The Awakened Sleeper

      Как только Северус взял её за руку, Лили впервые за долгое время почувствовала себя счастливее. Она не могла объяснить, почему. Может вовсе и не было никакого объяснения. Настояв на том, чтобы она выбрала место, где её будут рисовать, Лили потащила Северуса, — который сильно протестовал из-за того, что его тащили как тряпичную куклу — по коридорам замка, встречая странные взгляды от не ушедших в Хогсмид учеников. На этот раз Лили было всё равно, что о ней подумают. Она хоть ненадолго почувствовала себя такой беззаботной, какой всегда и хотела быть.       Когда она решала, где будет нарисован её портрет, на ум приходило только одно место — её дерево у озера. Как только Северус понял, куда его тащат, он начал ворчать по поводу ветра. Несмотря на то, что порывистый ветер немного утих, Лили потратила несколько минут, уверяя Северуса, что ему не придется бороться с шелестом страниц скетчбука во время работы. Как только он понял, что Лили ни за что не отступит, он неохотно уступил. Лили надеялась, что, избавившись от этого яблока раздора, они смогут провести остаток дня без очередного скандала. — Итак, — сказала она, бросая сумку на землю и выжидающе глядя на Северуса, — в какую позу мне встать?       Северус, стоя с крайне смущенным видом, ответил: — Я не знаю. Я никогда раньше не рисовал кого-то по просьбе. Это твой портрет — тебе решать. — Ты пять минут спорил со мной о том, где лучше рисовать. А теперь ты добровольно отказываешься от контроля? — Лили в лёгком отчаянии всплеснула руками. — Что происходит? — Веришь или нет, но мне не нравится спорить с тобой каждые десять минут, — ответил Северус. — К тому же, чем быстрее мы начнём, тем скорее сможем вернуться к тому, что должны были сделать в первую очередь — к работе над этим проклятым зельем. Так что вставай в позу, и давай начинать! — Ладно, — пробормотала Лили, садясь рядом с деревом и повернувшись спиной к озеру. Она распустила хвост и встряхнула волосами, позволяя огненно-рыжим локонам рассыпаться по плечам. — Как тебе? — спросила она.       Северус сел в нескольких футах от Лили, изучая её лицо и окрестности. Его постоянный хмурый взгляд, казалось, немного смягчился, когда он сказал: — Сойдёт.       Он достал скетчбук и набор карандашей. Скрестив ноги, он положил книжку на колени и спросил: — Зачем ты распустила волосы? Это было незачем, ты же знаешь. — Не знаю. Я думала, что так было бы лучше. Хочешь, чтобы я заплелась обратно? — Лили поспешно собрала волосы в конский хвост. — Как лучше: сверху или снизу? — она не думала, что Северус Снейп может стать ещё бледнее, но его лицо побледнело от этого вопроса. «Я только что смутила невозмутимого Северуса Снейпа?»       Заняв себя выбором правильного карандаша, он сказал: — Это твои волосы, что хочешь то и делай. — Ты не ответил на мой вопрос, Северус, — возразила она, не в силах удержаться от смеха. — Как лучше — сверху или снизу?       Продолжая поиски идеального карандаша, Северус, не поднимая взгляда на Лили, сказал: — Для меня не имеет значения твоя причёска, но раз уж тебе так нужно моё мнение, то ладно. Оставь волосы снизу. Ты выглядишь как пятилетний ребёнок с конским хвостиком. Ты выглядишь на свой возраст, когда волосы распущены.       Лили распустила волосы и улыбнулась. — Хорошо. — Нужно сейчас же сообщить об этом в Ежедневный Пророк. — Ты такой юморист, — что-то беспокоило Лили в течение некоторого времени, и сейчас был хороший момент, чтобы, наконец, сбросить с плеч груз. — Итак… раз уж мы заговорили о волосах… что случилось с твоими? — осторожно спросила она.       