***
Я волнуюсь. Да, я действительно волнуюсь. Вроде, я не первый раз в суде. Столько дел уже выиграла с завидной лёгкостью, но сейчас, находясь в этом зале, мне действительно не по себе. Вся эта формальность меня раздражает, впервые. Я множество раз слышала эти слова, что могу их уже воспроизвести без помощи посторонних лиц. Чаще всего они всегда одинаковые. За редким исключением там что-то меняется. Я слушаю краем уха, это совершенно непростительно, но я знаю обвинения, которые сейчас предъявляются Стиву Франклину Джонсу. Убийство человека под действием психотропных веществ, употребление, хранение и распространение которых запрещено на территории Соединённых Штатов. Отяжеляющие обстоятельства есть, его могут посадить вполне легко. Вот только нам всем ясно, что он пошёл писать это заявление под давлением своей матери, а это может сыграть же против них. Вопросы моему подопечному заданы. Он отвечает чётко и кратко. Мне удалось обговорить с ним некоторые моменты перед заседанием. Он знает, как ему действовать. Главное, не признавать своей вины. Скосить под дурочка, что находился под наркотическим опьянением. Остальное уже сделаю я. Или же не сделаю. Так, надо гнать подобные мысли прочь. Что бы сказал Саша, если бы слышал мои мысли или знал, о чём я думаю? Наверное, назвал бы глупой Наташкой и сказал быть увереннее. Но как я могу быть увереннее, если его дело я уже проиграла? Не смогла ничего сделать. Никаких вещественных доказательств тогда не было. Тут их тоже нет. Есть голые обвинения. Вдруг у меня тоже ничего не получится? Вдруг я опять проиграю, не смогу ничего сделать? Я хмурюсь, стараюсь выглядеть серьезно, скрыть свои мысли, чтоб их не было видно на моем лице. Мои глаза не должны меня выдать. Ничего не должно меня выдавать. Я должна быть уверена в своих действиях. Я должна сделать всё возможное и невозможное. Слово предоставляется мне. Спокойно, Наташа, мы только начали. — Я — Арловская Наталья являюсь адвокатом подсудимого Стивена Франклина Джонса и представляю сторону защиты. Сторона защиты считает приговор несправедливым, согласно некоторым деталям уголовного дела. Подсудимый, как уже было сказано ранее, обвиняется в совершение насильственных действий, а конкретно в убийстве своего сводного брата Альфреда Бонфуа. Но суд не берет во внимание тот факт, что в результате медицинского обследования на теле моего подопечного были найдены следы инъекции, а в крови содержалось наркотическое вещество. Коим являлся героин. Стивен Франклин Джонс уже проходил по делу употребления наркотических препаратов два года назад. Лишению свободы не подвергся и был отпущен под роспись своей матери, присутствующей сейчас в зале, Алисы Бонфуа. Мать своего обещания не сдержала. Мистер Джонс не подвергся лечению. Это было установлено со слов свидетеля Мэттью Уильямса — сводного брата, что проживал вместе с подсудимым в одном доме. Он подтвердил, что на протяжение двух лет Стивен появлялся в клинике всего четыре раза. С интервалом в полгода. Тоже самое мне удалось прочесть в его медицинской карте. Это сложно назвать надлежащим лечением. Также, согласно словам подсудимого, он не помнит, что совершал данное преступление. Поэтому не может описать, как и чем наносились удары. Орудие убийства, коим был тупой предмет, не было найдено. Более того, известно, что у моего подопечного не было особо конфликтных отношений с его сводным братом, разве только тот часто пытался остановить его от совершения инъекции, что вызывало негодование со стороны Мистера Джонса. Но это негодование было под действием героиновой ломки. Согласно всему выше сказанному, Стивен Джонс должен быть отпущен под залог, который готов внести Мэттью Уильямс, и отправлен на принудительное лечение в наркологическую клинику. Лечение также готов оплатить Мистер Уильямс. Я сажусь на своё место. Кто вообще решил, что во время ответа перед судьёй нужно стоять? Что за глупая формальность? И каждый раз, когда ты хочешь что-то сказать, то тебе обязательно нужно подняться. В течение судебного заседания можно подняться больше десяти раз. Издевательство над людьми, а особенно над адвокатами. Интересно