***
Это было внезапно. Именно, внезапно. Не непривычно, не необычно, а внезапно. Им всем было внезапно вдруг видеть, как Джерар Фернандес идет сзади Эрзы Скарлет. Словно тень, словно личный телохранитель: ровно на два размашистых шага позади, и с новым для всех взглядом «не суйся, не то убьет». Эрза будто кожей чувствовала все эти недоуменные взгляды студентов, особенно сокурсников. Что вылупились? Никогда людей не видели? Эрзу Скарлет рядом с парнем и при этом без Хартфилии — никогда. Все знали, все уже давно поняли, что Эрза сторонится чужих людей, держится поодаль, и ее никогда не интересовали эти привычные подросткам вещи, будь то душные тусовки или же алкоголь и быстрый секс, будучи накидавшимися в хлам. Это все даже и не подходило под ее образ, который источал смесь легкости с чем-то недостижимым для большинства людей. А Фернандес. Фернандес был просто парнем, которого хотели, но от которого постоянно получали лишь скептические взгляды и безукоризненные отказы на всякого рода приглашения и предложения. Он просто был тем, кто мог брать, но почему-то не брал. Просто не надо, просто почему-то не пользовался этим, хоть и мог. И вот сейчас эти двое рядом, рассекают толпу ничего непонимающих студентов института, пока просто идут по коридору в сторону нужной аудитории. Идут, и Джерар не отрывает взгляда от ее спины: позвоночник неестественно вытянут, плечи напряжены, а алые волосы собраны в высокий хвост. Хочется намотать на кулак, чтобы не сбежала, прижать к своему телу и оставить яркие отметины на чувствительной коже шеи. Чтобы знали — нельзя приближаться, уже его. Хочется многого, но не позволяет себе — слишком рискованно. Это чуть позже, это подождет. Не замечает вокруг никого, просто думает о разнообразном, что каким-либо образом пересекается с именем Эрзы Скарлет. Не отвлекается от своей внутренней дилеммы с самим собой, пока девушка впереди резко не тормозит, вынуждая практически врезаться в себя. — Джерар. Ого. Обращается к нему. По имени. На виду у других студентов. — Какого хрена ты увязался за мной? Видно: злится. И это настолько воодушевляет, эмоционально растрясает, что непривычно для него. — Что? — строит из себя невинного, непонимающий вид ему не к лицу, если честно, но какая ему разница сейчас, когда можно понаблюдать прекрасную картину в виде эмоций Эрзы Скарлет? — Я вообще-то тоже здесь учусь. — Ты меня преследуешь. — Оу. Дай-ка подумать, — притворяется, делает вид, что вдумчиво анализирует всю ситуацию, хотя все и так ясно для него самого, а на деле просто рассматривает белый высокий потолок. — Нет. Не припомню такого пункта в своем списке дел на день. Специально язвит, делает это как можно более естественно, чтобы у окружающих, которые активно стараются выловить каждое слово из их неожиданного диалога, не возникло сомнений: между ними что-то есть. Что? А это не важно. Пока что. Скептическое выражение лица Эрзы поднимает настроение еще на несколько уровней, она приподнимает брось, складывая руки на груди, сканирует парня напротив взглядом. — Ты шел за мной от подъезда моего дома. — Мы живем в одном квартале, ты забыла? Провоцирует, специально. Ему нравится свое же поведение. — О нет, Джерар, должно быть, ты совсем заврался. Я была в твоей квартире не так давно, чтобы забыть, где находится твой дом. А потом. С внутренним ликованием наблюдает, как в глазах Эрзы рождается понимание: она это сказала при всех, довольно громко, создавая прекрасную возможность каждому из присутствующих здесь додумать ситуацию самостоятельно. О да. Тот самый огонек в карих глазах, который не предвещает ничего хорошего. — О нет, Эрза, такого я забыть не смогу. А она психует, уже в мыслях рисует план по уничтожению Фернандеса. Мимолетно оглядывает окружение, прикидывая, чему ровняется процент распространения придуманных слухов, после чертыхается, отворачиваясь от ликующего — она не сомневается в этом, — парня и уходит прочь. Проигрывая, но сохраняя свое достоинство перед ним.***
С каждой секундой прибавляющееся количество желающих оторваться этой ночью людей не оставляют сомнений в том, что сегодняшняя смена будет нескучной. Сегодня она тут до утра — отрабатывать пропуски необходимо для получения полноценной ставки. Миксовать напитки становилось с каждым разом все легче, каждая смена давала необходимый опыт, наделяя маневренностью и отточенностью повторяющихся действий. Работать в сумраке довольно нелегко, быть может, поначалу, однако теперь, выучив расположение нужных напитков, девушка ориентировалась молниеносно. Настрой был не очень — внутреннее состояние походило на апатию и усталость, сжирало всякое желание приветливо улыбаться, и это грозило нулевыми чаевыми. Желание поскорее закончить — единственное, что мотивирует совершать необходимые манипуляции. Скоро конец месяца, а значит — зарплата. И это осознание настолько поднимало дух, что