Позолоченный мир (A Gilded World)

Позже, гораздо позже, когда Юнги наконец приходит в себя, когда лёгкие дают дышать нормально, когда глаза начинают видеть то, что находится перед ним, а не призраков и тени прошлого, он понимает, что Хосок буквально спас его в этот момент. Громкий голос прозвенел в ушах Юнги, его крепко схватили и поставили на ноги. И слова надежды, чуждые, но сладкие, стали тем единственным, что помогло Юнги не сорваться с обрыва в тёмную пропасть. Возможно когда-нибудь в будущем, когда воспоминания перестанут больно жалить, он сможет спросить у Хосока, откуда взялась такая паника в глазах. Был ли это страх перед тем, что заставило Юнги побледнеть, или же Хосок узнал, что это такое. Потому что он уже видел Юнги в таком состоянии, и никому бы не хотелось наблюдать это снова. Хосок поднимает телефон Юнги с разбитым экраном с пола, нажимает на повтор голосового сообщения и так же стремительно бледнеет. Он хватает Юнги за руки и силой поднимает на ноги, принимая его вес на себя. - Хён, послушай меня, - говорит он серьёзно, как никогда раньше. Юнги на него не смотрит. В голове продолжает крутиться одно пожалуйста, только не снова, пожалуйста, не забирайте его. - С Сокджин-хёном всё хорошо. Мы поедем в больницу, и ты сам в этом убедишься. Давай же, хён. Юнги мало что помнит после этих слов, утешающих, заманчивых, искушающих. Хосок выводит Юнги из магазина, сажает в машину, сразу срываясь с места, и несётся по улицам Сеула до больницы. Каждая секунда в дороге кажется пыткой. Юнги сжимает пальцы в кулаки на коленях и едва осознаёт, что даже не ощущает боли, будто все чувства разом отключились. И только мысли в голове об одном только не опять, только не снова, пожалуйста, не забирайте его. Юнги не помнит, как Хосок паркуется, не помнит, как открывает дверь машины, чтобы выбраться. Он начинает узнавать, где находится, только когда они заходят в отделение экстренной медицинской помощи. Он теряется, потому что не знает, где искать Сокджина. В ушах стоит непрекращающийся рёв и звон. Это не важно. Он всё здание перевернёт, но Сокджина найдёт. Ещё не поздно, не может быть слишком поздно. Не может быть. Только не опять, только не опять. Хосок снова его выручает. - Хён! – Хосок подбегает к нему, тяжело дыша, и хватает за запястье. – Он на пятнадцатом этаже. Идём. Они находят лифт и всю дорогу наверх Хосок не отпускает его руки, удерживая, помогая помнить, что это реальность, а не сон. Что это не кошмар. - Какая палата? – выдавливает Юнги первые слова с тех пор, как раздался телефонный звонок. Он сжимает зубы. Жизнь может круто поменяться всего за миг. Он это знал. Он знал. Он дурак, идиот. Он долго врал себе, поддался Сокджину и опять всё потерял. Хосок крепче стискивает его запястье. - 1521. Хён, всё будет хорошо. Юнги качает головой и пытается высвободить руку. Это неправда. Это ложь. Всё что угодно можно потерять. Счастливой вечности вместе никто не может пообещать. - Ты этого не знаешь. - Я знаю… - Ты этого не знаешь! – повышает Юнги голос и отбирает руку. Хосок мрачно поджимает губы, но позволяет Юнги отступить на шаг. Как только двери лифта раскрываются на пятнадцатом этаже, Юнги выбегает в коридор, проносится мимо поста медсестёр и поспешно считывает номера палат. Он слышит недовольство работников в спину, поскольку он сейчас находится в ВИП-крыле и выглядит, как безумец. Он слышит, как Хосок объясняет им ситуацию, но ему наплевать, он вслух отсчитывает номера. 1503, 1505, 1507. Он останавливается перед палатой с номером 1521, где лежит Сокджин. Он медленно протягивает руку вперёд, сомневается. Ему страшно. Он боится увидеть Сокджина с закрытыми глазами, неподвижного, без сознания. Боится, что опоздал. Боится, что не переживёт этого снова. Он собирается с оставшимися силами и открывает дверь, тяжёлым шагом заходя в палату. Юнги судорожно выдыхает. Колени подгибаются. Он держится за стену, чтобы не упасть, а в глазах стоят непрошеные слёзы. - Юнги? – произносит Сокджин, оглянувшись на шум. Он сидит на больничной кровати, свесив ноги с края, а медсестра занимается рассечённой бровью. Он сидит в своей одежде. Полосатой рубашке с закатанными рукавами, тёмно-синих штанах и клетчатых носках. Он в порядке. Единственная бросающаяся в глаза травма – порез над левым глазом. Он сидит, дышит, говорит. И с ним всё хорошо. Все силы покидают Юнги, и плечи опускаются от облегчения. Он приваливается к стене и оседает вниз, оказываясь на холодном полу. - Юнги! – Сокджин соскакивает с кровати и испуганно подлетает к нему. Он садится перед ним на колени, берёт за плечи и пытается понять в чём дело, наклоняя голову то вправо, то влево. – Юнги, ответь мне, что случилось? – Он оборачивается через плечо, чтобы позвать на помощь. – Медсестра… Юнги зажмуривается и бросается на Сокджина, крепко хватая его за рубашку. - Ты идиот, - с трудом выговаривает он, утыкаясь лицом в сокджиново плечо, вдыхая его запах, наполняя им лёгкие. – Ты чёртов придурок. Сокджин обхватывает Юнги руками, прижимая к