Ведьмино проклятие

Глава, скорее, информативная, чем сюжетная, но я надеюсь, вам понравится. Рольф Фишер сонливо потянулся, сцепив пальцы в замок и вытянув руки навстречу солнцу. Недавно забитая рыба уже пару часов плавилась на жаре, грозясь испортиться – обычно её с руками отрывали столпившиеся вокруг лотка посетители, но сегодня на рынке было необычайно пустынно, и мальчик откровенно скучал, мучаясь бездельем. - Братик, а можно я домой пойду? – в очередной раз умоляюще заныл Рольф, нетерпеливо дрыгая ножками на слишком высоком для него стуле. Ганц, старший сын Сары и Тобиаса Фишеров, шестнадцати лет отроду, обеспокоено покосился на опухшие от розг пальцы пятилетнего брата. - Я сказал тебе – сиди здесь! – жестко выпалил он, и Рольф, обиженно надувшись, мгновенно отвернулся. Ганц разочарованно вздохнул, борясь с желанием успокоить братишку, потрепать его по светлым вихрам выжженных солнцем волос. Рольф рос довольно беспокойным ребенком. А дома зверствовал отец, захваченный в плен пьянства, и каждый проступок шкодливого юнца немедленно карался жестокой поркой. - Хочешь есть? – заботливо поинтересовался старший, нащупав в подвязанном к поясу мешочке несколько вчерашних лепешек и, получив утвердительный кивок в ответ, вручил их брату. Рольф настороженно покрутил одну из них в руке, осторожно надкусил и тут же выплюнул, запуская лепешки в лицо Ганцу. - Фу, гадость! – капризно захныкал мальчик. – Скорее бы мама вернулась! Она вкусно готовит, а ты нет. - Ну извини уж, - примирительно улыбнулся Ганц. – Я бы купил тебе чего послаще, да пекарь сегодня закрыт. Его жена и дочери тоже… ушли. Как и мама. На этих словах он горестно вздохнул, оглядывая запустелую местность в поисках случайного покупателя. Но улицы оставались гнетуще безмолвными, пронизанными насквозь мрачным настроением недавно навестившей их смерти. С самого утра единственным посетителем в лавке Фишеров была лишь Андреа - соседская девчонка с необычайно пронзительными зелеными глазами, которые сейчас выглядели потухшими и усталыми. Ганцу она всегда нравилась – как-то они даже заключили шутливую сделку, согласно которой старший Фишер должен был первым посвататься к ней, когда Андреа достигнет возраста согласия. Протянув пару монет и получив самую большую и сочную рыбу, девочка поведала ему историю, услышанную от отца, о большом горе, постигшем мельника – его сын, новорожденный младенец, погиб, лишившись материнского молока. И никто не смог помочь ему, ведь в деревне не осталось ни единой кормилицы. Только юные девочки не старше десяти. Ганц благодарил небеса за то, что Андрее всего лишь девять. Он провожал её удаляющийся силуэт печальной улыбкой – после гибели матери на неё свалились все домашние хлопоты, и ему было больно и горько видеть, насколько быстро она взрослеет под тягостью женского долга. - Смотри, братик, там лошадка! – прервал его мысли радостно закричавший Рольф, возбужденно тыкавший указательным пальцем куда-то вперед. Ганц усиленно сощурился и тут же остолбенел от удивления – по пустынным тропинкам размеренно скала кобыла, в которой он тут же опознал лучшую лошадь отцовской конюшни, Рыжуху, запряженную знакомой повозкой. - Сиди смирно, Рольф. Это отец. «Что же ему здесь внезапно понадобилось? Еще несколько часов назад он был не в состоянии даже доползти до кровати», - размышлял про себя молодой человек, ожидая приближения повозки. Тобиас резво спрыгнул с седла, едва лошадь притормозила у лотка, и перекинул поводья сидящему в повозке Франку. - Ну, как идут дела, сын мой? – не здороваясь, спросил он. - Никак, - честно ответил Ганц, указывая на полный рыбы прилавок. Тобиас смотрел на него как-то странно и изучающее, и Ганц занервничал против воли, мысленно перечисляя причины, по которым отец мог столь неожиданно сюда заявиться. - Мне нужно в город по делам, - безаппеляционно сообщил Тоби. – Присмотри за Рольфом. Я на тебя надеюсь. Ганц и удивиться не успел, как отец сжал его в крепких объятиях. Сколько старший Фишер себя помнил – Тобиас был жестким, если не сказать жестоким отцом, воспитывавшим обоих сыновей в необычайной строгости и не терпящим никаких послаблений по отношению к ним. «Видимо, дело – дрянь», - догадался Ганц, сжимая Тоби в ответных объятиях. - Ты уж не задерживайся, - вслух произнес он, утыкаясь носом в темные, чуть задетые сединой от недавно пережитого горя, волосы отца. - Это уж как сложится. Чуть поколебавшись, Тобиас отвязал со своего ремня небольшой мешочек, наполненный звонкими монетками. - Это вам на первое время. А дальше – сами разберетесь. Когда отец вновь оставил их, оседлав Рыжуху, Ганц судорожно вздохнул и прислонился спиной к деревянным столбикам семейного лотка – нервозность не ушла, наоборот, накалилась до предела, разъедая жалкие остатки выдержки и самоконтроля, которые он по крошкам собирал после смерти матери ради благополучия младшего брата. - Папа поехал за мамой? – полюбопытствовал Рольф, на удивление все это время ведущий себя паинькой. Ганц в раздумьях облизал сухие губы. Он надеялся, что отец будет более благоразумным и не станет подвергать себя опасности. Но кто знал, что могло взбрести в его голову в подобной ситуации? Тем временем, одинокая повозка уже покинула пределы небольшой деревушки и сосредоточенно неслась вперед к своей цели. - Ганц так похож на покойную Сару, - с необычной для него отцовской нежностью пробормотал Тоби, и едва заметная улыбка впервые за несколько дней появилась на его бледном лице. - Не жалко детей? Сиротами оставишь, - Франк вопросительно поглядел на друга из-под полы широкой соломенной шляпы. Они оба понимали, что путь назад для них уже заказан. – Мне-то терять совсем нечего. - А ты, кстати, зачем увязался? Франк обреченно вздохнул, закатив глаза, но постарался не обращать внимания на то, как резко Тоби поменял тему разговора. Он знал – в глубине души ему очень тяжело. Но любовь к жене и ненависть к её убийцам были намного сильнее и глубже тех чувств, что он испытывал по отношению к собственным детям. - Разве я могу бросить лучшего друга в его горе? Тем более, после того, что увидел сам? – добродушно ответил мужчина. Впереди ожидала нелегкая дорога. И да поможет им Господь.