то, что та сторона выступает без адвоката. Не успели нанять или полностью полагаются на свои силы? Откуда же мне знать. В любом случае, им не удастся меня сегодня переиграть. Я надеюсь на это. Главное звучать спокойно и уверенно, не повышать голос. Это уже залог успеха. Спокойным и рассудительным людям верят гораздо больше. Ну же, Наташа, включи своё хладнокровие. Это всего лишь очередная твоя работа. Не более. Сторона обвинения тоже хочет высказать свои доводы. Отлично, послушаем их. Что они смогут противопоставить против квалифицированного адвоката? Недаром же меня считают лучшим адвокатом Чикаго? Ах, Саша, видел бы ты сейчас меня. Был бы доволен тем, что Наташка твоя борется за правосудие? Фемида была слепа, чтобы принимать решения не предвзято. Фемида покровительствует адвокатам и судьям. Так пусть сегодня слепая Фемида слушает всё то, что буду говорить я. Мне нужно защитить невиновного. Я же знаю, что этот Стив Джонс ничего не совершал. И не имеет значения, откуда я знаю это. — Стороной защиты было сказано, что между потерпевшим и подсудимым отношения были не конфликтные, но это не совсем так. Подсудимый не раз поднимал руку на покойного. Так же я, Алиса Бонфуа, организовывала лечение своего сына, но он отказался и даже сбежал из клиники, после чего мы оставили какие-либо попытки. Что за ерунду сейчас говорит эта женщина? Неужели она верит, что её голым словам кто-либо поверит. У меня есть один свидетель, у меня есть документы, есть заявление Стива и его признание, что он пошёл всё это делать под давлением своей матери. Так почему же они не могли подготовиться должным образом? Наняли бы адвоката, думаю, что им это было бы по карману. Они же приехали на своей машине. Причем, могу сказать, что достаточно неплохой автомобиль. Пора завязывать судить о людях по их движимости и недвижимости. — Данное заявление не имеет никакого отношения к делу, — я вновь поднимаюсь, — Согласно заявлению, что вы подписали два года назад, вы были обязаны предоставить своему сыну должное лечение и помочь встать ему на ноги. Вы этого не сделали. Так же у меня, как у адвоката, имеются кое-какие сведенья, полученные от моего подопечного. Согласно его словам, а запись сделана мной во время нашего первого разговора, он пошёл писать заявление под давлением своей семьи, а именно матери и отчима. Мэттью Уильямс готов это подтвердить, так как он являлся свидетелем последней их ссоры, после которой Мистер Джонс пришёл написать заявление. Я все ещё настаиваю на том, что мой подопечный должен получить надлежащее лечение, а смерть всего лишь несчастный случай. Мистер Джонс проходил лишь за употребление наркотиков, он не занимался их распространением. Мне сложно понять этих людей. На что они надеялись, когда пришли сюда? На то, что просто выслушают, как Стиву Джонсу объявляют приговор, а потом без разбирательства уведут, чтоб поместить в камеру? Так бывает исключительно в простых случаях, когда сторона защиты полностью отсутствует. Но здесь же сегодня я, а значит не всё так просто, как хотелось бы им. Хорошо, что я не произношу всё это вслух, а то могу показаться слишком самонадеянной.***
— Стивен Франклин Джонс полностью оправдан. Я не могу поверить, что слышу это собственными ушами. Стивен Франклин Джонс полностью оправдан. Я словно в каком-то сне, но мне страшно его разрушить. Но в то же время, никак не хочется обманываться. Я щиплю себя за руку. Должен же после этого проснуться, но нет. Не просыпаюсь. Это не сон. Всё происходит на самом деле. Я здесь. Я в зале суда. А Стив… Мой Стив полностью оправдан. Не могу поверить в это. Просто не могу. Неужели это так? Неужели это случилось? А что будет дальше? Что произойдёт? Не знаю, да и знать не хочу. Хватит с меня вопросов. Не нужны мне на них ответы. Стив на свободе. Стив не осуждён. Наталья выиграла. Мы выиграли. Не помню, когда я там успел снять пиджак и закатать рукава, но сейчас я подхватываю его и бросаюсь в сторону Джонса. Наверное, выгляжу как самый настоящий придурок, но мне до этого нет никакого дела. Стива выпускают из этой клетки, с него снимает наручники. Он потирает запястья и смотрит на то, как я