Позолоченный мир (A Gilded World)

Сокджин выключает плиту и смотрит на время, довольный, что суп уже готов. Он покидает кухню и смотрит наверх, на всё ещё закрытую дверь в комнату Юнги. Он едва заметно улыбается при мысли об укутанном в мягкое одеяло Юнги, хмурящем во сне брови. Он вытирает руки полотенцем и идёт к лестнице, тихо взбираясь наверх, чтобы не издать ни звука. У двери он притормаживает, прикладывая к ней ухо, чтобы расслышать любые признаки жизни, после чего аккуратно открывает её и проскальзывает внутрь. Как он и предсказывает, Юнги замотан в одеяло, а подушка скинута на пол. Солнце начинает подниматься выше, но шторы задёрнуты, поэтому комната залита тусклым голубоватым светом. Сокджин осторожно приближается к кровати, задерживая дыхание, склоняется над ней и пытается заглянуть Юнги в лицо. Во сне Юнги дует губы, но лицо расслаблено. На щеках лёгкий розоватый румянец. Сокджин улыбается и чуть было не тянется рукой, чтобы смахнуть с его лица волосы. В последнюю секунду он себя останавливает, сжимает пальцы в кулак и заводит руку за спину. Сперва он собирался разбудить Юнги, решительно настроившись позавтракать в его компании. У Юнги сегодня выходной в честь дня рождения. Сокджин не смог отпроситься с работы, узнав слишком поздно. Если бы бабушка Юнги не сообщила ему на праздничном ужине, Сокджин даже не узнал бы об этом. Однако Сокджин рассчитывал, что они вместе позавтракают, в том числе приготовленным им супом с морской капустой. Но глядя на умиротворённое лицо Юнги, Сокджин не может заставить себя его разбудить. Он как можно тише выскальзывает из комнаты, заглядывая в кабинет Юнги. Он ищет на столе ручку и бумагу, чтобы оставить ему записку. Его стол можно назвать творческим беспорядком. Всё аккуратно сложено по группам и стопкам, но в целом вся доступная поверхность заставлена. Он перекладывает несколько папок, но останавливается, когда поднимает несколько и находит под ними фотографии. Дыхание перехватывает, и он медленно откладывает папки в сторону, присаживаясь на стул и осторожно касаясь фотографий. Лёгкая улыбка появляется на губах. Он поднимает один из снимков, чтобы рассмотреть поближе. На фотографии Сокджин с Чонгуком поедают сладкий картофель на двоих с красными от холода носами. Чонгук улыбается своей милой, кроличьей улыбкой, морща нос. Сокджин жует с набитыми щеками. Это было в ноябре, вспоминает он, когда они вместе гуляли вдоль реки Хан. Сокджин до сих пор помнит, как Юнги держал свою камеру, ошибочно предполагая, что он фокусируется на линии горизонта. Он тихо смеётся, чувствуя, как щёки заливает тепло. В груди расползается приятное чувство, ведь он совершенно не ожидал внимания Юнги, сосредоточенного на нём. - Значит, ты всё-таки меня сфотографировал, - шепчет он и возвращает фотографию на стол, прикрывая папками. – Вот жулик, - удивлённо добавляет он. Юнги очень скрытный человек, и ему это хорошо известно. Но Сокджин начинает думать, что потихоньку получает доступ и пароли к стенам вокруг его сердца. Это опасно, но слишком заманчиво, чтобы прекращать. Он хочет узнать о Юнги больше, хочет больше внимания с его стороны. И содрать все маски, за которыми Юнги прячется, вплоть до сердца со шрамами, которое тот никому не показывает. Ему бы остановиться, но румянец на щеках и трепет в груди слишком приятны, а имя Юнги на губах – слишком сладкое. &&& Юнги просыпается к полудню, когда солнце забирается в комнату, несмотря на зашторенные окна. Он с довольным видом заключает по часам, что утро уже закончилось. Юнги потягивается, выбирается из постели и идёт в ванную умываться. Приняв душ, он идёт вниз, чувствуя себя так хорошо, как никогда, и вспоминает, почему позволил себе сегодня такую роскошь – сон. День рождения. Ещё один прошедший год жизни. Это вызывает смешанные эмоции. Много лет назад, когда он ещё не знал, сколько бед может принести жизнь, его мама всегда готовила ему суп с морской капустой и украшала дом шариками и плакатами. Позже, когда его поглотила тьма и боль, его тётя в Тэгу выгоняла из кровати, протягивала одежду и заявляла, что сегодня у них день приключений. И наконец потом у него появилась возможность делать, что душа пожелает – поспать, поесть, поиграть в баскетбол, ещё поспать – пережив ужин у бабушки с подарками, которые и сам мог себе купить. Он не думал, что эта традиция изменится. Хотя, наверное, стоило ожидать, что Сокджин всё перевернёт вверх дном, как поступал с каждой частичкой жизни Юнги с того судьбоносного дня в октябре. Он замедляет шаги, когда заходит на кухню за кофе. На столе он видит полноценный завтрак, прикрытый белой льняной салфеткой, и записку ровно посередине. Рядом стоит широкая белая коробка, перевязанная голубой шёлковой лентой. У Юнги на мгновение мелькает совершенно глупая мысль о том, что эта лента, возможно, принадлежит одной из дурацких рубашек Сокджина. Пальцы покалывает от нетерпения, когда он тянется к записке и разворачивает листочек, чтобы прочесть уникальный почерк Сокджина. Юнгичи! Я собирался тебя разбудить, но ты очень сладко спал. Будь благодарен мне. Приятного аппетита. Сегодня вернусь пораньше. С днём рождения. Юнги откладывает записку, медленно выдыхая, ведь сам того не заметив, задержал дыхание. Он приподнимает салфетку, под которой находит рис, тарелки с закусками и суп с морской капустой. Всё уже успело остыть. Сокджин, наверное, не ожидал, что Юнги проспит до обеда. Юнги садится на стул и просто смотрит на блюда. Его внимание привлекает коробка, которую он переставляет себе на колени. Он тянет за ленту, вдруг очень взволновавшись. Лента падает на пол, и он открывает крышку. Внутри оказывается мягкое шерстяное пальто нежно-голубого цвета, классическое, такое, которое Юнги никогда бы не купил себе сам. С лёгкой улыбкой он достаёт пальто из коробки и рассматривает. Оно абсолютно в стиле Сокджина, думает он, большим пальцем поглаживая ткань. Он не знает, как это всё воспринимать. Суп, подарок, поспешно написанная записка с глупым прозвищем и простое поздравление с днём рождения. И сам не понимает, что чувствует. Это не вписывается ни в одну из прошлых традиций. Это не идеальное празднование, когда всё было слишком хорошо; не день в страданиях, когда мир решает обрушиться на его голову, и не тихое времяпрепровождение за последние годы. Он случайная переменная, которая никогда больше не повторится, и Юнги знает, что может положиться на Сокджина в том, что тот сумеет превратиться из переменной в постоянную. Сокджин словно аномалия, сила, которая ворвалась и перевернула всю тщательно выстроенную жизнь Юнги. Он как помеха на экране, как исключение из правил, как лишняя переменная, которой не место в уравнении Юнги. Сокджин вмешивается в исходные, усложняет результат. Юнги продолжает водить пальцем по ткани. Это год аномалий. Пока это возможно, он будет получать от этого удовольствие. &&& - Он в цветном. – Юнги закатывает глаза и давит тяжёлый вздох, когда проходит в дом. Его бабушка хлопает Микён по руке и продолжает, приправив голос поддельным недоверием. – Микён, неси камеру, мой внук в цветном. - А теперь нет, - отвечает он, скидывая с себя пальто в