Позолоченный мир (A Gilded World)

Исходя из слухов о Мин Юнги, которые доходили до Сокджина, он ожидал, что тот может быть враждебно настроен против договорного брака. Он был к этому готов. Как и готов был очаровывать, убеждать и соблазнять, чтобы смягчить негатив и заинтересовать. И после обеда выйти оттуда с однозначной договорённостью о помолвке. Однако Сокджин не ожидал, что Юнги будет категорически против. Сокджин сидит за столом, крепко сжимая пальцами края тарелки и растерянно провожая взглядом уходящего из зала Юнги вместе с последними толиками надежды, мечтаний и обещаний, которые Сокджин давал себе. Каждый разделяющий их шаг Юнги – доказательство провала, неудачной попытки добиться помолвки и защитить Чонгука, невозможности сдержать обещание, данное матери. Внутри всё скручивает, и к горлу подступает тошнота. - Секретарь Пак, - зовёт председательница, устало потирая висок. Её секретарь заходит через заднюю дверь и становится рядом с ней. – Найдите номер, мне нужно прилечь. Тэхён сразу подрывается со своего места и обходит стол, чтобы помочь председательнице встать. - Бабуля, ты в порядке? – спрашивает он, поддерживая её. Она скидывает с себя его руки. - Я не в порядке. Я скоро умру и должна буду объяснить родителям Юнги, почему их сын стал таким болваном. – Она подталкивает Тэхёна. – Отойди в сторону. Тэхён берёт председательницу под локоть и ведёт её к двери. - Я помогу. - Мне не нужна твоя помощь, мне нужен внук получше. Тэхён оглядывается на Сокджина через плечо, виновато улыбаясь. - Прости, я сейчас вернусь! Они выходят из зала под громкие жалобы председательницы, но Сокджин не слушает. Шум в ушах заглушает все звуки вокруг. Он не может позволить, чтобы всё так закончилось. Он не может дать надежде просто уйти без борьбы. Сокджин быстро поднимается и бежит к выходу, надеясь, что Юнги не успел уехать, и он сумеет его нагнать. Пожалуйста, думает он, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Он ощущает пьянящее облегчение внутри, когда видит Юнги через огромное окно в лобби, стоящего под навесом и кутающегося в куртку от треплющего волосы сильного ветра. Он выходит на улицу через вращающиеся двери и, только когда на него обрушивается ветер, вспоминает, что в спешке забыл пальто. Не обращая внимания на дрожь в теле, он кричит «Мин Юнги!», радуясь, что его голос слышно вопреки воющему вокруг них ветру. Юнги оборачивается. По лицу видно, что он недоволен, но Сокджину всё равно. Юнги задержался, и это главное. - Мы можем поговорить? - просит Сокджин, подбегая к нему. Очередной порыв ветра ледяными пальцами ворошит сокджиновы волосы, липнущие к лицу. Он впивается пальцами в свои бёдра, чтобы унять дрожь от холода и полностью сосредоточить своё внимание на Юнги. Юнги хмурит брови и отворачивается, глядя на улицу. - Я всё чётко дал понять. Я не выйду за тебя. Ничего личного, я вообще жениться не собираюсь. Сокджин сдерживается, напоминая себе, что он должен перетянуть Юнги на свою сторону. - Твоя бабушка считает иначе. - Не моей бабушке стоять перед алтарём и говорить «Я согласен». Сокджин откидывает с лица прядь волос, сражаясь с ветром. - Мы можем зайти внутрь и просто поговорить? Юнги наконец-то смотрит на него, хоть и кривит губы. - Нет. Сокджин пытается подойти ближе, но Юнги отступает. - Да сколько можно, - ворчит Юнги, засовывая руки поглубже в карманы, и выходит под дождь. Ледяные капли сразу падают на голову и за шиворот. Сокджину хочется кричать, хочется вернуться обратно в тепло, хочется забыть об этой глупой и смешной идее. Он хочет обладать роскошью выбора собственной судьбы, а не терпеть ту, что опасно балансирует на последствиях решений других людей. Он сглатывает своё разочарование и напоминает себе о судьбе, которая предписана ему с рождения. Он выходит под дождь вслед за Юнги. - Что такого ужасного в браке? – спрашивает он, выдавая досаду голосом. - Когда-нибудь это всё равно произойдёт. Я буду хорошим мужем. Юнги разворачивается и всё так же кривит губы. - Такое чувство, что ты в отчаянии. - Так и есть, - выпаливает Сокджин, не успев обернуть слова лестью, чтобы сладкие