***
— Что происходит? Таков был первый вопрос, который задала Хартфилия, когда влетела в ее квартиру на утро после того самого происшествия. После чего последовал еще ворох вопросов, которые заставили Фернандеса мучаться от их настойчивости и уязвляться от правдивых ответов — Эрза не хочет, чтобы Люси знала об этом случае. Быть может, исходя из собственных чувств, или же просто знает, что может быть после того, как та узнает обо всем. Договорились все сделать тихо, чтобы не привлекать большое количество внимания. Он был зол. Настолько, что хотел убить этого поганца собственными руками, возможно, содрать с него кожу слой за слоем, пока окровавленное мясо не покажет себя, чтобы тот выл от боли и молил о смерти. И все же. Физическая боль легче моральной. Так Джерар решил для себя, остальные могут не соглашаться. Ведь его случай — единичный. Каждый бы в подобной ситуации бросил бы все еще тогда, летом, как Фернандес узнал то, что перекрыло ему воздух: Эрза Скарлет частично потеряла память. И в этот промежуток «частично» входил он. Вот, что было больно, а не чувствовать мощные удары на своем теле. Лучше чувствовать что-то, чем не чувствовать ничего. — Значит так, мне кажется, что я явно что-то упускаю, — подозрительно растягивает слова Люси, расхаживая по периметру гостинной. Они сидят перед ней словно нашкодившие малолетки. Что поделать, Хартфилия всегда хотела быть в курсе всех вещей, и в случае чего была готова приступать к пыткам. Так себе перспектива. — И это «что-то» касается вас двоих! Восклицает, останавливается перед ними, складывая руки на груди и не отрывая цепкого взгляда от них. А Эрза старается держаться. Вчерашний вечер был ужасен. Во всем смысле этого слова, она даже вспоминать не желает эти грязные прикосновения и пошлые, совершенно противные ей движения Селта. Мерзко. Чувствует себя отбросом до сих пор, невозможно описать состояние словами, но почувствовать — легче легкого. Как будто тебя погрузили в дерьмо, а ты повязла в нем, не выбраться. Шаг — ни туда, ни сюда, — сделать невозможно, а выбраться мешает давление. Или же, нахождение в месте, которое полно полуразложившихся трупов. И ты знаешь, что вскоре придет твоя очередь, что вскоре твоя мертвая плоть будет издавать такие же отвратные зловония. Что вскоре ты будешь ничем. До сих пор чувствует рвотные позывы. До сих пор хочет отмыться, хоть она и отсидела в душе часа два. Просто хочет вновь оттереть кожу мочалкой до красноты, до крови, до мяса. Чтобы не помнить. Дьявол. Вот это бы она забыла. Что за несправедливость? Однако, ночью она спала спокойно. Как ни странно, даже выспалась. Быть может, усталость. А быть может, что-то другое сказалось на размеренном и крепком сне. Хм, Эрза, «что-то»? Хватит. — Значит так, раз вы отказываетесь рассказывать, я все пойму сама. А точнее, увижу своими глазами! — победные нотки в интонации настораживают, Эрза вопросительно смотрит на подругу, силясь предположить, что та задумала. — Сегодня я планировала с Нацу съездить погулять. Так вот, вы оба поедете с нами! — Люси, это плохая идея, вряд ли мы созданы для таких поездок. Это «мы» из ее уст звучит странно. Быть может, из-за хриплого, почти болезненного шепота. Странно особенно теперь, когда она уже была в курсе того, что Джерар когда-то был частью ее жизни. Будучи все еще в раздражении от того факта, что он ей ни о чем не рассказал обо всем, девушка бы предпочла с Фернандесом в принципе не связываться, вот только вчерашние события, которые все еще вызывают в ней боязненную дрожь, и осознание того, что Джерар Фернандес вновь ей помог, порождают благодарность и какое-то принятие того факта, что, возможно, у парня были причины не рассказывать. Он же ее не бросил, подоспел вовремя. В