вызывало желание плестись в «Спектр». Выставляет два заказанных алкогольных напитка на барную стойку — их тут же перехватывают, и Эрза позволяет себе оторвать взгляд от своих же рук. С каждой секундой ночное заведение встречает все больше и больше гостей, где-то сквозь гул слышатся отчетливые выкрики девушек, смех уже опьяненных алкоголем парней. Басы настолько яростно отбивают бит, что ушные раковины будто наполняются смолой, создавая внутреннюю оболочку и защиту, однако чувствуется, как внутри что-то передергивается, неприятно давит — первоначально было просто невозможно работать, но пришлось приспосабливаться и к такому. — Надо же, — где-то справа от себя слышит отчетливый низкий голос, который даже сквозь орущую музыку достигает ту, к кому обращается собеседник. — Такая малышка, а уже за стойкой. Чувствует, как ее ладонь накрывает что-то тяжелое и слегка влажное, зажимает в тиски практически. Резко поворачивает голову, выдергивает руку из чужой ладони и пересекаясь с тяжелым, слегка захмелевшим взглядом перед собой. С виду мужчина выглядит обычным офисным работником: средне сложенным, с круглым очертанием лица, немного впалыми глазами, облаченным в серый, уже местами помятый костюм. Мужчина присвистывает, оглядывая ее настолько, насколько позволяет высокая стойка между ними, останавливает взор на груди, плотно обтянутой блузкой. — А почему не на шесте? Возмущение накатывает неконтролируемой волной, но она вспоминает, что сидящий напротив, охамевший мужчина ничего ей не сделает, поэтому как можно спокойнее отвечает: — Постарайтесь контролировать себя, я работаю не той, которую вы хотели бы во мне увидеть. — Да ладно тебе, я же просто хотел поговорить по душам. Комплимент даже отвесил. Ты не рада? С подобным она сталкивалась не раз. Совершенно нормальная ситуация с точки зрения ночных клубов и подвыпивших посетителей, вот только ее уже немало подбешивают подобные особи, возомнившие себя самцами. Собираясь открыть рот с целью, видимо, отвесить в добавок еще пару подобных комплиментов, мужчина меняется в лице, молниеносно отталкивается руками от поверхности стола, и с характерными звуками все то, чего успел набраться за вечер, выплевывает наружу. Эрза лишь смиренно закатывает глаза, предвкушая последующий ажиотаж, и как раз в этот момент поспевает Имил с целью оповестить девушку о требуемых заказах. — Оу, — совершенно бестактно тыкая в не особо понимающего, что происходит вокруг мужчину, официант брезгливо морщится, восклицая: — Ну можно таким заниматься хотя бы в уборной, вашу мать! Посмеиваясь, девушка хлопает по плечу возмущающегося парня. — Вечно мужики именно у стойки блюют в твою смену! Эрза! — Это попытка оскорбить? — Это аргумент в твое увольнение. — У тебя слишком специфический юмор, Имил, так от тебя все девушки разбегутся. — А мне и не нужны все. Мне нужна только одна. Глядя на то, как парень поддается любовным мечтаниям, Эрза лишь хмыкает и подталкивает парня к возвращению в реальность. — Давай, давай, не расслабляйся. Тут стоит прибраться. — Эй, — протестующе протягивает молодой человек, вновь корча страдающую рожицу. — Какого черта опять я? — Такого. А меня уже ждут заказы. В который раз благодаря саму себя за свой же выбор подработки именно барменшей, а не официанткой, девушка издевательски подмигивает и подходит к уже несколько взбешенным недолгим ожиданием девушкам. Работа возвращается в прежнее русло.***
«После смены — столик под девятым номером» Она вся извелась, начиная с момента прочтения пришедшего сообщения. Время тянулось невыносимо медленно, утомительно настолько, что в движениях появилась раздражительность — и это заметил каждый, кто получал из ее рук очередной напиток. На чаевый рассчитывать было глупо. Тем более, что людей осталось не так уж и много: на часах четыре утра. Особенно, находясь под пронзающим взглядом испепеляюще-зеленых глаз. Руки трясутся, не слушается. Она пару раз неуклюже проливала алкоголь, и на нее смотрели осуждающе, весь персонал буквально. Такое бывало только в первые дни работы. Черт. Фернандес, что тебе надо здесь в такое время? Девушек на ночь снимают в считанные секунды, так какого дьявола он просто сидит? Что ему еще может быть нужно? По мнению Скарлет, этому парню не свойственно зависать в клубах, он кажется слишком рассудительным и серьезным для такого времяпровождения. Хотя. Кто она такая, чтобы делать выводы лишь по первому впечатлению. Он же смог затащить ее в постель, зная о том, что у него есть невеста. Подумав об этом, Эрза не замечает, как пальцы до покраснения сжимаются вокруг стакана, и опоминается лишь тогда, когда ее плечо ощутимо стискивают, встряхивая. Отшатывается, как ошпаренная кипятком, стакан с готовым коктейлем выскальзывает из рук, пока она приходит в себя, видя взбешенное лицо перед собой. Сердце пропускает несколько коротких ударов, ускоряется, сокращаясь