продвигаюсь к нему. В его взгляде я не вижу укора, лишь немой вопрос «зачем?». Надо, Стив! Просто надо. Я же не смог бы жить, зная, что ты гниешь за решеткой, а рядом с тобой куча отморозков. Говорят, что убийц и насильников в тюрьмах тоже не особо жалуют. Я не хотел, чтоб ты стал изгоем везде. Мне нужно искупить вину. Я должен спасти тебя тебя окончательно. От твоего героина. От твоей проклятой зависимости. От всего, Стив. С моих плеч словно свалился груз весом в несколько тонн. Мне так легко и свободно. Этот Стив. Эта его непринужденная поза и такое пофигистическое выражение лица. Как не глянь на него, ему вечно все равно на происходящее. Но меня сейчас это тоже не волнует! Мы смогли! Мне тяжело в это поверить. Слишком тяжело. Но он свободен. Теперь свободен. Мы поедем домой. Домой… Я оглядываюсь назад и встречаюсь взглядом со своей матерью. Зелёные глаза. Нет, они не наполнены слезами. Моя мать злится. Злость горит в её глазах. Наверное, она бы могла испепелить меня взглядом. Если бы у неё была такая способность. Она надеялась, что его посадят. Алиса ненавидит его. Только вот за что? Да какая уже разница. Она никогда не узнает, что убил её любимого сыночка именно я. Отворачиваюсь обратно и ещё быстрее продвигаюсь к Джонсу между кресел. Пусть смотрит. Мне всё равно. Я сказал ей, я сказал им, что Стив не будет сидеть. Я сдержал своё обещание, на остальное мне абсолютно плевать. Так почему же этот взгляд меня так зацепил? Так, не надо об этом думать. Это не твои проблемы, Мэттью. У тебя вообще больше нет проблем. Только Стив, которому нужно собрать вещички и отправляться в клинику. Ну, а пока, я обнимаю Джонса. Я впервые это делаю. Раньше мы никогда не касались друг друга, хоть, вроде, и братья с ним. Но сейчас мне просто необходимо это сделать. Назло матери, назло отцу. Ну, и, конечно, чтоб хоть немного согреть свою душу. Большая победа. Считай, война уже завершена. Дальше ждёт лишь долгий курс реабилитации. Я обнимаю Стива, вдыхаю это странный незнакомый запах. Пот в перемешку с какой-то горькой и неприятной дрянью и стойким привкусом железа. Я чувствую, что он тоже едва касается меня. Ты спас меня, Стив, а я просто обязан был отплатить. Но чувство вины и долга сподвигло меня? Не знаю… — Мы поедем сейчас домой, Стив. А завтра… завтра я отправлю тебя в клинику. Я обо всем договорился, Стив. Всё будет шикарно. Тебя даже, если захочешь, смогут отпускать на выходные. Я буду приезжать. Тяжело, конечно будет, но это не тюрьма же, да? Поломает немного, но ты же справишься? Да, Стив? — мне хочется расплакаться, ощущение, что я встречаю друга после долгой разлуки. Но мы с ним не друзья. И разлука не была долгой. Я отпускаю его и теперь внимательно всматриваюсь в лицо. Джонсу бы умыться, побриться, ванную принять. Будет ему ванная. Сделаю из него человека. Я все сделаю. Он сохранил мою тайну. Она стала теперь не только моей. Она вообще стала нашей общей. — У меня нет дома, Мэттью. И никогда не было. Не городи ерунды. Я просто наркоман, а мог бы стать человеком нормальным, если бы не все то дерьмо, что творил. Но я не жалею. Лучше бы ты позволил мне в тюрьму попасть. Так бы хоть крыша над головой была. А теперь что? — Нет, у тебя есть дом. Моя квартира. Сейчас мы поедем туда. А потом уже придумаем что-нибудь. Будем решать проблемы по мере их поступления. А сейчас, иди, пожалуйста, на улицу. Подожди меня там. Я должен переговорить с Натальей, — почему-то я ожидал, что он примерно так и скажет про дом, но если быть честным, то у него дома никогда не было. Было лишь пристанище, где можно было отлежаться, пока героин от души струился по венам и ударял по нервной системе и мозгу. Стивен, зачем ты загоняешь себя же в могилу. Ведь ты же неплохой парень. Я верю в это. Ну, или просто хочу верить. Отдаю Стиву свой пиджак и ухожу обратно к Наталье. Я должен отблагодарить её. Ну, и, конечно же, заплатить за работу. Куда уж без этого. Никто не будет добровольно работать на тебя, и решать твои проблемы за «спасибо». Стив не противится, забирает мой пиджак и уходит. Почему-то мне становится страшно. Родители, вроде, уже вышли из зала, но вдруг он