Похищенная Арвен (Короли тоже плачут)

Улыбка была лукавая, почти приглашающая, но испугала Арвен так, что захотелось бежать отсюда как можно дальше. Вот только на дворе стояла холодная ночь, а глухой непролазный лес и тысячи переходов лесных чертогов Трандуила, оставленные позади, походили на лабиринт, из которого, увы, не было обратного выхода. Девушка опустила голову и с большой поспешностью удалилась в свои покои. Муж, кажется, не собирался брать её силой: в его покоях было тихо — не то уснул, не то вообще ушел налить себе вина и скрасить им одинокий вечер. Арвен зажгла несколько свечей и огляделась. Это была светлица его прежней жены — без сомнения — и в ней не менялось с тех самых пор, как она трагически погибла, видимо, ничего. Забытая у окна вышивка на пяльцах, точно такая же, как у неё, но покрытая слоем пыли, и даже на столе всё ещё лежал деревянный резной гребень с запутавшимися в нём светлыми волосами. Стена была украшена лишь длинным мутным зеркалом в полный рост, в углу стояли высокий двустворчатый шкаф, пара сундуков и, о счастье, отдельная узкая кушетка. Стало быть, та супруга короля Лихолесья тоже не всегда баловала мужа близостью. Попросив мысленно прощения у первой королевы, Арвен порылась в вещах, извлекла наружу широкое покрывало, сняла верхнее платье и плащ, задула свечи и улеглась, укрывшись. Но как бы ни устала она с дороги, из головы не шли одни и те же мысли: как вышло, что к ней попал тот проклятый ключ от сокровищницы? И почему Трандуил так откровенно убеждён в её вине — больше того, намекает, будто она уже лишилась с ним невинности? Строго говоря, она ведь знала характер лесного царя, и он всегда казался ей гордым, самолюбивым, но никак не способным на ложь — напротив, скорее прямолинейным. Зачем же ему подстраивать такое? Из одного лишь желания овладеть? Но она сама ехала к нему, и если бы не паучий плен, то всё непременно закончилось бы лучше: как знать, может быть, тогда она вернулась бы в Мирквуд по доброй воле, а не выданной наскоро замуж, лишь чтобы скрыть позор. Трандуил казался до страшного взбешенным пропажей Аркенстона: такое раздражение нельзя было сыграть. Неудивительно, что отец ему поверил! Да ещё так кстати нашедшийся у неё в кармане ключ... Вспомнились отчего-то пророческие слава владычицы Галадриэль о том, что настали времена, когда тёмный враг всех эльфов подбирается к душам и ищет в них лазейки, и ей на секунду стало страшно. Она прислушалась: за стеной по-прежнему было тихо, слышались завывания ветра, шорох, топот мышиных лапок где-то внизу... Арвен решила непременно написать отцу, подробно вспомнить на бумаге всё, что с нею было и убедить его, насколько возможно, в своей невинности. Впрочем, что бы это теперь изменило? Она — жена Трандуила, всё уже решено. Поздно. Как бы хотелось ей сейчас вернуться обратно, и Арагорн, сын Араторна, с его мягкой улыбкой и смелым взглядом, вставал перед её мысленным взором вновь. Но ни он, ни отец не примут её назад, ведь она сама сделала этот выбор. Да и лесной царь ей нравился ещё неделю назад. Разве нет? Только эти чувства повернулись к ней другой стороной, и теперь-то она видела, каков он на самом деле: надменный, жадный и холодный. Хотелось плакать, из темно-синих глаз покатились несколько слезинок, но постепенно усталость с дороги взяла своё, Арвен тихо зевнула, сомкнула ресницы и провалилась в сон. Проснулась она нескоро. Может быть, оттого, что утро было сумеречное, туманное и в глубине лесов никак не желало превращаться в день. — Проснитесь, госпожа, — раздался сверху тонкий девичий голос дворцовой эллет. Арвен торопливо поднялась, но