целую ночь провела в его кровати? Что было после тех, скрытых от посторонних глаз обжиманий? Очень неосмотрительно с ее стороны, и это еще мягко сказано. — Хороший вопрос, девочка моя. Подавляет в себе желание встрепенуться от того, каким чувственным голосом он выделяет обращение к ней. — Твоя девочка? — хмыкает, в привычной манере складывая руки на груди и приподнимает голову, чтобы заглянуть в его нагловатые глаза. Показывает все свою холодность к подобному, и Джерар не может сдержать искреннюю, почти незаметную улыбку, ведь именно так Эрза и вела себя при их знакомстве и последующих его «ухаживаниях» по отношению к ней. — Свою девочку ты вчера оставил одну в бальном зале. Ехидность последней фразы просачивается, кажется, сквозь него. Фернандес чувствует физически негодование, которое повисает в проветренном помещении. Еще немного, и все это перерастет в нечто необратимое. Эрзу Скарлет очень нелегко вывести из себя, вскрыть подноготную, вот только и не стоит этого делать, иначе последствия будут преследовать обидчика как минимум несколько недель. Эрза Скарлет справедлива, но до ужаса злопамятна, и Фернандесу не помнить этого просто невозможно. Но не сказать, что ему это не нравилось. Как раз-таки наоборот. Будоражит. И на этом, пожалуй, и заканчивались их отношения. И заканчивались, и начинались на том, что обоих будоражило само осознание того, что им не быть вместе. Ведь Эрза Скарлет принадлежала другому. Хах, а он уже и забыл об этом. Какое упущение. Жаль, что ему было похер на этот факт с самого начала. Он же знал и был готов принять последствия этого всего. Вот только не учитывал того, что без воспоминаний Эрзы обо всем этом, ему не в кайф будет принимать последствия. Потому что он остался тупо без ничего, тупо как с трупа снять кожный покров, а потом и содрать мясо, разорвать сухожилия и дальше все составляющие. Принимает серьезный вид, потому что понимает, насколько были важны для Скарлет подобные темы. Поэтому хочет убедить, опровергнуть глупые догадки. — Она приходится мне ровно никем, Эрза. Интонация стальная, и все ради того, чтобы девушка напротив перестала сомневаться в его намерениях на нее. Больше Джерар не допустит подобной ошибки. Вспыхнувший проблеск в карим взоре порождает эмоциональное ликование на долю секунды. — Не советую тебе связываться с ней. — Подобным образом опекай свою подстилку, а не меня. Стоп, Эрза, к чему столько яда? Не знает, просто до невозможности выбешивает то, что только что Фернандес чуть было не задел ее эго: она не маленькая девочка и справится сама. Нахер лезет не в свое дело? То, как Скарлет с гордым видом проходит мимо него и скрывается в коридоре его собственной квартире, вызывает грудной смешок. Вот только сейчас не особо хочется смеяться. Потому что если ему соизволил позвонить Ланс, это значит, что все пойдет по накатанной. И обязательно вниз, ко дну, откуда Джерар только начал вылезать. — Завтрак на столе, Эрза, — выходит вслед за ней, наблюдая, как девушка останавливается перед панорамными окнами, едва заметно улыбаясь, когда ее взгляд цепляется за темно-серое небо, почти черное, что покрывает своей тяжестью весь город. — Мне нужно отлучиться, но думаю, ты сама справишься. После сказанных слов улавливает, как та оживляется, недоуменными глазами въедаясь в силуэт парня. — В смысле отлучиться? Это вообще-то твоя квартира. —  Чувствуй себя как дома. Я постараюсь побыстрее, не скучай. Входная дверь хлопает перед тем, как Эрза успевает к ней подбежать и дернуть за ручку. Раздражается, откидывая пряди волос со лба. Да он ее запер, черт возьми! Что он себе позволяет? Несколько секунд так и продолжает стоять в недоумении от произошедшего, пялится на входную дверь, мысленно желая прожечь ее до плавления, а после и самого Фернандеса. Практически видит со стороны, как шестеренки в ее голове проворачивают очередное кольцевание. После рассматривает все полки в прихожей в надежде отыскать