***
Стоило ему ступить на порог своей квартиры в тот день, по его венам будто пустили разряд тока. С самого пробуждения, три дня назад Джерар Фернандес чувствовал тревогу и нежелание видеться с Лансом: интуиция не подвела. Тот, видимо, решил искупить все свои проблемы непосредственно через Джерара, ведь именно он должен будет приложить все силы для того, чтобы удержаться на верхних позициях общества — сын Ланса Фернандеса обязан заключить договор с родом Лейн, а в качестве подтверждения действия того взять в законные супруги одну из наследниц данного семейства. Он в самом деле пытался изобразить удивление этому факту, вот только не получилось. Джерар ожидал такого поворота. Ну как же Анесса может упустить такую возможность? Это же просто не в ее стиле. Эта паршивка сумела сделать так, чтобы он не забывал о ней ни на минуту своей жизни, ведь просто невозможно забыть ту, которая уничтожила все самое ценное. А теперь он видит эту паршивку и в своей собственной квартире. Чем же эта сучка его зацепила когда-то давно? Быть может, своей изощренной хитростью и изворотливостью — та умела находить выход из любой ситуации и копать подо все, что только можно, при этом оставаясь наплаву. Больше ничем не могла, ничего примечательного. Высшее общество — тот еще гадюшник, который кишит змеями, кажущимися чистыми, невинными оболочками, однако наполнены те несоизмеримым количеством яда. Оно и неудивительно: девяносто процентов всех афер, происходящих в кругу бизнеса, проворачивают незаконно, а чтобы не попадаться на крючок, необходимо иметь острый ум и изворотливость, а так же преданных псов, иначе тебя загрызут сразу же, как заступишь за грань. Он знал, что когда-нибудь ему придется ответить перед ней, да. Пусть его выводит данный факт, но она могла найти нити, которые могут вмиг сжать ему горло и перекрыть кислород. И действительно, отцу их союз выгоден. Вот только папочка просчитался, он может его шантажировать столько, сколько его изгнившей душе угодно — Джерар не поведется. Те акции, которые отписала младшему Фернандесу мать, принадлежат лишь ему. Если раньше жизнь Эрзы была в объятиях смерти и зависела от Ланса, то теперь такого нету: Эрза Скарлет находилась в его поле зрении, он обязан ее защитить — он ей должен. Вот только, как заставить Эрзу Скарлет появиться хотя бы в километре от него? Он бы докричался до нее. Не без срыва голоса, не без повреждения голосовых связок, но докричался бы. Обязан. Все исправить то, да? Хах, удачи. — И что? Тупой вопрос. — Ничего. Тупой ответ. Зато какой правдивый. Поднимает голову, натыкаясь на ненавистный ему давящий взгляд Фулбастера. — Ты собираешь хоть что-то делать? — Оставь меня без своих причитаний и наставлений, Грей. — Оставить? — интонация упрекает, вместе с тем взвинчивает нервы. Вот только не особо хочется ввязываться в неприятности с единственным своим товарищем. Потому что нахер ему еще больше проблем? — Да ты хоть понимаешь, в какое дерьмо ты снова угодил? Снова! Причем ты сам себе роешь яму. Вот скажи мне, что тебе мешало ей рассказать? Нахер ты ломаешься, а? Что за представление ты устроил? Ты же мог все рассказать Скарлет еще с самого начала, какого ты тогда выебываешься? — Я не хочу это слушать, Фулбастер. Сказал же, оставь меня. Сказано тихо. Но достаточно весомо для того, чтобы услышать бессильный возглас Фулбастера и захлопывающуюся входную дверь. Ну наконец-то. Он думал, это не закончится никогда: каждый день одно и то же, как по заявленной схеме. Мог рассказать все ей? Конечно мог. Вот только, чтобы это все дало? Он бы вернул ее? Нет, и так известно. Хах, Фернандес, ты все еще надеешься ее вернуть? А как же твоя же