вспомнив, где оказалась, печально прижала к себе покрывало. Вставать не хотелось, но приличия требовали не разлеживаться слишком долго — ведь она не хочет, чтобы слуги лесного царя решили, будто новая его жена засоня и лентяйка, вдобавок такая гордая, что не желает к ним выходить. Рыжеволосая эллет, помогавшая ей одеться, казалась недружелюбной, но постепенно, увидев припухшие веки и покрасневшие глаза, поняла, что новая госпожа всю ночь плакала, и в её взгляде появилось искреннее сочувствие. Она даже попыталась утешить её, как смогла: — Нечего и говорить, у господина тяжелый нрав. Но хоть он и вспыльчив, зато великодушен. — Надеюсь, что сумею снискать его расположение, — улыбнулась Арвен. — К завтраку я, наверное, уже опоздала? — Да, господин уехал затемно вместе с сыном. Будете есть здесь? Принести вам с кухни? — Будь так добра. Недолго провозившись с её волосами, девушка вышла, а после принесла ей поднос с самой простой едой — тут же, правда, было и вино в кувшине, хотя Арвен вовсе не привыкла начинать утро с него. — Да? — глупо хихикнула эллет. — Простите, госпожа, я по привычке. Владыка его требует первым делом. Кажется, нравы у местной прислуги были самые простые, но, по крайней мере, не приходилось ждать интриг или язвительных слов в свой адрес. Постепенно можно было освоиться и рассчитывать, что со временем лесные девы станут ей подругами. Спустившись после завтрака вниз, во двор, она снискала симпатии и интерес мужской части слуг и стражников, посетив конюшни и осмотрев нижние залы, которые, кажется, предназначались только для общих шумных пиршеств, а в остальное время были заняты под хозяйственные нужды: там сидели и эльфы-мастеровые, и свободные от службы в карауле лучники, и служанки. Она нашла эльфов из Ривенделла, помогла разобрать её вещи и проводила обратно к лорду Элронду, передав с ними прощальное письмо, полное сожалений и просьб верить ей в том, что она не знает причин пропажи камня. Верные слуги простились с ней со слезами на глазах. Она шла с ними до ворот, но дальше путь преградили стражники Трандуила, сообщившие, что молодой королеве не велено покидать внутренний двор чертогов. Всадники на лошадях вскоре скрылись из виду за частыми ветками деревьев, и она осталась в незнакомом дворце совсем одна. Правда, при свете дня тот выглядел дружелюбнее, дерево казалось тёплым, а залы — наполненными золотистым и зеленоватым сиянием. Впрочем, ещё сильнее при свете стало видно, как долго не касалась ничего рука хозяйки, как давно стоило заменить старые портьеры, протереть пыль, заставить слуг убрать скопившийся в углах хлам; и те, хоть и ворчали, но с усмешкой слушались её. Это почти помогло ей успокоиться и почувствовать удовлетворение хоть от чего-то. К вечеру чувство тревоги вернулось снова. Ей словно казалось, будто она здесь не одна, и слуги были не при чем: словно сам лес смотрел на неё сквозь темноту ночи, протягивая свою паутину, затягивая в сети. Она оглянулась и увидела в окне своё отражение: бледное, с блеском в глазах. Через секунду отражение вдруг улыбнулось ей и исчезло. Арвен взволнованно отшатнулась, скорее уходя вглубь зала. Страшно было в чертогах лесного царя; а что ждёт зимой, когда ночи в три раза длиннее дня? В действительности же она видела в стекле вовсе не себя. То была Арлин, решившая проведать дворец Трандуила и его сокровищницу, но внезапно наткнувшаяся здесь на сестру. Сперва присутствие Арвен показалось ей необъяснимым, но очень скоро она догадалась, куда же завалился тот самый ключ, который она тогда потеряла. Если его нашли при сестре, то Трандуил естественным образом решил, что та