запасные ключи от квартиры, даже не заботится о том, что надо бы быть в чужой квартире аккуратнее, она же гость. А вот нет, хер ему. Слишком зазнался. Кто ему дал право так с ней поступать? Сначала наблюдает за ней, потом предотвращает ее попадание под колёса машины, зажимает навиду у всего института, вызывает эмоции, которые играют на контрастах, оставляет воспоминания о прекрасном вечере, целует, целует, целует с большей страстью… Стоп! Слишком много мыслей не по делу. Раздраженно оглядывает обстановку и в итоге приходит к выводу, что делать ей ничего не остается, кроме как смиренно ждать возвращения Фернандеса. Собственно, какого хрена? Ответа никто не даст. Пока что. Проходит на кухню, вдыхая аромат недавно приготовленного завтрака и удивляется, видя на столе порцию обычной глазуньи с тонкими ломтиками бекона. Выглядит аппетитно настолько, что Эрза на время забывает об очередном негодовании на Фернандеса и приступает к приему пищи. С Фернандесом без самого Фернандеса все равно не разобраться. Почему-то она не удивлена, когда пробует завтрак, приготовленный этим парнем. После всего вообще не стоит удивляться чему-то. Даже такое простое блюдо получается у него не по-простому вкусным. Про характер Фернандеса она молчит, но готовить тот умеет. К слову, почему этот парень на ее факультете? Он же совершенно не заинтересован в таком, как ей кажется. И какая ей разница собственно говоря? К чему такие неважные вопросы? А еще вчерашний вечер… Черт, да они же были на грани того, чтобы переспать. О чем она думала? Зачем надо было к алкоголю притрагиваться вообще? Она, конечно, никогда не была изрядно скромной девицей, но и до такой степени не напивалась, чтобы совершенно безо всякого стеснения накидываться на парня. Да еще и не свободного! Она ни в коем разе не верит Фернандесу, что та самая Анесса приходится ему «ровно никем». На голову отбитая, вот что. Еще один вопрос, который настойчиво звучит в ее же сознании: почему Фернандес не закончил? Посчитал ее недостаточно хорошенькой для него самого? Это, как ни странно, задевает ее самооценку. Или же совесть проснулась? Что он там сказал в самом конце? " — Но когда ты будешь готова, я буду ближе, чем был все это время. " Что это значит? К чему готова? Зачем ближе? Она не будет готова. Да, на секунду она даже потеряла контроль над своими эмоциями, но она была не совсем в адекватном состоянии. Хотела его узнать, пф, абсурд. Он ей никто и будет никем. Кажется, от вопросов, которые возникают перед ее глазами, мозг перегревается. Хватит уже думать об этом заносчивом придурке, Эрза. Это все настолько неважно, что не стоит даже эти самые вопросы задавать. Этот парень — очередной ублюдок, который тешет свое эго женским вниманием. А ты просто не сразу поддалась. Что значит «не сразу»? Ты вообще не поддавалась, Эрза. Он того не стоит. Надо отвлечься. Именно поэтому она находит свой смартфон, в раздумьях смотря на экран. Почему бы, собственно, и нет? «Что делать, если запутался в мыслях?» Ответ приходит через минуты три, хотя она его и не ожидает вовсе. «Распутаться?» «Очень умно. Не догадалась бы.» «Не нужно язвить. Почему бы не обсудить все это с близкими людьми?» «Потому что личное остается личным. Что делать в такой ситуации?» «Хм, возможно, обсудить с кем-то, кто не знает тебя?» Усмехается его же попытки вывести ее на чистый разговор, безо всякой язвительности. «Неудачная попытка.» «Что ж, я пытался.» Глупый разговор на этом должен быть завершен. Вот только она зря думала, что после ее же сообщения абонент от нее и в правду отвяжется, не попробует хоть что-то выведать, не воспользуется возможностью поговорить. А что ты хотела, Эрза? «Возможно, прокатит предложить равноценный обмен?» «Смотря в чем, меня вряд ли заинтересуют проблемы незнакомого человека.» Ответа не приходит довольно долго. Она успевает детально изучить белесый потолок над ней и истомиться в ожидании. Не ответит после ее же резких