непозволительно быстро. — Ну что, потаскушка, давно не виделись. Бешенные, совершенно иные, нежели прежде, глаза, выбивают из нее воздух. Расширенные зрачки пугают, и девушка отшатывается в ужасе к стойке с алкогольными напитками — с оглушительным звоном бутылки летят на пол, разбиваясь вдребезги, но в данный момент она не думает о том, какую сумму придется выплатить за дорогущий алкоголь. Перед ней стоит Селт. Безумный, совершенно не такой, каким она его помнит при первом знакомстве, исчезла та приветливость и смешинка в хитром взоре. На внешний вид осунувшийся, белки глаз пронзает красноватая сеточка сосудов, под веками синющие круги — будто не спал несколько суток. Незнакомый, пугающий до дрожи. Подменили, вывернули наизнанку. Походит на наркомана. Он смеется угрожающе, практически утробно, смотря из-под полуопущенных век на нее как на зверушку, добычу. Опять, опять неприятные мурашки осыпают кожу, тело как будто снова вспоминает тот самый день, когда Джерар подоспел вовремя. Ее передергивает от брезгливости и презрения к этому человеку — если можно его все еще называть таковым. — Что с тобой случилось? — почти беззвучно, едва шевеля губами. Первоначальный шок отходит на задний план, она рефлекторно смотрит в ту сторону, где находился не так давно Фернандес — никого. Паника накрывает новой волной. Почему он ушел именно сейчас? Почему?! А потом. Почему ты рассчитываешь на его вмешательство? Какое значение это имеет сейчас, Эрза? Просто нужен кто-то, кто будет свидетелем происходящего. На всякий случай. — Это из-за тебя меня собираются судить, — гневно выплевывает Селт, в ярости ударяя кулаками о барную стойку. Эрза пытается контролировать страх, но не получается. Она дрожит, а тело парализовало, и шага не ступишь. — Из-за тебя меня отчислили из этого дряного универа, а родители лишили наследства. — Ты сам в этом виноват. Совершенно неожиданно, как и обычно. Возвышается позади Селта, в сумраке напоминая лишь резко очерченную тень. Эрзе становится панически смешно, когда в голову закрадывается мысль о том, что он ее защищает как гребаный ангел-хранитель, она даже коротко хихикает, а в уголках глаз стоят непонятно откуда взявшиеся слезы, при этом создается впечатление, будто под тяжелые веки забился сухой песок — она слишком долго не спала, а теперь и данная ситуация вызывает весьма негативные эмоции. Ее организм настрадался, и пока мысли Эрзы витают вокруг произошедших за день относительно спокойных событий, Фернандес опускает тяжелую руку на плечо сумасшедшего парня, Впиваясь в плоть и оставляя белые следы — настолько сильно, настолько сдавленно, препятствуя кровотоку. Так, что на этом месте обязательно назреет синяк, сомневаться не приходится. — Ты не понял первого предупреждения? — угрожающе, но так тихо, что слышно лишь им. Скарлет остается лишь читать по губам, что она и делает, без труда выискивая в не слишком ярком свете очертания его губ. И почему-то это ей кажется донельзя легким, обыденным. — Предупреждения? Это было похоже на чистую угрозу, Фернандес. Да-да, именно, — кивает, как болванчик, словно самому себе подтверждая свои же слова. — Угроза, перешедшая в действия насильственного характера. Да я тебя самого засужу по статье. — Ты сейчас серьезно? — недоуменно, совершенно искренне уточняет Джерар, после чего заходится настолько чистым, кратким смехом, что Эрзе, кажется, чудится это зрелище. — То есть, — наклоняется ближе, к уху собеседника, который тут же желает отшатнутся, увеличить расстояние между ними, но тщетно, — действия, которые совершал до этого ты по отношению к стоящей перед тобой, испуганной до смерти девушке, не являлись чем-то незаконным? Когда ты ее зажимал на лестничной клетке подъезда, все было законно по-твоему, да? Когда ты, последнее животное, прикасался к ней своими блядскими, мерзкими руками, все было нормально, да? Встряхивает Селта за плечи, рычит на ухо, посылая холод по коже, пробивая на пот, а тот тушуется, черты исхудавшего лица заостряются еще больше, кажется, он теряется в своих оправданиях сперва, однако так просто не сдается. Боится, когда Джерар Фернандес находится сзади — опасная позиция, нож в спину, и все. Раз, два и обчелся. Раз, два, и не существует. Была бы воля — Фернандес бы свернул ему шею прям здесь, прям в данный момент, однако нет. Сдерживается, ведь кто будет рядом с Эрзой, когда его посадят за убийство? Некому, а он и не позволит. — Если бы не твой папаша, ты бы ничего не смог сделать, ни на что бы не смог повлиять, — наконец приходит в себя, собирает в себе последнюю смелость и разворачивается резко, оказываясь лицом к лицу с врагом. Приходится смотреть чуть вверх, ведь, какая жалость, Джерар выше, из-за чего некоторая уверенность растворяется в пространстве. — Ты же никчемный. — Никчемный тут лишь ты, — процеживает парень, брезгливо отталкивая Селта с такой силой, что