себе. - Юнги, что ты… - Как ты посмел. – Юнги поднимает руку и слабо бьёт его по груди. – Я думал, что тебя больше нет. – Он отталкивает Сокджина и сразу тянет на себя обратно, словно разрываясь между двумя желаниями. Сокджин тихонько выдыхает, принимаясь поглаживать Юнги по волосам. - Тише, Юнги, я в порядке. - Как ты посмел, - выдавливает тот, подтягивая Сокджина к себе ещё ближе. Он не открывает глаз, боится, что слёзы польются. - Прости, - шепчет Сокджин ему на ухо, продолжая его обнимать. – Я в порядке. Всё хорошо. - Всё хорошо, - продолжает твердить Сокджин тихо на ухо. Но это не так. Юнги был идиотом. Пошёл на то, что клялся себе не делать – полюбил, и вселенная напомнила ему сегодня о последствиях. Люди уходят самыми наихудшими путями. Он точно знает, что не переживёт, если Сокджин перестанет дышать. Юнги не сможет пройти через это снова. Глубоко внутри него зарождается иная паника. Она резкая, внезапная и впрыскивает яд в кровь. Нужно выбираться, пока не слишком поздно. Люди уходят. Всхлип срывается с губ, и он льнёт к теплу Сокджина. Единственный способ защитить себя – уйти первым. &&& После происшествия с Сокджином Юнги становится необъяснимо холодным и отстранённым. Он задерживается на работе допоздна, возвращаясь, лишь чтобы захватить самое необходимое, пока Сокджина нет дома. Сокджину в ответ на пропущенные не перезванивает и на сообщения отвечать перестаёт. Сокджин ничего не понимает. В резких переменах в поведении Юнги нет ни смысла, ни логики. Они как будто вернулись обратно в день первой встречи. Словно они незнакомые друг другу люди. Сокджин волнуется. Он больше не понимает Юнги и связаться с ним не может. Он будто потерял его в мгновение ока без шанса на борьбу. Он пытается поговорить с Тэхёном о поведении Юнги, но тот тоже не имеет ни малейшего понятия, что происходит. С каждым днём тревога растёт. Тепло прикосновений Юнги сменяется холодными ночами и хорошо знакомым пониманием того, что уже ничего не будет как прежде. Что он потерял то, что нельзя вернуть. Он не знает, что делать. Не знает, надо ли приставать к Юнги и держаться за него или же оставить его в покое, чтобы тот разобрался с тем, что происходит сейчас с ним. Ответ приходит в виде Хосока, тихо постучавшего в дверь кабинета Сокджина. - Привет, - здоровается он с робкой улыбкой, которой немного не хватает живости. – Мне сказали искать тебя здесь. Сокджин встаёт и жестом приглашает Хосока зайти. - Проходи, садись. Хосок садится напротив Сокджина и складывает на животе руки. От улыбки не остаётся и следа. - Всё в порядке? – начинает Сокджин, хмуря брови. Хосок поджимает губы. - Не думаю. – Он вздыхает и расправляет плечи, глядя ему в глаза. – Послушай, ваш брак меня не касается, но мне кажется, что… - Хосок взмахивает руками в воздухе. – Я видел что-то в глазах Юнги в день аварии. Я беспокоюсь за него. Сокджина охватывает беспокойство. - Что-то ведь не так, да? Что? - Я точно не могу сказать. Ты должен поговорить об этом с хёном. – Он опускает взгляд на руки. – Надеюсь, что ничего серьёзного. Правда надеюсь. Сокджин впивается ногтями в бёдра и отгоняет накрывающую его волну страха. Все свои желания он истратил, когда последовал за Чонгуком в Сеул. Он не уверен, что судьба будет благосклонна к нему ещё раз. Как только Хосок уходит, Сокджин достаёт телефон и отсылает Юнги сообщение. Я был бы очень признателен, если бы ты вернулся сегодня домой к ужину. Он сверлит взглядом экран, нажимая на него каждые несколько секунд, чтобы не погас, и ждёт, когда его сообщение окажется прочитанным. Его даже не открывают. Это очень важно, пишет он. Снова та же картина. Он крепко сжимает в руке телефон и приказывает себе не глупить. Непрочитанное сообщение не причина лить слёзы. Он сжимает губы и отправляет последнее короткое сообщение. Пожалуйста. Он откладывает телефон на стол экраном вниз и заставляет себя сосредоточиться на работе. Он доверится Юнги. Юнги прочитает сообщения. И придёт. Потому что он не безразличен Юнги. Что бы ни случилось, это не изменится. Сокджин уверен. &&& Юнги не нужно идти домой. У него есть номер в отеле «Зевс» и новая одежда. У него есть ноутбук, и он даже камеру догадался захватить из квартиры. У него есть всё необходимое. Домой возвращаться не нужно. Он пообещал себе не поддаваться. Он знает Сокджина, знает, что он не сдастся без боя. Их отношения вышли за рамки контракта, и оба это хорошо понимают. Между ними всё стало по-настоящему. Они стали слишком близки, хотя Юнги поклялся никогда подобного не допускать. В тот день Юнги привёз Сокджина из больницы и уложил в их кровать, а после закрылся в своей студии, погрузившись в раздумья. Положил перед собой их контракт и перечитывал снова и снова. 1. Брак длится один год, начиная от даты свадьбы. 