Тьма во тьме

- Получилось? - Да. - Оба? - Да, но… - Говори. - Один ранен, не знаю насколько серьезно. - Тебя же просили, предупреждали – рассчитать все так, чтобы они не пострадали. - Да не я это, у него и до этого проблемы были, пошли осложнения, видимо что-то со спиной, откуда мне было знать? - Ладно, который? - Тот, который Лева. - Что? Ты забыл какая сумма тебе на счет пришла и за кого она пришла? Корабль будет в порту через два дня, к этому времени он должен иметь товарный вид, ты меня понял? - Я понял, но есть еще одна проблема… - Ну и? - Мне кажется не надо его отправлять, у него, по-моему, проблемы с головой. Он всю ночь пел песни, кричал, плакал и смеялся одновременно. А сегодня ударил меня, я даже и подумать не мог. - А ты не думай. Твоя задача привести его в порядок. Насколько плохо он выглядит? - Ну выглядит он может и не плохо, только его задело осколком в плечо, я обработал рану, но он мучается, может там смещение, нерв защемлён или диск поехал, я ж не врач, держу его пока на обезболивающих. - Плохо, ну ничего на месте разберемся, а что со вторым? - Молчит все время. То есть, он сначала был разговорчивый, но, когда я стал задавать вопросы, послал меня на три буквы, и все, с тех пор и молчит. - Хорошо, держи меня в курсе. И еще, запомни, никаких твоих этих штучек, иначе вторую часть денег не увидишь. - Я, я ничего такого не делаю. - Вот и не делай.

Москва, СК

- Так, а что насчет врагов? Может письма с угрозами были, кто-то чем-то был не доволен? – следователь перекладывает бумаги, вынимает бланк из массивного пресс-папье, и протягивает ей, он кажется опытным кабинетным работникам, знающим о спец операциях только со слов сослуживцев. Звездочки на его форме не внушают Асе доверия, она чувствует себя Элли из Изумрудного города, и готова отправиться в Волшебную страну, на поиски, хоть одна, знать бы только где вход. - Я уже такой заполняла, - она отодвигает бланк, и машинально дотрагивается до обручального кольца. Да, она заполняла бланк и как на пропавшего без вести, и как на оформление похищения, и как на иностранного гражданина, и в посольстве заполняла, и у следователей в каком-то мрачном, насквозь прокуренном кабинете заполняла, и где только она уже не писала: Игорь Михайлович Бортник, 2 сентября 1972 года рождения, Минск, Беларусь. А потом поток этих вопросов, от которых хочется плотно прижать руки к ушам и напевать какою-нибудь песенку, это намного легче чем объяснять, что она пишет Игорь, потому что в паспорте Игорь, и нет он не Лева, то есть Лева конечно, но ФМС об этом не знает, и да, Егором его уже никто давно не зовет. Следователь, кивнул, и бланк забрал, отвлекся на принесенные секретаршей бумаги, и стало понятно, что ее ответ особо никого не интересует. Ася откинулась в кресле, оглядела кабинет: все как всегда, портрет Путина над креслом, а в кресле, человек с большой властью и минимум энтузиазма. В сумке подал сигнал телефон, на экране сообщение от неизвестного номера: «Как выйдешь - позвони, Федя очень волнуется. Пожалуйста». Неприятные мурашки пробежались по спине, она еще раз перечитала послание. Когда Ирина позвонила ей первый раз, Ася отвечала односложно: да пропал, да, еще не нашли. Голос Ирины в трубке прерывается помехами: «Я ж не для себя спрашиваю, плевала я на этого мудака, сам виноват допелся, довыпендривался, я для сына, они сейчас так хорошо стали общаться». Для сына она спрашивает, как же, боится, что деньги перестанет получать. Ася ответила, что если найдется, то она позвонит. Хотя сказать этой женщине хотелось еще очень многое, общаться они видите ли хорошо начали, видимо она забыла, что для того, чтобы вытащить Федю на вк фест, Лева орал в трубку как бешенный: «Я ничего тебе не должен, если тебе нужна машина, иди и проси у своего мужа, не смей ставить мне ультиматумы». Потом они вместе долго лежали на диване, и она перебирала его волосы, ничего не говорила, просто слушала - «Дура, какая же она дура, Ась, я был влюблен в абсолютно пустоголовую женщину». А сейчас это пустоголовая женщина, мало того, что как-то узнала номер телефона, так еще и смс пишет, прикрываясь интересами сына. - Простите, я не расслышал, что вы ответили? – следователь наконец отвлекся, бумаги унесли и он взглянул на нее ожидая ответа. - Нет, врагов не было, были разные письма, но в основном все хорошие, так подарки, поздравления, признания в чувствах. - Ну хорошо, а у Александра Николаевича? - Эмм, а, у Шурика? Нет тоже нет. - Ясно, понимаете, я вам честно скажу, версию с похищением из мести, или недовольства, мы уже не рассматриваем, - он снял очки, и устало потер глаза, - точно также, как и донорство, и денежную выгоду, прошло ведь уже три дня. Вот именно, подумало Ася, три дня, и ничего, ни слуху ни духу. - Тогда, - Ася подалась вперед, желая не упустить ни слова, - тогда какую версию рассматриваете? - На законодательном уровне это называется рабство. Так, вы что-то побледнели, хотите воды? - Нет, простите, вы сказали - рабство? - Ну вы же сами упомянули, поздравления, признания, возможно кто-то захотел иметь вашего мужа, так сказать в личных целях, на самом деле такое часто случается, секты или просто очень богатые люди хотят наслаждаться искусством непосредственно напрямую, без ограничений, так сказать собирают коллекцию. - Что собирают? – У Аси поплыло в глазах, лицо следователя то вытянулось, то опять расширилось, она моргнула, нащупала в сумочке бутылку с водой и все-таки немного отпила. - Коллекцию, - устало повторил следователь, - только не книг или картин, а людей. Настоящих, живых, и, разумеется, талантливых, так что думаю здоровью вашего мужа ничего не угрожает. Она выходит из кабинета и не запоминает дорогу, все коридоры, кабинеты сливаются в одно мутное пятно, ее поддерживает под локоть помощник следователя, и когда на улице он спрашивает где ее машина, она мучительно-долго старается припомнить марку и цвет. А вот Левчик бы не забыл, он бы уж точно помнил, еще бы и посмеялся, что она так долго водит, а все никак не запомнит. А теперь. Теперь он, где, у кого, как что? Ценный экземпляр, редкий вид, почти экспонат? Они находят машину, и парень открывает перед ней дверь: хотите я вас отвезу? – предлагает он, но Ася отказывается, ей надо побыть одной, надо подумать. Она едет медленно, осторожно, потому что пелена из слез, постоянно перекрывает вид, и вытершись рукавом платья, она крепче сжимает руль, сворачивает в первую подворотню. Как давно она плакала? За все четырнадцать лет жизни с Левчиком, похоже, что никогда. Коллекция. Как-то раз, в американском туре, в шале где они остановились, за ночь намело столько снега, что пришлось откапывать машину и пока они ждали, хозяин гостиницы решил показать им свою коллекцию оленей. Точнее то, что осталось от оленей. Шуре было интересно, он фотографировал, задавал вопросы, а Лева выбрал самого молодого оленя, голова которого была подвешена почти под самым потолком, из деревянных брусьев, и очень долго на него смотрел. Смотрел не отрываясь, а затем ушел, хлопнув массивной дверью. И через окно, она смотрела на то, как он пересыпает рыхлый снег на ладонях, и не переставала удивляется его чуткому, бесконечно нежному сердцу.