тот впечатывается поясницей в острый угол барного стула, шипит что-то сквозь зубы, с ненавистью глядя на Фернандеса. — Ланс даже не в курсе подобного. У него нет времени даже на родного сына, — добавляет уже практически неслышно, с какой-то едва заметной горечью. Настолько неслышно, что Эрза списывает это на иллюзии сознания. Она не высыпается. И пока Селт приходит в себя, болезненно морщась и возвращая себе прежний сумасшедший вид, Джерар заходит за стойку, за которой так и стоит испуганная девушка, обхватывает ее руку своей — донельзя бережно, что и это вводит в замешательство, отодвигая произошедшее на задний план. Она втягивает грудью воздух, ощущая в грудной клетке долгожданную расслабленность и наполненность свежим кислородом — практически не дышала. Держит ее возле себя близко, специально слева от себя, чтобы подальше от гневного Селта — прикрывает, и Скарлет это чувствует кожей, понимает, приятно удивляется, возвращаясь на несколько мгновений к прошлым мыслям о том, что Фернандес ее оставил. Никогда такого не допускал ведь, разве не так? Так. Оставшиеся люди будто в принципе не замечали происходящее, да и были не в самом трезвом состоянии к четырем утра. — Скоро ты окажешься в том месте, где тебе и положено, — чуть отойдя, проговаривает Джерар, смотря тому прямо в глаза, предупреждая в который раз. — Иначе я и не вспомню про закон. И уводит Скарлет прочь, оставляя за собой страх: сковывающий, парализующий, охватывающий разум и заставляющий подчиняться выдвинутому наказанию. Сам виноват, верно. — С-стой. Неуверенно, совсем не так, как он привык, однако тело само поддается: останавливается уже около выхода, чувствует, как Эрза все так же неуверенно высвобождает свою руку из крепкого захвата. Чувствует разочарование, почти невесомое. — Подожди меня здесь. Я быстро. Мне нужно… — запинается, обдумывая, стоит ли говорить о том, что именно ей нужно, но все же не решается. — Жди. С вопросом в зеленом взоре уставляется на уже отдаляющуюся девушку, мелькнувшие в полоске света алые пряди волос, но покорно решается ждать. Посматривает в сторону, на Селта, который потухшим взглядом буравит стойку бара, подперев тяжелую голову ладонью. Обреченность — вот, как можно назвать его состояние. Можно не торопиться, больше тот лезть все равно не будет, он уверен. Вновь отводит взгляд в сторону, где и видит спешащую к нему Эрзу. Взволнованна до сих пор, чем-то озадачена, быть может. — Куда ты ходила? — Да так, не суть. Вот так вот. Не суть.***
Она слышит краем уха, как Джерар переговаривается с кем-то по телефону — вроде бы, вызывает машину. Стоит чуть поодаль, но настолько, чтобы в случае чего иметь возможность воспользоваться его защитой еще раз. Это настолько для Эрзы несвойственно — полагаться на кого-то, кроме своей подруги и родного отца, но признается, да — она чувствует защищенность, будто находится вне влияния негативных моментов, будто под куполом, когда рядом с этим человеком. Признается, верно, и почему-то ей не стыдно даже перед собой за подобную слабость. Сколько раз он был рядом во времена неприятностей. И теперь для нее это является таким естественным. Будто так и нужно было все это время. Будто не может уже без подобного. — Ночь морозная сегодня. Прибывая в задумчивом состоянии, она вздрагивает от неожиданности. То ли от звучания его голоса, то ли просто от того, что не ожидала от него каких-то простых фраз, помимо подколов и издевательств. — Хочу себе квартиру с камином. Вот так просто, безумная, бессмысленная вещь, которую Джерар и не ожидает услышать из ее уст похоже. А она даже слегка смущается. Внезапно и неожиданно для самой себя. Поднимает глаза на парня, силясь вновь не уставиться в асфальт — нельзя этого делать, нужно приходить в себя, слишком расслабилась. Хочет перевести тему, чтобы тот забыл столь глупо брошенную фразу. — Почему ты не садишься за руль самостоятельно? — Авария, Эрза, — сухо, отрезанно, как клинком тонкое полотно. Скарлет не отвечает, понимая, что задала вопрос еще глупее предыдущей фразы. В другой момент она бы, может, и ответила, но сейчас не тот момент, когда ей хочется это делать. Слишком хорошо сейчас, спокойно, а воздух — и правда, морозный, — приятно лижет кожу, освежая. Планирует стоять в полной тишине и дальше, однако Фернандес по какой-то причине передумывает, чем и заставляет сосредоточенно вслушиваться в каждое сказанное слово: — Если быть честным, я не хочу вспоминать это все. Я бы нахрен это все вырезал из моей памяти, но я не могу. Может быть, это и к лучшему, ведь в тот день я обрел то, чего хотел так долго. Просто слушает, не смея даже вздохнуть на долю громче, чтобы не сбить поток мыслей, откровенностей, которых обычно от Фернандеса не услышишь. — Чего ты хотел? — знает, вопрос далек от тактичного, но была ни была. — Неправильно выразился, прости — выдыхает, а Эрза непонятливо