надежде, что бабушка сменит тему до того, как узнает, что это подарок от Сокджина. Он кидает на мужа предупреждающий взгляд, но Сокджин лишь подмигивает и улыбается. - Ему очень идёт, правда, бабуля? – спрашивает Сокджин, приветственно приобнимая её. Бабушка Юнги охотно обнимает его в ответ и хлопает по плечу. - Твоих рук дело? - Это мой подарок, - кивнув, с улыбкой шепчет Сокджин. Юнги прочищает горло и проходит в гостиную. - Ужин ещё не готов? Он слышит за спиной смех бабушки. Микён догоняет его и, подпихнув плечом, улыбается. - С днём рождения. Так же едва заметно ей улыбнувшись, Юнги кивает. - Спасибо, тётя. - Ты выглядишь счастливым, - подмечает она. Юнги пожимает плечами и устраивается на диване. - Видимо, так и есть. Микён поджимает губы и, судя по виду, хочет задать вопрос. Она оглядывается через плечо, когда в комнату заходят бабушка с Сокджином, и вопрос пока отпадает. Но Юнги знает, что рано или поздно она его озвучит. Только ему самому интересно, каков будет тогда его ответ. Внимание снова переключается на бабушку, и он подвигается, когда рядом присаживается Сокджин. Он закидывает руку на спинку, касаясь сокджинова плеча. - Где Тэ? – интересуется он, окидывая гостиную взглядом. Бабуля громко фыркает, присаживаясь в своё кресло и надменно вскидывая подбородок. - Заявил, что опоздает. Какие-то там планы у него. – Она снова фыркает. – Словно есть дела важнее дня рождения двоюродного брата. Я ему сказала, что его присутствие необязательно. Мы и не заметим, что его нет. - Бабуля, не может быть, - с лёгким укором говорит Сокджин. - Так и сказала, и не жалею. - Он придёт где-то через час, - благоразумно встревает Микён. – Не волнуйся, Сокджин, Тэхён привык к резким словам моей матери. - Намекаешь, что я слишком строга к мальчику? – строго спрашивает бабуля. – Не знаю, что на него в последнее время нашло, но он постоянно куда-то убегает. – Она хмурит брови. – Или к кому-то. Сокджин неловко ёрзает на диване. Юнги недоумённо переводит на него взгляд, легонько сжимая плечо, после чего Сокджин вновь обмякает у него под боком. - Я уверен, что волноваться не о чем, - говорит Сокджин. Не дав бабушке ответить, Юнги поднимает новую тему, надеясь, что это поможет взволновавшемуся Сокджину расслабиться. - Слияние компаний пока идёт гладко, бабуля. Бабушка Юнги вскидывает голову и откидывается на спинку кресла, складывая руки на коленях. - Я приглядывала за процессом. Скоро объявишь об этом, полагаю? Юнги кивает. - Да, вероятно, уже на следующей неделе. Пресса будет в курсе дела. – Он чувствует на себе взгляд Сокджина и поворачивается к нему лицом. – Мы берём под крыло старую корпорацию, годами сливавшую прибыль. - Завтра пресса выйдет на охоту, - добавляет бабуля. – Надеюсь, вы готовы к тому, что журналисты разобьют лагерь у вашего дома. – Она хмурит брови и подаётся вперёд. – Ты принял меры предосторожности, Юнги? Сокджин впервые окажется под прицелом этих псов. - Я нанял дополнительную охрану в здание. – Он задумчиво хмурится. – Джин-хён, тебе надо поговорить со своим директором и предупредить её. Журналисты могут попробовать пробраться в твою галерею. - А на Чонгука они тоже нацелятся? - уточняет Сокджин. Юнги качает головой. - Не думаю, что они зайдут так далеко. Сокджин кивает. - Тогда ладно. Переждём дома несколько дней, пока шумиха не уляжется. – Он улыбается бабуле. – Моё лицо они могут и поснимать. Я уверен, это поможет им продать тираж. Бабуля хихикает и наклоняется, чтобы ударить Сокджина по руке. - Ты чудо, Сокджин. &&& Когда Чимин впервые привёл Тэхёна в студию, чтобы он посмотрел на репетицию, нервы вибрировали быстрее, чем ритм музыки, а ноги подкашивались и не слушались. Ему было бы стыдно, вот только это же Тэхён, который всегда смотрит на Чимина так, словно он соткан из звёзд, даже упади он лицом в пол. Тэхён, который всегда проявляет к Чимину заботу. Тэхён, который к нему добр и терпелив. Он его не заслуживает. Чимин понимает, что ему следует держаться от него на расстоянии, но это очень сложно. Стоит только позвонить, и Тэхён прибегает. Он не может понять, что это за чувство, но когда он думает о Тэхёне, он хочет, чтобы оно не проходило. Он опирается на Тэхёна чаще, чем следует. Звонит ему в час ночи и будит, потому что Чимину надо с кем-то поговорить, пока он целый час добирается от студии в общежитие. Он пользуется всем его свободным временем, чтобы вместе ходить в кино или к игровым автоматам или чтобы Тэхён сидел рядом, пока Чимин оттачивает танцы. От того, как Тэхён смотрит на Чимина своими большими глазами во время танца, у него разряды вдоль позвоночника и мурашки по коже. - Чимин, - зовёт Тэхён, заглушая своим голосом музыку. Чимин останавливается и сгибается, чтобы перевести дыхание. Он смахивает волосы со лба и с улыбкой смотрит на Тэхёна. - Что? Тэхён прикусывает губу и прочищает горло. - Мне скоро пора уходить. Чимин заметно грустнеет и шлёпается на пол, скрещивая ноги. - Ладно. - Прости, у Юнги-хёна сегодня день рождения… Чимин качает головой и выдавливает улыбку. - Ничего, увидимся завтра. Тэхён хмурится, разглядывая Чимина, который неловко ёжится под его пристальным взглядом и пожимает плечами. - Но я могу остаться чуть подольше. - Да нет, всё нормально… - Я так хочу, - спешит перебить Тэхён. – То есть… если ты не против? Чимин не сомневается ни секунды, а вина за то, что хватается за Тэхёна, давно сменилась чем-то иным. - Я тоже хочу, чтобы ты остался, - твёрдо произносит он. Он хочет, чтобы Тэхён остался рядом и сдерживал наступающие тени одиночества. &&& - Поверить не могу, что Тэхён так и не появился, - ворчит Юнги, скидывая пальто и аккуратно вешая его в шкафу прихожей. Вдруг он замирает и в тревоге оглядывается на Сокджина. – Думаешь, с ним что-то случилось? Сокджину не нравится паника в голосе Юнги. Он берёт его за руку и ведёт наверх в комнату. - Я бы сказал, не что-то, а кто-то, - отмечает он, ведя ладонью вверх по его руке. Юнги вскидывает брови. - Ты знаешь что-то, чего не знаю я? О собственном двоюродном брате? Сокджин смеётся, утягивая Юнги в спальню. - Тебя серьёзно волнует это больше всего сейчас? В день рождения? В спальне? С самым сексуальным парнем в Южной Корее? Юнги фыркает. - Если ты пытался меня соблазнить, то это провал. Сокджин делает вид, что обижается, но подходит к Юнги ближе, кладя руку на его талию. Он наклоняется и мягко прижимается губами к шее Юнги, вдыхая его запах. - Кажется, мне придётся начать сначала? – бормочет он в изгиб чужой шеи, приоткрывает губы и легонько засасывает кожу. Юнги хватается за плечи Сокджина и судорожно выдыхает. - Можешь попробовать, но я легко не сдаюсь, - предупреждает Юнги, сумев удержать себя в руках. Сокджин улыбается ему в шею и толкает в сторону кровати. - Да? Можно судить по тому, насколько ты возбуждён? Сокджин чувствует, как сотрясается грудь Юнги от едва сдерживаемого смеха. - Ты опять всё портишь, хён. Сокджин отстраняется и, уперевшись руками в грудь Юнги, опрокидывает на постель. - Я заглажу свою вину, - обещает он, забираясь на кровать следом, и седлает бёдра Юнги. Юнги улыбается с теплом и нежностью. Приподнявшись, он оставляет на губах Сокджина