клятва себе не приближаться к ней? Не влезать в ее жизнь? Не касаться ее? Не целовать ее, блять? Как же это все? Где это все? Вскакивает с кровати в ярости, с почти отключенным разумным сознанием, и на пол с рабочего стола летит все, что на нем было. Разворачивается вокруг себя, и делает единственное, на что способен сейчас — в стену впечатывается кулак, практически расшибая в порошок костяшки пальцев. Продолжает колотить стену, зачарованно наблюдая, как по ней стекают тонкие ручейки крови. Дышит загнанно, шум от собственных вдохов отражается в черепной коробке, пока до мозга доходят болезненные сигналы, которые он не чувствует совсем. В последнее время он только и делает, что занимается самобичеванием. Но Фулбастер не понимает, никто нихуя не понимает, что Фернандес таким поведением с его стороны думает не только о себе. Не видят сути, моральные уроды, лишь поверхностно смеют судить, толком не ведая, что внутри у человека. Он хотел, чтобы она вспомнила сама. Спросите, почему? Почему нельзя было все самому рассказать, раскрыть все карты? А это все что-нибудь дало? Да, она бы имела представления о том, что было между ними. Хотя, и это спорно, ведь их отношениями даже таковыми нельзя было назвать. Просто трах. Ведь так? Хах. Убеждай себя. Так почему все же не всковырнул рану при ней? Потому что была надежда, что вместе с воспоминаниями вернутся и чувства. Надежда. На то, что эти самые, мать его, чувства существовали, были запечатаны внутри сердца, внутри мозга, внутри Эрзы Скарлет. Вот почему он медлил, блять, а не потому, что жалкий трус. Только вот, похоже, все было зря. Она узнала обо всем сама, по его же неосмотрительности, и похоже, что он облажался. В который гребаный раз. Ну конечно, куда без этого? Ведь похоже, что у нее внутри ничего не существовало, ничего не жило такого, что нельзя было потрогать, нельзя было увидеть или услышать. Лишь почувствовать, испытать и поделиться лишь с одним человеком. Блять. Последний удар, и Фернандес отшатывается от стены, как зараженный бешенством, прожигает едким, злобным взглядом, пока в кармане джинсов вибрирует сраный смартфон. — Кто? — слишком резкий ответ, будто рык, но его не заботит. — Эй, у тебя все хорошо? О, этот голос он никогда не забудет. Этот ядовитый тенор, похоже, всегда будет напоминать ему о его ошибке. Зря он связался с этой сукой. — Блять. Ты не могла бы забыть мой номер? Что тебе нужно? — Оу, как я понимаю, ты чем-то взбешен, — поразительная сообразительность, мать его. — Должно быть, тебе нужно проветриться. Может, выберемся куда-нибудь? — С тобой? — он рассмеялся слишком ехидно, должно быть, ведь на том конце послышался возмущенный вздох. — Если только в ад. — Очень остроумно, Джерар. Не забывай, что у твоего папочки в кармане твое будущее. Я предлагаю лишь вспомнить былые времена, только ты и я. Что ты на это скажешь? Его будущее? Это вряд ли. Он никогда не свяжет себя брачными узами — и в принципе какими-либо, — с той, кто причастен к его моральной смерти и травмам Эрзы Скарлет. Если только… — Я за тобой заеду в семь вечера. И надеюсь, ты не забыла, что я терпеть не могу ждать. Прерывает разговор, морально настраивая себя на нелегкий вечер. Он и в самом деле ненавидит ждать. Но только не Эрзу Скарлет. Точно поехавший.***