фразы казались для ушей мёдом. – Я в отчаянии. Мне нужен этот брак. Юнги закатывает глаза, но не уходит. Волнение сдавливает Сокджину горло, угрожая задушить. - Собираешься меня умолять? – с презрением говорит Юнги. - Да! – отвечает Сокджин хрипло и напугано. Господи, он готов умолять сутками напролёт, прямо под этим проливным дождём, замерзая, умирая от голода и унижения, лишь бы у Чонгука всё было хорошо, лишь бы сдержать обещание, данное матери. - Да, если это поможет. Я прямо здесь готов встать на колени и умолять тебя. Он собирается опуститься на колени, но Юнги удивляет его, хватая за руку, и тянет вверх. Сокджин путается в ногах, пытаясь сохранить равновесие, и оказывается в пределах личного пространства Юнги, в нескольких дюймах от его лица. Из-за дождя видно плохо, но он различает очертания носа и его тёмные глаза. Чёлка Юнги липнет к лицу, дождевые капли свисают с ресниц, а тёплая сквозь влажную ткань его рубашки рука крепко держит Сокджина за локоть. Всё прекращается: жужжание сотен голосов сомнения в голове, паника, сжимающая горло, страх в животе. Сокджин делает глубокий вдох и мысленно держится за тепло, словно это якорь. - Мне не нужно, чтобы ты умолял, - тревожно произносит Юнги, и Сокджин выворачивает руку, чтобы схватиться за него самому, чтобы оказаться поближе к теплу, к тому якорю, о котором он даже не подозревал. - Но мне нужен ты, - быстро отзывается Сокджин. Юнги, нахмурившись, смотрит на их соединённые руки. Сокджин перехватывает его покрепче, впиваясь ногтями в ткань чужой куртки, пытаясь проникнуть глубже, добраться до кожи, крови и костей. – Ты мне нужен, - повторяет он уверенно и твёрдо. - Ты даже представить себе не можешь, как сильно ты мне нужен. Один год, Юнги. Мне нужен один год, а потом ты больше никогда меня не увидишь. Юнги поднимает голову, и они смотрят друг другу в глаза. Сокджин умоляет взглядом. Юнги стискивает пальцы на его локте, гоня тепло вдоль руки до самых кончиков пальцев, сжимающих его куртку. - Один год, - повторяет он. В голову Юнги словно закрадываются сомнения, и он всего на мгновение перестаёт хмуриться. Сокджин подступает ближе и ждёт его ответа. Наконец Юнги фыркает и сбрасывает с себя руку Сокджина, отступая назад. - Я не собираюсь жениться, - припечатывает он. Сокджин делает шаг назад, чувствуя, как сдавливает лёгкие. Ему холодно, он промок до нитки, а ветер иглами впивается в шею, но не это его волнует. Сотрудник гостиницы подгоняет машину, и Юнги залезает на водительское сидение, мотая головой, чтобы убрать волосы с лица. Холод вдруг окутывает Сокджина, и он обнимает себя руками, чтобы согреться, пальцами неосознанно хватаясь за локоть, за который держал его Юнги. Юнги бросает на него последний взгляд с едва различимой долей сочувствия и выезжает на заливаемые дождём улицы Сеула. &&& Сокджин садится в машину с онемевшими пальцами и весь дрожа. Он сразу включает обогрев, но тепло не проникает под кожу. Ему кажется, будто он разваливается на части. Сердце стучит, как ненормальное, а в голове пустота. Он думает, сколько же ещё вытерпит, прежде чем его тело сдастся. Он стискивает руль до боли, пока наконец-то не начинает чувствовать покалывание в окоченевших пальцах. Сокджин делает глубокий вдох и поднимает голову, стирая дождевую воду с лица. Он достаёт телефон и набирает знакомый номер. Гудки идут, идут и идут. Сокджин уже думает, что сейчас звонок перенаправит его на голосовую почту, но раздаётся мягкий, усталый голос. - Да? Сокджин тихонько выдыхает, радуясь голосу лучшей подруги. - Вэнди. Она сонно зевает. - Ты опять забыл о часовых поясах? Сокджин тихо смеётся, стирая капли дождя под глазами. - Прости, сколько там у тебя? - В Париже ещё нет шести утра. – Он слышит копошение. – Всё нормально? Сокджин устало улыбается. - Нет, - говорит он, чувствуя, как на его плечи оседает тяжесть прошедших двух недель. Влага под глазами собирается уже не от дождя. – Нет, всё рушится, а я не знаю, что делать. - Что случилось? – голос Вэнди становится встревоженным. - Они заставят Чонгука жениться, - рассказывает он, прижимаясь лбом к рулю. – Я не могу