короткий поцелуй, после чего ложится обратно, продолжая ласково улыбаться. Сокджин неожиданно для себя смущается и краснеет. Он несмело улыбается в ответ и склоняется над Юнги, упираясь руками по обе стороны от его головы. - С днём рождения, Юнги, - шепчет он. Юнги зарывается рукой в волосах, легонько нажимая на затылок, чтобы притянуть к себе. - Спасибо, хён, - шепчет он Сокджину, раскрывает губы и сцеловывает с чужих не прозвучавший ответ. &&& Юнги будит трель будильника. Он дёргается, стараясь зарыться в одеяло и отрезать этот звук. Перевернувшись, он рассчитывает задеть лежащего рядом Сокджина, чтобы тот выключил эту дурацкую штуковину. Но Юнги остаётся лишь недоумённо нахмурить брови, потому что в постели никого нет. Он открывает глаза и вздыхает, сонно моргая, глядя на холодную и пустую сторону кровати. Он садится, тянется за телефоном, чтобы выключить будильник, и отбрасывает его в ноги. Его очень волнует то, что Сокджин уходит посреди ночи в свою комнату. Хотя не должно. Они не просто так живут по разным комнатам, а для того, чтобы разграничивать свои жизни и не лезть в чужие дела. Чтобы провести между ними чёткую границу. Но его всё равно это волнует. Если быть до конца честным – а Юнги редко бывает честным, уж тем более с самим собой – ему нравилось, когда Сокджину приходилось жить с ним в комнате. Ему нравилось просыпаться, когда тот бесцеремонно тряс его за плечи, требуя выметаться из кровати. Нравился запах шампуня Сокджина в душе. Нравилось находить небольшие напоминания о том, что Сокджин здесь, как, например, одежда в его гардеробной, увлажняющее средство рядом со своим лосьоном после бритья в ванной на полке. Раз уж они так далеко зашли в своих отношениях, Юнги считает, что они могли бы и жить вместе в одной комнате. Он не против добавить утренние объятья в постели в их договорённости. Нужно что-то сделать, решает он. На губах появляется хитрая ухмылка. Он точно знает, что нужно делать. &&& - Что ты здесь делаешь? Чонгук поднимает голову, отрываясь от учебника, и хмуро смотрит на Сокджина. - Во-первых, это очень грубо. Я твой единственный брат во всём мире. Я-то думал, ты будешь рад меня видеть. Сокджин вздыхает и вскидывает глаза к потолку. - А ну завязывай. – Он снова окидывает взглядом Чонгука, сидящего на диване с закинутыми на кофейный столик ногами. Вокруг него на диване и полу разложены учебники. – Что ты здесь делаешь и зачем превратил мою гостиную в библиотеку? - У меня скоро экзамены, - отвечает Чонгук вежливо, но колкость остаётся на кончике языка. - Позволь я перефразирую: почему ты превратил в библиотеку мою гостиную, а не свою собственную прекрасную квартиру? Чонгук пожимает плечами. - Тот человек приехал ко мне и сказал пожить у вас несколько дней. - Тебя пригласил Юнги, - тупо переводит Сокджин, и из-за недоверия голос звучит неуверенно. - Да, он привёз меня сюда. - Юнги, – уточняет Сокджин с той же степенью недоверия. Чонгук тяжело вздыхает. - Да, этот человек. - Добровольно. - Да. - Тот самый Юнги, который живёт со мной. - Да, хён, да! Твой муж Юнги, - раздражённо говорит Чонгук. - Зачем? - Понятия не имею. Почему бы тебе у него самого не спросить? Сокджин кивает. - Спрошу, пожалуй. – Он направляется наверх в спальню. Юнги там нет, но все его вещи перекочевали сюда. Он хмурит брови и заглядывает в гардеробную. Вся его одежда аккуратно развешана, словно ей самое место рядом с отглаженными костюмами Юнги. Он с трудом представляет, как Юнги перетаскивал стопки одежды, его косметические средства и фигурки Марио. Он идёт в соседнюю комнату и, стукнув один раз, заходит в кабинет. - Юнги, - начинает он, привлекая внимание. Юнги отрывает взгляд от экрана компьютера. - Это ты? Сокджин скрещивает руки на груди. - Что здесь делает Чонгук? - Что? – невинно хлопает ресницами тот. – А, мы завтра дадим новость о слиянии компаний, поэтому в ближайшее время нам редко удастся выбраться из дома. Я решил, что тебе будет скучно, и пригласил твоего брата. – Он чуть склоняет голову набок. – Не надо было? Я его выгоню, если хочешь. Сокджин растерянно сводит брови. Его снедало подозрение, но пара дней в компании брата очень даже воодушевляет. - Нет, не хочу. – Он замолкает, пытаясь переварить ситуацию. – Это было очень мило с твоей стороны. Юнги пожимает плечами и отворачивается к компьютеру. - Твой брат не так уж сильно бесит. - О, так он начинает тебе нравиться, - расплывается в улыбке Сокджин. Юнги фыркает, но Сокджин в ответ заходится от смеха. - Я заказал курицу, - сообщает Юнги, перекрикивая смех. – Скоро должны доставить. - Чудесно. Спасибо, Юнги. Юнги что-то невнятно мычит, не отвлекаясь от экрана. Сокджин выходит, тихо прикрывая за собой дверь, и бегом несётся вниз, присоединяясь к Чонгуку на диване. Чонгук даже не отрывается от учебника. - Нашёл ответ? Сокджин закидывает руки на плечи Чонгука и обнимает. - Кажется, ты нравишься Юнги. Чонгук кривится, делая вид, что его тошнит от отвращения. - Нет. Сокджин отпускает брата и наклоняется над его учебниками. Глаза радостно загораются, когда он замечает среди них альбом для зарисовок. - Ты рисуешь? – Он тянется за альбомом, но Чонгук перехватывает его быстрее и откладывает подальше. - Нет, - поспешно отнекивается Чонгук. – Случайно попал к учебникам. Сокджин несколько секунд смотрит на Чонгука оценивающим взглядом, размышляя, как бы вдолбить брату, что он может спокойно заниматься тем, чем хочет. - Поговори с Юнги о рисовании. - С чего это? – фыркает Чонгук. Сокджин указывает на снимки на стенах. - Всё это сфотографировал Юнги. Чонгук шокированно округляет глаза и оглядывает комнату. - Я не утверждаю, что ты должен посвятить свою жизнь рисованию, но я знаю, что тебе это нравится. Юнги сумел найти равновесие между своим увлечением и бизнесом. Может быть, он мог бы дать тебе совет. Чонгук мрачно ведёт плечом и возвращается к учебнику. - Это ерунда. Сокджин, протянув руку, гладит Чонгука по волосам. - Я хочу, чтобы ты был счастлив, Чонгук. Тот поднимает на него глаза. - Я счастлив. – Он замолкает, бегая взглядом по лицу Сокджина. – А ты? Улыбка чуть было не слетает с губ Сокджина, но он быстро берёт себя в руки. От ответа его спасает звонок в дверь. - Курочку привезли, - сообщает он, быстро поднимаясь. Вопрос Чонгука ещё долго не покидает его голову. Ты счастлив, ты счастлив, ты счастлив? Он боится ответа, который остался на кончике языка. Он собирался ответить да. &&& Чимин понял, что что-то не так, когда Тэхён попросил его о встрече в их кафе. Тэхён всегда приходит туда, где Чимин, редко прося встретиться где-то ещё. Подозрения Чимина подтверждаются, когда он замечает Тэхёна за их привычным столиком, с серьёзным лицом уставившегося на две нетронутые чашки. Чимина начинает мутить, и он тормозит на входе, несколько раз коротко вдохнув, чтобы взять себя в руки. Он не понимает, почему так волнуется, но сведённые брови и поджатые губы Тэхёна его расстраивают. Он резко выдыхает и заставляет себя двигаться вперёд с выдавленной улыбкой. - Привет, - здоровается он, присаживаясь напротив Тэхёна. – Как дела? Долго ждал? Тэхён поднимает свои большие глаза и пронизывает ими Чимина насквозь, словно