Северус наконец поднял глаза, глядя сквозь копну волос, о которых шла речь. — Что ты имеешь в виду? — спросил он с подозрением в голосе. — Не пойми меня неправильно, ладно? Я не пытаюсь унизить тебя или заставить чувствовать себя плохо. Просто ты вроде заботишься о себе, с гигиенической точки зрения. Ты неплохо пахнешь, поэтому, очевидно, ты находишь время, чтобы принять душ. Поэтому я снова спрашиваю — что с твоими волосами? — Ты сидишь здесь и говоришь, что сомневаешься, регулярно ли я моюсь, и не хочешь, чтобы я неправильно понял?       Лили поёжилась от холода, который во мгновение бы заморозил кипящую воду. Тем не менее, она это начала, и она это и закончит. — Мне просто интересно, почему твои волосы выглядят всегда так… — она замолчала, пытаясь подобрать слово, которое меньше всего могло бы рассердить Северуса, — …неопрятно.       Отбросив волосы с лица, Северус резко ответил: — Если тебе так хочется знать, то я мою голову. — И чем же? — выпалила Лили, прежде чем здравый смысл успел её остановить. — Мылом и водой, — процедил он сквозь зубы. — Ты хоть пытаешься намыливать… впрочем, это не моё дело. Слушай, раз уж ты дал мне совет насчёт волос, то и я тебе посоветую: попробуй использовать шампунь вместо мыла. Будет намного лучше, поверь. — Спасибо за непрошеный совет, — съязвил Северус. — В отличие от некоторых людей, у меня есть гораздо более важные вещи, о которых стоит беспокоиться больше, чем о волосах. Если людям не нравится, то пусть проваливают.       Внезапно истинная причина, по которой Северус не заботился о своих волосах, свалилась на Лили, как тонна кирпичей. — И правда, зачем беспокоиться о своих волосах, если ты можешь использовать их как ещё один способ отгородиться от людей? — Что? — Ты слышал меня, — сказала она с ноткой торжества в голосе. — Твои волосы — ещё один способ не подпускать людей к себе слишком близко.       Нахмурившись, Северус сказал: — Думал, на сегодня мы закончили анализировать мою жизнь, но я ошибся. Мне просто стоит собрать вещи и вернуться в библиотеку… — НЕТ! — воскликнула Лили. Она просто хотела помочь ему расслабиться, но делала только хуже. — Прости. Всё, я затыкаюсь, обещаю.       Северус смотрел на неё с минуту, как будто хотел убедиться, что она не собирается открывать рот, чтобы снова заговорить. По-видимому, удовлетворённый, он снова расслабился и начал делать штрихи в скетчбуке. Лили сдержала обещание и некоторое время молча наблюдала за работой Северуса.       Каждые несколько минут он поднимал на неё взгляд и изучал её лицо. Лили казалось, что его глаза смотрели сквозь неё, словно она призрак. В его взгляде чувствовалась отстранённость. Пока он не посмотрел ей в глаза. Когда он встретился с ней взглядом, Лили почувствовала, что он что-то ищет, ищет истину, о которой она говорила. Как и в первый раз, когда она посмотрела ему в глаза, она чувствовала себя обязанной продолжать смотреть в них. Они сверлили дыры в её душе, делая её уязвимой и обнажённой. Лили, как и прежде, хотелось отвернуться. Однако она понимала, что если действительно доверяет Северусу так, как говорит, то должна убедить его действиями, а не просто словами.       Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Северус наконец отвёл взгляд и вернулся к рисунку. На этот раз настала очередь Лили выдохнуть, хотя она даже и не поняла, что задержала дыхание. Услышав её выдох, Северус поднял голову и спросил: — Что-то не так? Лили, почувствовав, как кровь приливает к щекам, сказала: — Нет-нет… всё в норме. — Уверена? Ты немного покраснела. — О, это всё из-за ветра, — солгала она. — Продолжай.       Недоверчиво подняв бровь, Северус вернулся к работе. Продолжая наблюдать за ним, Лили заметила, как угрюмое выражение исчезало с его лица по мере того, как он всё больше погружался в рисование. Он, конечно, не выглядел счастливым, но и не был похож на обычного мрачного человека. Он был… спокойным.       