этому помешать. - Он только закончил школу, - возмущается она в трубку. - Думаешь, им есть до этого дело? – Он снова делает глубокий вдох. – Можно ли ускорить вопрос с паспортами? - На сколько? - Нужно через две недели. Вэнди огорчённо стонет. - Невозможно. Джинни, прости. У меня есть связи, но двух недель мало. Шесть месяцев, в лучшем случае. Он ворошит рукой мокрые волосы. - У меня нет столько времени. Мы можем воспользоваться действующими паспортами? Я ещё не накопил достаточную сумму, но голодать мы не будем. Я найду работу. - Если вы улетите с действующими паспортами, Чоны найдут вас меньше чем за сутки. И что ты тогда будешь делать? - Я не могу сидеть сложа руки и позволять им портить Чонгуку будущее. - Ладно, в худшем случае, - размышляет Вэнди осторожно, - Чонгук женится. Но он может потом развестись. - На этом они не остановятся, и ты это знаешь. – Сокджин судорожно выдыхает и откидывается на сидении. – Что мне делать? - Я сделаю пару звонков, хорошо? – говорит она мягко, пытаясь успокоить. Сокджин вспоминает, как встретил её много лет назад. Ему было тринадцать, и ему было страшно в доме, где много чужих глаз, но недостаточно любви. Она была дочерью экономки и единственным дружелюбным человеком во всём доме Чонов. – Всё будет хорошо, мы что-нибудь придумаем. Сокджин не очень верит её словам, но выбора у него нет. Он должен что-то предпринять, а если Мин Юнги не вариант, значит, надо искать другой выход. &&& Мин Юнги гений. Гениальный бизнесмен, гениальный фотограф, гениальная икона стиля в своих кругах. Гениальный внук коварнейшей и хитрейшей женщины, когда-либо жившей в Корее. Он готов к ответной атаке бабушки. Он знает, что месть грядёт. Она не позволит ему уйти безнаказанным со встречи, которая ей же спланирована, устроена и посещена лично. Он готов. Он позвонил коллегам, обеспечил себе союзников, вывел наличные средства. Он готов к тому, что его лишат должности в компании. Он готов к борьбе за наследство, и он готов к длительному сражению. Однако у себя в голове, тихо, мысленно, он думает, что, возможно, даже гении подвержены приступам тупости. К её первому нападению он оказывается не готов. Это неразумно, труднообъяснимо, безжалостно и жестоко. Но, вместе с тем, блестяще. Он должен был это предвидеть. Он с недовольством смотрит на Тэхёна, развалившегося на его диване, свесившего ноги с края и дующего губы. - А ну повтори? – медленно просит Юнги напряжённым голосом. Тэхён ёрзает, прижимая к себе подушку. - Я сказал, - капризно тянет он, - что бабуля вышвырнула меня из университета. - Она этого не может. - Она это сделала. - Ты платил за своё обучение. Точнее, я платил за твоё обучение. Тэхён фыркает и переводит взгляд на потолок, стуча ногами по дивану. - Ну, да, они сказали, что вернут тебе деньги. - Это просто смешно, она не может выпереть тебя оттуда без единой причины. - Причина есть. – Тэхён косится на Юнги. – Это твоя вина. Юнги резко встаёт с кресла. - Я позвоню в университет и восстановлю тебя обратно. Это аморально. И, наверное, незаконно. - С каких это пор высшие классы корейского общества заботятся о морали и законности? – Тэхён демонстрирует соответствующий знак рукой. – Дело в деньгах, мой друг. Никакой справедливости для рабочего класса. Юнги подносит телефон к уху. - С каких пор ты относишь себя к рабочему классу? - Куда уж богатому наследничку меня понять, - трагично воет Тэхён, вытаскивая из кармана новую модель IPhone. Юнги только открывает рот, чтобы озвучить явное противоречие его слов, но от спонтанной лекции Тэхёна спасает человек, ответивший на звонок. Юнги двадцать минут разговаривает с ректором университета, в котором учится Тэхён («Учился!», поправляет его Тэхён в процессе разговора), но потом тот глубоко вздыхает и говорит: - Господин Мин, позвольте мне быть с вами откровенным. Мы не восстановим Тэхёна ни при каких обстоятельствах без прямого указания председательницы. - Стоило ей сделать вклад в библиотечное крыло, и вы уже готовы на задних лапках перед ней ходить? - Не только в это крыло, господин Мин. Во всё здание. - Что, простите? – поражённо переспрашивает