взирает, улавливая звук подъезжающего автомобиля. — За нами приехали. Залезай. Перед ней открывается дверь, и она залазит в салон машины, чувствуя, как ритм биения сердца начинает убыстряться. Да, она уже лучше приспособилась к социальной жизни, даже с людьми общается, однако переносить поездки ей все еще с трудом дается. А Джерар усаживается не на переднем сидении, как предполагалось, а рядом, слева от нее. Просто и невозмутимо обхватывает ее руку, задумчиво прислоняя раскрытой ладонью к своей — ладонь в ладонь, и машина мягко трогается с места. В этот момент горизонт освещает молния, и слышатся первые раскаты грома. Перехватывает дыхание у обоих, когда два взгляда направлены на их собственные руки, которые сейчас ощущают друг друга — кожа к коже, и это настолько интимный жест, настолько ее рука меньше его, что кажется слишком волшебным этот момент. Первые дождевые капли сталкиваются с плавным корпусом автомобиля, когда Фернандес откидывает голову на сидение, прикрывая глаза, так и не убирая свою руку от ее. Эрза плавно осматривает черты лица парня рядом с ней, заостряя внимание на острой линии скул и кончиках черных коротких ресниц, смотрит на губы в тот момент, когда Джерар их мимолетно увлажняет языком, отчего девушка вынуждает себя отвести взгляд — смущение. И настолько интимен этот момент, настолько невозможен, что возникает внезапное желание, которое она и выполняет, мягко переплетая их пальцы и осторожно оглаживая костяшки его пальцев. Замечает внимательный зеленый взор на себе лишь в тот момент, когда слышит очередной раскат грома. Теряется, но не потому, что неприятно, непривычно, а потому, что ее поглощает. Незаметно, но напористо, в самую бездну, в самую пучину, и после этого осознания где-то в душе пробуждаются воспоминания. О том, что похожая нежность была где-то в прошлом, забытом. О том, чего было мало.***
Не понимает, куда Джерар Фернандес ее завез на этот раз. Осматривается вокруг: поле да лес, а с низких небес, затянутыми темно-синими тучами, срываются дождевые капли. На улице темно, солнце взойдет лишь через пару часов, поэтому становится еще более неуютно. — Мы на месте, — оповещает водитель, а Эрза все так же растерянно смотрит на Джерара. На языке так и вертится куча вопросов, начиная с «где?», заканчивая «зачем?». — Идем, Эрза, — подмигивает парень, задорно улыбаясь глазами. — Но там же ливень. — И? — Мы простудимся. — Ты не простудишься, обещаю, — на полном серьезе заверяет, открывая дверь автомобиля и безбоязненно выбираясь наружу. Обходит, открывая и ее дверь, настойчиво подавая руку, и Эрза смиряется, поддается. Сразу же промокает до нитки, становится неприятно и мокро коже, из-под полуопущенных век посылает Джерару мысленные проклятия. — И какого черта, Джерар?! — Тише, — прикладывает палец к ее губам, заставляя замолчать, после подает знак рукой водителю, и тот уезжает, ничего не уточняя. Эрзе становится не по себе. Их окружают высокие деревья, и в данный момент они в прямом смысле мокнут под дождем. А как же все было прекрасно. До этого момента. — А теперь, бежим. — Что?! — ошеломленно восклицает, смотря на парня, как на умалишенного. По длинным волосам стекает вода, они становятся тяжелыми, а ливень и не думает утихать. — Снова?! Ты серьезно? Он не слушает, просто срывается с места, не оставляя Эрзе и шанса отговориться, найти иной выход, просто убегает. Провожает сумасшедшего взглядом, чертыхаясь про себя, думая о том, что с этим человеком не так. Вынуждает ее бежать за ним — ведь иначе потеряется, останется наедине с темным временем суток. Спотыкается и поскальзывается на мокрой земле, которая усыпана разноцветными опавшими листьями осенних цветовых оттенков — и Фернандесу, кажется, все равно на тот факт, что их одежда совершенно не предназначена для подобного времяпровождения. Несколько раз чуть не падает, пытается вернуть дыхание на бегу в прежний темп — тщетно. Жалеет, что не обладает ночным зрением, ведь тот факт, что она ни разу не навернулась в этих условиях — чудо. Они петляют среди стволов деревьев, Фернандес убегает все дальше вглубь, путая их обоих, однако и мысли о том, как именно они будут выбираться, у Эрзы не возникает, ей становится весело, настроение не портит даже вымокшая насквозь одежда. Пару секунд, и она действительно смеется, так чисто и заливисто, что слышно даже сквозь стену дождя — сладкая патока для его слуха. Улыбается, понимая, что ей все так же нравится с ним дурачиться. Охватывает чувство дежавю, оно настолько сильное, что в какой-то момент Джерар резко замирает, чуть ли не спотыкаясь о торчащий корень дерева — удивляется, ведь он до невозможной точности, конкретики знает эти места уже настолько, насколько не знает самого себя. Чуть позади останавливается запыхавшаяся девушка, упирая руки в колени и смахивая с лица прилипшие от воды пряди волос. Выпрямляется, подходя ближе, легким