Избранный путь.

— Реборн, может, ты меня уже отпустишь? — Зачем? Чтобы ты сбежал? Нет, — объятия стали сильнее и, Тсуна прохрипел. — Реборн, прекращай!        Киллер вздохнул и все же отпустил Тсуну, однако легко притянул обратно, мягко и не настойчиво обнял за талию и уткнулся ему в волосы, вдыхая приятный запах шампуня. Как же хорошо, что Реборн выше Савады. Тсуна хмыкнул, но ничего на этот жест не сказал. — Не хочу отпускать. Я и так долго ждал, когда ты ответишь мне, — все же решил ответить на немой вопрос мужчина, слегка потянув прядку чужих волос. — Ну знаешь ли, я ничего такого не замечал.        Тсуне непонятно почему хорошо и, утыкаясь носом в пиджак Реборна, он постарался скрыть румянец на щеках. — Ты серьёзно? — Реборн нахмурился, отстранившись от шатена, заглянул тому в глаза. — Да! Но сейчас не об этом, мне нужно поговорить с Минору. Сможешь отвлечь Емицу на время, чтобы он не помешал нам?        Тсуна до конца отошёл от киллера, ожидая его ответа. Однако тот не успел ответить, как в пиджаке завибрировал телефон, достав его и пробурчав: «Легок на помине», ответил на звонок. Дальше Ёши решил не слушать, решив, что уж Реборн-то сможет отвлечь внешнего советника Вонголы, и направился на поиски своего брата.        Минору нашёлся среди деревьев, лежащий на траве, в глубине парка. Глаза блондина были закрыты, а уголки губ были слегка приподняты. Ветер теребил волосы Савады по всей траве. Тсуна сразу понял, что Минору его заметил, так как подросток сначала напрягся, лишь на мгновение, и тут же расслабился. — Я успел подумать о всей это ситуации. С тобой, с папой, со всеми, — начал блондин, стоило Ёши удобно расположиться рядом. — И я благодарен тебе. За всё. Но все равно жду ответов.        Минору повернулся к нему и, чужие глаза весело блеснули, благодаря чему, Ёши понял, что его уже простили. Сначала отвечать не хотелось. Звезды на ночном небе тускло блестели, отрывать от них глаз не было ни малейшего желания. Ведь открытое небо так манило, завораживало своей простотой, открытостью и недоступностью. Мысли прояснялись и, желание закрыть глаза было почти невыносимым, но шатен отвел взгляд от неба и встретился со столь родными глазами брата. — Хорошо. Я всё расскажу, с самого начала, однако прошу, не перебивай меня, — Тсуна глубоко вздохнул и отвел взгляд в небо, смеживая глаза. — Когда мне исполнилось три года, к нам в гости впервые приехал Тимотео. Он подарил мне эту монетку, — пальцем указал на шею. — Тогда я считал это обычным подарком с долгой историей и все то, что мне рассказывали Тимотео с Емицу — глупостью. Однако с того момента моя жизнь изменилась. Емицу больше не смотрел на меня с тёплом, только холодный расчёт. Для него я перестал быть сыном, он нанял для меня учителей, тренировал меня и не давал поблажек. Шаг в сторону — побег, прыжок на месте — провокация. Мне пришлось многое пережить в совсем уж малом возрасте, но это не важно. Как-нибудь потом расскажу, сейчас это не касается повествования. Потом родился ты, и все усложнилось… … после освобождения Тимотео позволил мне вернуться в Японию, но с условиями. Во-первых, я должен делать вид, что не знаю ни о какой мафии. Во-вторых, не вмешиваться в тренировки Реборна. Только вот последнее я с завидным постоянством нарушаю, но не велика потеря. — Ямамото-кун был прав, — пробормотал под нос Минору и резко перевернулся, уткнувшись в живот Тсуны, удобно устроился и продолжил уже громче. — Знаешь, ненадолго я тебя возненавидел, стоило мне услышать о Вендиче и остальном, тогда, в отеле я подслушал. Не всё, конечно, до момента с Вендиче. Больше я не слушал. Убежал. Наверное, я испугался услышать больше о твоем прошлом. Теперь мне даже стыдно за это.        Минору неловко засмеялся и скрыл лицо за ладонями, буркнув что-то похожее на «Как же стыдно теперь», точно понять у Тсуны не получилось. Благодаря этим словам стало легче, и шатен решил рассказать то, что никому ещё не говорил, кроме Рокудо. Но там совершенно другой случай. — Знаешь, после всего произошедшего мне было трудно вновь стать прежним. Я ненавидел. Во мне было столько негативных эмоций, которых во мне никогда не было. Тогда я думал, что задохнусь в них и перестану существовать как прежний «Тсунаёши Савада» и не смогу вернуться «тем» парнем к тебе и маме. Я ненавидел мафию за то, что из-за неё у меня буквально отняли детство и пришлось в срочном порядке взрослеть, ненавидел Емицу. Он ведь мог меня поддерживать, улыбаться мне и просто быть отцом, но он решил пойти более простым путём и отстранился от меня, вырвал из сердца. Но больше всего я ненавидел себя. Тогда Вендиче могли отпустить меня, а я испугался. Не желал вернуться домой, совсем забыл о вас, моей семье. И десять лет жалел о своем решении, ненавидел за страх. Я ничтожество, да, Минору?        