ища ответы на не прозвучавший пока вопрос. Чимин ёрзает на месте, чувствуя себя обнажённым под его взглядом, но глаз не отводит. Наконец Тэхён качает головой. - Нет, не долго. Всё нормально. Чимин улыбается и тянется за кружкой. - Спасибо за напиток. Когда-нибудь тебе придётся дать мне тебя угостить. Тэхён сильнее хмурится. - Я тебя пригласил, поэтому я должен платить. Чимин с трудом удерживает на лице улыбку, от тона Тэхёна неспокойно и грустно. Он только открывает рот, чтобы сменить тему, чтобы Тэхён снова загорелся и ожил, как тот заговаривает первым. - Я хочу спросить кое о чём. – Тэхён опускает глаза на свои руки, рассеянно стуча пальцами по столу. Улыбка Чимина всё же гаснет. - Вопрос сложный? Тэхён кивает, не поднимая головы. - Ты чего-то боишься? Тэхён колеблется, но снова кивает. Чимин не хочет слышать вопрос, не желает разбираться, в чём дело. Он хочет, чтобы всё оставалось, как есть – с виду уютно и стабильно. - Тогда не задавай, - с отчаянием просит он. – Это не обязательно. Тэхён неохотно поднимает голову. - Я должен. Мне кажется, я уже знаю ответ, но… - Он умолкает, облизывая губы. – Но я хочу убедиться. – Он вздыхает и смотрит Чимину в глаза. – Я знаю, у меня нет права спрашивать об этом. Ты был честен со мной с самого начала. Это всё я виноват. Я просто хочу это услышать. У Чимина внутри всё скручивает, и тошнота снова подступает к горлу, но он продолжает смотреть в пристальные глаза Тэхёна. Всегда вот так. Тэхён всегда словно порыв сильного ветра. - Ты мне очень нравишься, - медленно произносит Тэхён. – И с каждым днём всё больше и больше. Не думаю, что этим чувствам есть предел, они растут до размеров вселенной. У Чимина сердце заходится, и кончики пальцев покалывает. - Есть ли шанс, что ты тоже чувствуешь ко мне что-то? – наконец задаёт свой вопрос Тэхён. Чимин может поклясться, что его голос резонирует волнами, ударяясь об него. Он просто отводит глаза. Он не хочет отвечать, не хочет потерять Тэхёна. Он лишь раз в своей жизни любил, и только Сокджина. То, что он чувствует к Тэхёну, отличается от чувств к Сокджину. Сокджин был мечтой, голубым небом и мягким песком на берегу Пусана. Сокджин был маяком в темноте, который влёк его к дому, которого он страстно желал. Тэхён не был для него ничем подобным. Тэхён как вдох прохладного воздуха на вершине горы, как ослепляющее золотистым светом весь мир солнце. Тэхён как летний ветерок и нежданная буря. Тэхён словно извилистая тропа, обрамлённая цветами и многолетними деревьями, и Чимин не знает, куда она ведёт. Чимин знает лишь, что такое любовь к Сокджину. Он даже представить себе не может, каково любить Тэхёна. Он судорожно выдыхает и выглядывает в окно, поджимая губы. - Прости, - тихо произносит он. Он улавливает кивок Тэхёна периферийным зрением. - Понимаю. – Тэхён прочищает горло и выпрямляется. – Кажется, я был несправедлив по отношению к нам обоим. Я вёл себя с тобой совсем не как с другом. - Всё нормально, - онемело выговаривает Чимин, продолжая смотреть в окно. Он не может двигаться, не может заставить себя посмотреть Тэхёну в глаза. Он не хочет с этим всем разбираться. - Я всё ещё хочу быть тебе другом. – Тэхён затихает к концу предложения, поэтому ему приходится начать сначала. – Я буду относиться к тебе как к другу. Как к настоящему другу. Только пока мне нужно немного времени. Мне очень жаль. - Всё нормально, - повторяет Чимин. - Это не нормально, - грустно отзывается Тэхён. Чимин сильно сжимает руками чашку, пытаясь отогнать чувство того, что мир переворачивается с ног на голову. - Всё нормально, - снова твердит он, потому что это единственное, что он способен сказать. Заученная мантра. Всё нормально, всё нормально, всё нормально. Ложь, ложь, ложь. &&& Юнги стучится в гостевую комнату и заглядывает внутрь. Чонгук лежит на кровати, играя в телефоне вместо того, чтобы заниматься. Юнги ухмыляется, прислоняясь к дверному косяку. - Я готовлю лапшу, - говорит он Чонгуку. – Будешь? Чонгук смотрит на него задумчивым взглядом. - Она не отравлена, - уточняет Юнги. Чонгук фыркает, но с кровати слезает и идёт вслед за ним на кухню. - А как же Сокджин-хён? – спрашивает он, располагаясь за столом. - Он сегодня задержится на работе, - отвечает Юнги, приподнимая крышку кастрюли, чтобы проверить готовность. – Возьми полотенце, - просит он, аккуратно поднимая кастрюлю с плиты. Чонгук, взяв полотенце, расстилает его на столе, чтобы Юнги сверху поставил лапшу. Когда Юнги опускает кастрюлю, Чонгук улыбается и чуть не падает со стула, потянувшись носом поближе к еде. Юнги, сдерживая смех, вручает ему палочки. Чонгук хлопает в ладони. - Спасибо. Юнги усаживается рядом с Чонгуком. Они едят в тишине, уделяя внимание пережёвыванию, а не болтовне. Это резко отличается от совместных трапез с Сокджином, когда они шутят, хохочут и довольно стонут, когда съедят что-то особенно вкусное. Юнги неосознанно улыбается, подумав об этом. Когда кастрюля опустошается, Чонгук откидывается на спинку стула и неуверенно поглядывает на Юнги. Тот чувствует на себе чужой взгляд, стоя у раковины, и в конце концов не выдерживает. - Ты хочешь что-то спросить? - Нет, - надменно отвечает Чонгук, но продолжает сверлить Юнги взглядом. Юнги вскидывает бровь, и Чонгук вздыхает, опуская глаза на руки. – Сокджин-хён сказал мне, что на стенах твои фотографии. Юнги кивает, скрещивая руки на груди. - Да. Чонгук рассматривает свои руки и растерянно пытается правильно сформулировать то, что хочется сказать. - Мне просто любопытно. - Что любопытно? Он пожимает плечами. - Как ты умудряешься заниматься и работой, и… - он кивает на фотографии, - этим. Юнги понимает его и опускает руки, опираясь спиной на кухонную стойку. - Первым делом нужно осознать, что искусство не отвлекает от работы. А способствует. Чонгук поднимает голову и смотрит с очевидной растерянностью на лице. - Ты, наверное, считаешь, что это пустая трата времени, да? Что эти часы можно с большой пользой потратить на учёбу или работу. Чонгук нерешительно кивает. - Ты не выдержишь, если полностью отдашь себя работе. Ты должен отдавать себя и своим увлечениям. – Он поворачивается к раковине, продолжая отмывать кастрюлю. – Когда уделяешь время искусству, голова лучше работает. Оно способствует продуктивности, а не снижает её. Чонгук молчит, но Юнги чувствует его тяжёлый взгляд на затылке. Он надеется, что сказал правильные слова и смог убедить Чонгука не бросать рисование. Он сам не знает почему. Потому что ему вроде как нравится Чонгук или потому что ему вроде как нравится Сокджин. Возможно, ему нравятся они оба. - Юнги-хён, - тихо зовёт Чонгук, и, как ни странно, в обращении нет ни капли насмешки. - Что? – Юнги поворачивается к нему. - Ты знаешь, насколько важен для меня Сокджин-хён. Юнги с ухмылкой кивает, вытирая руки полотенцем. - Ты довольно ясно дал это понять. Чонгук сжимает губы, смотрит серьёзно и оценивающе. - Я не могу просто так отдать его кому попало. Юнги закатывает глаза. - Мне не нужно твоё разре… - Ты любишь его? У Юнги во рту пересыхает, и он молча смотрит на Чонгука. Чонгук хмурится, кладя руки на стол. - Я не могу отдать его тебе, если ты им не