Юнги. - Председательница сделала щедрый вклад во всё многоэтажное здание. Честно говоря, господин Мин, я ради председательницы собственную мать готов продать. Боюсь, наш разговор окончен. Юнги раздражённо выдыхает и кидает телефон на кофейный столик. - Ого, как ты мастерски всё провернул. Как хорошо, что ты у меня есть, хён, - с невозмутимым видом произносит Тэхён, не отрываясь от игры в телефоне. - Заткнись, Тэ. - Я всегда говорил, что Мин Юнги – гений и что он может решить любую проблему. Юнги швыряет в Тэхёна подушку, но промахивается. После чего хватает свой телефон обратно и набирает номер бабушки. Звонок уходит прямо на голосовую почту, и он растерянно отнимает его от уха. - Бабуля заблокировала наши номера, - поясняет Тэхён, продолжая играть. – На этот раз ты сильно облажался. - Я не облажался. Тэхён бросает на Юнги короткий взгляд и спокойно возвращается к игре. - Облажался. - Я не женюсь. - А я не получу образование. Юнги стонет, берёт ключи и идёт за своей курткой. - Я поехал к бабуле. - Ладно, удачи там, - желает Тэхён, махая рукой на прощание. Юнги бросает вторую подушку и довольно улыбается, когда она попадает прямо в цель. &&& Увидеть бабушку оказалось сложнее, чем ожидалось. Юнги просто тормознули у дверей и сообщили, что ему нельзя заходить. Ему всё же удаётся прорваться, и он несётся в гостиную, где на своём привычном месте сидит бабушка и бездумно смотрит в ipad. На него она даже глаз не поднимает. - Бабушка, - зовёт он, сжав от злости зубы и тяжело дыша в дверном проёме. Бабушка вскидывает бровь, но продолжает игнорировать, будто сосредоточивши всё своё внимание на том, чтобы водить пальцем по экрану. - Бабушка, - зовёт он снова, но уже громче. - Не знаю, с кем ты разговариваешь, - говорит она, не поднимая головы. – Я не бабушка. У меня нет внука. Только бездушный человек, который раньше здесь жил и вытянул из меня всю молодость, оставив одну умирать без невестки и правнуков. – Она всё же поднимает на него глаза. – Надо же, вот и он. - Долго этот монолог сочиняла? - Как ты сюда прошёл? - Это мой дом, бабуля. - Я пока жива, он всё ещё мой. Юнги фыркает. - Ты так говоришь, словно тебе осталось от силы минут пять. Она пожимает плечами. - Я передаю его Чон Сокджину по завещанию. Только что подписала бумаги. Юнги стискивает переносицу пальцами в попытке отогнать мигрень. - Я искренне надеюсь, что ты шутишь. Она откладывает ipad в сторону и складывает руки на коленях. - Если ты пришёл сюда обсуждать свои права на наследство, я могу позвать своего адвоката. - Я пришёл сюда не для того, чтобы обсуждать грёбаное завещание. - А что “грёбаного”, - она выгибает бровь, - ты пришёл обсудить? Юнги поёживается, убирая руку от лица. - Это война между тобой и мной. Не втягивай в это Тэхёна. - Ты считаешь, что я подняла эту компанию со дна, превратив в одну из самых влиятельных корпораций во всей Корее, потому что играла по правилам? – Она наклоняется вперёд. – Я нацелилась на Тэхёна, потому что знаю тебя. Я знаю, что ты готов голодать и спать на улице, чтобы только сохранить свою гордость. Ты непростой человек. - Это непростой мир. - Что ж, да. Я знаю твои слабости. - Ты готова назло мне сломать будущее Тэхёну? Она снова пожимает плечами и берётся за свой ipad. - Тебе решать. И, кстати, Тэхён – это только начало. Я отзываю свою помощь с показом Ким Намджуна. - Какого чёрта? - Я забронировала Микён билет в Австралию. Она поживёт там полгода. Юнги теряет челюсть и гневно сжимает кулаки. - Она твоя собственная, кровная дочь. - Думаю, то, что твой номер я заблокировала, ты уже узнал. Когда будешь готов пойти на уступки, пусть мне позвонит Чон Сокджин. Секретарь Пак даст тебе его номер. - Бабушка! Она смотрит на него и хмурит брови. - Тебе лучше уйти, пока я не вызвала полицию, чтобы тебя вывели. Хотя было бы интересно попасть на канал «CNN» второй раз за месяц. - Это ещё не конец, - обещает Юнги, бросаясь вон из дома. Он думает, что настроению падать ниже уже некуда, пока не возвращается в свою квартиру и не находит там Тэхёна, продолжающего валяться на диване, только теперь в окружении контейнеров из