движением кладет руку ему на плечо, совсем по-детски проговаривая и так известный факт: — Догнала. Пара секунд, и Эрза чувствует, как ее губы накрывают его, мягко, практически неощутимо сминая. Целует сладко, и это чувствуют оба, закрывают глаза, а мысли будто не существуют — только лишь ливень, только лишь разгоряченные тела и желание быть ближе хотя бы в такой сладкий момент. Столько раз он ее уже целовал по своей прихоти, что сбилась со счета. Впрочем, сопротивляться желания нет — его губы приятные, и ей совершенно не неприятно от подобного. — Идем, Эрза, — отрывается от ее губ нехотя, вновь уже привычным жестом берет ее руку в свою, ведя в только ему известное направление. Она же просто подчиняется, не видя смысла сопротивляться своему разуму, сердцу — просто следует за ним, будучи уверенная в том, что рядом с ним она в безопасности.***
— Почему мне кажется, что я была здесь? — вопрос скорее риторический, однако за ним следует неоспоримый ответ. — Потому что это наше место, Эрза. Непонимающе оглядывается через плечо, встречаясь со спокойным взглядом зеленых глаз, от которых в прямом смысле перехватывает дух. Вновь осматривает небольшой белый домик с уютной террасой, по ограде которой тянутся виноградные стебли — должно быть, в теплое время года это место потрясающе красиво. — Знать бы еще, что это значит. Атмосфера захватывает, это место выглядит необжитым, будто пустым, но это не отнимает его загадочности. Чем-то приманивает, зазывает, настолько спокойно, что не хочется сбежать, совсем наоборот — остаться и насладиться спокойствием. — Скажем так, здесь мы могли быть спокойны за нас. — Понятнее не стало, — хмыкает, желая одновременно и разузнать больше информации, и осмотреть данное место получше. Все же предпочитает первое. — Расскажи. Пожалуйста. — Я лучше покажу. Проходит мимо девушки, неспешно, выуживая из кармана темного пальто ключ и вставляя тот в замочную скважину. Дверь отворяется тихо, после чего Джерар оборачивается, подавая руку девушке в пригласительном жесте. Та не двигается, настороженно глядя на его ладонь. — Неужто испугалась? — с насмешкой, провоцируя. — А я думал, ты из любопытных. — Когда на тебя сначала нападает несостоявшийся насильник, а после этого тебя увозят в лес и заводят в чащу, где стоит одинокий дом — это не особо воодушевляет. — Ты меня оскорбляешь, разве я похож на маньяка? — произносит таким тоном, будто его задели за больное — наигранно и с хитрой ухмылкой, заставляя подозрительно сощурить глаза, после на полном серьезе добавляет: — Я тебя столько раз выручал, а ты боишься меня. Получается, все это время я делал это зря? И правда, задевают подобные мысли с ее стороны. Хмурится, отворачиваясь от девушки и заходя в такое родное для него место — сразу же обонятельные рецепторы улавливают запахи прохлады, свежего дерева. Помещение окутывает сумрак из-за плотных штор, которые до самого пола свисают почти по всей правой стороне, закрывают полностью длинные панорамные окна, но как только парень проходит чуть дальше, по периметру потолка загораются небольшие округлые лампочки, немного освещая холл. Как же долго он ждал этого момента, когда Эрза Скарлет вновь будет там, где и необходимо. — Раньше тут стоял запах горячего шоколада или какао, — констатирует тихо, держа руки в карманах промокшего пальто и смотря под ноги: капли с одежды падают вниз, потихоньку создавая лужицу. Внутри горла скапливается горечь, сердце сжимается, он закрывает глаза, стискивает челюсти, не давая эмоциям взять верх — в который раз именно здесь. Сам осознает, что расклеивается, становится мягче и сентиментальнее, что ему несвойственно совершенно в обычной повседневной рутине. Такое влияние оказывает это место, и ничего с этим поделать не может. Собирается духом, вновь поворачивается всем корпусом к девушке, а та стоит в дверном проеме на месте, словно боится ступить на темный ламинат, завороженно оглядывает пространство: в интерьере и элементах декора присутствуют вставки из темного дерева, главные цветовые оттенки — исключительно белые, светлые, визуально расширяющие. «Тут уютно», — отмечает про себя, когда замечает узкие стенки с книгами и какими-то лаконичными цветами, настоящими ли? Просторный холл отделен от небольшого кухонного уголка барной стойкой, посередине располагается угловой диван, пол возле которого устлан чисто белым ковром. Напротив — камин, самый настоящий, и в тот момент, когда она его замечает, Джерар незаметно оказывается за ее спиной, заключая в свои объятия. Не успевает возмутиться, как оказывается прижата к широкой груди, и чувствует, как парень утыкается в ее промокшие насквозь волосы, втягивает воздух и просто замирает. На минуту, две, или больше, Эрза не считает, но дает возможность нарушить этому человеку свою личное пространство. А у самой внутри смешанность разнообразных чувств, замешательство, растерянность