дорожишь. Юнги чувствует, что должен соврать, придерживаясь договора. Убедить Чонгука, что это брак по любви. Не дать ему узнать правду. Не позволить Чонгуку прознать, что между двумя людьми в отчаянии было заключено официальное соглашение на один год. Он открывает рот и готовится лгать. - Сокджин-хён особенный, - произносит он. Он ждёт, когда ложь накопится на кончике языка. - Он самый замечательный человек из всех, кого я когда-либо встречал, - добавляет он, но ложь не даёт о себе знать. Возможно, это правда. &&& Сокджин отрывается от просмотра дорамы на ноутбуке, когда в спальню заходит Юнги. - Привет, - говорит он. Юнги приветственно кивает ему, вытирая полотенцем влажные волосы. - Привет. Сокджин закрывает ноутбук, откладывая его на прикроватную тумбочку, и устраивается на подушках у изголовья кровати. - Собираешься ложиться? - Да. Можешь дальше смотреть, - говорит он, указав на ноутбук. – Мне не будет мешать шум. Сокджин качает головой. - Ничего, мне тоже не помешает лечь. Юнги кивает и подходит к кровати со своей стороны, продолжая высушивать волосы. - Чонгук сказал, что завтра возвращается к себе, - лениво сообщает Сокджин, любуясь свежим видом Юнги после душа. Он гадает, каким мылом Юнги пользовался сегодня: с инжиром или цитрусовым. Он надеется на первый вариант. Юнги столбенеет, оставляя полотенце висеть на шее, и хмурится. - Почему? Я нормально с ним обращался! Сокджин удивлённо смеётся и отмахивает от Юнги рукой. - Ему девятнадцать, Юнги. Я уверен, что он просто хочет побыть один. – Он наклоняет голову и улыбается. – Будешь скучать по нему? - Не глупи, - фыркает Юнги в ответ. Сокджин хитро улыбается, пожимая плечами. - Никто не в силах устоять перед очарованием моего малютки-брата, это наследственное. У нашей семьи просто убийственные чары, сильно не расстраивайся. - Размечтался. Сокджин вновь откидывается на подушки и убирает одеяло, чтобы дать Юнги забраться на постель. - Я завтра задержусь на работе. Не возражаешь, если я перенесу вещи обратно на выходных? Юнги вскидывает глаза, изучая лицо Сокджина. Под его пристальным взглядом Сокджин, теряясь, перестаёт улыбаться. Юнги прочищает горло и пожимает одним плечом. - Не страшно. – Он устраивается под одеялом, отворачиваясь к тумбочке, чтобы потянуться за телефоном. – Можешь оставить их здесь. На время. Сокджин удивлённо распахивает глаза. Он открывает и закрывает рот, пытаясь осознать, к чему Юнги ведёт. - Ты хочешь, чтобы я остался в этой комнате? С тобой? Юнги на Сокджина не смотрит, пролистывая почту на телефоне с серьёзным лицом. - Накладно всё время таскать твои вещи туда-сюда. К тому же, мало ли когда Чонгук решит заглянуть. Теперь он знает пароль от замка. Сокджин даже дышать перестаёт. Он не должен соглашаться, поддаваясь фантазиям и позволяя им распространяться на его жизнь. Их отдельные спальни были последним рубежом защиты, физическим напоминанием того, что их отношения временны. Он мог сколько угодно играть и притворяться, но ночью он возвращался в свою постель. Отгораживаясь. Становится сложно вспоминать о жизни до появления Юнги. Слишком легко поддаться течению. Но он должен отказаться. Нельзя, убеждает он себя, но голос слабый и едва различимый на фоне громко стучащего сердца. - Ладно, - говорит он, разглядывая профиль Юнги, то, как на мгновение он удивлённо округляет глаза, как дёргаются губы, не давая расплыться в улыбке. Это ошибка, но Сокджин почему-то не жалеет о ней. &&& Чимин набирает код на замке в квартиру Чонгука и заходит, снимая обувь. - Чонгук? – зовёт он, останавливаясь в дверях гостиной. Чонгук отрывается от ноутбука и приветственно вскидывает руку. - Хён, привет. Чимин ставит чёрный пластиковый пакет на кофейный столик и падает на диван рядом с Чонгуком. Покопавшись в пакете, он достаёт банку пива, открывает её и делает глоток. - Я не знал, что ты собираешься прийти, - говорит Чонгук, закрывая ноутбук и откладывая его в сторону. Чимин мрачно смотрит на пиво в руке и откидывается на диванные подушки. - Не хотел сегодня быть один. Ты не против? Чонгук качает головой. - Нет, конечно. Чимин благодарно протягивает пиво Чонгуку. Какое-то время они сидят бок о бок, попивая тёплое пиво в полной тишине, а это плохо для Чимина, поскольку он продолжает вспоминать лицо Тэхёна, его руки и звук голоса, утверждающий, что ему нужно время. Чимин прикусывает нижнюю губу. - Поговори со мной, Чонгук, - просит он, запрокидывая голову, чтобы опустошить банку. - О чём? - О чём угодно, мне всё равно. - Можно спросить о тебе и Сокджин-хёне? Чимин иронично смеётся, накрывая лицо ладонью и потирая глаза. Не самая лучшая тема для того, чтобы он смог почувствовать себя лучше, но, возможно, он этого и не заслуживает. Просто нужно перестать избегать очевидное и принять то, что он сделал. - Давай. Чимин чувствует на себе тяжёлый взгляд Чонгука, но отказывает убирать руку от лица. - Ты всё ещё… - Чонгук затихает и вздыхает. – Раньше ты хотел на нём жениться. А теперь? Чимин опускает руку на колени и печально улыбается. - Я отпустил Сокджин-хёна. - Ты в порядке? Чимин пожимает плечами. - Мне уже лучше. – Он наклоняется к столику, чтобы достать из пакета другую банку пива. Открыв и приложившись к нему, морщится. Тёплое. - Ты сдался из-за Юнги? – продолжает допрос Чонгук. Чимин хмурится, разглядывая банку. - Наверное. Не знаю. – Он вздыхает. – Нет, это не совсем так. Я отпустил его и ради себя тоже. – Он поднимает глаза на Чонгука. – Прости, я обещал тебе, что позабочусь о хёне. Но его очень трудно защищать. Он никому не разрешает о себе заботиться. Чонгук задумчиво сводит брови. - Но я думаю, что он счастлив, Гуки. – Чимин едва заметно улыбается, думая об этом, вспоминая, как широко Сокджин улыбался Юнги, каким счастливым казался рядом с ним. Он всегда надеялся, что именно он поможет Сокджину так сиять, но понимает, что не так уж и важно, кто это делает. Главное, что Сокджин счастлив. – Дай им своё благословение. Думаю, Сокджин-хён действительно любит Юнги. - Я не о чувствах Сокджина к Юнги беспокоился, - отвечает Чонгук, делая глоток. - А о чём? - О чувствах Юнги к хёну. – Чонгук смотрит Чимину в глаза. – Кажется… Кажется, я ошибался, хён. Видимо, Юнги любит Сокджина. Просто это не очевидно с первого взгляда. Чимин вспоминает вечеринку Хосока, на которой Юнги с Сокджином танцевали, совершенно забывшись в собственном маленьком мире. Юнги тогда притягивал Сокджина к себе, что-то нашёптывая на ухо. Чимин кивает. - Да, я согласен. Чонгук вздыхает, откидываясь на подушки. - Всё равно было бы здорово. - Что? – Чимин ёрзает, задевая Чонгука плечом. - Если бы вы с хёном были вместе. Мы втроём вернулись бы в Пусан. Поближе к маме. К твоим родителям. Как было в детстве. Когда-то для Чимина ожидание было единственной надеждой. - Помнишь, как ты забыл пароль, когда только переехал в эту квартиру? Чонгук фыркает. - Вы с хёном не пускали меня, пока я не спел и не станцевал в коридоре. Чимин закрывает глаза, вспоминая забавный смех Сокджина, как они толкались у двери, а Сокджин обвивал его руками за талию и отодвигал в сторону. Тогда он был счастлив, осознаёт он. И даже не понимал этого. Он думал, что