И где она? С тех пор, как они приехал в «Спектр», он ни разу не видел ее, даже мелькнувших в толпе алых волос, и за барной стойкой, на ее же месте, ее тоже полное отсутствие. — Джерар, ты туда таращишься уже второй час. Почему ты смотришь на других? — слева от него зашевелилось что-то очень сильно раздражающее и весьма пьяное. Надо же, за все время, что они с Анессой встречались, он даже не узнал, что она быстро пьянеет. Весьма неожиданно видеть рядом с собой не прилично воспитанную леди из высшего общества, а обиженную и назойливую девчонку. Надо сказать, это даже забавляет. Особенно когда таращишься в одну точку — на вход. Или выход. Он же узнал ее расписание, так какого черта ее нет сегодня? Что могло случиться? Чувствует себя растерянным в данный момент, не представляет, что делать дальше, ведь он планировал именно это — если не поговорить, то хоть увидеться с ней, убедиться, что с ней все в порядке. Хах, Фернандес, интересно, с каких пор ты стал беспокоиться о ком-то? Вот что забавно, а не захмелевшая женщина, что жмется под боком. То есть все это было зря? Нахера тогда он терпел Анессу все это время? Не сегодня. Тянется к смартфону, яркость дисплея на секунду ослепляет после долгого всматривания в полутемень. Он хотел закончить и с этим, вот только похоже это теперь снова единственный способ с ней связаться. «Как себя чувствуешь?» Приятно удивляется, когда ответ приходит незамедлительно. Настроение постепенно приходит в норму. Хотя бы начинает ощущать что-то помимо растерянности. «Честно? Паршиво.» «Приятно, что не я один в таком состоянии. Чувствую родственную душу.» «Забавно говорить об этом и не знать друг друга.» «Нельзя отрицать, что мы встречались когда-либо.» «Судя по некоторым твоим словам, ты меня отлично знаешь. Но я вот вряд ли. Быть может, ты маньяк, а я следующая жертва?.» «Ну конечно. Именно поэтому я тебя не запугивал ни разу.» От мыслей Скарлет, которые она излагает в сообщениях, улыбка сама собой просится показать себя. Вот только он сдерживается, будто напоказ хмурится. Несколько минут его слова остаются без ответа, и на мгновенье ему кажется, что появляется боязнь того, что она исчезнет. Но когда он собирается выходить из чата, приходит следующее сообщение, которое для него несколько неожиданно. «Интересно, какой ты.» Надо же, а Фернандес думал, что он ее утомляет. «Скажу по секрету, я очень плохой парень. Очень плохой и очаровательный парень.» «Неплохая у тебя самооценка.» Он был уверен, что она улыбалась в этот момент. «Зато ты стала чувствовать себя немного лучше, я уверен.» «Возможно, совсем немного.» И черт, он не хочет этого признавать, но желание увидеть ее перед собой в этот момент и поговорить в живую затмевает его разум практически неосознанно.***
Следующий день начинается с утренней пробежки и привычного разговора с отцом, после которого девушка чувствует себя заметно лучше, чем в предыдущие дни. Вот только пасмурная, с каждым днем ухудшающаяся погода развивает апатию и еще большее нежелание выбираться из уютно обжитой квартиры. Однако, сегодня надо было явиться на занятия — она и так стала уделять меньше времени учебе, что не очень благополучно скажется на успеваемости. Дополнительные проблемы ей не нужны. Будучи в своих мыслях, добирается до учебного заведения, так же по физической памяти находит нужную аудиторию. Хартфилии сегодня не будет, а это значит, что общаться она вряд ли с кем-то захочет. Остается пережить занудные лекции. К концу пар за окном смеркается. Под вечер воздух заметнее остывает, становится прохладно, заставляя кутаться в легкую куртку, которую Эрза одела не по погоде. — Эрза, — оборачивается, видя подбегающего к ней Селта. Улыбается. Как по приказу. — Таким привлекательным девушкам не следует разгуливать поздним вечеров одной по подворотням города. Его волосы слегка растрепаны, и выглядит он каким-то взвинченным. — Я каждый день хожу одним и тем же путем, Селт, — усмехается девушка в ответ, пряча прохладный нос в вязаный шарф. — И как видишь, пока что в порядке. — Ну, я подстрахую