Рассвет

Душа волчицы — одинокий путь… Ушла в скитание — судьбу свою приняв… И только ночь заменит радость дня Волчице снова в грусти не уснуть… Душа волчицы — одинокий свет… И пусть так много крутится заразы, Чтобы обнять волчицу… Только сразу… В ответ оскалился, рыча упорно «нет»… Душа волчицы — отдана тебе… Но так случилось — вместе быть не можем. Так пусть тогда скитание поможет, Чтобы принять безвыходность в судьбе… Душа волчицы — волку отдана… И если ей с душой своей не быть… Не думай, что легко забыть Того, с кем была целостность одна…

      Несмотря ни на что, Блейз приходил вечерами в палату к Гермионе. Он чувствовал вину, но не мог понять из-за чего. Он её спас, принёс в замок, что ещё от него надо? Но это продолжалось уже неделю. Неделю, в течении которой Грейнджер не приходила в себя. Он приходил к ней, садился на край её кровати и всматривался в черты лица и конечно же в шрамы. Их было не так много, но для молодой девушки достаточно. Через несколько дней после госпитализации, Мадам Помфри поняла, что с девушкой, отчего на душе её стало ещё хуже. Она теперь знала диагноз, но всё равно ничего не могла сделать.       Однажды, когда к Гермионе пришли друзья, лекарь, отозвав их к дальнему углу комнаты, вынесла туманный, но жестокий вердикт: — Если она и выживет, насчёт чего шансы катастрофически малы, то жизнь её будет хуже преисподнии.       Больно смотреть, когда страдает незнакомый тебе человек, но гораздо больнее, когда это близкий. Так считала Джиневра Молли Уизли. Вот уже как полторы недели она недосыпает. Кошмары. Они преследуют её ночью и днём. Гермиона. Джинни снится она. Каждый раз громко крича, Грейнджер звала её, а младшая Уизли не могла пошевелиться, при этом захлёбываясь собственными слезами. Рон и Гарри подбадривали её, как могли, насколько хватало сил. Парни чувствовали себя чуть лучше молодой особы, но все переживания они держали в себе, запрещая друг другу и другим говорить на эту тему. И только один человек в замке чувствовал себя, как всегда. Драко ел, пил, спал, в общем, жил. Он никак не мог понять, что случилось. Все ходят темнее тучи, даже его друг Забини, который почти никогда не унывал. А если он пытался узнать в чём дело, то одни уходили от ответа, а другие смотрели на него как на душевнобольного.       Так и продолжалось изо дня в день. Почти все уже потеряли надежду увидеть живую, во всех смыслах этого слова, Гермиону. Но в один, вроде бы обычный, пасмурный день, когда маленькие капельки падали на землю и стучались в окно, а солнце и не думало появляться, случилось чудо. Настоящее чудо. Мисс Грейнджер открыла глаза.       Сначала слегка дёрнулись веки, обрамлённые густыми ресницами, а потом они приоткрылись. Гарри, дежуривший в это время у постели подруги, подпрыгнул на стуле, стоявшем около кровати. — Мадам Помфри!!! Мадам Помфри! — немного шокированным голосом позвал Поттер.       Лекарь тут же очутилась около больной. Приказав Гарри идти в гостиную, она немедленно стала хлопотать над девушкой. А та в свою очередь не могла понять, что происходит. Гермиона не помнила как оказалась в Больничном крыле. Честно говоря, она ничего не помнила, только мелкими отрывками. Шутка Джинни, коридор, Малфой и Забини, Запретный лес, чей-то крик и всё — темнота. Но работать мозгу мешала и ужасная нестерпимая боль по всему телу. Каждая клеточка отдавала неприятной вибрацией. — Как же вас угораздило наткнуться на оборотня? Вы, как говорится, в рубашке родились, я думала вы и не выйдете из комы… — печально вздохнув, произнесла мадам Помфри. — Да вы же меня знаете, я не могу жить без приключений, — грустно улыбнулась девушка. — кстати — сколько я здесь нахожусь? — Полторы недели… — опустив глаза, ответила лекарь и чуть позже добавила:  — Я сожалею, мисс Грейнджер, но яд зверя проник в вашу кровь быстрее, чем вы оказалась у меня и вы теперь тоже... заражены.       «Хорошее начало года, как всегда», — пронеслось в голове у гриффиндорки.