виновна в краже, нажаловался, должно быть, лорду Элронду, а там открылось, что они провели ночь вместе — и вот Арвен здесь — исключительно по её собственной вине. Досадная неудача! Она вспомнила манеры Трандуила, и сестру стало жаль ещё сильнее. Впрочем, ангмарский чародей после смерти ведьм и успешной кражи Аркенстона дал ей почти полную свободу и наделил способностями в тёмной магии, поднимавшими нашу Арлин высоко над уровнем простой деревенской ворожеи. Так что теперь она с интересом наблюдала, как складывается супружеская жизнь ее сестры, пообещав себе выручить ту, если станет совсем уж худо и лесной царь станет добиваться выполнения супружеского долга силой. Одобрительно улыбнувшись через окно испугавшейся Арвен, она затаилась. Раздался во дворе топот копыт, мужские голоса: видимо, Трандуил вернулся с дороги. Так и было: вскоре он поднялся наверх, застав Арвен за ужином. Он плеснул себе вина, но садиться не стал, а прошёлся от стола к трону, осматриваясь. — О Йаванна! Что-то здесь изменилось, — Трандуил обвёл свой зал глазами. — Пол, что ли, вымыли первый раз за сто лет? Арвен улыбнулась, потупившись. — Ну, ничего. Дай мне отпраздновать что-нибудь здесь пару раз, и все станет по-прежнему! — и он расхохотался. "Это мы ещё посмотрим", — сказала себе под нос возмущённая донельзя его свинством Арлин, наблюдавшая с той стороны окна. Законная же жена его тихо вздохнула. Проблема была в том, что сегодня владыка проводил принца Леголаса в Ривенделл, где тому предстояло присоединиться к братству кольца и их злополучному походу на Мордор — и расстался он с сыном плохо, переругавшись напоследок. Лесной царь опасался показать, как же сильно не хочет терять единственного сына, да вдобавок всё ещё был раздражен исчезновением своей прелести, Аркенстона, что не добавляло мягкости его характеру и посему, провожая принца, Трандуил язвительно пожелал ему всяческой удачи и не слишком волноваться за свою сохранность. — Я собираюсь покинуть вас, мой отец, только лишь для того, чтобы доказать, что эльфы Лихолесья — достойные союзники в борьбе с набирающим силы злом. Но я обещаю вам не лезть под стрелы напрасно и не ходить по лезвию меча лишь ради того, чтобы показать свою храбрость. Постараюсь вернуться, зная, как вы волнуетесь за меня, — и он снисходительно, как показалось старшему эльфу, похлопал его по плечу. Лесной царь отстранился и ледяным тоном посоветовал сыну не слишком сильно трястись за сохранность своей шкурки и бесстрашно лезть в любые опасные места — от пещеры Шелоб до покоев владычицы Галадриэль. Ведь если принц Леголас мог заметить, его отец недавно вновь женился и в его отсутствие непременно будет упражняться в делании новых наследников — кто знает, может быть, более способных в управлении государством, чем в скакании по лесам в сомнительных компаниях! Одним словом, расстались они отнюдь не в тёплых чувствах и разъехались в разные стороны с тяжелым сердцем. Оттого Трандуил скрывал страх утраты сына и злость от потери камня за деланной грубоватой веселостью, так возмутившей Арлин и до дрожи пугавшей более робкую её сестру. — С вашего позволения, господин, могу я вас покинуть? — Осторожно спросила та. — Нет! Побудь со мной. Кто же ещё будет скрашивать мои одинокие ночи и вечера? Сын меня покинул, жена тоже не хочет видеть? — Прошу вас! Время позднее... — Что ж, иди. Но знай, что я скоро присоединюсь к тебе и ни за что не дам спать. — Холодно рассмеялся он. Арлин с другой стороны окна скользнула тенью за Арвен, ушедшей к себе, и даже успела до её прихода пробраться через окно в её маленькие покои. Спрятавшись за широкими шторами, она