на всякий случай, — настаивает, она видит его желание пойти с ней, вот только не понимает, как для себя это расценить. — Ты же не против моей компании? Если честно, против. Этот парень с виду приятный, но особого доверия к людям у Эрзы Скарлет нет, поэтому эти попытки Сэлта обратить на себя ее внимание обречены на провал. Но, видимо, за нее все решили уже заранее. Селт смело берет ее за запястье и тащит к выходу, будто пытаясь побыстрее скрыться. Настораживает. — Селт, — зовет парня, пока тот заворачивает за угол. За совершенно другой поворот, не тот, который ей нужен. — Селт, стой! Останавливается, с легкой зашуганностью взирает на парня снизу вверх — и в ночи тот кажется слишком пугающим. Чем-то отталкивающим. Его поведение как минимум заставляет насторожиться. Зря она безвольно последовала за этим парнем. Ей он не понравился со знакомства. — Эй, ты чего? — в темноте видно, как мышцы лица двигаются — он ободряюще улыбается, обхватывая двумя руками за плечи с обеих сторон, заглядывает в ее глаза, будто собираясь что-то внушить. — Я просто знаю путь короче. — Откуда ты знаешь, где я живу? — сглатывает, приподнимая бровь. Глаза быстро адаптируются к вечерним сумеркам, Эрза разглядывает лицо парня напротив, и оно кажется ей чересчур вытянутым. Сердце начинает колотиться чаще. Кажется, Лойз тоже это замечает. — Признаюсь, я в один вечер пошел за тобой. Но ничего не подумай, мне просто надо было в ту же сторону, ничего больше. Я же не маньяк в конце концов. Парень смеется, но Эрза до сих пор переваривает информацию. Зачем ему следить за ней? — Пойдем, ну же. — Селт, стой! Я пойду по тому пути, по которому я хожу всегда. Прости, конечно, но я тебе не особо доверяю как проводнику. И как человеку, что уж. Было бы безрассудно идти за ним, тем более в такое время. Оборачивается, идет в противоположную сторону прежде, чем Селт наигранно-обреченно вздыхает и следует за ней. — Я хотел лишь показать путь короче. Бубнит себе под нос что-то неразборчивое, и это существенно раздражает, Эрза не может расслабиться, пока проходит пару кварталов, подбегая к своему подъезду. Всю дорогу не разговаривают, видимо, парень заметил ее состояние. И хорошо. Останавливается перед ступенями, оборачивается, желая, наконец, закончить эту странную прогулку до ее дома. — Спасибо, что проводил, Сэлт. Думаю, тебе самому пора возвращаться. — Я так не думаю, Эрза. Все, что она успевает сделать — непонимающе взглянуть на парня до того, как он срывается с места, перехватывая ее рукой поперек живота и закрывая рот рукой. Эрза брыкается, пытается пнуть того ногой, однако все попытки неудачны. Пытается закричать, чувствуя, как мужская рука крепко держит, болезненно давит на ребра — останутся синяки, но это самое малое, что может остаться после этой ситуации, и понимание этого стреляет в сознание. Нервные окончания подают панические сигналы в мозг, пока он тащит ее вверх по ступеням и затаскивает в подъезд — здесь темно, подогревает панику. Бессилие — все, что она сейчас чувствует. Страх — все, что ей управляет. — Не рыпайся, сука! Иначе будет больнее, — противный, пробирающий до нутра шепот. Соображает наконец, бешено крутит головой в сторону, впивается в его ладонь зубами и в последнюю секунду из легких вырывается громкий крик, в который она вкладывает все свои силы. Кричит так, что уши закладывает, а где-то сбоку слышится брань держащего ее парня, на секунду потерявшего бдительность. Кричит, и с ужасом понимает, что голос сорван — ни звука больше не может издать. Глотку дерет, голосовые связки сорваны. Они находятся в темноте, в маленьком пространстве — еще немного, и начнет развиваться клаустрофобия. Замкнутое