5. Ни одна из сторон не вмешивается в личную жизнь другой. Он всё это прописал. Составил контракт так, чтобы защитить себя. Контракт был составлен верно, но где-то всё пошло наперекосяк. Он сглупил. Сокджин каким-то образом толкал его на глупости, снимал с него защитный барьер. Сокджину удавалось заставить Юнги забыть, зачем он решил оградить себя от других. Автомобильная авария с Сокджином стала жестоким, но необходимым напоминанием. Юнги знает, что не переживёт, если с Сокджином что-то случится. Юнги понимает, что придётся от Сокджина отказаться и вернуться к прежней жизни. Отстранённого, замкнутого человека. Возможно, немного одинокого, зато целого и невредимого. Он снова защитит себя. Он оттолкнёт Сокджина и к концу октября, когда время выйдет, они разойдутся в разные стороны. Юнги, после выполнения всех своих обязательств, сможет больше никогда не видеть Сокджина. От этой мысли болит в груди, но с этой болью он сможет жить. Маленькую рану он залечит. Это выполнимо, убеждает он себя. Он пообещал себе не отвечать Сокджину, не просматривать сообщения и не брать трубку. Свои обещания он выполняет плохо. Юнги пытается держаться подальше, но последнее сообщение Сокджина с простым словом оказывается весомым. Ноги сами несут его к их квартире. Он находит Сокджина на кухне загружающим посудомоечную машину. Накрытый стол заставляют тарелки. Ещё неделю назад Юнги бы с удовольствием приступил к еде, но сейчас всё иначе. Он снова стал мыслить здраво и знает, что это всё ему не принадлежит. Еда, атмосфера, понимание того, что Сокджин сделал это для него, что Сокджину он не безразличен – ничего из этого ему не принадлежит. И никогда не принадлежало. Он поддался искушению, зажив выдумками. Он потирает грудь в надежде, что тупая боль пройдёт. Ничего не изменилось. Он просто проснулся и оказался в реальном мире. Ничего не изменилось. - Ты пришёл, - говорит Сокджин. Юнги даже не нужно на него смотреть, чтобы уловить улыбку в голосе. Юнги сжимает зубы и берёт себя в руки, прежде чем взглянуть на Сокджина. Это не помогает. Лицо Сокджина, его рост и глубина чувств, явно заметная в блестящих глазах, всё равно бьют его под дых. Юнги сжимает пальцы в кулаки. Этот мужчина любит его. По-настоящему любит, но он этого не хочет, не может принять. Нужно поскорее отпустить, пока чувства не поглотили его, пока он не провалился так глубоко, что без улыбки Сокджина не сможет дышать и без его прикосновений не сможет двигаться. Это слишком опасно. Их отношения не должны были выходить за рамки делового соглашения. Он облажался. Он очень сильно облажался, и пульсирующая боль в груди – его наказание. Сокджин стал для Юнги тем, что он обещал никогда себе не иметь. Юнги плохо держит обещания. Сокджин вытирает руки полотенцем и обходит кухонную стойку, с широкой улыбкой встав рядом с Юнги. - Я знал, что ты придёшь. – Он аккуратно берёт Юнги за локоть и ведёт к столу. – Садись поешь. Юнги садится, без эмоций на лице разглядывая присаживающегося напротив него за столом Сокджина. - Ты сказал, это важно. - Сначала поешь, - просит Сокджин, подкладывая ему в тарелку с рисом кусочек мяса. Юнги даже палочки в руки не берёт. - Я не голоден. – Он склоняет голову. – Почему бы нам не перейти сразу к делу? Сокджин мрачно поджимает губы и вздыхает, откладывая палочки на стол и складывая перед собой руки. - Что происходит? Юнги вскидывает бровь. - Ты мне скажи. – Он указывает на стол рукой. – Это не я устроил переговоры за обеденным столом. - Что-то не так, Юнги, и мне не нравится находиться в неизвестности. – Сокджин подаётся вперёд, протягивает руку, чтобы коснуться Юнги, но, засомневавшись, медленно отстраняется и снова вздыхает. – Дело в аварии? Она была незначительной, я в полном… - Дело не в аварии, - выговаривает Юнги сквозь стиснутые зубы. - Так расскажи мне, в чём дело, - восклицает Сокджин со сталью в голосе, потому что терпение кончилось. - Уже октябрь, - медленно произносит Юнги, заставляя себя смотреть Сокджину в глаза. Сокджин хмурит брови. Это оттягивает внимание Юнги к небольшой ране, всё ещё заживающей, тёмно-красной. В голове крутятся наихудшие варианты развития событий. А если бы Сокджин умер… а вдруг, а если бы. Юнги прижимает ладони к бёдрам, чтобы унять дрожь. Он должен отпустить Сокджина, и жизнь вернётся на круги своя. Так он сможет прожить долгие годы, защищённый, укрытый за сотнями стен, построенных кровью, потом и слезами. - По контракту осталось меньше трёх недель, - добавляет Юнги и видит по глазам Сокджина, что тот теперь понимает, о чём речь. - Ах да. – Сокджин отводит взгляд и прочищает горло. – Вообще-то, я как раз об этом и хотел поговорить. – Он ёрзает и заставляет себя улыбнуться с надеждой в глазах. – Я подумал, что мы могли бы продлить контракт. Теперь всё по-другому, и я… я хочу остаться. Неделю назад Юнги бы согласился. Он бы улыбнулся широко, обнажив дёсны, обошёл бы стол и поцеловал Сокджина. Ему и сейчас приходится бороться с этим искушением, приходится сжать губы, чтобы с языка не сорвалось «да». Сокджин ему не принадлежит. Сокджин никогда не был его. Так будет лучше. С ним всё будет нормально. Главное, отпустить, а боль в груди однажды уляжется. Юнги поднимается со стула. - Ничего не изменилось. Я не хочу вносить изменения в контракт. Мы исполнили