счастье к нему ещё придёт, что это лишь вопрос времени. Он ждал своего счастья, но уже был счастлив тогда. Как и счастлив был рядом с Тэхёном, но теперь и это упустил. Чимин вдруг чувствует подступающие слёзы и всхлипывает, отворачиваясь от Чонгука и пряча лицо в ладонях. - Хён, - зовёт Чонгук с беспокойством, осторожно касаясь плеча Чимина, но тот качает головой, сжимаясь в клубок. Он плачет. Оплакивает утерянную мечту жить вместе с Сокджином, быть единственным в его сердце. Оплакивает потерянные годы в мечтах и желаниях, рассеявшихся как дым, хотя он не успел даже руку к ним протянуть. Плачет, потому что Тэхён сдался, и это всё его вина. Плачет, потому что держался за пустую мечту, шёл по жизни, цепляясь за множество «а вдруг», и никогда не бежал на свет. Он оплакивает всё, что у него было: чудесную дружбу с Сокджином, которую никогда не потеряет, постоянное присутствие Чонгука рядом, который всегда останется для него спасительным кругом. Он оплакивает всё, что потерял: нежную руку, перебирающую его волосы, и глубокий голос, шепчущий, что он ярче всех созвездий на ночном небе. - Я всё испортил, - удаётся выдавить ему между всхлипами. Он позволяет Чонгуку прижать себя к груди и наконец-то окончательно отпускает всё. - Всё будет хорошо, хён, - убеждает Чонгук, поглаживая Чимина по спине. - Я всё испортил, - повторяет Чимин и ненавидит себя. Он не знает, как ему жить дальше. Он разрушает всё хорошее, что ему достаётся. – Я всё испортил. Чонгук тихо успокаивает, продолжает гладить по спине. От этого мало толку, тот лишь сильнее заходится, наконец-то позволяя сбросить с себя сожаления детства. &&& Сокджину скучно. Он в этом не признаётся, но Юнги видит. Как он дёргает ногами, подпирающими книгу, как проверяет телефон каждые две минуты, как вздыхает, потягивается и опять устраивается в кресле поудобнее. Он сильно раздражён. Юнги закрывает ноутбук и ставит его на кофейный столик. Поднявшись с кресла, он проходит мимо Сокджина. Тот на короткий миг отрывается от книги, провожает Юнги взглядом, но ничего не говорит. Юнги направляется в гардеробную, переодевается в ничем не выделяющиеся джинсы и простую черную худи. Напялив черную кепку и спрятав под ней волосы, он берёт в руки чёрную маску и идёт обратно к Сокджину. - Хён, - окликает он. Сокджин поднимает голову, вопросительно вскидывая брови. - Что? - Хочешь пойти погулять? Сокджин хлопает ресницами. Предложение для него заманчивое, Юнги по глазам это видит. Сокджин хочет согласиться, но, судя по барабанящим по книге пальцам, сомневается. В конце концов Сокджин сдаётся, улыбается и качает головой. - Снаружи по-прежнему полно журналистов, Юнги. – Он вздыхает и возвращается к книге. – Ещё пару дней, и мы вернёмся к нормальной жизни, - говорит он, словно стараясь убедить в этом самого себя. Юнги кривит губы и стучит ногой по полу. Сам он не особо горит желанием идти гулять. Ему нравится сидеть дома, где тепло, где есть ванная, кофе и кровать. Это идеальное место, если уж говорить начистоту. Он мог бы неделями не выбираться из квартиры без малейшего желания покинуть её пределы. Но Сокджин не такой, как он. Сокджин любит дышать свежим воздухом, видеться с людьми и что-то делать. Сокджину нравится двигаться и жить. Юнги не хочет идти гулять, но он знает, что этого жаждет Сокджин, и он делает это только ради него. У Юнги мелькает мысль, почему же он всегда готов что-то делать ради Сокджина. Гадает, когда это началось и когда закончится. И вообще интересно, как далеко он зайдёт. Он срочно выкидывает эту мысль из головы, пока она не начала его пугать, пока он не вспомнил о чертах, которые он обещал себе не пересекать, чтобы не будить надёжно запертые воспоминания о прошлом. Он подходит вплотную к Сокджину и трогает его за плечо. - Идём. Выберемся незаметно. – Он поднимает маску повыше. – Видишь? Нас никто не узнает. Сокджин окидывает его оценивающим взглядом. - Сейчас час дня. Сокджин улыбается и встаёт. - Пойду оденусь. Чрезмерно довольный собой Юнги с ухмылкой прислоняется к креслу. Через несколько минут Сокджин несётся обратно вниз. Он подходит к лестнице и при виде Сокджина в груди расползается приятное тепло. На Сокджине свободный серый свитер, чёрная маска и большие круглые очки на пол-лица. Он выглядит мило, думает он, порываясь притянуть его к себе под бок. Сокджин поднимает руку к волосам и ворошит их. - У меня нет кепки, но думаю, что они не сильно выделяются. Юнги прочищает горло и поднимается на ступеньку лестницы, чтобы сравняться по росту с Сокджином. Он снимает кепку со своей головы и аккуратно надевает её на Сокджина. Он избегает смотреть ему в глаза и надеется, что своё громко стучащее сердце слышит только он сам, когда смахивает волосы Сокджина с лица. Он прячет прядь под кепкой, задевая чужое ухо. Закончив, он опускает руку и сходит с лестницы. - Можем купить тебе кепку на прогулке. Он поворачивается и начинает идти к выходу. Сокджин догоняет его и берёт за руку, почти привычным жестом переплетая пальцы. Сокджин сжимает его ладонь и тянет к себе, пока они не соприкасаются плечами. - Я хочу розовую, - заявляет он, словно сердце Юнги и без того не угрожает взорваться. Юнги кажется глупым так реагировать на подобную мелочь. Логически он это понимает, но его сердце это совершенно не успокаивает. И не избавляет от широкой улыбки, спрятанной под маской. Логика никак не объясняет, почему он пытается крепко держаться за то, чего, как он думал раньше, никогда не захочет. &&& Сокджин резко просыпается. Лоб мокрый от пота, а сердце бешено стучит. Он судорожно выдыхает, поднимает руку к лицу и трёт его, не открывая глаз до тех пор, пока не спадёт приступ паники. Снова три часа ночи. Ему даже не нужно смотреть на время. Он заученно начинает считать у себя в голове, но сердце бьётся слишком быстро и кажется, что лёгкие сейчас не выдержат. Он смотрит в сторону Юнги, убеждаясь, что тот спит и не потревожен, прежде чем тихо выскользнуть из постели. Он осторожно выходит из спальни и идёт вниз, сосредоточиваясь на том, что нужно сделать себе чай. Это помогает, пока он не приходит на кухню, включив чайник и сняв с себя эту задачу. Пальцы впиваются в кухонную стойку, и он склоняется над ней в попытках выровнять дыхание. Сегодня приступ хуже обычного. Он не понимает, чем он вызван. Мелькает подозрение, что ему просто стало слишком уютно, он слишком сильно позволил себе приоткрыться. Он был слишком счастлив. Позволил себе расслабиться, держа Юнги за руку, когда они тайно прогуливались по Сеулу. Юнги обнимал его, когда он засыпал, Юнги улыбался ему. Юнги, Юнги, Юнги. В голове звучит голос матери. Сокджинни, просыпайся. Сокджин болезненно стонет и оседает на пол, прижимаясь лбом к шкафчику и зажмуривая глаза. Он старается оттолкнуть воспоминания, но они рушат слабые огораживаемые их стены. Сокджинни, просыпайся. Чайник щёлкает, но Сокджин уже не слышит его. Сокджинни, просыпайся. &&& - Сокджинни, просыпайся. Сокджин сонно морщится и недовольно стонет. Под одеялом очень тепло, и двигаться не хочется. Он пытается перевернуться на другой бок, чтобы снова провалиться в сон. - Сокджинни, надо вставать. Только налёт