который гребаный раз. Как успел и что парень делал в ее районе в такое время, так же вызывает любопытство. К слову, разузнать об этом у него все же нужно. Обо всем разузнать. Любопытство и чувство несправедливости не дает покоя внутреннему эго. — Не хочу ничего слышать! — качает головой, пренебрежительно взмахнув рукой, не оставляя им выбора. — Мы зайдем за вами около пяти, будьте готовы. И кстати, Эрза, подлечись к вечеру, ладно? Я не приму отсутствие голоса у тебя за причину не вылезать из дома. Так-то ты выглядишь не особо больной. И уходит. Так же громко, как и пришла. Ах да, отговорка типа «вчера продуло на улице после бега» не особо действенна, но хоть что-то. — Ну что, начинаем собираться? — Джерар усмехается, расслабленно откидываясь на спинку дивана, задиристым взглядом смотрит на оторопевшую девушку. — А ты, как я смотрю, не слишком против. — Почему я должен быть против? — Ну ты же, — запинается, сглатывает. Говорить все еще сложно, но за ночь все же вернулась к ней возможность подавать хоть какие-то звуки. И не говорить не вариант, это идеальный момент для того, чтобы хоть что-то разузнать. — Ты же всегда держался подальше от девушек. И от людей в принципе. — С первым поспорить не могу, а вот со вторым все же не соглашусь: я держусь поодаль лишь от тех, кто мне не близок. А вот это уже открытые намеки. Чувствует, что начинает раздражаться, недовольно хмыкает, откидывая алые волосы с плеча за спину. — Так ты мне расскажешь? — Ты сама все видела, разве нет? Он ведет себя так, будто и ничего не произошло. Не напряжен, сидит тут, будто находится в своей квартире и, похоже, чувствует себя замечательно. Будто вся эта ситуация его забавляет, будто ему по душе то, что сейчас происходит. Бесит. Жутко бесит, когда твое состояние похоже на сотни острых игл, а твой собеседник показушно спокоен. А парень чуть подается вперед, улыбается. Прожигает ее своими необыкновенными глазами и, стыдно признать, на секунду завораживает. — Почему ты не сказал? Почему хотя бы не дал понять? Я не понимаю. Если честно, ему становится совестно. Сейчас эта девушка с ним открыта, и это ему нравится. Но он не мог поступить иначе, ему казалось, что он поступает так, как надо. Хочет тоже быть откровенным с ней, хотя бы раз. — Хм, — задумчиво отводит взгляд, пока Эрза пытается прочитать хоть что-то на его лице. Кажется, что ничего больше не скажет. И от бессилия хочется выть, вот только показать свою слабость? Ни за что, не снова. — Просто хотел все вернуть. И это признание ошеломляет. Нет, правда, выводит из колеи обыденности, что-то внушает. — Я бы хотела все вспомнить, Джерар. Но, опять же, я не знаю, как. Про чувства не говорит, не смеет. Какие чувства? С чьей стороны? На чем основанные? — Если подумать, — парень задумчиво отводит взгляд, и по напряженной позе видно, что тот нервничает. — То нам не нужно вспоминать. Поднимает голову — выглядит безумно растерянно и как-то несколько загнанно. На секунду возникает желание потрепать его по голове, совсем как ребёнка. Но Эрза одергивает себя, загоняет это самое желание подальше, на периферию сознания, и лишь закидывает ногу на ногу — психологически закрываясь от сидящего напротив Фернандеса. — Нам нужно для начала создать что-то новое. Опять же, абсурд. Но что-то дергается внутри, когда она осознает, что ему не все равно. До сих пор.***