свои обязательства, и пришло время разойтись. Сокджин шокировано моргает. - Юнги, ты что… - Он недоверчиво выдыхает. – Что ты такое говоришь? - Я не хочу менять… - Я услышал, что ты сказал. – Стул едет по полу со скрежетом. Красный от злости Сокджин вскакивает на ноги. Сделав глубокий, судорожный вдох, он снова переводит взгляд на Юнги. – Что случилось, Юнги? Что происходит? Почему ты меня отталкиваешь? Юнги пожимает плечами. - Всё в порядке. - Не принимай меня за идиота, - выплёвывает Сокджин. – Ты можешь сколько угодно врать и отрицать это, но мы оба изменились за прошедший год. Мы вышли за рамки чертового делового соглашения. Я знаю, что у тебя есть ко мне чувства, и у меня к тебе тоже. – Сокджин будто колеблется на мгновение. – Я лю… Юнги не хочет этого слышать, не желает, чтобы эти слова преследовали его, чтобы забрались под кожу и медленно убивали годами. - Если повторишь это на корейском языке, ничего не изменится, - заявляет он холодно, не дав закончить фразу. Сокджин замирает на месте, широко распахнув глаза. Во взгляде шок, недоверие и даже растерянность, будто от предательства. Он приваливается к столу, упираясь в него рукой. - Ты… знал? Юнги отводит глаза, но уже поздно. Вид Сокджина, которому очень больно, отпечатался на сетчатке. Он прочищает горло, напоминает себе, что это пройдёт. - Я ухожу. Он поворачивается, чтобы уйти, но его парализует мягкий, дрожащий голос Сокджина. - Юнги, не делай этого. Юнги убеждает себя, что в глазах у него нет слёз и что грудь не раздирает изнутри. Это временно, нужно лишь перетерпеть. Если бы он не был идиотом, если бы не поддался тогда, и не пришлось бы страдать сейчас. Любовь – обоюдоострый меч, который причиняет больше вреда, чем пользы. Юнги медленно выдыхает и уходит, отказываясь оборачиваться. Дойдя до лифта, он приваливается к стене и зажмуривается, отгоняя собирающуюся под глазами влагу. Боль в груди стала сильней, невыносимей. Сокджин всё равно никогда ему не принадлежал. Больше никогда, обещает он себе. Больше никогда. Он достаёт телефон и набирает номер своего адвоката. Всё будет хорошо, всё вернётся в норму, крутится в голове мысль. Если часто это повторять, то, может быть, он начнёт в это верить. &&& Сокджин не идиот. Он видит, что что-то случилось с Юнги, что-то, что посеяло страх в его глазах. Что-то, что заставило Юнги перестать смотреть на Сокджина с нескрываемой нежностью, вместо этого натянув маску безразличия и отстранённости. Это глубоко ранит Сокджина. Он скучает по Юнги. Хочет притянуть его к себе и дать сил, которые когда-то подарил ему он. Он хочет, чтобы Юнги почувствовал себя нужным и любимым, но он не сможет этого сделать, если Юнги не позволит. Сокджин решает делать то единственное, что ему остаётся – ждать. Он ждёт и надеется, что его ставка выиграет, ведь шар будет вращаться на игровом столе, пока не приблизится конец октября. Он ждёт и молится, что Юнги придёт в себя, снова станет тем мужчиной, которого Сокджин полюбил. Тем, кто оставил упаковку чая в кухонном шкафчике, хотя даже не пьёт его сам. Тем, кто вынес нападки Чонгука и вышел победителем. Тем, кто целует так, словно ему Сокджина мало, и нужно ещё, ещё, ещё. Тем, кто накрыл руку Сокджина своей и поздравил с днём рождения с таким трепетом, что Сокджин почти поверил, что он для Юнги в тот момент был целым миром. Сокджин ждёт, надеется, молится, что Юнги вернётся. Чтобы они снова прогуливались по вечерам по ночному рынку, взявшись за руки, и покупали глупые шляпы. Чтобы днём вместе занимались стиркой. Чтобы по утрам, когда солнце заливает спальню золотом, Сокджин мог оставаться в постели ещё пять минут и пересчитывать веснушки на лице Юнги. Сокджин даёт Юнги время и личное пространство. Продолжает жить прежней жизнью. Встаёт по утрам на работу и по возвращении готовит ужин, который в итоге ест один. Он моет посуду и ждёт Юнги, чтобы квартира больше походила на дом, а не на четыре стены. Сокджин ждёт, надеется, мечтает, но даже не предполагает, что всё разобьётся на осколки. В один день он заходит в квартиру, снимает ботинки в прихожей и оставляет сумку на диване в гостиной. Затем идёт на кухню за стаканом воды. Став спиной к дверце холодильника, он подносит стакан к губам, но тормозит, заметив что-то белое на столе. Опустив руку со стаканом, он идёт к обеденному столу. Что-то белое оказывается листами бумаги, спокойно лежащими у вазы. Рядом с бумагами лежит толстая, блестящая, серебряная авторучка. У Сокджина начинают трястись руки, и голова вдруг идёт кругом. Он слышит звон и не сразу понимает, что это не небеса обрушились ему на голову, а разбился стакан, полетевший на пол из ослабевших пальцев. Он не спешит собирать осколки. Он даже себя собрать воедино не может, что уж говорить о стакане. Он кидается к бумагам, хватает и подносит как можно ближе к лицу, как будто это изменит смысл написанного. Словно меньшее расстояние растворит чернильные строки. Он мнёт бумаги в своих руках. Злость накатывает волнами, заполняя пустоту после потери. Он разворачивается