Ведьмино проклятие

Здесь не существовало ни пространства, ни времени – только пробирающий до костей холод, мерзкая сырость тюремных подземелий и ослепляющая тьма, едва-едва разбавленная далекими вспышками факелов. Сколько уже времени прошло? День? Неделя? Вечность? Мария зябко поежилась, и железные кандалы, словно змеи опутывавшие запястья и лодыжки, пронзительно звякнули, царапая слух. Её периодически бросало то в жар, то в холод. Шок успел отхлынуть, и девочка тихонько поскуливала от боли в разорванных конечностях и обожженной плоти груди и живота. Когда очередным болезненным спазмом скрутило живот, Мария упала на четвереньки, и её долго рвало желчью перемешанной с непереваренными хлопьями земли. Когда её наконец вывернуло, девочка медленно отползла к стене, где ей всего на несколько минут удалось забыться в истощенном обморочном забвении. Так сколько же времени уже прошло? Песок противно скрипел под языком и застревал в зубах. Горло словно изнутри заволокло пушистым мхом, во рту все пересохло, и любая возможность выплюнуть эту гадость пресекалась. Сколько Мария помнила себя здесь, ей так и ни разу не приносили пищи, только пару треснутых глиняных стаканов с отвратительной на вкус водой. Девочке было все равно – она до сумасшествия жадно глотала воду вприкуску с сырой землей, чтобы хоть чем-нибудь заполнить пустой желудок. После внезапно нахлынувшего приступа рвоты невыносимая жажда усилилась в несколько раз. Мария чувствовала себя пойманным и высушенным на солнце насекомым, насаженным на иглу для коллекции или просто забавы ради. Погибнет ли она от голода и обезвоживания? И если да – что случится с её душой? Решеточная дверь камеры скрипнула тоскливо и протяжно. Мария откликнулась на этот звук слабо приподняв голову и внутренне сжавшись в страхе быть вновь подвергнутой пыткам. Когда глаза привыкли в темноте, ей удалось рассмотреть мужчину лет тридцати, высокого и статного. Кажется, это именно он допрашивал её некоторое время назад. - Я принес тебе еды, - сообщил он, протягивая девочке кадку с кашей и стакан воды. Долю секунды Мария осматривала мужчину вопросительным взглядом, ища подвох, затем жадно сглотнула, непроизвольно проведя языком по потрескавшимся, пересохшим губам. Девочка проглатывала пищу, практически не жуя, под сочувствующим и слегка брезгливым взглядом инквизитора. Ей казалось, что она никогда в жизни не пробовала столь вкусной каши. Когда желудок был наполнен, она до последней капли осушила поставленный рядом стакан и довольно зажмурилась. Впервые за это время она почувствовала себя сытой и счастливой. Даже холод и боль, казалось, отступили, притаившись в темном уголке. - Спасибо, - она скромно заерзала, одарив мужчину благодарным взглядом. И, может быть, ей только показалось, но уголки его губ чуть приподнялись в ответной улыбке. Свен облегченно вздохнул, глядя в довольные, доверчивые глаза девочки. Осторожно вложив её маленькие ладони в свои, он с неудовольствием отметил на запястьях новые воспаленные раны, нанесенные тяжелыми браслетами металлических оков. Свен хотел спросить «Как ты себя чувствуешь?», но слова застряли в глотке сухим комком, неуместные и тошнотворные в данной ситуации. Он знал – ей страшно, холодно и больно, но единственное, что Свен мог сделать – безмолвно жалеть девчушку. - Назавтра назначено повторное судебное разбирательство, - вспомнил он истинную причину, по которой наведался к ней. – Но не бойся, тебя больше не будут подвергать пыткам. - Обещаете? – Мария смотрела на него с такой пронзительной надеждой, что руки мужчины на мгновение дрогнули в запретной попытке утешить её и