паники в голосе матери заставляет Сокджина открыть глаза. Он глубоко вздыхает, садится на постели и крепко зажмуривается от яркого света, когда мама включает лампу. Он удивляется, почему так быстро наступило утро. Мама дважды хлопает его по плечу тёплой ладонью, поставив ему на колени рюкзак. - Помнишь нашу поездку в Диснейленд? Сокджин сразу оживает, широко распахивая глаза. - Да! - Помнишь, что я помогала собирать тебе в сумку? – спрашивает мама, смахивая волосы с его лба. Сокджин кивает и широко улыбается, чувствуя радостное возбуждение. - Пять пар белья, пять пар носков, две пары штанов и две футболки. И только одну игрушку, но я должен быть точно-преточно уверен, что мне нужна именно эта. – Он смотрит на неё с серьёзным видом. – Потому что за другой мы возвращаться не будем. Его мама с облегчением вздыхает и целует в щёку. - Ты очень умный. – Он улыбается в ответ на похвалу. – Сделаешь так же опять, хорошо? Ты уже большой мальчик, и сам сможешь собрать свои вещи. Сокджин скатывается на край кровати, крепко сжимая в руках рюкзак. - Мы едем в Диснейленд, мама? Она прикусывает губу и качает головой. - Нет, милый. Не едем. Поторопись, ладно? Мне нужно поднять твоего брата. Сокджин тянется носочками к полу и соскальзывает на мягкий ковёр. - А куда мы поедем, мама? – спрашивает он, оставляя рюкзак на полу. Она не отвечает, поспешно покидая комнату. Сокджин хлопает ресницами ей вслед и приступает к заданию. Он слышит недовольный и громкий плач разбуженного Чонгука. Сокджин хмурится и морщит нос из-за неприятного крика. Он слышит, как мама пытается успокоить его, но ничего не помогает. Сокджин подбегает к своему ящику с игрушками и ищет Кики. Он улыбается, когда находит плюшевого крольчонка с длинными висящими ушами, давно потерявшего свою форму. Эта игрушка уже очень старая, но Чонгуку она нравится даже больше, чем ему самому. Он выбегает из комнаты. Мама держит Чонгука на руках, раскачивая его и успокаивающе поглаживая по спине. - Тише, все хорошо, Гуки, тише, - тихо повторяет она. Чонгук продолжает плакать, маленькими ручонками держась за её рубашку. Сокджин подбегает к нему, маша кроликом, чтобы привлечь внимание. - Смотри, у меня есть Кики! – делится он, аккуратно дотрагивается до свисающей ноги Чонгука. Чонгук всхлипывает и сразу же затихает, хотя выглядит так, словно в любой момент может заплакать снова. Но полные слёз глаза устремлены на кролика. Он тихо ноет и протягивает к игрушке руку. - Кики, - бурчит он, всхлипывая. Сокджин с облегчением улыбается и встаёт на цыпочки, чтобы подать кролика брату. Мама гладит Сокджина по голове и сама улыбается с облегчением. - Иди собираться, - торопит она Сокджина, поглаживая его по волосам. – Спасибо. Ты замечательный брат. Сокджин бежит обратно в комнату, чувствуя себя довольным и гордым. Он замечательный брат. &&& В нежном возрасте восьми лет Сокджин знает несколько главных и неоспоримых фактов. Во-первых, его мама – самая прекрасная женщина в мире. Это очевидно. Её глаза сияют как алмазы, а улыбка способна осветить всю комнату. У неё самые нежные руки и самый чудесный голос. Она самый важный человек в мире. Во-вторых, Чонгук его брат, но не полностью. Это странно, но ему несколько раз объясняли, поэтому он делает вид, что всё понимает. Мама Чонгука и его мама тоже. А значит они братья. Но папа Чонгука не папа Сокджина. Поэтому они не братья. Он не совсем понимает, как это работает, но знает, что, когда отец Чонгука навещает их, он должен хорошо себя вести и не привлекать к себе внимание. Он должен быть вежливым и тихим, а когда отец Чонгука забирает его вместе с мамой гулять, Сокджин должен оставаться дома с няней. В этом нет ничего плохого. Папа Чонгука всегда добр к Сокджину и всегда приносит подарки. Просто иногда Сокджин хочет того же, что получает Чонгук: чтобы его щекотали, поднимали высоко на вытянутых руках и нежно гладили по щеке. Иногда Сокджин ревнует, и в такие моменты ему не очень нравится младший брат. И наконец Сокджин знает, что у него почему-то нет папы. У Чонгука ведь есть, и он приносит ему много подарков с ласковой улыбкой, а у Сокджина нет. Он спрашивает у мамы, но у неё нет ответов на этот вопрос. Он гадает, виноват ли в этом он. А может всё так и есть. Он просто человек, у которого чего-то не хватает. В то утро он сидел в поезде, прижавшись лбом к прохладному окну и наблюдая за восходом солнца, а его главные факты оказались перевёрнутыми с ног на голову. Во-первых, его мать по-прежнему самый прекрасный и самый важный человек в мире. Во-вторых, Чонгук по-прежнему его брат, но не полностью. И наконец изменение, из-за которого раскалывается голова. У Сокджина нет отца. И у Чонгука теперь тоже его нет. Теперь они оба люди, у которых чего-то не хватает. И это что-то не вернуть, как бы сильно они этого ни желали. Сокджин смотрит на Чонгука, мирно уснувшего у мамы на руках. Он старается не давать волю слезам. Ему очень стыдно, что он когда-то хотел, чтобы папа Чонгука был и его отцом тоже. Ему стыдно, что он хотел, чтобы они с Чонгуком были одинаковыми. Ему стыдно, и он уверен, что это его вина. Он отводит взгляд, рассматривая окрашенное в розовое и оранжевое небо и пейзажи, которые он никогда раньше не видел. Ему страшно. Он больно впивается ногтями в бёдра и уговаривает себя не плакать. Но ему очень страшно. &&& Сокджин всегда был Ким Сокджином, но когда они перебираются в Пусан, Чонгук перестаёт быть Чон Чонгуком. Чонгук становится Ким Чонгуком, а они с Сокджином – полностью братьями. Только став старше Сокджин понимает, что произошло. Он понимает, о чём думала его мама, когда в три часа утра забрала своих детей и словно вор покинула дом глубокой ночью. После смерти отца Чонгука они стали уязвимыми. Никакой им больше квартиры в районе Каннам, никакого индивидуального обучения на дому, никакой дизайнерской одежды и иномарок. Никакой защиты. Отец Чонгука никогда не был женат, и Чонгук был его единственным сыном. Семья Чонов позволила Чонгуку жить вдали от них, рассчитывая, что однажды появится законнорождённый сын. Но его смерть означала, что Чонгук остался единственным наследником. Мать Сокджина поняла, что не сумеет отсудить право опеки. И сделала единственное возможное: забрала семью и сбежала, чтобы начать новую жизнь. Это не легко. Они меняют свою просторную и роскошную квартиру на старую с одной спальней. Они спят вместе на одном футоне в гостиной. На еду едва хватает, и мясо на столе – редкость. Но они счастливы. У них крыша над головой, рис и, что самое важное, они есть друг у друга. Сокджин больше не напоминает себе, что Чонгук только частично ему брат. Теперь Чонгук его настоящий брат, у них одна фамилия, одна мама, и у них обоих больше ничего нет. Это выкраденное счастье, хрупкое и ненадёжное. Такое счастье никогда не длится долго. &&& Маму Сокджина одолевает болезнь. Это не простуда и не грипп, которые лечатся постельным режимом и сиропами. Она больна серьёзнее, и состояние постепенно ухудшается и может быть принято за обычную усталость, но оно угрожает забрать у него всё, что у него есть. Она слишком сильно устаёт после работы, чтобы готовить. Сокджин добровольно берёт