на каблуках, хватает ключи от машины и выбегает из квартиры с одной-единственной целью. В здание его пропускают без проблем. Он сразу поднимается на верхний этаж, где находится кабинет Юнги. Секретарь Юнги Минджун встаёт, завидев его, и смотрит со странной настороженностью и сомнением. Ну конечно, думает Сокджин. Минджун всё знает. Помогал, наверное, улаживать вопросы с документами. Впускал адвоката в кабинет Юнги, предлагал тому кофе. Сокджина охватывает необоснованная ненависть. Он ненавидит всех, кто прикасался к этим бумагам. Помощника Юнги, его адвоката и, естественно, самого Юнги. Он ненавидит его за то, что глубоко вплёлся в Сокджина, а теперь ему дышится с трудом. Сокджин вскидывает бровь, взглянув на Минджуна, мол, попробуй меня остановить, и влетает в кабинет Юнги, с удовлетворением громко хлопнув дверью. Это даёт желаемый эффект. Юнги подскакивает, вскидывает голову и теряется при виде Сокджина. Поджав губы, откидывается на спинку стула. Что-то мелькает в его глазах, но слишком быстро, чтобы Сокджин успел ухватиться за это. Холодная отстранённость моментально занимает своё место. - Сокджин, - холодно приветствует Юнги. Сокджин чуть не давится воздухом, потому что даже обращение «хён» пропало. Юнги как будто перематывает к тому моменту, когда они только познакомились. Сокджин собирает оставшиеся силы и говорит голосом куда более спокойным, чем он от себя ожидал. - Что это, чёрт возьми? – Сокджин поднимает руку со смятыми бумагами, с обвинением в глазах и с толикой отчаяния в голосе. Маленькая его часть, которая надеется, надеется и надеется, пока не покидает. Взгляд Юнги на мгновение опускается на бумаги, а потом невозмутимо возвращается к лицу Сокджина. - Документы на развод. - Зачем мне документы на развод? – спрашивает Сокджин напряжённым голосом. Он ненавидит невозможность прочесть мысли Юнги, ненавидит тот факт, что он как будто один из них расстроен. Ненавидит, что начинает понимать – он единственный поддался мечте. Глупое сердце. Юнги сглатывает и отводит глаза. - Контракт заканчивается в конце этого месяца. Разумеется, документы на развод ожидаемы. Сокджин фыркает. - Ни один из нас уже много месяцев не придерживался дурацкого контракта. - Но он был правильным с самого начала, - хмурится Юнги, вновь глядя на Сокджина. – У нас была договорённость. - Всё изменилось, - выдавливает Сокджин отчаянно, чтобы заставить Юнги признать то, кем они друг другу стали. Чтобы Юнги понял, что, несмотря на глупости, которые крутятся в его голове, нельзя отрицать их отношения. - Ничего не изменилось! – повышает Юнги голос, наконец-то показывая хоть какие-то эмоции. - Бред. Я открыл тебе своё сердце. Я лю… - Не надо! – Юнги резко встаёт, ударив ладонями по столу. – Не произноси этого. Тогда не говорил и сейчас не начинай. Сокджин пытается проглотить слова, комом застрявшие в горле. Гнев сменяется тоской. - Не поступай так со мной, Юнги. Что бы с тобой ни случилось, это пройдёт. Я помогу тебе. Я не хочу терять того, что между нами. Юнги тяжело и судорожно вздыхает, барабаня пальцами по столу. - Я не… - начинает он. Голос срывается. Он прочищает горло и пробует начать снова, не поднимая глаз. – Я не хочу ничего усложнять. Я не хочу причинять тебе боль. - Ты не сможешь не причинить мне боли, если разведёшься со мной, Юнги, - тихо и с грустью произносит Сокджин. - У нас было соглашение в самом начале. Один год. Ты поклялся, что тебе нужен один год, а потом… - Юнги умолкает и, наконец, поднимает голову. Один год, Юнги. Мне нужен один год, а потом ты больше никогда меня не увидишь. Сокджин закрывает глаза, вспоминая собственные слова, от которых больнее, чем можно себе представить. Жизнь в мечтах окончена, говорит он себе. Проснись, Сокджинни. Просыпайся. Он проснулся ото сна без крыльев и вынужден остаться на земле. Он медленно открывает глаза и в последний раз одаривает Юнги умоляющим взглядом, хватаясь за мир из дыма и фантазий. - Если я это подпишу, - медленно произносит он, внимательно глядя на Юнги. – Если я это подпишу и выйду за эту дверь, ты больше никогда меня не увидишь. Ты этого хочешь? На миг Сокджину мерещится, что Юнги сделает шаг навстречу, ему кажется, что он видит мелькнувшие в глазах сомнение и сожаление. Но Юнги открывает рот и говорит: - Да. Я этого хочу. Из горла Сокджина рвётся не то всхлип, не то стон. Он стискивает зубы, чтобы удержать его в себе, вместе с горечью. Он кивает, делает шаг к столу и чуть ли не фыркает, когда Юнги дёргается при его приближении назад. Проигнорировав его, Сокджин кладёт бумаги на стол, берёт ручку и оставляет подпись в нужной графе. Воспоминания уносят его в тот день год назад, когда он подписывал брачный контракт на втором этаже пустого кафе в районе Каннам. Выводя своё имя чернилами, он думает, жалеет ли о случившемся. Он откладывает ручку и смотрит на Юнги, запоминая выражение его лица. Пронзительный взгляд тёмных глаз. Нос, который тот морщит, когда недоволен. Тонкие губы, которые блуждали по телу Сокджина. Чёлку, спадающую на