Лили могла понять, почему он находил покой в рисовании. Это было то, что он мог сделать сам. Для того, кто избегает общества других, это очень важный фактор. Кроме того, он мог это контролировать. После того, как Лили мельком увидела его домашнюю жизнь, у неё возникло ощущение, что он редко контролирует происходящее с ним.       Через какое-то время стало скучно. Лили не говорила с Северусом, потому что не хотела беспокоить его во время работы. Не в силах больше выносить молчание, она сказала: — Северус? — М-м? — ответил он, не отрываясь от работы. — Почему не все твои рисунки двигаются?       Словно осознав, что это говорят ему, Северус нахмурился. — Что ты сказала?       Закатив глаза, Лили повторила: — Почему не все твои рисунки двигаются?       В ответ Северус кинул Лили один из своих карандашей. Она поймала и посмотрела на чёрный карандаш, а повернув его, увидела выгравированные золотые буквы на боку. — «Магазин перьев Писарро, Профессиональный Художественный Карандаш, №3», — прочитала она вслух. — Я нашел их в Магазине перьев Писсаро, когда впервые был в Хогсмиде, — сказал Северус. — В то время я не мог себе их позволить, поэтому копил деньги и пользовался маггловскими карандашами, пока не смог их купить. — Ох… и когда ты купил их? — Прошлым летом. Тогда я нарисовал первую картину своей матери, — Северус вернулся к рисунку, тем самым показывая, что ему больше нечего сказать по этому поводу.       Эта новая информация заставила Лили лихорадочно соображать. Что бы ни повергло его мать в такую депрессию на этих фотографиях, это случилось всего несколько месяцев назад. Плюс, Северус признал маггловские карандаши. Большинство Слизеринцев обошлись бы без чего-либо, сделанного или использованного магглами — но у Северуса не было с этим проблем. Возможно, в его семье тоже были магглы. «Нет, это не может быть причиной. Он же чистокровный, да?» — каковы бы ни были причины, сегодня Лили их не узнает. Она обещала, что больше не будет совать нос в его жизнь, и собиралась сдержать обещание.       Минут через десять Северус позвал: — Иди сюда.       Лили поднялась на ноги, подошла и села рядом с ним. — Ты закончил? — нетерпеливо спросила она. — Почти. Поскольку тебе было так интересно узнать, как движутся картинки, я подумал, что тебе это понравится.  — Очень мило с твоей стороны, — Лили усмехнулась. — Будь осторожен, я могу начать думать, что на самом деле нравлюсь тебе. — Я никогда не говорил, что ты мне не нравишься, — сказал Северус, слегка приподняв уголок губ. — Да неужели? И как же я должна была это понять, когда ты сказал, что тебя мучает моё «чумное присутствие» с тех пор, как мы получили зелье?       Северус, заканчивая работу над рисунком, поднял глаза и сказал: — Я был раздражён. Ты слишком… весёлая, на мой взгляд. Слишком весёлая и любопытная. — Думаю, тебе не помешало бы немного повеселиться. И это не любопытство, это… беспокойство, — ответила она, улыбаясь, вспомнив слова Крессиды, когда Лили обвинила её в любопытстве. — Хм, — фыркнул Северус. Он вернулся к портрету и написал свои инициалы в правом нижнем углу страницы. Затем он полез в карман за волшебной палочкой. — Смотри внимательно, — сказал он, коснувшись палочкой своих инициалов. — Фините, — пробормотал он.       Лили склонилась над портретом, который всё ещё лежал у него на коленях. Сначала она смотрела на обычное изображение… это не могла быть она. Лицо, смотревшее на неё, было лицом женщины, а не шестнадцатилетней девочки — не той, которую она видела каждый день в зеркале. Все черты были такими же, как у неё: зелёные глаза, волосы, ниспадающие до плеч, пухлые губы. И всё же Лили никогда не видела в своём отражении такой уверенности. Изображение сидело чуть прямее, чем обычно, с ухмылкой, которая предполагала, что она знала такую секретную информацию, которую никто не знал. А в глазах было что-то такое, чего Лили не могла понять. Была ли это печаль? Разочарование? Страх? Усталость? Возможно, это было сочетание всего этого и даже больше.       