Тьма во тьме

Провозглашается результативная часть судебного заседания по уголовному делу в отношении Игоря Михайловича Бортника 2 сентября 1972 года рождения, уроженца города Минск Белоруской ССР, гражданина Израиля, имеющий вид на жительство, а также разрешение номера 20934 на осуществление рабочей деятельности на территории Российской Федерации сроком на один год, имеющего среднее образование, состоящего в браке, имеющего на иждивении детей не достигших совершеннолетнего возраста…. Московская квартира просто не может вместить всех. Стаканы передаются через головы, сигаретный дым витает всюду, «прости, прости пожалуйста» - извиняется Лиза, неудачно задевшая плечо Левы и протискивается в гостиную, где Шура, наматывая круги по комнате, вчитывается в бумаги. - Так, это я ваш адвокат, поэтому имейте терпение меня выслушать, - уже достаточно пожилой человек поправляет съехавшие на нос очки. Он занимает центральное место у стола, заваленного папками. - Вы просили закрытое заседание, я добился закрытого суда. Я выполняю все ваши просьбы, а что насчет моих? – спрашивает адвокат недовольно окидывая взглядом разношерстную толпу. «Я же просил быть их только вдвоем, неужели это так сложно выполнить». - Это наши друзья, они будут присутствовать и на … – начинает Лева, но осекается, встречаясь с адвокатом глазами. - Молодой человек, а в тюрьму они тоже с вами, так сказать, за компанию, пойдут? – огрызается юрист, внося последние правки в документы. Все в комнате замолкают, Шура перестает нарезать круги и останавливается рядом с другом, который явно забыл про зажженную сигарету. - Ну что вы так переживаете, все будет хорошо, в рамках того, что вообще здесь может быть хорошего, - поправляет сам себя адвокат, укладывая документы, «какие нежные, как двоих из гранатомета пришибить так горазды, а как в суд, так им группу поддержки подавай» - думает он, - для начала, вот вы, Егор Михайлович, зачем вы наговорили эту околесицу психиатру, вы понимаете, что протокол вашего освидетельствования будет рассмотрен в суде? - Я сказал правду, - солист недоуменно вскидывает брови и присаживается на диван, рядом с адвокатом. - Хорошо, правду так правду, с правдой сложно поспорить. Ну, а вы, Александр, - адвокат поворачивается к Шуре и тот, бесцеремонно пододвигая Леву, тоже садится рядом, - как вы объяснили, то что знали о покушении еще до того, как оно произошло? - Интуицией и объяснил. Да и сколько повторять не знал я, просто обстоятельства так сложились. - Вы понимаете, что психиатр был крайне неудовлетворён вашими ответами? - Да какое мне дело удовлетворен он или нет. Что по-вашему я мог сказать, что мне птичка нашептала? - Да хоть Папа Римский насоветовал, но обвинение может сыграть даже на таком, столь казалось незначительном факте, - юрист просит принести ему чашку кофе, и снова отвлекается на бумаги. - Мне надо отойти, - говорит Шура, поднимаясь, и толпа мгновенно напрягается, - ребят, да нормально все будет, топиться в сортире не собираюсь. Лева за мной присмотрит, да, Лёвчик? К удивленным друзьями присоединяется и настороженный взгляд адвоката, который давно понял: с этой парочкой не все в порядке. - Ах да, да мне тоже надо отлучиться, - Лева поспешно тушит почти целую сигарету и устремляется вслед за другом. Едва за ними закрывается дверь ванной, Шура становится на колени, пытаясь отодвинуть край стиральной машины. Лева усаживается рядом на кафель и тяжело вздыхает. С тех пор, как их выписали из больницы, друзья не оставляют их одних ни на минуту, тем более, что и Ася, и Лиза единодушно поддерживают эту огромную шведскую семью. «Но ведь еще не поймали того, кто это сделал» - уверяют их товарищи, забивая холодильники едой, и недоверчиво косясь на нанятых охранников. «Какой загород, квартира удобней всего, хотя бы до суда потерпите» - уверяют их и не разрешают даже курить на балконе. «Потом отдыхать махнем, и тур, и запись, все потом» - заверяют эти тунеядцы, пресекая всякие попытки попасть в студию. Наконец машинка поддается и Шура, вынимая кафельный ромбик, нашаривает бутылку. - Хорошо, что в прошлый раз виски положили, а то я сейчас свихнусь, - говорит Лева и первый делает глоток, проливая на себя немного темно-янтарного снадобья. Шура торопливо сдергивает полотенце и прижимает к Левиному рту, промакивая губы и подбородок, следит за тем, чтобы