брови, веснушки на носу, точное число которых известно лишь ему. Он ни о чём не жалеет, и от этого сердце в груди болезненно бьётся о рёбра. - Прощай, Юнги, - тихо говорит он и уходит. Только сев в машину и крепко взявшись за руль, он понимает, что плачет. Он оседает в кресле, и плечи неконтролируемо сотрясаются от всхлипов. &&& - Ты уверен, что мы можем просто взять и зайти? – спрашивает Чимин, глядя, как Тэхён тянется к замку квартиры Юнги и Сокджина. - Мы договорились вместе поужинать, и ни один из них не отвечает на звонки. Разумеется, мы можем подождать внутри, - аргументирует Тэхён, оглядываясь через плечо и улыбкой подбадривая Чимина. - Да я тут практически живу, - вставляет Чонгук, поудобней перехватывая пакеты с продуктами. – Всё нормально. - Вот видишь? Ничего страшного. – Тэхён поворачивается к замку и вводит цифры 1-0-0-7. - Ух ты, - удивляется Чимин, придерживая дверь, которую открыл для него Тэхён. – Это сегодняшняя дата. - Что? – спрашивает Чонгук, проходя в квартиру и скидывая обувь. - Код. Сегодняшний день, - уточняет Чимин, забирая у Чонгука один пакет и направляясь на кухню. - Хёны! – зовёт Тэхён, побежав наверх, чтобы проверить, дома ли Юнги с Сокджином. – Хёны, мы пришли! Покормите нас! Чимин указывает Чонгуку на кухню. - Распакуй продукты. Скорее всего, придётся начать готовить самим. – Чимин вытаскивает телефон, чтобы найти рецепт. Он надеялся на Сокджина, который давал бы им указания, но, может быть, было бы неплохо устроить сюрприз и отплатить ему за все приготовленные им домашние блюда. Чимин с Чонгуком уже начали мыть и нарезать ингредиенты, когда в кухню прискакал Тэхён. - Их точно нет дома, - докладывает он, заглядывая Чимину через плечо. - Это очевидно, - фыркает Чонгук. Тэхён, проигнорировав его, кладёт голову на плечо Чимина с улыбкой. - Чем я могу помочь? Чимин вспоминает, как несколько недель назад Тэхён попробовал удивить его завтраком в постель. Он поворачивается и нежно улыбается Тэхёну, отгоняя его к столу. Он хлопает ладонью по стулу. - Твоя работа – сидеть и наблюдать за процессом. - Но я хочу помочь, - дуется тот. - Ты помогаешь, - заверяет его Чимин. – Ты моя поддержка. – Он наклоняет голову набок и улыбается. – Поболеешь за меня, Тэ? Тэхён, тихо взвизгнув, берёт лицо Чимина в свои ладони. - Ты самый замечательный человек в мире. Чимин заливается румянцем, но не успевает ничего сказать. За него это делает Чонгук. - Эй! Что я вам говорил? – Он оттягивает Чимина от Тэхёна и становится между ними. – Я не одобряю. Тэхён устало вздыхает. - Я же нравился тебе два месяца назад. Всё было отлично. Чонгук фыркает. - Это было до того, как ты начал спать с Чимин-хёном. - Но я спал с ним задолго до этого, и всё равно между нами был мир. Чимин, выпучив глаза, обходит Чонгука и стягивает Тэхёна со стула, подталкивая к выходу из кухни. - Беги, Тэхён. - Что ты сказал?! Тэхён испуганно вылетает из кухни. Чонгук мчится следом. До Чимина доносятся крики и стук переворачиваемой мебели. Он выходит из кухни за ними. - Не бегайте, поранитесь, - ругается он, но его никто не слышит. Тэхён оглядывается, продолжая бежать. Чонгук не отстаёт. Тэхён вдруг резко тормозит и указывает пальцем на пол. - Эй, ты стекло разбил! - Нет, это ты разбил, - возражает недовольный Чонгук. - Не я. Чимин, нахмурившись, идёт разбираться. Он видит большую лужу воды и сияющие осколки того, что, предположительно, раньше было стаканом. Он фыркает и посылает обоим парням убийственный взгляд. - Вот что вышло из-за вашего баловства. – Он хлопает Тэхёна по ноге, чтобы заставить его сдвинуться. – Иди за мусорным ведром и бумажными полотенцами. – Затем смотрит на Чонгука. – И ты иди. Нужна щётка. - Хён, я помогу, - предлагает Чонгук, оробев и раскаявшись. Он наклоняется, чтобы подобрать осколки, но Чимин громко цокает языком. - Ты поранишься, - отгоняет его Чимин. – Иди, поможешь, если сделаешь то, что я попросил. – Чимин присаживается на корточки и осторожно поднимает самые крупные осколки. - Где бумажные полотенца? – кричит Тэхён. - В бельевом шкафу, - кричит в ответ Чонгук, удаляясь за щёткой. - А где бельевой шкаф? Чонгук тяжело вздыхает и меняет курс. - Ты же раньше здесь бывал, хён. Юнги-хён живёт тут уже много лет, - ворчит он. - Прости, конечно, но я не лазаю по бельевым шкафам своего двоюродного брата! Чимин опять готов повысить на них голос, но звенит входная дверь. Он встаёт и улыбается, идя в коридор к снимающему пальто Сокджину. - Хён! Сокджин дёргается от неожиданности. Сердце Чимина подскакивает к горлу и камнем падает вниз. Волосы Сокджина топорщатся в разные стороны. Щёки красные, глаза припухшие. Он плакал. Чимин только один раз видел, как Сокджин плачет. Когда Чонгука забрали в Сеул. Он боится значения этих сокджиновых слёз. Чимин робко подходит к нему, взяв за предплечье. - Хён, что случилось? Сокджин приглушенно всхлипывает и идёт к лестнице наверх. - Что ты тут делаешь? - Мы договаривались поужинать вместе, - тихо напоминает Чимин, идя следом. – Ты не отвечал на телефон, поэтому