пронаблюдала, как сестра готовится ко сну и, затушив свечку, ложится в постель, укрываясь с головой, словно бы надеясь, что тогда нетрезвый муж забудет про неё и не заметит. Затем она вышла из укрытия, для верности произнеся усыпляющее заклятье, после чего начала приготовления: переоделась в простую льняную сорочку, распустила волосы, словно бы собираясь лечь... Сейчас она навсегда отобьет у него охоту приставать против воли к своей бедной сестре! Не удавалось скрыть только азартный блеск в глазах, но Трандуил вряд ли бы заподозрил за этой деталью подмену жены. Постепенно выпитое вино делало своё дело, и вскоре лесной царь встал из-за стола, пошатнувшись (хотя и быстро выровнялся, ухватившись за его край), после чего направился в свои покои, где и застал, как он думал, Арвен. Простая льняная рубашка с кружевом сменила бархатное платье. Трандуил вошел к ней, как и обещал вчера, безо всякого смущения, притянув жену к себе и обдав устоявшимся запахом перебродивших плодов. Мнимая Арвен попробовала высвободиться из объятий мужа, пробормотала слабое: — Нет, прошу вас, не сегодня! — Почему нет? — отвечал он, выдыхая вновь запах вина. — Вы пьяны. — И что? Боишься, что понесешь с первого раза? Ах да, я совсем забыл, что он у нас не первый! Рука у Арлин почти автоматически дернулась, чтобы одарить лесного царя очередной пощечиной, но тот стискивал её слишком крепко. Она решила поиграть в жертву ещё немного, после чего припомнить, как он был вымотан после того раза. Трандуил прижался к ней, лицом уткнувшись в грудь. Жена пахла свежестью равнин и широких рек, а не затхлостью узких лесных ручьев. И, кажется, совсем не хотела близости. Он, притягивая её к себе, силой уволок в свои покои, где упал вместе с ней на кровать, накрыв своим телом. Его промежность крепким холмиком вжималась в Арлин, и только то, что продолжение процесса требовало освободиться от лишней одежды, заставило его оторваться на несколько мгновений. Он сбросил с себя верхний камзол и исподнее, задрал сорочку на Арлин и прижался к ней. — Сдавайся сразу, ну же, не сопротивляйся, — рассмеялся он в лицо ломавшейся ещё для вида Арлин. — Готова поспорить, что ваша страшная осада продлится никак не долее двух минут, — с презрением бросила ему в лицо она. — После чего ваше величество уснёт прямо на мне, и основной проблемой будет разве что выбраться из-под вашего недвижимого тела. Трандуил даже чуть приоткрыл рот, возмутившись такой дерзостью супруги. Да она должна быть счастлива, что он не терзает её слишком долго, давая возможность выспаться, чтобы завтра утром она смогла с новыми силами намывать полы в его чертогах! — Прикрываете собственную слабость заботой обо мне? — с сомнением прокомментировала Арлин, перехватывая инициативу. — Впрочем, чего мы ждём? Нужно успеть, а не то вы так и уснёте с мыслями о собственной непревзойденной щедрости, так и не выполнив супружеский долг, — и она перевернулась, высвобождаясь из-под него, через секунду устроилась сверху, сжав его бедра своими. Всё же Трандуилу пришлось признаться себе, что жена на редкость соблазнительна в такой позе; её грудь была прямо напротив, и руки сами тянулись к округлостям юной красавицы, что заставляло забыть о всех ссорах и даже о коварной покраже ключа. Он толкнулся членом в её промежность, и Арлин вняла его желаниям, крепко взяв его своей ручкой и направив, куда нужно, после чего начала объезжать этого строптивого оленя вновь. Трандуил, правда, почти не двигался, разве что подаваясь бедрами ближе к ней и тиская мягкие места, в то время как девушка скакала на нём, как настоящая наездница, но очень скоро этот