— О, наконец-то мы вас нашли! Где-то слева слышится голос Драгнила, сзади него плетется Люси на своей высоченной шпильке. Между ними несколько метров, ребята запыхались, видимо, от бега, или же от быстрого шага. — Джерар, тебе стало невыносимо жарко? Оба недоуменно рассматривают полураздетого Фернандеса, на что Скарлет цыкает, показывая своим видом, насколько он ее заманал за время их отсутствия. На самом деле, все не совсем так. Вот только знать об этом никому не надо. Даже Хартфилии. Даже самой Эрзе. Если честно, поведение Джерара сегодня действительно напоминает ребячество. Но она в первый раз видит парня таким, эти эмоции были раньше скрыты от девушки — да что там, ото всех. Поэтому Скарлет молча ликует. Не понятно от чего. Или понятно. Кто знает. — Ну, — манера общения из непринужденной и задиристой становится какой-то каверзной. Будто наполняется едва приметными намеками. — Просто сегодня я прогуливался не один, а с Эрзой. Девушка сощуривается, хочет было что-то ответить, вот только все заготовленные заранее фразы и слова мгновенно забываются. Буквально несколько секунд — и ее ноги отрываются от земли. Недавно восстановившийся голос вновь грозит быть сорванным, ведь Эрзы вскрикивает от неожиданности, когда ее тело с легкостью подхватывают, перекидывают через мужское плечо, а после куда-то тащат совершенно против ее воли. Прям ему нужно ее согласие, ага. Все попытки вырваться выглядят забавно, Фернандес лишь смеется, и, совершенно позабыв о тактичности и приличиях — и видимо захотев быть покалеченным, — легким движением ладони гладит округлость ягодицы, скрытую под тканью потертых джинсов. — Ты охренел? — возмущенный возглас достигает нервных окончаний, достигает мозга, а Фернандес лишь смеется, зная, что поплатится. Позже, но его девочка это действие просто так не оставит. Что? Его девочка? Должно быть, показалось. — Отпусти меня, Фернандес, быстро! — Отпустить? Ты уверена? Позади так же, как и Эрза, охреневают Люси с Нацу. — Уж лучше, чем у тебя на руках болтаться? — Ах, да? Ну как знаешь. И Джерар ведь отпускает. Перешагивает каменную кладку, ступает в воду, чувствует, как уже и так промокшая ткань джинсов намокает. — Ты что творишь? Нет, стой! Джерар, не отпускай! — до Скарлет доходит, что собирается сделать Фернандес, она хватается за его талию, впиваясь ногтями в холодную кожу. Он даже не морщится. — Не смей этого делать, Фернандес! Ему, вроде бы, никто указывать не смел. Кроме этой девушки. Но почему-то так захотелось ее встряхнуть за ее же сумбур в мыслях. И за ее показную утомленность от его присутствия. Отпускает, но только на этот раз. Заходит под льющуюся сверху воду, проходит сквозь стену струй, и их как будто отрезает от внешнего мира. Опускает на каменную кладку, и уже почему-то не слышит визга девушки от холодной воды. Перед его взором — промокшая до нитки Эрза и гранитная гладкая стена, сзади них — стена воды, и их обоих вряд ли видят из-за стремительного потока широкого водопада. Прекрасно. Особенно прекрасен этот гневный взгляд карих глаз напротив. Они сейчас особенно отливают золотом вокруг чуть расширенного зрачка, полыхают медным пламенем. Смотрит на нее уже без насмешки, двигается вперед, опирается руками о гранитную стену, отрезая всякий путь. Как будто ей нужно убежать. Конечно. Пока не увидит его покалеченную тушку, не успокоится. Если честно, парня хочется ударить. Сейчас осень, вода холодная. Да что там, ледяной кажется. Завтра точно сляжет с температурой. Как обратно добираться в таком виде — неизвестно, а еще эта наглая морда напротив ухмыляется, наклоняясь все ниже. Ну нет, не в этот раз. Сама резко подается вперед, вводит в легкий ступор, все так же держит глаза открытыми, когда с жадностью сминает мягкие губы Фернандеса. Их взгляды не отрываются друг от друга, всматриваются так же жадно, пока ногтями девушка царапает со злостью плечи парня, оставляя красные борозды, которые вот-вот начнут кровоточить. Раз. Два. Три. Хватит ему. В последний раз проводит языком по его губе, а после засасывает ее внутрь, ощутимо прикусывая зубами. Чувствует железный привкус крови — прокусила. Вот