Лили продолжала смотреть в эти глаза, пока веки не начали медленно опускаться. Её рот открылся, когда она увидела, как её образ постепенно моргает и снова открывает глаза. Каждые несколько секунд Лили замечала, как что-то движется в замедленной съемке, словно она смотрела мультфильм кадр за кадром. Несколько прядей волос упали на лицо нарисованного карандашом двойника. Она видела, как ветер медленно уносит лист. Вскоре движения начали увеличиваться, пока изображение не стало двигаться с нормальной скоростью. — Ну? — с надеждой спросил Северус. — Ой, прости! — Лили так пристально смотрела на рисунок, что забыла, что Северус сидит и ждёт от неё какого-то ответа. — Я никогда не видела, чтобы картина так оживала. Это было… искусно, — сказала она рассеянно. — Искусно? Я боюсь представить, какой будет твоя критика самой картины. — Я в восторге, — извиняющимся тоном ответила она. — Не знаю, чего я ожидала, но не этого. Вот что ты видишь, когда смотришь на меня?       Северус поспешно закрыл книжку, которая всё ещё лежала у него на коленях. — Я так и знал. Я знал, что тебе не понравится. Вот почему я не… — он не смог закончить фразу из-за того, что Лили закрыла ему рот своей рукой. — Может, заткнешься, перестанешь делать поспешные выводы и ответишь на мой вопрос? — она выхватила скетчбук из его рук и быстро пролистала его, нашла свой портрет и подняла его перед ним. — Вот что ты видишь, когда смотришь на меня? — настойчиво повторила она.       Его глаза на мгновение задержались на портрете, прежде чем он посмотрел на Эванс. — Я рисую именно то, что вижу, ни больше, ни меньше.       Лили перевернула книгу, чтобы снова взглянуть на изображение. — Ты видишь во мне больше, чем я когда-либо видела в себе. Ты видишь уверенность и силу там, где её нет. — Ты себя недооцениваешь. Я не добавлял никаких украшений к рисунку, в этом не было необходимости. Я бы не нарисовал тебя такой, если бы этих качеств не было с самого начала.       Лили просто кивнула, обдумывая комментарии Северуса и продолжая изучать портрет. После нескольких минут наблюдения она не могла не заметить, что её нарисованный от руки двойник не раз поднимал и дёргал медальон на шее. — Северус, почему я продолжаю дёргать свой медальон?       Он посмотрел на неё так, словно она сошла с ума. — Потому что… именно этим ты и занималась, пока я рисовал. — Серьёзно? — спросила Лили, совершенно озадаченная этим открытием. — Ты всё время так делаешь. Разве ты не замечала? — Нет, — Лили недоверчиво покачала головой.       Губы Северуса дёрнулись, как будто он пытался подавить смех. — Ты делаешь это всякий раз, когда о чём-то особенно напряжённо думаешь. — Почему у меня есть привычка, о которой я ничего не знаю? — Лили хихикнула над абсурдностью ситуации. — Это абсолютно бессмысленно! Я хотела, чтобы ты нарисовал меня, дабы узнать больше обо мне. Вместо этого я узнаю о себе то, что ты уже знаешь. — Есть одна вещь, которая меня интересует, — сказал он. — О чём ты думала, когда делала это?       Лили закатила глаза и сказала: — Я не знала, что дёргала свой медальон, помнишь? — Верно, но ты же можешь вспомнить, что происходило у тебя в голове, когда я рисовал тебя? Или ты действительно такая же глупая, как некоторые твои однокурсники-Гриффиндорцы?       Лили проигнорировала упрёк и попыталась перебрать все мысли, промелькнувшие в её голове, пока она сидела. Естественно, большая часть её мыслей за это время была сосредоточена на Северусе и его набросках. Через некоторое время её разум начал возвращаться к воспоминаниям, которые она нарочно отбросила от себя, потому что они причиняли ей слишком много боли. Пока Северус рисовал её, Лили позволила своему разуму отвлечься, нечаянно давая ему гораздо больше работы, чем хотела. — Вот оно! — воскликнул Северус так внезапно, что Лили вздрогнула. — Что? — раздражённо спросила она. — Сейчас у тебя был тот же взгляд, когда ты дёргала медальон. О чём ты подумала?       