и какое-то новое, непонятное ей самой чувство. Джерар укрывает ее со спины настолько, насколько необходимо для чувства защищенности, и это двигает ее поддаваться, прикрывать веки и отдаваться моменту. Раньше, скажи ей кто о том, что она позволит вот так близко приблизиться к себе кому-то постороннему — она бы просто иронично вздернула бровь, не представляя подобное. А теперь. Посторонний ли он для нее? Замешательство. Неуверенность в правильности происходящего, однако уверенность в том, что это настолько хорошо, насколько необходимо обоим. — Будешь? — Что? — неуверенно, непонимающе, открывая вновь веки и уставляясь перед собой. Сколько они простояли вот так? О чем спрашивает Джерар? — Горячий шоколад. Это сказано все таким образом, как будто подобные вещи происходят регулярно, каждый вечер, например. — Не уверена, что мне нужно здесь оставаться. Мне нужно домой. — Издеваешься? Ты только что бегала под холодным ливнем, а теперь собралась домой? — По чьей прихоти я этим занималась, интересно? Они все так же стоят, плотно прижимаясь друг к другу, а Эрза смотрит на руки парня, которые окольцовывают ее вокруг, не давая и шанса выбраться. Припираются друг с другом, но продолжают стоять настолько близко, что становится смешно от этого всего. — Тебе было весело, не отрицай. — Я притворялась. Было отвратительно сыро, холодно и скользко. И вообще, я могла себе что-нибудь сломать, — уперто осаждает девушка, но делает это специально — понятно обоим. Пытается вырваться из тисков, но тщетно, слышит, как над ухом раздается смешок, а после этого — поцелуй. Мимолетный, в самую макушку, который вынуждает успокоиться и замереть, удостовериться в том, что это и в самом деле ей не почудилось. Но столько нежности в таком, казалось бы, простом действии, что мурашки покрывают кожу, пробирая на мелкую дрожь все ее тело. Реакция ее тела говорит лишь о том, что это произошло на самом деле. — Ты осталась такой же врединой. Ты жестокая. — Чего? — приходит в себя, все же выворачиваясь из цепкого захвата, отходит от него на пару шагов назад — чтобы дальше от него, чтобы вновь не оказаться захваченной. — Ну, — расслабленно выдыхает Фернандес, засовывая руки обратно в карманы, смотрит с легкостью во взгляде, будто поясняя маленькому ребенку. — Ты всегда была такой со мной, всегда трактовала мои действия по отношению к тебе как что-то ненастоящее, что-то шутливое. Воспринимала все мои ухаживания, как что-то шутливое. А меня ведь это задевало, Эрза. Ты жестокая, — повторяет последнюю фразу вновь, с неким снисхождением взирая на девушку сверху, укоризненно. — Знаешь что, — чувствуя, что начинает выходить из себя, Эрза пытается говорить спокойным тоном, не отводя взгляда от его глаз — знает же, что тот проверяет на прочность. — Если я так трактовала твои действия, значит на то были причины. Не глупая, понимает, к чему ведет данный разговор, однако не возьмет в толк: он что, и в самом деле оказывал знаки внимания на полном серьезе? — Ты и сейчас это делаешь. — Каким образом? — Все это время после твоей комы я находился рядом с тобой, но ты не замечала, а после того, как я поступил в твой же университет и стал пытаться тебе доказать, что ты мне небезразлична, ты не реагировала. Или воспринимала, опять же, в шутку. Не акцентирует внимание даже на этом его «не безразлична», просто возмущенно прерывает его монолог: — А как мне еще нужно было воспринимать это все, а? — взмахивает на эмоциях руками, складывая их на груди и с укором добавляет: — Ты же из тех, кто просто коллекционирует девичьи сердца, а потом просто исчезает. — Что? — переспрашивает, надеясь на то, что Эрза исправится, скажет, что не это имела ввиду, однако этого не происходит. Начинает все больше и больше давить на его разум, на его чувства. — Ты начал ходить за мной, при этом зная, что нас когда-то что-то связывало. Ты знал многое из моего прошлого, но не сказал и слова об этом. Все эти появления в нужные моменты, поцелуи, а после и вовсе пустой секс. И это все тогда, когда у тебя есть невеста, — интонация настолько холодная, но под конец ее голос срывается на крик. — Ты просто паршивец, Фернандес. Который пользуется доверием девушек. Ни о каком «небезразлична» и речи быть не может. А Джерар просто смотрит куда-то ей в плечо, пока она все эти мысли выплескивает на него. Ладно, если бы она просто сказала, что она ничего не чувствует к нему, поэтому и не отвечает на все действия, сама ничего не предпринимает. Так нет же, она считает его полным ублюдком. Тем самым мудаком, которым он был до ее появления. Это бьет, да, признается, под дых, в сердечную мышцу. Лишает других эмоций, мыслей, остается лишь осознание того, что он что-то делал и делает неправильно. Или же это сама Эрза Скарлет не понимает его намерений. Или же просто им не суждено вот так вот, снова в студии, снова вдвоем. Тому, кто ни