и отлично. — Зря ты это сделал, Джерар. Отталкивает парня, пока тот ошалело облизывает стекающую струйку крови с губы, и взбешенная вылезает наружу, сразу же обхватывая себя за плечи и ежась от холодного ветра. Натыкается на шокированный взгляд друзей, резкими движениями скручивает ткань толстовки, чтобы хоть как-то выжать воду, но мало что меняется. Психует, оглядываясь на Джерара, который уже вылез из воды и подбирал свои снятые заранее куртку с рубашкой. Вид у того задумчивый, брови нахмурены. Видимо, свой проступок обдумывает. Ха. — Ребят, только не убейте друг друга, — неуместно вставляет Драгнил, почесывая затылок. Атмосфера становится напряженнее, Эрза фыркает, отворачиваясь, а сама понимает, что действительно обижена на Джерара Фернандеса за этот поступок. Бред. Она не обижается, ей все равно. В самом деле. — Пойдем. Только Эрза начинает отходить от первой выходки Фернандеса, как тот хватает ее за запястье и тащит куда-то от этого злосчастного фонтана. — Снова? — раздраженно окликает стремительно идущего парня, тот не реагирует. Закатывая глаза, смиряется со своей судьбой. Все равно делать нечего. Хотя хочется. Например, ударить этого наглого парня. Минут пятнадцать проходит, оба молчат, думают о своем. Скарлет даже не замечает, как ее подводят к знакомой новостройке. Дом Фернандеса. Черт. — За каким чертом ты меня сюда притащил, а? Теперь в квартире запрешь, как тогда? Знает, что ведет себя в данный момент несколько хамовато. Но то, что было немного ранее, не вровень с ее тоном. Вновь психует, пытается вырвать руку из крепкого захвата, но тщетно — держит крепко, не расцепишь. В который раз смиряется со своей нелегкой судьбой.***
— Ты знаешь, где находится моя одежда, она в твоем распоряжении. Интонация непроницаемая, так же, как и выражение лица. — Чего? — Я ясно выразился, Эрза. В таком виде, вся промокшая, ты домой не пойдешь. Заболеешь. — Да ладно? По-моему, тебя это не особо волновало полчаса назад, разве нет? — Блять, Эрза, — срывается, чертыхается на ее глазах и Эрза замолкает — понимает, что еще одно язвительно слово, и парень покажет всю злость на самого себя же. — Просто иди. Пожалуйста. Это его «пожалуйста» звучит умоляюще. Эрза безмолвно соглашается, направляется в спальню. Странно, конечно, ориентироваться в чужой квартире, но девушке кажется, что она знает каждый угол, хоть и была здесь всего пару раз. Или же больше? В огромной комнате полумрак, шторы задернуты. Интересно, он всегда в такой темени находится? Кровать в беспорядке, простони перевернуты — и это на секунду вызывает недоумение. Хм, плохие сны? Или же девушки… Конечно, она знала, что Джерар Фернандес завидный парень, о нем трещат большая часть студенток ее института, но она не замечала особого интереса к таким особам со стороны самого Фернандеса. Быть может, он предпочитает птичек более высокого полета? Ах да, Анесса. Она совсем про нее забыла. В груди разливается жжение, какой-то зуд охватывает организм. Так. Не суть, да? Тебе все равно, да? Ты тут не за этим, Эрза. Одергивает себя, направляет мысли в иное русло. Даже не заметила, как остановилась посреди комнаты, таращась на съехавшие простыни и скомканное одеяло. Пару раз моргает, сжимая веки сильнее обычного, приближается к шкафу. Поражает аккуратность, с которой сложены и развешены вещи, а ведь Скарлет и не думала, что парень может быть таким аккуратным и поддерживать порядок. Оглядывается на кровать, фыркает. Как же, аккуратный. И не важно, что все вещи в квартире у Фернандеса лежат на своих местах — она уже изучила. Рассматривает пару секунд ассортимент, находится будто не здесь, пока взглядом не находит ту самую черную рубашку, которую она уже примеряла на свое тело. Трогает ткань на ощупь — приятный шелк охлаждает кожу. Подается вперед, втягивает воздух — легкие обжигает слабоватый шлейф мужского парфюма. Должно быть, забавная картина: стоит, как идиотка, возле шкафа уже минут пять, наслаждается ощущением ткани в своей ладони. Прерывает это все, смотрит в дверной проем — никого, прикрывает дверь и вытаскивает примеченную рубашку из шкафа, кладет на край кровати. Одежда мокрая, неприятно липнет к телу, да и оно прохладное и влажное. Не мешало бы принять душ и хорошенько обсохнуть, но это она сделает дома — еще чего, будет она Фернандеса просить. Этому паршивцу еще что-нибудь в голову взбредет. Снимает с себя все, кроме белья, накидывая рубашку на себя. И именно в этот момент краем глаза замечает движение сбоку. Это, наверное, было его ошибкой — или же началом чего-то непредотвратимого, — наблюдать за девушкой, пока та снимала с себя одежду, аккуратно ее складывала и проводила ладонями по влажному телу, которое покрыто резцами заживших шрамов. Резцами, в появлении которых виноват он сам. Ублюдок. Его мертвый брат и он сам. — Какого хера, Фернандес?! Оклик заставляет оторваться от воспоминаний, возмущенное выражение лица девушки вызывает усмешку, вот только внешне он вновь непроницаем. — Я думал, ты все уже поняла, Эрза. — Что? Закрой дверь, Джерар, и выйди отсюда! — Эрза, — парень делает несколько шагов вперед, и это выглядит так, как будто он загоняет ее в угол, стремится подчинить ее волю себе. Останавливается буквально в десяти сантиметрах от девушки, зачарованно наблюдая, как та пытается прикрыть тканью рубашки грудь. Тщетно. Он все знает, помнит. — Ты все еще не поняла, что я знаю всю тебя. Не вопрос, утверждение, которое вводит в ступор. Эрза видела фотоснимки, да, вот только не думала над этим еще — не хотелось. Загонялась, да, но не обдумывала серьезность их отношений и всего остального. — То есть у нас был секс? Сглатывает, хмурясь, а Джерар лишь смотрит. Безо всякой насмешки, иронии или еще каких-либо эмоций. — Вряд ли у нас был именно секс, Эрза. — Что ты имеешь в виду? — Я не могу сказать, — видит, как в ее глазах почти потухают искры надежды, и это то, чего Джерар действительно боится, поэтому, секунду обдумывая, добавляет: — Я могу лишь показать. Позволишь? И целует ее. Так же, как и несколько месяцев назад. Так же, как и до потери ее памяти: страстно, но в то же время с нотками нежности, тягуче. Смакует, с облегчением отмечает, что девушка не отталкивает, а наоборот, расслабляется в его руках, когда парень обхватывает Эрзу за талию — его ладони так идеально повторяют изгибы ее тела, что просто невозможно. Поцелуй яркий, в то же время с привкусом расслабленности — просто наслаждаются, ничего больше. Она не давала согласия на продолжение этого всего, но… Сама окольцовывает руками его шею, сквозь пальцы пропускает мягкие волосы. Углубляет поцелуй, сплетая их языки, лаская губы и проводя кончиком языка по той самой еще не до конца затянувшейся ранке, рассекающей его губу, и в ответ получает нежное покусывание нижней губы — почему он так осторожен? Взаимный взгляд друг другу в глаза, подмечание расширенных зрачков — всего пару мгновений, которые кажутся вечностью, и атмосфера наполняется тяжелым воздухом, возбуждением. Прижимает ее к себе, рубашка, которую девушка так активно жала к своему телу с желанием прикрыться, падает на пол. После парень тут же подхватывает ее на руки, обхватывая под ягодицы и возобновляя тот самый поцелуй. А она не знает, что происходит у нее в голове, почему путаются мысли, почему бессвязно мелькают какие-то кадры в сознании. Ощущает резкое дежавю, когда он откидывает мешающее одеяло на пол и подцепляет пальцами застежку лифчика, которая тут же размыкается, заставляя девушку придержать