Теперь, когда всё поменялось местами, Лили поняла, почему Северус так рассердился на неё. Она не торопилась открывать старые душевные раны, но пообещала ему, что расскажет всё, что он захочет узнать. Избегая его взгляда, она раздражённо сорвала травинку с земли и начала вертеть её между большим и указательным пальцами. — Не знаю почему, но что-то сегодня напомнило мне день, который очень давно я провела со своей семьёй, — задумчиво начала она. — Может быть, это из-за ветра или просто из-за того, что я сидела на улице. — Так что же случилось? — подтолкнул Северус. — Ничего особенного. Мои родители, сестра и я провели день в парке вместе, — ответила Лили, разрывая травинку на мелкие кусочки. — Это было примерно за год до того, как я получила письмо из Хогвартса, до того, как мы узнали о моих способностях. На самом деле, это было приятное воспоминание, одно из последних, когда мы были вместе и счастливы, — она посыпала землю травинками, ожидая ответа Северуса.       После нескольких минут молчания, он сказал: — Когда я пытался нарисовать твои глаза, мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что в них было. Сначала ты выглядела немного раздражённой, потом разочарованной, а потом просто грустной. Если это было такое счастливое воспоминание, почему в твоих глазах была… боль?       Лили хихикнула, и смех её прозвучал невесело и глухо. — Скажем так, мы с сестрой больше не ладим, — она почувствовала, как на глаза наворачиваются знакомые слёзы. — Больно вспоминать, потому что я не думаю, что мы когда-нибудь снова будем счастливы вместе, — сказала Лили, её голос слегка задрожал, когда она пыталась сморгнуть слёзы, которые угрожали пролиться. «Ты не будешь плакать при нём, — сердито подумала она. — Возьми себя в руки!»       Глубоко вздохнув, она заставила себя улыбнуться и спросила: — Есть ещё что-нибудь, что ты хотел бы узнать обо мне?       Северус просто покачал головой. — Каким бы увлекательным ни был этот маленький перерыв, думаю, нам пора вернуться к работе, да?       Радуясь, что ей больше не придётся делиться своими сокровенными мыслями, она улыбнулась и ответила: — Да, и правда. Можно кое-что предложить? — Ты сделаешь это и без моего одобрения, так зачем спрашивать? — спросил он, складывая свои принадлежности в сумку. — Ты никогда не устанешь пытаться заставить людей чувствовать себя глупо, не так ли? — Это одно из немногих удовольствий, которые я получаю от жизни, — небольшая улыбка появилась на его лице. — Конечно, делать это невероятно легко, когда ты задаёшь такие глупые вопросы.       Понимая, что продолжать этот разговор будет пустой тратой времени, Лили проигнорировала его колкость и сказала: — Давай поработаем в одном из классов, а не в библиотеке. Мне так надоело сидеть там, и тебе, думаю, тоже? Кроме того, — продолжала она с лукавой ухмылкой, — когда мы снова поссоримся, я хотела бы иметь возможность накричать на тебя как следует. — Когда мы снова поссоримся? — спросил Северус. — Кто-то из нас обязательно вляпается во что-то. Ещё один аргумент на данном этапе предрешён. — Да, ты довольно хорошо овладела искусством раздражать меня, — шутливо согласился он, — так что, возможно, ты права. И возвращаться в библиотеку мне тоже не очень-то хочется, так что я не против поработать в классе. — Ну, это всё решает! Я боялась возвращаться в библиотеку. Надеюсь, увижу её не в скором времени, — Лили сделала движение, чтобы встать, но Северус остановил её. — Подожди, — сказал он. Он взял палочку, постучал ею по портрету Лили и пробормотал: — Диффиндо! — Северус поймал страницу, которая вылетела из скетчбука, и протянул её Лили. — В моём скетчбуке не может быть твоего изображения, поэтому держи. — Спасибо, наверное, — пробормотала она, взяв рисунок. — Это действительно прекрасный рисунок, Северус. — Спасибо, — сухо ответил он, засовывая альбом обратно в сумку. — Теперь, как бы трудно это ни было, учитывая мой немалый талант, я вынужден просить тебя никому не рассказывать о моём маленьком хобби.       