разу не знал других девушек после Эрзы Скарлет, эти слова кажутся обидными, режущими и совершенно незнакомыми. Насколько же нужно быть ничтожным, чтобы о нем сложились такие впечатление у той самой девушки, которой он дорожит больше всего на свете? Разочарование в самом себе растекается в грудной клетке чем-то вязким, образуя в горле ком. Что он делал не так? И вслух: — Что, блять? — кричит так, что от внезапности подобной реакции Эрза вздрагивает, отходя еще на пару шагов назад, приближаясь все ближе к дивану. Он приближается ближе, стараясь себя контролировать, желает получить ответ из ее же уст. — Что я блять делал не так все это время, скажи мне? Как мне нужно было себя вести в те моменты, когда ты обо мне и не помнила? Когда я проходил мимо, а все, что я видел — это равнодушие в твоих глазах? Когда ты, что бы я ни сказал и что бы я ни сделал по отношению к тебе — ты воспринимаешь как гребаную шутку? Когда на каждый порыв к тебе прикоснуться даже мимолетно я получаю ироничный взгляд? — обхватывает ее руками за плечи и высказывает все эти вопросы тихо, угрожающим шепотом, наблюдая за тем, как в ее взоре метается ошеломление, как она шокированно уставляется на него, пораженная таким откровением. — Ты не подпускаешь меня к себе ближе, — с ярко выраженной горечью, такой, которую никому до этого момента не показывал. Кажется, в его глазах столько разочарования и переживаний, что можно свихнуться от их силы. Вот — то самое личное, которое никому постороннему не покажешь. — Но, — после наступившего секундного молчания, девушка проговаривает единственное, что крутится у нее в голове в свое оправдание: — У тебя есть невеста, и когда ты оказываешь знаки внимания другим девушкам при этом, это не делает тебя хорошим даже после всего сказанного сейчас. — Забудь блять про нее, — отрезает Джерар, дергая головой так, что небесно синие пряди волос падают на лоб, закрывают край плетения татуировки. — Она — просто фиктивность. Просто та, которую мне навязывает мой, — запинается, с трудом договаривая полностью, и это не остается незамеченным ею, — отец. — И все же. — Черт, Эрза? Как ты могла все это время думать, что я настолько мудак? Чертыхается, отпуская Эрза из захвата и зарываясь пальцами в волосы, как-то болезненно морщится. — Я не могу пока избавиться от нее, Эрза, у меня нет настолько сильного влияния, как у Ланса Фернандеса. Благодарит себя за то, что не настолько тупая и понимает — они не в очень хороших отношениях, поэтому старается как можно аккуратнее уточнить: — Но, ты же наследник. Ты можешь выбирать, мы же не в средневековье. Грустно усмехнувшись, Джерар с таким же разочарованием во взгляде смотрит на девушку. — Это все ради тебя. — Что это значит? — Не суть, Эрза. Просто давай забудем об этом разговоре. — Черт тебя побери, ты серьезно? — повышает голос в недоумении, подходит ближе. — Это касается меня, а значит я должна знать все. Около минуты они просто пялятся друг на друга, играя в гляделки, будто пытаясь выяснить, кто же прогнется на этот раз. В итоге, Фернандес сдается под ее жгучим взором, а она совершенно не ожидает увидеть мягкую, почти робкую улыбку на его губах. — Для начала мы разожжем камин и согреемся. Иначе ты заболеешь. Глубоко поражена происходящим, просто в голове не укладывается, что она смогла добиться от этого скрытного парня хоть какой-то информации. Надеется, хоть что-то из прошлого она в скором времени узнает. Улыбается в ответ — без всякой наигранности, и покорно кивает, соглашаясь с тем, что не помешало бы согреться. А еще лучше, принять горячую ванную. Тело охватывает дрожь, ее слегка передергивает от подходящего озноба — первыми признаками простуды. Будто понимая ее состояние и прочитав ее мысли, он указывает кивком на одну из дверей и проговаривает: — Там есть джакузи. К твоим услугам. Удивляться больше нет сил, поэтому, чувствуя прилив радости, она отправляется в заветную комнату. Набирает воду, рассматривая бутылочки с разными уходовыми средствами, задаваясь вопросом: откуда и зачем столько Фернандесу. Берет одну из них, добавляя в воду небольшое количество жидкости — тут же образуется шапка из мыльной пены. Верно расценив, что нужно пользоваться всеми удобствами, раз уж есть возможность, открывает следующую, и ванная комната наполняется свежим ароматом мяты. Уже размокая в слегка горячей воде, слышит слабый звон чашек с другой стороны запертой двери. Мысли крутятся о том, что и в самом деле она думала об этом человеке с самой первой встречи — и это уже и не так сильно поражает. Стоит уже хоть в чем-то себе признаться. Умиротворение растекается по телу, и приходит понимание: ей хорошо. Спокойно, тихо и тепло — так, как она чувствует себя лишь в те моменты, когда находится наедине с Джераром Фернандесом. Им обоим необходимо успокоиться. Сегодня — тот самый день, когда они будут друг с другом откровенны.