ткань на себе — глупо, но чувствует защиту от этого парня хоть какую-то. Почему позволяет? Почему не чувствует себя сейчас той, которая дает первому встречному? Возможно, дело в прошлом, которое было у них вдвоем — связанное. Забывается, вдыхает воздух в легкие с тяжестью, а потом осознает, что тяжесть из-за мужского тела сверху. — Не закрывайся, Эрза, — возбужденный шепот на ухо, и бретельки спадают с плеч, после чего ее грудь остается совсем не прикрытой ничем. Долгий, исследующий зеленый взгляд будто прожигает кожу — она стесняется впервые за долгое время. Розовые соски напрягаются лишь из-за этого, и становятся еще возбужденнее, когда Джерар наклоняется, и короткими поцелуями доходит от шеи до груди, облизывает ареол, после чего вбирает в рот сосок, пока второй зажимает между пальцев. Первый грудной стон срывается с губ, она откидывает голову назад, пока его руки исследуют ее тело, а вместе с тем — ее шрамы, которых она стыдится — это уродство. То, что она зареклась не показывать. Но почему-то не видит отвращения в его взгляде, он лишь внимательно их рассматривает, а после сухо целует некоторые из них, возвращается к ее губам, захватывая их в поцелуй. — Ты была моим, Эрза. Моим всем. Джерар вновь ласкает напряженный соски языком, девушка в ответ прижимает его голову к себе сильнее — лишь бы продолжал. Подхватывает Эрзу под спину, на секунду она теряется, не понимает, что от нее требуется, но Джерар сам переворачивает ее на живот, захватывает ее запястья в свою ладонь — он знает же, что его ладонь вмещает два ее запястья. И это так глупо сейчас, что невыносимо. Не знает, зачем ему были нужны презервативы, но сейчас без них бы все сорвалось. Он ими не пользовался, но они все так же лежали в ящике прикроватной тумбочки. Наклоняется вниз, достает один, продолжая так же сжимать руки Эрзы — чтобы не убежала, не в этот раз. Продолжает ласкать бледное тело — Эрза согревается в его руках, и ее тело теперь не влажное от воды, а теплое, покрытое его поцелуями. Осознание этого ударяет ему в голову, въедается в мозг — ведь только он ласкал ее тело всегда. О да, идеально. Эрза вжимается грудью в кровать, безумно не хочет, чтобы парень прекращал. Ей нравится. Это сложно осознавать, но ей правда нравится то, что он делает. И главное, она не чувствует себя продажной или жалкой. Ощущают, как возбуждение нарастает. Эрза сжимает ноги, пытаясь унять возбужденный зуд между ног, как рука парня проскальзывает между них и дотрагивается ее сквозь ткань трусиков. Дрожь сотрясает тело, она утыкается лицом в подушку, хочет сжать что-то в руках, чтобы переключить внимание на что-либо, но ее руки зажаты ладонями Фернандеса — чтобы никуда не делась от него, его же. Пальцами от шеи по позвоночнику вниз, к краю белья — и девушка чувствует, как пальцы парня массажными движениями стимулируют клитор, а сама поднимает бедра, прижимаясь ближе к возбужденному члену. Джерар без футболки, и голый торс обжигает обнаженную спину девушки, вжимается в ее тело так же сильно, доводит ее почти до оргазма, но вдруг останавливается и убирает руку. Едва ощутимое разочарование накрывает с головой, девушка дергается, желая вылезти из-под парня, но слух улавливает звук пряжки ремня, а после и звук разрывающейся пачки презерватива. Тело возбужденно содрогается, когда она ощущает твердый член между своих ног — течет, когда Джерар медленно начинает двигать бедрами так, что член расположен вдоль ее промежности, все еще прикрытой тканью белья — трется об нее, как сумасшедший, вынуждает ее стонать и жаться ближе. Хотеть больше. Сводит с ума, как дьявол грешников. Почему она так реагирует? Минута, час — не знает, вот только когда он отодвигает мешающую ткань и утыкается головкой члена в