Лили издала довольно громкий смешок, прежде чем сказала: — Ты перегибаешь палку! Я умею хранить секреты, Северус. Кроме того, я же говорила тебе, что ты можешь доверять мне. Я не сплетница, — она встала, подошла к дереву и взяла свою сумку. Обернувшись, она с удивлением заметила, что Северус остался сидеть на земле. — Ты не идёшь? — Ты иди, я догоню. Встретимся в холле.       Лили открыла рот, чтобы спросить почему, но быстро закрыла его. Она решила, что на самом деле ей не нужно знать, почему Северус хочет побыть снаружи ещё немного. — Хорошо, — сказала она, и её голос выдал её замешательство. Не оглядываясь, Лили прошла мимо него и направилась к замку.       На ходу она невольно взглянула на рисунок, который всё ещё держала в руке. Она снова поразилась своему потрясающему изображению. «Он считает меня красивой, — подумала она. — Он видит красоту, когда видит меня.»       Лили не знала, что и думать об этом внезапном открытии, но когда она почувствовала, что краснеет, то внезапно обрадовалась, что Северус решил остаться.

***

      Северус подождал несколько минут, прежде чем оглянуться через плечо, чтобы убедиться, что Лили была на приличном расстоянии. Он достал скетчбук и открыл его на первой чистой странице. Снова порывшись в сумке, он нашёл карандаш, которым рисовал портрет Лили.       Оглядевшись и убедившись, что он совершенно один, он дотронулся палочкой до кончика карандаша и пробормотал: — Репито!       Когда он отпустил карандаш, тот на мгновение завис в воздухе. Кончик карандаша медленно повернулся к чистой странице. Без предупреждения карандаш начал лихорадочно чертить по бумаге, как будто какой-то сумасшедший художник в плаще-невидимке вёл его по странице. Через несколько минут карандаш размашисто подписал его инициалы, упал на скетчбук и покатился по земле. Северус смотрел на точную копию отданного Лили портрета.       Он снова коснулся палочкой своих инициалов и тихо произнёс: — Фините.       Северус наблюдал, как картина медленно оживает, пока кончик его пальца легко очерчивал контур её лица. Глядя в её глаза, он думал о воспоминаниях, которые разделяла с ним Лили. «Похоже, у нас намного больше общего, чем я думал. У нас обоих проблемы с семьёй. — Он вспомнил слезливый голос Лили, когда она объясняла ему, почему её воспоминания так болезненны. — Она не ладит со своей сестрой? Здесь кроется нечто большее. Интересно, что произошло между ними, что заставило Лили заплакать при мысли о ней.»       Северус уже собирался закрыть книжку, когда заметил нечто очень странное. Лили взяла медальон, находившийся под джемпером, и начала тянуть его по цепочке. Действие само по себе не было странным. Странным было то, что боль в глазах Лили усилилась. Он наблюдал за ней ещё несколько минут, чтобы увидеть, что произойдёт дальше. Как только медальон упал, выражение её глаз смягчилось. «Что бы ни чувствовала Лили, это как-то связано с медальоном, а он как-то связан с враждой между Лили и её сестрой.»       Он собрал вещи и начал запихивать их в сумку. «Возможно, если я узнаю, что случилось, я смогу понять, что её волнует. Может, тогда я пойму, почему не могу перестать думать о ней, — Северус встал, перекинул сумку через плечо и направился к замку. — Может быть, тогда я смогу освободиться от неё…»