мы… просто вошли… - Чимин умолкает, догоняя его и пытаясь заглянуть в глаза. Сокджин останавливается и вскидывает брови. - Мы? - Тэхён и Чонгук. Сокджин вздыхает и закрывает глаза, потирая пальцами переносицу. - Ну конечно. Ужина не будет, Чимин. Идите домой. Чимин подходит к Сокджину ближе, и в этот момент в поле зрения появляются Чонгук с Тэхёном. - Не слушай Чонгука, хён, я ничего не разбивал, - говорит Тэхён, завидев Сокджина. - Тэхён-хён врёт, - огрызается Чонгук, а потом замечает Сокджина, тут же мрачнея. – Почему ты плачешь? Сокджин фыркает и начинает подниматься в комнату. Чонгук бежит за ним, перепрыгивая через несколько ступеней за раз. - Что-то с мамой? Хён! Чимин обеспокоенно переглядывается с Тэхёном, и оба спешат наверх за братьями. Они видят растерянного Чонгука, наблюдающего, как Сокджин достаёт чемоданы и открывает их на полу. Сокджин идёт к гардеробной и возвращается оттуда с охапкой одежды. Скинув её на кровать, он идёт обратно и повторяет процесс. - Хён, что происходит? – спрашивает перепуганный Чонгук. - А на что это похоже? Собираю вещи. – Сокджин копается в прикроватной тумбочке, вытаскивая тюбики. Он действует резко и поспешно, с заметной злостью. - Зачем ты собираешь вещи? – ничего не понимая, спрашивает Чонгук. – Ты сказал, что хочешь остаться. Ты сказал, что Юнги-хён делает тебя счастливым! Сокджин замирает и зажмуривается, делая глубокий вдох. - Если вы не собираетесь уходить, то лучше помогите мне собраться, - наконец выдавливает он, игнорируя слова Чонгука. Он кидает сумку в руки брата. - Хён, - подаёт голос Тэхён, подходя ближе. Чимин практически слышит, как двигаются шестерёнки у него в голове в попытке сложить картину воедино. – Ты поговорил с Юнги-хёном? Сокджин опять фыркает, закидывая одежду в чемодан. - Он хочет, чтобы ты остался. Я говорил с ним, - признаётся Тэхён, пытаясь его остановить. - Он хочет придерживаться идиотского контракта, - кипит Сокджин и смотрит Тэхёну в глаза. – Вот мы и следуем этому чёртову контракту. Один год, и всё кончено. - Какой контракт? – спрашивает Чимин, растерянно переводя взгляд с Тэхёна на Сокджина. – Что происходит? - Какой контракт? – повторяет за ним Чонгук, откидывая сумку на кровать и закипая от злости. Сокджин смотрит на него, сомневается, но потом вздыхает и продолжает складывать вещи. - Ты был прав всё это время, Чонгук. Всё это было не по-настоящему. – Он грубо швыряет одежду в чемодан. – Председатель хотел женить тебя, а остановить я его мог, только лишь найдя выгодную партию для себя. – Он без эмоций улыбается. – Я думал, что Юнги – чудо. Я много глупостей думал. Чимин стоит, открыв от шока рот. Услышанное никак не укладывается у него в голове. - Всё было не по-настоящему? - Мы подписали контракт. Что брак будет действовать год. Потом развод. – Сокджин качает головой. – Прости, что солгал тебе. Другого выхода не было. - Ты сказал, что Юнги-хён делает тебя счастливым. Об этом тоже соврал? – с нажимом повторяет Чонгук страшно спокойным голосом. Сокджин смотрит на свои руки, быстро-быстро моргая. - Нет. Чонгук кивает, так сильно сжимая губы, что они белеют. - Я его убью, - выдавливает он и выбегает из комнаты. Глаза Тэхёна панически расширяются. - Он его точно убьёт. – Он поворачивается к Чимину. – Я вернусь, чтобы отвезти тебя домой. Я должен бежать за ним. Чимин тупо кивает, всё ещё не в состоянии понять, что происходит. Он сверлит Сокджина взглядом и не может найти слов утешения. Будто язык онемел. Сокджин не отрывает глаз от своих рук, и видно, как дрожит его нижняя губа. Он медленно вытягивает пальцы левой руки, тянется к ней правой и снимает обручальное кольцо. Чимин видит, как Сокджин давит всхлип, сжимая кольцо в ладони. Кажется, Чимин во второй раз видит, как рушится мир Сокджина. Он смаргивает слёзы и подходит к Сокджину, мягко обнимая и желая, чтобы в его силах было сделать что-то большее. &&& Юнги сам не скажет, сколько он просидел, глядя на подпись Сокджина на документах на развод. Он водит по чернилам пальцем, пытаясь почувствовать их неуловимое значение. Он даже дышать как следует не может. Он продолжает повторять себе, что ни о чём не жалеет. Эта боль пройдёт. Лучше перетерпеть временную головную боль, чем ждать, пока Сокджин заберётся под кожу. С ним всё будет нормально. Он снова запрёт свои стены на замки. Он поступил правильно. Из состояния транса он выходит, только когда слышит топот за дверью и крики. Он хмурится и встаёт, обходя стол, и в этот момент распахивается дверь, впуская Чонгука, бросившегося прямо на него. - Ты, сволочь, - выплёвывает Чонгук, замахиваясь. Кулак Чонгука заряжает ему по лицу, не дав времени среагировать. Юнги отлетает назад, упираясь в стол и больно ударяясь бедром. Он слышит, как со стола со звоном падают вещи, когда он пытается восстановить равновесие. Он трогает рукой челюсть и морщится от пульсирующей боли. - Господин Мин! – секретарь Юнги вбегает в кабинет. – Вы в порядке? Я вызову охрану. - Нет, - говорит Юнги, несмотря на боль. Он чувствует привкус железа во