эту обязанность на себя. Это не страшно, на кухне работать не сложно, и даже весело. Чонгук своими маленькими ручками помогает, как может, неуклюже размешивая ингредиенты. Потом она устаёт настолько, что не может ходить на работу каждый день. Она берёт больничный, а он оставляет рядом с ней чашку чая перед уходом в школу. Когда возвращается, она сидит там же, а чашка пустая лишь наполовину, как будто у неё не остаётся сил, даже чтобы поднять её. У них и раньше денег не было, а теперь едва хватает на один рис. Сокджин после школы ищет любые подработки, чтобы принести домой хотя бы несколько вон. Он врёт про свой возраст, говорит, что ему четырнадцать, и находит работу мойщиком в маленьком кафе. Какое-то время этого достаточно. Сокджин думает, что потом сможет найти дополнительную работу где-нибудь ещё. Он всегда ходит уставшим, засыпает на уроках, потому что работает допоздна. Но он подбадривает себя. Ему нужно продержаться чуть дольше. Скоро его маме станет лучше. Конечно же, станет. Иначе и быть не может. Пока он не находит её в ванной над раковиной, кашляющей кровью. И в этот момент понимает, что может потерять весь мир. Их спасают родители Чимина, всовывая конверт с деньгами в руки мамы и заставляя её сходить к врачу. Мама Сокджина соглашается со слезами на глазах и с трудом благодарит их из-за вставшего в горле кома. Сокджин вздыхает с облегчением. Мама сходит к доктору, и её поставят на ноги. У них всё будет хорошо. Доктора всегда помогают людям. Но ничего не выходит. Ей не становится лучше. &&& - Сокджин. Сокджин, не разлепляя глаз, приподнимается, стряхивая сонливость. За окном ещё темно. Чонгук спит у него под боком, подсунув под голову маленькие руки. У футона на коленях сидит его мама с тяжёлой шалью на плечах. - Что случилось? – спрашивает он сонно. – Ты в порядке? Мама тянется к нему рукой и убирает прядь волос со лба, заводя за ухо. - Давай выйдем, нам нужно поговорить. Сокджин тихо поднимается, чтобы не разбудить Чонгука. Его брат даже не шевелится, спит крепко. Сокджин надеется, что он видит сладкие сны. Мама протягивает ему куртку, и он следует за ней из маленькой квартиры на балкон. На улице прохладно, Сокджин дрожит и засовывает руки в карманы. Мама с грустью смотрит на него, когда садится, и складывает руки на коленях. - Сокджин, ты знаешь, что я очень больна. Сокджину становится трудно дышать, но ему удаётся медленно кивнуть. - Мне нужно дорогостоящее лечение. Он снова кивает, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Глубокой ночью никогда ничего хорошего не происходит, предупреждает он себя. Он вздрагивает и сжимает руки в карманах в кулаки. - Я не могу… - Мама умолкает, и в её глазах тоже появляются слёзы. Он быстро моргает и отводит взгляд в сторону, судорожно вздыхая. – Хотелось бы, чтобы у вас была мама получше. Простите. Сокджин сжимает губы, боится, что начнёт всхлипывать. - Завтра, - продолжает она, стирая слёзы с щёк, - приедет дедушка Чонгуки. И он заберёт его с собой обратно в Сеул. Нет, думает Сокджин, только не Чонгук. Земля уходит из-под ног. Только не Чонгук с его круглыми глазами, милой улыбкой, маленькими ручками, крепко держащими его ладонь, и зовущий его хён, хён. Он не может и Чонгука тоже потерять. У Сокджина подгибаются колени, и он оседает на холодный пол, чувствуя руку мамы на своём плече. - Простите, - тихо плачет она в его волосы, обнимая, пока он содрогается от всхлипов. – Простите. В следующей жизни, пожалуйста, пусть у вас будет лучшая мама. Простите меня. &&& Сокджин никогда не забудет день, когда Чонгука забирают. Чонгук очень робкий, и всё то время, пока в их квартире находятся трое мужчин, он прячется за спиной мамы. Наконец самый старший из них, дедушка Чонгука, неодобрительно смотрит на часы и сообщает, что пора выдвигаться. Он пытается схватить Чонгука за руку, но тот не даётся, подбегая к Сокджину и прилипая к его ногам. Сокджин больше всего на свете хочет оставить Чонгука с ними, чтобы он был в безопасности, чтобы был любим и был частью семьи. Он всем своим существом, каждой клеточкой тела протестует против того, чтобы Чонгука силой оторвали от него. Но Сокджин не глупый. Он знает, что без лечения его мама не выживет. Это лишь вопрос времени, когда к ним постучатся социальные работники, чтобы их забрать, и он не может гарантировать, что он будет с Чонгуком в одном приюте. С Чонами в Сеуле у Чонгука есть шанс. Они богатые и влиятельные, а ещё Сокджин убеждает себя, что они его любят, хотя бы немножко. Не обязательно любить сильно, хотя бы чуть-чуть. Сокджин заставляет себя поверить, что у брата всё сложится, пусть и болит сердце. Один из мужчин отрывает Чонгука от Сокджина и выносит его из квартиры. Чонгук плачет, кричит, всё лицо красное и мокрое от слёз. - Мамочка! Мамочка! – доносится отчаянный голос, пронзающий сердце Сокджина ножом. – Хён! - умоляет он безумно. – Хён! Хён! Сокджин стискивает зубы, чтобы не реветь, а голос Чонгука тем временем затихает вдали. Его брата забирают навсегда. Он остаётся в пустой и холодной квартире наедине с тихо плачущей мамой и глухо стучащим в груди сердцем. &&& Каким-то невероятным чудом через три недели Чоны вызывают его из Пусана в Сеул. Может быть, исполнилось его желание, может быть, помогли молитвы, а, может, он спас страну в прошлой жизни. Неизвестно, в чём причина, но ему возвращают брата. Он клянётся больше никогда ни о чём не просить до конца своей жизни, и он не жалеет об этом. Но бесплатный сыр только в мышеловке, разумеется. Он вынужден оставить маму в одиночестве. Она убеждает его соглашаться. Чонгук не может быть там с ними один, рьяно уговаривает она. Ты должен его защитить. Ты должен быть сильным ради него. Сокджин упаковывает один рюкзак, как делал это, покидая Сеул. Пять пар носков, пять пар белья, две пары штанов и две рубашки. Одна игрушка, именно та, которая нужна, потому что вернуться за другой он не сможет. Он выбирает свой альбом с фотографиями – где его снимки с Чонгуком, Чимином, мамой и друзьями со школы – и аккуратно укладывает в рюкзак. Последние слова мамы звучат в голове, когда он садится на поезд. Пообещай мне, Сокджин. Пообещай мне, что не позволишь им управлять твоей жизнью. Пообещай, что защитишь Чонгука. Он смотрит на проплывающие мимо пейзажи, ещё один фиолетово-розовый рассвет, предзнаменовывающий начало нового дня, новой жизни. Он будет сильным ради своей мамы и ради брата. Он будет сильным. Он должен, повторяет он себе, потому что никто не сможет быть сильным ради него самого. &&& Сокджин бьётся затылком о кухонный шкафчик, прижимая колени к груди. Медленно выталкивает воздух из лёгких. Костяшки сжимающих колени пальцев белые. Ради него никто сильным не будет, напоминает он себе. Он дурак, раз посчитал иначе. Юнги и всё, что он дал Сокджину, - временно. Как дым, который рассеется при малейшем дуновении ветра. Он позволил себе отвлечься на чужие улыбки, длинные пальцы, переплетающиеся с его, и мечты, которые давно похоронил. Он забыл о реальности, о чёрных чернилах на бумаге и о том, что время уходит. Он должен быть сильным. Никого больше нет. Никогда не было, и он точно знает, что никогда не будет.