ответов. Точно. Не тут-то было. «Что делать, если чувства безответны?» Вполне неожиданно, даже всерьез задумывается над ответом. «Возможно, оставить чувства в покое, заняться интересным делом, не навязывать их объекту вожделения.» «Пх, рассуждаешь как человек со слабой силой воли и настойчивостью. Дело в том, что я и не навязываю своих чувств этому «объекту», мой «объект» их просто не замечает, списывает на игру.» «Значит дать понять, сказать прямо или хотя бы преподнести так, чтобы не осталось сомнений.» «А ты уверена, что не отпугнет?» «Ну, если просто сидеть на заднице ровно, ничего и не сдвинется с места.» «Верно. Вот только если боишься потерять человека?» «Сколько тебе лет?» «Это имеет отношение к моему вопросу?» «Да. Создается впечатление, что ты — незрелый подросток, который полный профан в подобного рода делах.» «Жаль, что ты не понимаешь моих опасений. Значит я не по адресу, у тебя подобного не было. » Если честно, эти слова задевают. Немного, но все же. Она не знает, было ли подобное или нет, ведь попросту не помнит двух лет жизни. В том числе и того, что касается ее отношений с кем-либо. И это уже ей начинает мешать жить. Ощущает себя неполноценно, оторванной от своей же жизни, от части чего-то, что возможно, было ценным. «Я не помню некоторые события своей жизни, увы. Не могу дать точного ответа.» «Вспоминай. Возможно ты что-то упускаешь. Возможно, все перед твоими прекрасными глазками.» «Хах, смешно.» «Нисколько. Мне нравятся твои глаза.» Что?! «Что?» «Ты все поймешь, если заглянешь глубже. Возможно, сможешь помочь ответить на все вопросы не только себе.» «Ты всегда отвечаешь загадками?» «Только лишь тебе.» После этой совершенно бредовой переписки чувствует себя еще более опустошенной, появились дополнительные вопросы. Хотя почему дополнительные? Они уже мелькали в ее разуме, просто не так навязчиво. Что бы там ни было, кем бы не приходился этот «незнакомый» абонент ей, он определенно не незнакомый. И дает ей понять это уже минимум два раза. Вот только нет ничего: нет зацепок, нет ниточек, за которые можно ухватиться и разузнать хоть что-то. В голове один сумбур: утро определенно не задалось. Чувствует полную растерянность, при этом она заперта в квартире и не может ничего с этим сделать, лишь ждать как преданная шавка. Бесит бездействие. Она и в самом деле бессильна сейчас. Ненавидит это состояние сознательной слабости, причем не физической. Не знает, чем себя занять, откладывает телефон в сторону, когда взгляд цепляется за закрытый ноутбук на рабочем столе в гостинной. Заинтересованно приподнимает бровь, чувствует прилив какого-то странного ребячества. Ну раз Фернандес позволил себе влезть в ее жизнь, значит и она в полном праве поискать что-нибудь интересное. Чувствовать себя как дома? Как скажешь. Без пароля, славно. И правда, зачем пароль на ноутбуке, когда живешь один? Очень опрометчиво, Джерар, было оставлять ее здесь одну. Ждет, пока ноутбук включится, после штурмует историю браузера — ничего неприличного, ничего интересного, лишь всякие рабочие сайты, в личных папках — какие-то документы с множеством цифр, причем с несколькими нулями на конце. Джерар Фернандес, кто же ты такой? Какая-то фирма, с которой он получает доход, какие-то планирования на месяцы вперед, отчетность. Все выглядит слишком неправдиво и скучно, у нее начинает болеть голова от того, насколько все нудно в этих документах и расписках. Он что, ведет нелегальный бизнес? Судя по количеству дохода, все возможно. Хотя, Люси же ей говорила, что он сынок богатенького папочки. Поэтому, неудивительно. Это все не может принадлежать ему, должно быть, просто копии. Точно. Файл за файлом, и девушка даже приходит в расстроенные чувства, ведь надеялась нарыть что-то более занимательное, а тут ничего. В общем, не к чему прикопаться. Самая последняя, непримечательная папка, на которую она натыкается уже нехотя, вызывает противоречивые чувства. Должно быть, если