службы доставки еды. - Почему ты до сих пор здесь? – спрашивает он, оседая в кресло. - Бабуля и мою квартиру продала. Юнги вздыхает и устало закрывает глаза. - Ну конечно, чёрт возьми. &&& - Хён, посмотри сюда, - просит Чимин, наклоняя телефон над кухонным столом так, чтобы Сокджин попал в кадр. Сокджин оборачивается полубоком, держа в руках лопаточку, и мило улыбается. - Кимчи, - тянет он, чуть наклоняя голову. Чимин смеётся, делая несколько снимков подряд, после чего Сокджин возвращается к плите. - Хён, в следующий раз сострой уродливую мину. Сокджин вздыхает с деланным сожалением. - Невозможно. Я родился с этой неотъемлемой привлекательностью. Чимин качает головой, но яркая улыбка не пропадает. - Эх, и что мне делать с этим хёном? – бормочет он себе под нос, пролистывая фотографии и оставаясь довольным коллекцией. Только за сегодня у него набрались снимки того, как Сокджин готовит, как Сокджин смеётся над собственной дурацкой шуткой, как Сокджин ругает Чонгука за что-то и как ласково Сокджин смотрит на Чимина поверх камеры. Чимин задерживается на этой фотографии чуть дольше, отзеркаливая его нежную улыбку. Эту можно поставить на заставку. - Тебе не надоело смотреть, как я готовлю? – спрашивает Сокджин, аккуратно заливая соус в кастрюлю. – Иди к Чонгуку. Я позову, когда будет готово. - Не-а, - отвечает Чимин, дуя губы у него за спиной. – Я тебя давно не видел. – Он замолкает, прикусывая губу, и набирается смелости. – Я по тебе скучал, - признаётся он, внимательно наблюдая за реакцией Сокджина. Сокджин даже не дёргается, не мнётся и не делает паузу. Он поворачивается и, улыбаясь Чимину как всегда ярко, поднимает ложку супа. - Вот, попробуй. – Он на секунду убирает ложку, дует на неё несколько раз и подносит к губам Чимина. – Всё, теперь пробуй. Чимин прикрывает рот ладонью, вдруг ужасно смутившись. - Хён, зачем так смущаешь? – воет он. - Люблю я это дело, - улыбается Сокджин, продолжая держать ложку. – Давай, пробуй. Чимин опускает руку и открывает рот, разрешая Сокджину его угостить. Он закрывает глаза и счастливо выдыхает. - Я скучал по твоей стряпне, - говорит он, подпирая щёку рукой. Сокджин подмигивает, возвращаясь к кастрюле. - Я скучал по твоим комплиментам. - А я потерял аппетит, - стонет Чонгук, заходя на кухню, и шаркает мимо Сокджина к холодильнику. – Пока мы были в Пусане, Чимин-хён говорил о тебе не затыкаясь. «Чем хён занимается?». «Как думаешь, он сейчас ест?». «Давай отправим хёну фотку». – Чонгук достаёт бутылочку бананового молока. – Всю поездку голова болела. Чимин встаёт со стула и, перевесившись через стол, отвешивает Чонгуку подзатыльник. - Паршивец. - Ну хён! – Чонгук морщится и трёт голову. Чимин бы снова его ударил, но Сокджин начинает смеяться своим фирменным скрипучим смехом, который слышен только тогда, когда он позволяет себе забыть о всех неурядицах в жизни. Чимин улыбается, опускается обратно на стул и тянется за телефоном, чтобы сделать ещё одну фотографию. - Прости, - говорит Сокджин, успокаиваясь. – Я заглажу свою вину. Давайте втроём сходим в парк в субботу? За мой счёт. Чимин улыбается шире и с энтузиазмом кивает, но Чонгук только сильнее мрачнеет. - Хён, ты забыл? – начинает он, настороженно наблюдая за Сокджином. - Что? – Сокджин растерянно хлопает ресницами. – Про что забыл? - Дедушка говорил, что у нас важный семейный ужин в эту субботу. Он тебе не сказал? Ты не приглашён? Сокджин округляет глаза. - В субботу? Он сказал, что ужин в эту субботу? Чонгук медленно кивает. - Нет, нет, у меня же… - он судорожно выдыхает. – У меня же ещё целая неделя в запасе. – Он прижимает ладонь ко лбу и трёт его. Чимин сползает со стула, чувствуя чужое беспокойство. - Хён, всё нормально? - Что? Да-да, - отзывается Сокджин на автомате. – Да, нормально всё. - Очевидно, что нет, - возражает Чонгук громко, будто обвиняет. – Что происходит? Сокджин бросает на Чонгука строгий взгляд. - Ничего, просто работа… - Херня! - Следи за языком! - Я больше не ребёнок, хён. Что-то мелькает в глазах Сокджина, когда он говорит. - Я прекрасно это знаю. Поверь мне, я знаю. Чимин обходит стол и становится