***
Это была одна из тех самых, редких, одиночных миссий, на которую её решилась послать Тсунаде-сенсей. Ничего сложного, только сбор очень полезных медицинских трав, которые как назло растут на границе между Аме и Кусой. В общем далеко, дождливо, сыро, долго и посылать действующих шиноби на полтора месяца чистого безделья для них — глупая трата резерва. По крайней мере, так сказали старейшины, которых зло передразнивала Хокаге-сама, говоря, что ни черта они не понимают и, что медиков надо оберегать! Особенно, когда они в таком дефиците. И всё было бы в порядке, это, всё-таки, была не первая подобная миссия, если бы не одна роковая случайность, которая перевернула жизнь сразу нескольких людей. Всё было бы как обычно, если бы Сакура не наткнулась на истекающего кровью Учиху Итачи.***
Харуно Сакура честно, абсолютно точно, не знала, что ей делать. Самым логичным и правильным было бы убить нукенина. А с другой стороны у него наверняка много полезной для деревни информации, а значит надо бы его захватить и доставить в Коноху — для допроса. Вот только справится ли она с нукенином S-класса? Девушка несомненно была сильной, но здравый ум уверенно твердил — не настолько. И почему-то совершенно неожиданно, внезапно, даже шокирующе, о себе вновь дали знать те самые, пусть и слабые, чувства. Почему-то Сакура была абсолютно уверена, что ненавидит всем сердцем Учиху Итачи. Человека, уничтожившего её семью, её любимую команду номер семь.***
Сакура сидит в пещере, прикусывает ноготь и проклинает всё на свете, а первым чередом себя. Шинигами побрал бы её сентиментальность и по-прежнему не вытравленную доброту, на основе дурости. Она сидит в пещере, прикусывает ноготь, проклинает всё на свете и лечит нукенина. Связанного, конечно, но сам факт. Причём, не какого-то там левого нукенина, а самого Учиха Итачи. Того самого, который вырезал весь свой клан, из-за которого Саске стал сиротой, а Коноха лишилась клана Учиха, из-за которого её сокомандник ушел в ученики Орочимару, из-за которого распалась команда номер семь. Она лечит того подонка, в которого была влюблена почти семь лет. И какая-то детская, по-прежнему живая, мечтательная, глупая и наивная часть, до сих пор иногда, втайне ото всех, даже от самой Сакуры, вспоминает красивого, уставшего мальчика с доброй улыбкой и слишком взрослым взглядом. Только сейчас, когда иннер-Сакура тыкает её носом в это, Харуно признаёт данный факт, горестно вздыхает и утыкается лбом в колени, поджимая их под себя. Она дура. Сентиментальная, глупая дура, которая не умеет совладать со своими чувствами. Саске был прав, обозвав её как-то идиоткой. Но по голове всё равно получил заслуженно.***
Тихий болезненный стон моментально вырывает зеленоглазую из душевных метаний и обвинений самой себя. Секунда и она готова убить, помочь или вырубить. Всё как учила сенсей! Но пациент, если его можно так назвать, в себя не приходит, вырваться не пытается, убить тоже. Лишь кашляет кровью, тихо стонет и кривится. Судя по всему, у кого-то жар и кто-то давно болен, при этом не принимая никаких мер для лечения. И откуда только таких шиноби берут?.. Харуно ещё раз вздыхает, распечатывает свою мини-аптечку, берёт небольшую миску и идёт на улицу. Там как раз идёт ливень, вода скоро наберётся, тогда можно будет с помощью мокрой тряпочки хотя бы протереть лоб больному, избавив хоть от каких-то мучений. «Да так ему и надо, ублюдку! Нашлась тут мне, дура сентиментальная… хочешь, чтоб он убил тебя, да?» — разорялась иннер-Сакура, в то время как сама розоволосая аккуратно обтирала тело раненого, развязав того и рискуя быть убитой. Впрочем, сейчас бы он не смог и руку поднять: состояние было почти хуже некуда. — «И кому я это говорю?.. Эх, все бабы дуры! Влюблённые!» — заключила иннер и замолчала. Если честно, то Сакура была с ней полностью согласна.***
— Зачем? — хрипло, на грани слышимости, а почти-покойник, схватил её за руку. Слабо, явно из последних сил, но всё же… — Потому что дура, — слабо улыбается Сакура и бережно берёт руку Учиха, укладывая её на походный футон, на котором сейчас лежал раненый. Под взглядом ониксовых глаз Харуно продолжает аккуратно протирать раны на торсе отступника. Протирает так, чтобы смыть кровь и доставить как можно меньше боли, полностью сосредоточенная на этом занятии и спокойная. Какого-то чёрта у неё на губах почти незаметная улыбка.