промежность, она почти сходит с ума. Ее соки смачивают головку, а он ее мучает, томит, легкими касаниями водит по возбужденной плоти, затрагивает клитор, вынуждая тело Эрзы дрожать от нетерпения — специально ведь, разыгрывает возбуждение, а она лишь изнемогает и приподнимает бедра, лишь бы ощутить его внутри, в себе. — Пожалуйста, Джерар. — Что, девочка моя? Поцелуй за ухом — и кожа покрывается мурашками, вновь чувствует, как возбуждение накрывает новой волной, растекается по телу приятной негой. Это действие кажется слишком ласковым, не для них, но почему-то оно нравится Эрзе. Запоминается. — Скажи мне, ну же. — Хочу тебя, Джерар, — загнанный шепот в подушку. В последний раз проводит вдоль промежности членом, ласкает, после толкается мягко внутрь — стенки влагалища плотно окольцовывают член, и на секунду Джерар замирает, наслаждаясь этим почти забытым ощущением. Он никогда никем не упивался после нее, вообще никого даже не касался, и сейчас он благодарит себя за собственное решение и бездействие, ведь вот это ничем заменить невозможно. И не собирается, тем более теперь. Тем более, когда она под ним, когда его торс крепко прижат к ее узкой спине, и когда его член мягко скользит внутри этой девушки. Он не знает, что с ним происходит, но сейчас он чувствует себя так, как было всегда с ней до аварии — уютно, так, как было необходимо ему все это время. Насколько это все, он не знает, но сейчас она действительно его девочка. И это то, чему нет цены. Она сжимает его внутри — оба втягивают воздух со свистом, издают горловой стон. Он двигается жадно, ускоряется, сжимая над головой простынь, прижимается ближе к ее телу, смотрит, как под ним извивается ее теплое тело. Чувствует — еще чуть-чуть, и он кончит. Но одному получать удовольствие эгоистично, поэтому Джерар вновь проскальзывает рукой между ее ног, начинает стимулировать клитор — в ответ получает загнанное дыхание и грудные стоны. В последний раз входит, на этот раз до конца, настолько глубоко, что Эрза не хочет, чтобы это ощущение наполненности пропадало. Оргазм накрывает обоих с невероятной скоростью, тела содрогаются, ослабевают. Эрза стонет — и на этот раз из-за того, что Джерар медленно выходит из нее, падая рядом на кровать без сил. Лежат так некоторое время, оно течет медленно, и как-то ей даже не важно, что она не у себя дома, что ее телефон остался у Хартфилии, и в любой момент ее может начать искать отец. Просто лежит на кровати, пока остывает разгоряченное тело, и нет даже сил обдумывать произошедшее. — Твои шрамы, Эрза, — напрягается сразу же, ненавидит эту тему, ненавидит себя теперь за то, что позволила к себе прикоснуться. Не хочет даже думать, насколько они Фернандесу отвратны. Пф, нашелся тут ценитель прекрасного. — Они мне нравятся. Настолько неожиданно, что теряет нить размышлений, забывает все заготовленные ответы на его возможные осуждения. — Что ты сказал? Поднимает голову с подушки, чувствуя, как нега постепенно охватывает тело и начинает клонить в сон, недоуменно таращится на парня. А тот лишь улыбается — так открыто, одобряюще, как-то по-особенному, что причин не верить ему у девушки не возникает. — Просто это все — часть тебя. Твои веснушки, твои шрамы, твой немного заторможенный и в то же время вспыльчивый характер. Без этого всего ты бы не была той Эрзой, за которую я когда-то отдал почти все, что у меня было. — Ты мне расскажешь? — вновь та самая надежда в голосе, и теперь Джерар не смеет отказаться. — Я тебе лучше все покажу. Легкий поцелуй за ухом — то самый, который не для них. Ласковый, совершенно необязательный, но необходимый — как всему живому кислород. Кто они теперь друг другу? Кто знает. Должно быть, сегодняшний день был слишком интимным для них обоих.