между братьями, аккуратно кладя руку на предплечье Сокджина. - Хён… Чимина перебивает пронзительная трель сокджинова телефона, громко завибрировавшего на кухонной стойке. Сокджин тянется за ним и отвечает. - Да? – хмурится он. – Это Чон Сокджин. – У него округляются глаза, и он начинает запинаться. – Д-да, да. – Пауза. – Да, у меня есть сейчас время, где бы ты хотел… - Он кивает головой, убегая с кухни в коридор за пальто и ботинками. Чонгук кидает на Чимина встревоженный взгляд, и они оба бросаются за ним. - Я знаю, где это. Да. Да, до встречи. – Сокджин убирает телефон в задний карман, одновременно пытаясь натянуть и пальто, и ботинки. - Куда ты собрался? – с беспокойством спрашивает Чонгук. - Ты только приехал. Мы собирались поужинать, - добавляет Чимин, потянувшись к его пальто, но мягкая ткань проскользнула сквозь пальцы, когда он попытался за неё ухватиться. - Простите меня, возникли срочные дела. – Он поправляет воротник пальто и резко выдыхает. На губах появляется улыбка. – Я потом вам позвоню. Чонгук с Чимином остаются стоять в коридоре, глядя, как закрывается за Сокджином дверь. Чимин кусает губы и смотрит на Чонгука. - Хён бы нам сказал, если бы случилось что-то серьёзное, правда ведь? Чонгук хмыкает, берёт свою куртку и с явным недовольством начинает натягивать её на себя. - Нет, не сказал бы. - Куда ты идёшь? – взволнованно спрашивает Чимин. - Увидеться со своим ненормальным дедушкой, - орёт Чонгук и вылетает из квартиры, громко хлопая дверью. Чимин тяжело вздыхает и уходит обратно на кухню, чтобы выключить плиту. Он облокачивается на кухонную стойку и тупо смотрит на медленно кипящий суп, стараясь не обращать внимания на чувство, будто потерял то, к чему пока даже не прикоснулся. &&& У Сокджина всегда были странные отношения с надеждой. Он слишком многое видел, прочувствовал на себе слишком много разочарований, чтобы полагаться на надежду. Ему нужны планы, запасные варианты и реальные практические решения всех проблем, которые подкидывает ему судьба. Он понимает, что ему есть, что терять, и знает, что иногда не в силах ничего сделать. Он осознаёт, что когда-нибудь наступит момент, когда придётся пожертвовать тем, что он терять не готов. Это лишь вопрос времени. Надежда ему ничем не поможет, когда это время придёт. И всё же. Всё же в итоге хватается за неё, за тот проблеск света, когда молния расчерчивает небо, за то сияние, которое дарят звёзды в ночи. Это глупо, наивно, и оставляет после себя одни шрамы и синяки, делает раны глубже, но всё же. Всё же. Когда Чонгук говорит ему, что дедушка назначил семейный ужин, о котором Сокджину ничего не известно, за неделю до срока, Сокджин обращается к надежде. В голове мысли сменяют друг друга на волне адреналина и паники, и единственное, что заставляет его сердце биться дальше, - глупая, наивная, нереалистичная надежда. Надежда, что что-то произойдёт. То, на что он не рассчитывает, то, о чём не подозревает, то, что даже не мог предугадать. Он протягивает руки, отчаянно хватаясь за эту надежду, чтобы крепко прижать к груди. И случается чудо - звонит телефон. Просто удивительно, но он слышит в нём голос, который не рассчитывает услышать снова. Необъяснимо, но, когда Сокджин тянется за надеждой, та тянется к нему навстречу. И эта надежда приводит его сюда, на второй этаж практически пустого кафе в районе Каннам, где он греет руки о нетронутую чашку кофе и смотрит на сидящего напротив Мин Юнги. Он молчит, крепче сжимая чашку, и ждёт, когда Юнги осмелится сказать то, что хочет. Не испорти всё, думает он, пока надежда бьётся внутри в такт сердцу. Юнги сверлит взглядом свою чашку с холодным кофе, дёргая соломинку. Он неловко прочищает горло, а потом всё же поднимает голову. - Ты сказал, один год. Сокджин выпрямляется. - Да. - Ты хочешь пробыть в браке один год, а потом… - Юнги умолкает, ожидая ответа. - Развод. Быстро и просто. Без судебного вмешательства. Подписали бумаги и разошлись. – Сокджин внимательно изучает реакцию Юнги. Юнги поджимает губы и кивает. - Зачем? Сокджин растерянно смотрит на него. - Зачем тебе нужно выходить за меня? Почему на один