пространство давит, развивает патологические процессы. Все, что есть — полное ощущение бессилия и беспомощности. К горлу подступает истерика, когда Селт с силой прикладывает ее к стене подъезда спиной, сдавливает горло рукой, наклоняется, нарочито ласковым движением заправляя локон волос рукой за ухо, шепчет тем самым пробирающим до судорог шепотом: — Мы здесь одни, Эрза. Вряд ли кто-нибудь тебя услышит, так что не смей орать, пока я буду тебя трахать. Молния с навязчивым жужжанием разъезжается, и она слышит трещание разрывающейся ткани своей блузки. Чувствует, как сразу же холодная ладонь обхватывает ее грудь и сжимает через ткань белья, посылая отвратительные мурашки по коже — просто до смерти отвратно ей это все. — Какая послушная девочка, — проговаривает куда-то в ее шею, и от его губ на коже за ухом становится мерзко, хочется содрать с себя кожу. — И красивая. Это последнее, что сдерживает от слез. Эрза сглатывает, пытаясь издать хоть какой-то звук, но не может — неужели это все, что она может? Она не прекращает вырываться, дергаясь в его руках, словно в конвульсиях, уворачивается от его прикосновений, а он уже расстегивает свои джинсы. Гремение пряжки ремня — это самый омерзительный звук, что она слышала в жизни. Сил не остается, под давлением его рук воздуха становится все меньше, она начинает реже дышать. Кажется, еще немного, и ее вывернет прям на него. Было бы кстати. До невозможности желает потерять сознание, а еще лучше сдохнуть. Желает смерти и ему. Мерзкий ублюдок. А он жмется к ней, пахом к ее бедрам, лапает руками по всему телу, не зная похоже, куда именно деть руки, пытается закинуть ее ногу себе на бедра, после чего получает коленкой в пах — последнее, на что ее хватает. Стонет от боли, матерится, причиняет боль, а она лишь плачет — похоже, смиряется. Что остается? Раз. Два. Три. И умереть. И внезапно тяжесть чужого тела исчезает — так же внезапно, как и появление долгожданного воздуха. Почему-то больше не чувствует ничьих омерзительных прикосновений, зато где-то на периферии сознания слышит гулкие удары, как будто отбивают кусок живого мяса. Всхлипывает несколько раз, а взгляд сосредотачивается на том, как до боли знакомый человек яростно впечатывает кулак в лицо того, кто только что пытался ее изнасиловать. Он так яростно бьет, что ей кажется, что еще немного — и Фернандес убьет его, однако тот отбрасывает тело в сторону, Селт кашляет, сплевывая кровью, падает на пол, ударяется затылком о стену. — Не смей больше приближаться к ней, понял? — голос тихий, но явно слышится угроза. — Иначе я сделаю все, чтобы ты оказался за решеткой. И почему-то Эрза уверена, что следующего раза не будет. Только не с ней. Только не с ним. Смотрит в темноту, и в следующий момент ее тело чем-то накрывают и подхватывают. Чувствует не холод, не отвращение, а измученность и странное тепло. Фернандес открывает дверь ее квартиры, заходит внутрь. Аккуратно опускает девушку на диван в гостинной, обхватывает ее ладонь своей. Гамма эмоций читается сейчас во взгляде напротив: от самых уничтожающих до самых исцеляющих, и это действительно редкость для такого, как он. И она почему-то гордится тем, что у нее выдалась возможность увидеть это смешение чувств своими глазами. Помнит, естественно, что он ее обманул, однако сейчас это не важно. Она благодарна ему, и он это знает. — Теперь ты в безопасности, Эрза. Я буду здесь, обещаю. Не может ответить, но и не за чем вовсе. Достаточно лишь почувствовать поддержку. Именно эти слова что-то возрождают в ее памяти. Пока не понимает, что именно, однако это «что-то» дает ответ на тот самый вопрос. Насколько они близки до сих пор?