быстрый ритм сменился медленным, тягучим, почти невыносимым, и он понял, что и впрямь ни за что не может больше сдерживаться и готов кончить прямо сейчас — а ведь предсказанные женой две минуты, вполне возможно, даже и не прошли! Впрочем, если бы он попытался продолжать сдерживаться долее, всё могло закончиться ещё позорнее, и Трандуил выбрал собственное удовольствие, войдя в Арлин так глубоко, как мог, после чего почувствовал долгожданную разрядку. Он в изнеможении откинулся на подушки и прикрыл глаза, наслаждаясь блаженной истомой и головокружением после выпитого вина. Бледное лицо его покрылось испариной, хотя он вовсе не хотел показывать, что устал. Но очевидное нельзя было не признать, и продолжение банкета было невозможно: как видно, его член решил уснуть первым. Так что, когда он открыл глаза, Арлин сверху смотрела на него с укоризной. — Что и требовалось доказать. Скорее Саурон перейдёт на сторону света, чем ваше величество удовлетворит хоть одну женщину. — Нет! — возмущённо возразил он, не успев даже отдышаться. — Мы обязательно продолжим... Но чуть после... — Я не собираюсь ждать целые сутки, пока вы не проспитесь. Не заставляйте меня прибегнуть к прошлому средству. — Я не могу вот так, через полминуты! — он, кажется, чуть не плакал. — Ну, так что? Хлыстом по попе? Или возбуждающий эликсир? Правда, после него возникает риск вновь потерять ключи от сокровищницы... — расхохоталась Арлин, ноготком на пальце провела по его щеке, спустилась ниже и царапала грудь. — Нет! Только не это! — Трандуил вздрогнул. Он перевернулся, уткнувшись лицом в подушку и не желая видеть больше ненасытную жену. Увы, зря, поскольку именно этим жестом он открыл ей незащищенный тыл. — Значит, плётка, — резюмировала Арлин, добираясь до спрятанной в складках ночной сорочки хлыстика. — Кто здесь был плохим мальчиком, говорил, что в постели он — лев, а сам кончил быстрее кролика? Она откинула с Трандуила одеяло, оголяя нижнюю часть его тела, и хлыстик рассёк воздух, опустившись на мягкое место пониже его спины, оставив после себя краснеющую полоску, а затем ещё и ещё раз — он пытался откатиться, но скоро уткнулся в стену, а слабость и чересчур большое количество выпитого не давали ему подняться и оказать хоть сколько-то серьёзное сопротивление. — Ну, на сегодня достаточно. Думаю, это отучит вас лгать о том, что вы хотите близости тогда, когда совершенно на неё не способны. Вы мне, кстати, так и не показали мой венец, владыка? — О нет! Арвен, умоляю, завтра! Его мучительница вышла из спальни, хищно улыбаясь, и под покровом глубокой ночи покинула лесной дворец. Ненадолго: завтра стоило проконтролировать, не вздумает ли уязвлённый лесной царь отыграться на её сестре. Что касается настоящей Арвен, то она наутро никак не могла взять в толк, что же случилось. Муж не сдержал обещания овладеть ею этой ночью, и она спокойно и крепко спала до самого утра. Спустилась к завтраку первой. Через некоторое время к ней присоединился мрачный Трандуил. Выглядел владыка неважно, и она робко поинтересовалась, в чём же дело. Если он нездоров, не позвать ли лекаря? — Вы в самом деле не помните, в чём дело? Я вас умоляю! Арвен озадаченно промолчала, но решила про себя, что супруг намекает на изрядное количество выпитого накануне, и с заботливым видом посоветовала впредь не пить так много. Трандуил оставался мрачен (странный контраст между ненасытным и жестоким ночным поведением жены и исполненным возвышенности и всяческого воспитания дневным сбивал его с толку), но по крайней мере оставил всякие попытки смеяться над юной эльфийкой или пугать её, как это было в первый вечер.