год? - А, - отзывается Сокджин, поворачивая чашку по кругу. – Мне нужно время. Я планирую… - он умолкает, сомневаясь, можно ли довериться Юнги, или лучше оставить это при себе. Юнги сосредоточенно наблюдает за ним, отсеивая притворство и обман. – Ситуация в моей семье не самая лучшая, - медленно продолжает он. – Мне нужен год, чтобы со всем разобраться. Тогда я буду готов забрать своего брата и уехать. - Уехать? - По завершению года я уеду. Ты больше никогда меня не увидишь. Юнги хмурится. - Куда ты собираешься уезжать? Сокджин смотрит ему в глаза. - Это имеет значение? Юнги продолжает смотреть в глаза, не отводя взгляд, сосредоточенно и напряжённо. Сокджин почти неосознанно чуть вскидывает подбородок и смотрит в ответ так же сосредоточенно, так же напряжённо. Юнги, видно, его слова устраивают, и он кивает. - Справедливо. – Он нажимает на кнопку вызова официанта сбоку стола. У Сокджина немой вопрос, но Юнги его игнорирует. - Буду с тобой честен, - говорит он, отпивая свой кофе. – Моя бабушка упряма, жестока и безжалостна. Она загнала меня в угол. Я иду на это только потому, что у меня нет другого выхода. Это брак по расчёту. Я не буду за тобой ухаживать, не собираюсь быть хорошим мужем и любить тебя не буду. Сокджин широко распахивает глаза, а сердце пропускает удар. - Ты… - Он расплывается в широкой улыбке. – Ты выйдешь за меня? Юнги пожимает плечами и делает ещё один глоток. - Да, у меня нет выбора. Сокджин, не сдержавшись, смеётся. На душе становится легче, словно с его плеч сняли огромную ношу. Он смеётся до визга и икоты, и ему так хорошо, что он, кажется, сейчас взлетит. Когда он успокаивается и переводит дыхание, то видит, как Юнги смотрит на него, едва уловимо улыбаясь краешком губ. Сокджин улыбается шире. Юнги отводит взгляд и снова нажимает на кнопку вызова. - Спасибо, Юнги, - говорит Сокджин, не переставая улыбаться. – Я знаю, это будет ненастоящий брак, но я благодарен тебе. - Он будет выгодным для нас обоих, - отвечает Юнги и замечает официанта. Махнув рукой, он подзывает его быстрее к их столу. – Мне нужен чистый лист и ручка, - говорит он официанту, снова отсылая его. - Лист? - Контракт, - поясняет Юнги, откидываясь на спинку. – Нужно во всё внести ясность с самого начала. Сокджин согласно кивает. - Хорошо. Я не против. – Он в первый раз поднимает свою чашку и подносит к губам, медленно и не спеша отпивая тёплый кофе. Отставляя чашку, он снова ловит взгляд Юнги на себе. Он слегка наклоняет голову, но сказать ничего не успевает - возвращается официант со специальным блокнотом и авторучкой. Юнги забирает протянутое и отмахивается от официанта. Сняв с ручки колпачок, он начинает писать. Насколько Сокджин может разобрать, похоже, что он выводит: «Брачный контракт между Мин Юнги и Чон Сокджином». - Первое, - говорит Юнги, вырисовывая крупную единицу. – Брак длится один год, начиная от даты свадьбы. – Он смотрит на Сокджина. – Согласен? Сокджин кивает, постукивая пальцами по чашке. - Согласен. - Второе, - продолжает Юнги, пока Сокджин любуется, как изящно его руки водят ручкой по бумаге. – Вся собственность, всё имущество, все счета и деньги остаются там, где они сейчас. Никакого слияния компаний, никакого обмена акциями и общего бюджета. По окончанию брака, у тебя не будет долей в «Мин Корпорэйшн», а у меня - в «Чон Групп». – Он снова поднимает голову. – Согласен? - Согласен, - с улыбкой повторяет Сокджин. - Третье. Мы можем спокойно связываться, с кем захотим, и заводить отношения, но они должны быть тайными. Я не хочу запятнать честь своей семьи новостями о том, что мой муж мне изменяет. - Устраивает. - Четвёртое, - продолжает Юнги. – Никакого секса. Сокджин закашливается и быстро подносит ладонь к лицу, чтобы прикрыть рот. Юнги выпрямляет спину и бросает на него взгляд. - Это, - хрипит Сокджин, снова кашляя, - это обязательно прописывать? - Я хотел бы охватить все вопросы. – Он выгибает бровь. – Ты планируешь заниматься со мной сексом? - Нет! – Сокджин снова закашливается, похлопывая себя по груди, чтобы начать нормально дышать. - Значит, можно и прописать. - Да, ладно, хорошо. - Хм. – Юнги