Горькая усмешка всё же выступает на лице у Ёши. Скрывать что-либо больше не хочется. И раньше не хотелось, были лишь обстоятельства мешающие рассказать. А сейчас их нет. А Минору почему-то молчит. Хотя «почему» не то слово, ясно как день из-за чего он молчит. И всё равно горько. Только вот блондин не из-за этого молчал, тот резко встал и вслед за собой заставил сесть Тсунаёши, смотря прямо в янтарные глаза, и мягко улыбнулся, после чего немного неловко обнял, пропуская через пальцы мягкие волосы брата. — Ты всегда будешь моим любимым и дорогим братом. И мама тебя любит. Никто не считает тебя ничтожеством и ты не должен, иначе я тебя не прощу, ясно?!        В ответ Тсуна рассмеялся и легко щелкнул надувшегося подростка по носу. — Спасибо, Минору. Пожалуйста, передай маме, что я переночую у друга. Мне ещё нужно кое с чем разобраться, да и видеть Емицу не хочу.        Не ожидая ответа, шатен развернулся и пошёл по направлению к отелю, в котором остановилась Вария.        Пока Тсунаёши шёл, его не покидало ощущение пристального внимания к своей персоне. Скорее всего, там был очередной шпион отца, но разбираться с ним сейчас не было никакого желания. Дул холодный ветер, скользя под одежду и остужая разгоряченную кожу. Луна неровным слоем освещала своими лучами местность и скрывала в тенях мрак ночи. «Мукуро»        Одна мысль и рядом из синего пламени появился Рокудо, ехидно оглядывая пространство и, найдя цель, в руках у парня появился трезубец. Взмах, и мужчина в тени кроны дерева начал дрожать и осел на асфальт. В глазах бедняги отразился ужас увиденного и из его носа потекла кровь. Мукуро скривился, обиделся на такую легкую победу и ещё одним взмахом трезубца отрубил шпиону голову. Отрубленная конечность сверкнула шокированными глазами и упала рядом с телом. Мужчине, если так можно сказать, повезло и он даже не успел осознать свою смерть. Мгновение и труп сгорает в синем пламени. Запах сгоревшей плоти ветром разносится по округе, разбавляя спокойствие ночи. — Мукуро, что успел поведать Занзасу обо мне? — устало спросил Тсунаёши, смотря на то место, где догорал огонь. Пламя возвышалось и словно тянулось к небу.        Брюнет изобразил на лице оскорбленную личность, взмахнул густыми ресницами, и оказался рядом с Савадой, упав тому на спину и сжимая в объятиях. — Как узнал? — полюбопытствовал хитрец и блаженно закрыл глаза, чувствуя мягкую ладонь своего неба в волосах. — Это было самым первым, что могло прийти в голову Скайрини. Я знаю его достаточно, чтобы понять его ход мыслей, как и тебя. Понравился, да? — проницательно заметил Ёши и сбросил с себя итальянца, продолжая путь до отеля. Следом просеменил Рокудо и сжал чужую руку. — Ну, да. Не против?        Серьёзным тоном спросил Рокудо и взглянул в родные янтарные глаза, которые лишь лукаво сверкнули и туману сразу стало ясно, что кандидатуру Занзаса одобрили и готовы даже помочь, если, конечно, это понадобится. Только в этом плане помощь Мукуро уж точно не нужна, ведь он и сам видит, какие взгляды на него кидает босс Варии. Он улыбнулся Тсуне и, насвистывая странную мелодию под нос, пошёл вперёд, чтобы небо не увидел еле заметный румянец на щеках парня. Ведь Мукуро, как и подобает уважаемому туману, наглый, хитрый и бессовестный и должен поддерживать этот образ перед всеми, даже если и знает, что его игру видит насквозь один небезызвестный Савада Тсунаёши.        Номер босса Варии встретил двоих всем составом офицеров и, собственно, Скайрини. Тот мрачно смотрел в окно и, стоило двери открыться, повернулся и так же мрачно усмехнулся Ёши. — Ну что ж, Тсуна, начнем обсуждение переворота?        На лице Савады отразилась жесткий оскал, он не сказав и слова, кивнул и, преодолев расстояние между ним и Занзасом в несколько шагов, вырвал из рук последнего граненый стакан, наполненный виски со льдом. Быстро его опустошив, встретился с насмешливым взглядом Скайрини, разместился на кресле рядом с брюнетом. — Начнем!