бы она была не именной, она бы даже не заострила свое внимание, вот только собственное имя вызывает даже не растерянность, а негодование. Многообразие ярких фотографий режет взор, она с большей оторопью пролистывает их в своей последовательности, натыкаясь на свои одиночные и их совместные фотки с Джераром: вот они на каком-то мероприятии, стоят в паре и на фоне остальных школьных пар выглядят донельзя гармонично во всем белом; вот они на крыше, и его рука уверенно расположена у нее на талии, обхватывает крепко, пока последние солнечные лучи омывают их силуэты теплым красноватым отливом; вот они опять рядом, в этот раз на фоне белёсых стен, которые покрыты глянцем, только теперь она смело сидит на его коленях лицом к нему и улыбается — так искренне, что заметны искры в глазах, а на его лице умиротворенное выражение с едва заметной улыбкой на губах — настолько это все невообразимо, что до потери способности здраво мыслить. И последнее. То, что приводит ее в полнейший шок — заключение из больницы. В которой она проходила платное лечение, в которой появляется каждые две недели, проходит обследования, надеясь вернуть все то, что изображено на фотографиях. Вернуть, похоже, самого Джерара Фернандеса. Что? Что это все значит? Почему он молчал? Почему не сказал? Почему утаил ответы? Должна же быть причина, почему не сказал. Все ее «почему» сменяются одно другим, Эрза не находит себе место, загнанно смотрит на это все, а в сознание резкими пульсациями, мелкими пазлами, внедряются те моменты, которые отображались на просмотренных фотографиях. Она помнит все то, что испытывала тогда, сидя на его коленях, сколько настоящего наслаждения принес ей тот момент тогда. Ощущает внутри искренность, тепло и странную опустошенность при этом. Как будто этот момент был одним из крайних. Но почему крайних? Теряется в своих ощущениях, но продолжает смотреть, чувствуя, как что-то горячее остывает на ее щеках, капает на ее трясущиеся руки. Внутри почему-то горячо, пульс слишком быстрый. Смотрит долго, будто впитывает все в себя, как будто эти фотографии — единственный источник ее потерянных эмоций. И ведь так и есть, дьявол. Это все — здесь. Выходит, все, что она потеряла, хранится тут, это собирает ее разум по кусочкам. Все, что она видит здесь, собирает ее по кусочкам, возвращает в реальное существование, в реальную жизнь. Мысли будто погружены в вакуум, она не слышит, как в замочной скважине проворачивается ключ, отпирает дверь. Продолжает прожигать экран, когда ее резко хватают за плечо, и разворачивают. — Какого хрена ты здесь делаешь? Истеричный голос долбит по ушным каналам, несдержанно достигая нервных окончаний и передавая смысл сказанного в мозг. Переваривает все медленно, видит перед собой худое лицо той, которая непонятным образом стала являться ее врагом. Да, Эрза, что ты здесь делаешь? Хороший вопрос, самой хочется узнать ответ. С отвращением в движениях стряхивает тонкую руку со своего плеча, должно быть, выглядит жалко с еще не высохшими до конца дорожками слез, но вкладывает всю свою враждебность в обычный взгляд — и ведь действует. Та отшатывается, оторопело уставляясь своими бесячими глазенками на безучастное, будто совсем мертвое лицо Эрзы. — Какого хрена ты делаешь в жизни Джерара? Вопрос понятен собеседнице, вот только Эрза ждет ответа. — Тебе Джерар не сказал? Какой серьезный просчет, — улыбается ехидно, ненатурально, добивает ее словами. — Я его невеста. Джерар не сказал? Да он ей нихера не сказал, паршивец. Настолько ошеломлена всем узнанным за сегодняшнее утро, настолько это все нереально, что не выдерживает психически: мысли путаются, сознание затмевает густой пеленой, перекрывая на время все навязчивые вопросы и раздумья. Делает шаг вперед, хочет сбежать от всего, но слабость в мышцах настигает раньше, побеждает. И прежде, чем веки плотно закрывают обзор, перед ней мелькает испуганное лицо Фернандеса. Он того не стоит? Как же.