с подозрением смотрит на него, после чего возвращается к блокноту, продолжая аккуратно выводить слова. – Пятое. В личные жизни друг друга мы не лезем. - Прекрасно. - Что-нибудь ещё? – спрашивает Юнги, заканчивая с последним пунктом. Сокджин задумчиво смотрит на чашку. - У меня есть одно условие. - Какое? – интересуется Юнги. - Мой брат, Чонгук, - начинает Сокджин, не зная, как правильно это подать. Он вздыхает и смотрит Юнги в глаза. – Мой брат очень обо мне заботится. И он не будет рад услышать, что я женюсь. Юнги хмурится. - К чему ты ведёшь? - Он должен поверить, что это по-настоящему. Что ты любишь меня, я люблю тебя, и что мы женимся по любви. - Да ты шутишь, - фыркает Юнги. - Я серьёзно. - Я должен притворяться влюблённым идиотом… Сокджин закатывает глаза. - Просто делай вид, что я тебе нравлюсь, на минут двадцать, когда будешь с ним видеться. Может, за руку подержишь. – Сокджин перегибается через стол и берёт Юнги за руки, несильно сжимая в своих. – Видишь? Не сложно. Юнги фыркает на их соединённые руки и отнимает их. Сокджин садится обратно. - Это моё единственное условие. - А если он нам не поверит? – Юнги поджимает губы. - Мой брат упрям, и если уж что-то для себя решил, то сбить с цели трудно. Юнги трёт виски пальцами. - Хочу быть камнем в следующей жизни. – Но ручку всё-таки берёт и дописывает пункт. – Хорошо, я согласен притворяться в присутствии твоего брата. - Спасибо, - улыбается Сокджин. Юнги перечитывает всё написанное и подписывается внизу, затем переворачивает блокнот, подвигая его к Сокджину, и кладёт ручку. Ни секунды не раздумывая, Сокджин оставляет свою подпись, закрепляя тем самым свою судьбу. Он с облегчением улыбается Юнги. Юнги тянется за блокнотом и вырывает оттуда лист. Он складывает его пополам, потом ещё раз вдвое и засовывает в задний карман. - Можно на минутку твой телефон? – спрашивает он. Сокджин удивляется просьбе, но телефон протягивает. - Спасибо, - благодарит Юнги, задевая пальцами руку Сокджина, когда забирает телефон. Пока Юнги вводит номер, Сокджин опять обхватывает чашку, игнорируя покалывание на коже там, где коснулся Юнги. Тот откидывается назад и прижимает телефон к уху. - Бабушка, это я. Юнги слушает несколько секунд и закатывает глаза. - Да не крал я у него телефон. Он сейчас со мной. – Юнги косится на него. – Ладно. – Он протягивает Сокджину телефон. – Она хочет с тобой поговорить. Сокджин с опаской берёт телефон, стараясь больше не касаться чужой руки. - Здравствуйте, председательница, - здоровается он. - Я надеюсь, мой провинившийся внук согласился выйти за тебя, - говорит она, пропустив приветственную часть. – Иначе я не хочу слушать вас обоих. Сокджин улыбается, переводя взгляд на ухмыляющегося Юнги. - Да, мы обручены. - Ой! – Всего за миг тон председательницы смягчается. – Вы уже поели? Мальчики, вы должны прийти ко мне на ужин. Сокджин мнётся и, прикрыв рукой телефон и наклонившись, тихо говорит Юнги: - Она хочет, чтобы мы приехали к ней на ужин. Сейчас. Юнги ухмыляется и тоже наклоняется близко к лицу Сокджина. Сокджин замирает, перестаёт дышать, и мир перед глазами на миг размывается. Глаза Юнги сейчас кажутся темнее, чем тогда, когда мешал проливной дождь. Теперь он может хорошо рассмотреть линию носа, удивительно длинные ресницы, то, как чёлка частично скрывает брови. А ещё светлую, почти невидимую россыпь веснушек на переносице. Сокджину вдруг нестерпимо хочется пересчитать их, одну за другой. Сокджин чувствует, как что-то дёргает его пальцы, и только потом до него доходит, что Юнги пытается забрать у него телефон. - Мы сейчас приедем, - сообщает Юнги в трубку, продолжая нагло ухмыляться. Он отстраняется и поднимается со стула, нажимая на кнопку завершения вызова. Он кладёт телефон перед Сокджином и смотрит на него вопросительно. Сокджин смотрит в ответ, пытаясь разогнать пелену перед глазами. - Ну? Ты идёшь? – дёргая головой, спрашивает Юнги. Сокджин судорожно вздыхает и кивает головой. - Да, да, иду. – Он забирает со стола телефон. – Я иду. Впервые с момента, когда поднялась тема о браке, Сокджин задумывается, во что же он себя втянул.