встретится с ними. Что они могут наговорить ему? Что они вообще могут сделать? Мне остается надеяться лишь на то, что они порядочные люди, какими всегда хотят выглядеть — и выглядят — на людях. Я возвращаюсь к Наталье. Она сейчас собирает документы и те бумажки, что ей были нужны для заседания. Я знаю, что где-то у неё была заготовлена ещё и речь, потому что кое-что она читала с листа. Действительно, такое количество информации запомнить просто невозможно. — Ну и куда ты с ним дальше? — она поднимает голову, когда я оказываюсь рядом. Этот вопрос какой-то странный. Что она имеет в виду? Что будет дальше? Стива я отправлю в клинику, как и планировалось. А сам продолжу работать. С родителями общаться не буду, потому что эти люди для меня теперь чужие. А уж дальше, как получится. Лучше ничего не планировать. Хотя, нет, всё же кое-что я хочу спланировать. Поездку в Прагу. На мир посмотрю, а то давно без отпуска. — Отправлю его в клинику, как мы с вами и планировали. За тем уже посмотрим, что будет дальше. Не люблю планировать всё наперед. Лучше жить спокойно и размеренно. И да, Наталья, спасибо большое. Знали бы вы, что сегодня сделали. Спасли не только Стива, но и меня. — Ты отправишь его в клинику, но не сбежит ли он оттуда просто потому, что ему станет невыносимо в четырёх стенах? Знаешь, мы учитывали далеко не интересы Стива, когда решали это дело. Мы преследовали твои интересы. Так что советую тебе поговорить со Стивом. Попытайся его уговорить не совершать глупости и спокойно пролечиться хотя бы год. Сейчас лечение от наркозависимости стало более эффективным. Не думаю, что он тебя послушает. По нему видно, что он сам себе хозяин, но ты попытайся. Вдруг что выйдет. Ах, да. Так кто же на самом деле убил Альфреда? Последнего вопроса я не ожидал. Неужели всё действительно так заметно, и я не умею врать? Проклятье, да где же я мог так сильно проколоться? Вероятно, сейчас на моём лице можно прочитать всё. Ну да, действительно. Профессиональным лжецом мне никогда не стать. Но ведь другие люди ничего не замечают. Я же так успешно сыграл скорбь на похоронах, так почему же Наталья смогла так легко меня прочитать. Чем больше я молчу, тем сложнее мне становится согнать свои мысли в кучу и дать нормальный ответ на её вопрос. — Я не знаю, зачем вам нужно это знать. И уж тем более не знаю, как вы могли догадаться, — я специально понижаю голос, почти перехожу на шепот. Да, мне страшно быть услышанным и мне всё ещё страшно произносить данные слова вслух, — Убил Альфреда я. От орудия преступления тоже избавился я. Стив сам понёсся в участок, я его не уговаривал. Он сам, я не хотел подобного… — Знаешь, — она усмехается, от этого мне становится не по себе, — Я уже сталкивалась с подобным делом. У меня был муж. По странному стечению обстоятельств, он тоже иногда баловался наркотиками. Но это было очень редко. И вот у него был брат. Этот брат убил человека, рассказал об этом Сашке. А Сашка, как благородный рыцарь, решил взять вину на себя. Мне такой расклад не понравился. Я решила помочь собственному мужу не сесть в тюрьму. Я тогда только начала работать адвокатом. У меня, к сожалению, ничего не получилось. И сейчас мой бывший муж сидит в тюрьме в России, а я уехала сюда. Мне становится смешно, когда я это слышу. Нет, история достаточно печальная. И меня ждало бы что-то подобное, что пережила Наталья, но мне всё равно смешно. Ведь наши истории удивительным образом похожи, так ещё и пересеклись, знала ли о подобном та девушка Мадлен, когда посоветовала мне связаться с Натальей Арловской? Не знаю, может быть и не знала, а может быть и знала. Но какая уже разница? Всё уже произошло. — Так почему вы тогда взялись за это дело? — Я долго не хотела подобное делать, но потом поняла, что судьба, возможно, даёт мне второй шанс. Такое случается редко, значит, вторым шансом мне нужно воспользоваться. Всё обязательно получится. И я рискнула. Знаешь, было страшно, но всё прошло легко. Даже легче, чем можно было бы себе представить. Мэттью, может, и ты получишь свой второй шанс. Стив его уже получил. Ему осталось только понять, что за тебя нужно цепляться двумя руками.