рту и, отняв пальцы от лица, видит на них капли крови. – Нет, я это заслужил. – Он машет на секретаря рукой. – Всё в порядке, можешь быть свободен. Секретарь с опаской косится на Чонгука, но подчиняется, медленно выдыхая и тихо закрывая за собой дверь. Юнги всё же поднимает на Чонгука взгляд, видит его широкие, полные слёз глаза, гневно поджатые губы, и тот словно бы выглядит преданным. Юнги, вскинув бровь, вытирает рот рукавом. - Хочешь ещё раз меня ударить? - Вы притворялись? – обвиняет Чонгук, проигнорировав его слова. – Всё это время ты врал мне? Юнги вздыхает. - Сокджин хотел, чтобы ты оставался в неведении. Я просто выполнял его просьбу. - Мне плевать, что просил Сокджин-хён. Я говорил тебе, как дорог он мне. Говорил, что не могу отдать его тому, кто не будет его ценить. - Мне жаль… - Я доверил его тебе. - Это была договорённость с самого начала, - спокойно отвечает Юнги. – И не было никаких настоящих чувств. - Бред! Сокджин-хён любит тебя. Боль в груди разрывает Юнги изнутри, перекрывая боль в челюсти. - Разве ты не этого хотел? Мы разводимся, как ты и мечтал. Чонгук сжимает трясущиеся руки в кулаки. - Я думал, мы стали семьёй. Юнги мрачнеет. - У меня нет семьи, парень. Твой брат никогда не смог бы этого изменить. Чонгук снова кидается на Юнги, чтобы ударить, но его удерживает тяжело дышащий Тэхён, перехвативший его за рубашку со спины. - Отпусти меня, хён, - рычит Чонгук. Тэхён с серьёзным видом качает головой. - Это не поможет твоему брату. – Он насильно тянет Чонгука от Юнги к выходу. – Идём, Сокджин-хёну нужно помочь перевезти вещи к тебе. Чонгука одолевают сомнения. В глазах одинаково заметна и злость, и грусть. - Идём, - приказным тоном произносит Тэхён. Чонгук выпрямляется и посылает в сторону Юнги убийственный взгляд. - Даже не смей больше произносить имя Сокджин-хёна. Даже не думай о нём. Тэхён ждёт, пока Чонгук покинет кабинет, а потом поворачивается к Юнги со смесью разочарования и злости на лице. - С тобой я позже разберусь, хён, - говорит он и уходит вслед за Чонгуком. Юнги снова остаётся в кабинете один в полной тишине. Он поступает правильно, заверяет он себя. Однажды боль в сердце уйдёт. Однажды исчезнет ком в горле, и он точно будет знать, что сделал всё правильно. &&& Когда Юнги возвращается домой, солнце уже давно село за горизонт. В квартире стоит мёртвая тишина, как он и предполагал. Комнаты кажутся холодными, пустыми и странным образом чужими. Квартира всё та же. Его обувь аккуратно расставлена по полкам в прихожей, только теперь между некоторыми парами есть свободное место, оставленное от убранных ботинок Сокджина. Юнги сверлит полки взглядом, будто в трансе. Покачав головой, он поднимается в спальню, чтобы переодеться. Он включает свет в гардеробной и столбенеет, разглядывая свою одежду без свитеров Сокджина, его рабочих брюк и глупых шёлковых рубашек. Юнги поднимает руку и трёт грудь у сердца. Куда бы Юнги ни глянул, везде он видит отсутствие Сокджина. Его очков нет на прикроватной тумбочке, его тюбики со средствами для ухода за кожей не стоят в ванной. Его ноутбук пропал из гостиной, и Юнги не видит ни одну из сокджиновых книг на кофейном столике в углу для чтения. Сокджин был педантичен. Это хорошо, думает Юнги. И однажды чувствовать он сможет так же, как размышляет. Он проходит на кухню, щёлкая выключателем, и щурится от яркости искусственного жёлтого освещения. Он идёт к шкафчику, в котором хранит кофе, и открывает его. Сердце пропускает удар и запускается снова, с трудом входя в прежний ритм. Ноги немеют, а руки трясутся. Он тянется и берёт в руку маленькую коробочку с чаем, которую Сокджин оставил. Это его любимый сорт чая. Коробка голубого цвета, украшенная причудливыми цветами. Он подносит её ближе к себе и открывает. Лёгкие заполняет сильный запах бергамота. Он вспоминает как одним субботним утром Сокджин счастливо делился с ним, как приготовить идеальную чашку чая. Тогда его щёки были розоватыми, всё ещё тёплыми после сна. Вспоминает, как Сокджин попросил подержать его термос в лифте, пока сам копался в сумке, а потом поцеловал в щёку в качестве благодарности. Он помнит, как Сокджин принёс ему три разных вида кофе, потому что ещё не знал, какой Юнги предпочитает. Это было до того, как начался их брак, до того, как всё перевернулось с ног на голову. Он помнит прикосновение его пальцев, когда он потянулся за стаканом, в котором был чай, и помнит, как покалывало руку после. Он помнит о Сокджине всё, и ноги подгибаются, отказываясь его держать. Он оседает на холодный пол, подтягивая колени к груди. Он резко вдыхает и чувствует, что не может сдерживать слёзы. Он прикрывает рот ладонью, чтобы приглушить всхлипы, и зажмуривается. Он очень сильно скучает по Сокджину. Это к лучшему, уговаривает он себя. Он хочет умолять его вернуться. Однажды это пройдёт. Сокджин любит его. Боль временная, заверяет он себя. Временная. Мимолётная, как то время, проведённое с Сокджином. Его окутывает запах бергамота, а он отпускает себя и наконец позволяет себе плакать.