обнять. С первой секунды их малоприятной встречи Свен понял, насколько тяжело ему будет видеть мучения этой девочки. Жалость связывала его по рукам и ногам, подстрекая к нечестной попытке оправдать. Но где-то на уровне инстинктов он понимал, что девчушка, такое хрупкое и прелестное дитя, все равно является ведьмой. - Даю слово инквизитора, - пообещал Свен и, не удержавшись, потрепал её по жестким рыжим волосам. Коротко попрощавшись, он покинул её до завтрашнего утра, но оставил надежду. Мария была напугана, совсем чуть-чуть. Он обещал – она верила. Что может быть проще? Спустя некоторое время девочке удалось забыться беспокойным сном. Как наяву, она видела сгорающую на костре женщину. Она не билась в предсмертной агонии, словно не чувствовала обнимающего её тела пламени. Она хохотала, как сумасшедшая, истерически и злорадно. - Скоро все вы почувствуете себя в моей шкуре! – прокричала безумная женщина прежде, чем Марии удалось очнуться от кошмара. Здесь не существовало ни пространства, ни времени – только холод пронзительной пустоты, окутавшей небольшую деревеньку всего за несколько часов. Время застыло, время умерло, похоронив с собой в огне около двухсот с половиной женщин, опознанных святой инквизицией как ведьм. Тобиас Фишер, бывалый рыбак и мастер своего дела, поставлявший свежую рыбу всей деревне, беспокойно сопел в подушку, коленями упираясь в пол, когда в незапертую дверь ворвался его сосед и лучший друг по совместительству – Франк Лейден. - Беда! – взволнованно пробормотал мужчина, пытаясь растрясти спящего Тоби, который вот уже четвертый день сгнивал в беспробудном хмельном угаре. - Старина Франки! – по-пьяному добродушно откликнулся старый рыбак, пытаясь сжать приятеля в дружеских объятиях, царапая его щеку жесткой щетиной. - Ужасные новости, Тоби, - Франк без особых усилий усадил едва передвигающего ноги мужчину на стул и подал ему кувшин с элем, которым тот сразу же увлажнил пересохшее горло. – Несколько часов назад к нам наведывалась инквизиция. Они признали ведьмами всех женщин, начиная с десяти лет. И сожгли тотчас же, без суда. Я забегал к тебе при первых признаках тревоги, но так и не смог добудиться. - Вот как, - Тобиас Фишер мгновенно помрачнел, в гневе сжав тонкие губы. Трезвость ума вернулась к нему, как только он услышал это известие. Вместе с ней вернулись и горечь, и гнев. Мужчина резко встал и с силой опрокинул деревянный стол, и стеклянный кувшин разлетелся на осколки, разбрызгав по полу все содержимое. - Моя бедная Сара была первой, - запричитал Тоби, беспокойно меряя шагами комнату. – Должно быть, эти чертовы святоши пытками заставили её сдать всех женщин в качестве сообщниц! - Тоби… - Франк попытался поддержать приятеля, похлопав его по плечу, но мужчина тут же раздраженно спихнул его руку. – Да разве такое возможно? - Не будь лицемерным трусом! Хотя бы ты, Франки, - выплюнул Тобиас, зло покосившись на друга. – Ты не видел её! Как она кричала, молила о помощи, заживо сгорая в костре! А толпа ликовала, бросала в неё камни, называла наложницей Сатаны. Как будто в каждого из них самих вселился Дьявол! - Но я видел сожжение остальных женщин нашей деревни, - попытался оправдаться Франк, но Тоби не желал его слушать. - Я отомщу, - пообещал он, стиснув челюсть так, что на скулах заиграли желваки. – Эти мрази все стены своей чертовой католической церкви заблюют кровью и собственными кишками. - Тоби, - обескуражено пробормотал Франк, оперившись о стену, чтобы не упасть. В этот момент страшное предчувствие сковало его тело по рукам и ногам. Предчувствие, что он не посмеет и не сможет остановить своего друга.