содержимое бутылки не оказалось на рубашке. Отбирает бутылку обратно и вливает в себя приличную порцию. - Шурик, я уже всю свою речь забыл, - Лева накидывает полотенце, как мантию и тянет руку к виски. - Нет, нам хватит, это так, для бодрости духа, - Шура решительно игнорирует протянутую руку и щенячий взгляд, укладывает заначку на положенное место, двигая стиралку обратно. - Во мне ни грамма бодрости духа, чтоб ты знал, - Лева прикрывает глаза и решает устроиться передохнуть прямо на полу, - может так и скажем: его величество смерть нас помиловала, велела гулять пока молоды. - Лева, - Шура поднимает его и заглядывает в ясные, но слипающиеся глаза друга, - Левчик, скажи мне: ты все помнишь? - Я?! В отличии от некоторых я на динозаврах не катался, я вообще не мог вспомнить кто я. - Но ты же не рассказал об этом мозгоправу? - Шур, - сон слетает с Левы в мгновение ока, - Шур, ты реально думаешь, что я – тупой? Ничего я ему не сказал. - А Асе? В дверь кто-то деликатно стучит. Оба замирают и Лева, передвигаясь ближе к двери, подпирает ее собой. Стук повторяется. - Парни, с вами там все в порядке? – слышится обеспокоенный голос адвоката, - через час выезжаем. Вы меня слышите? У вас через час суд! Не успевая придумать вескую причину столь длительного пребывания в ванной комнате, они слышат, миролюбивый голос Яна: «Да слышат они вас, слышат, говорю же – это обычное дело, у них и гримерка одна на двоих, ну не могут они по одиночке». Шаги удаляются. - Удружил, блять, - шепотом произносит Шура и, откручивая колпачок, наливает доверху изумрудной жидкости для полоскания рта. Лева нехотя расстается с кафелем и проделывает ту же процедуру. - Фу, - кривится он, - ну и гадость, - сплёвывает он жидкость. - Зато любой запах перебьёт, - Шура проводит рукой по волосам стараясь придать им ухоженный вид. - Как думаешь, если все-таки того, ну, нас эмм… - Посадят, ты хочешь сказать? - как всегда прямолинейно заявляет Шура. - Да, - Лева всматривается в зеркало и вдруг громко чихает, - я хочу сказать, сможем ли мы попросить вернуться опять, перемотать время и все исправить? Шура медленно поворачивается к другу. - Лев, это не стол заказов, кого мы будем просить? Ты же видишь, - Шура проводит рукой по раковине, подносит руки к крану и, набирая воду, также медленно выливает ее, - это все настоящее, мы вернулись и все. Теперь есть только этот мир. Если будешь постоянно вспоминать - свихнёшься уже по-настоящему. - Я не вспоминаю, но и забыть не могу. Провозглашается результативная часть судебного заседания по уголовному делу в отношении Александра Николаевича Би-2 3 февраля 1970 года рождения, уроженца города Бобруйск Белоруской ССР, гражданина Австралии, имеющий вид на жительство, а также разрешение номера 20936 на осуществление рабочей деятельности на территории Российской Федерации сроком на один год, имеющего …. - А разве чистосердечное не облегчит нашу участь? Я не понимаю, почему мы не можем подписать признание? – спрашивает Шура, когда они все снова собираются за столом, - неужели это не очевидно, что находясь в туннеле вчетвером, это сделали именно мы? Не сами же себя они взорвали? - Нет, - адвокат снимает очки и протирает и без того идеально чистые стекла, - пока не доказано, не очевидно. - Но это же будет условное, да? – робко интересуется Лиза, сидя на ручке кресла с пустым кофейником. - Поймите, это уголовная статья и в любом случае судимость, а вы знаете как сложно с судимостью оформить выезд за границу? Они понимают. Сидя за столом и в сотый раз просматривая материалы дела все понимают насколько тяжело будет выиграть эту битву, на этот раз с правосудием. Триумфальное возвращение, бессонные ночи в больнице все это сменилось переживаниями уже иного рода. - В твоих мешках под глазами можно спать, - шепчет Ася на ухо Леве, - прошу, поспи хоть немного, я тебя разбужу. - Не смогу, все равно ведь не усну, - он обнимает ее, укладывая голову на ее плечо. Он и так спит ужасно, постоянно просыпаясь, снова и заново боясь оказаться в тяжелом мареве. Закрыть глаза и отдаться сну стоит ему невероятных душевных усилий и, хотя он убеждает себя раз за разом, что проснется в своей постели, засыпает с трудом. Адвокат с шумом ставит на стол чашку с кофе. - Я не хочу вас обнадеживать, ведь это попросту зависит не от меня, но уверяю шанс есть. И поэтому прошу неукоснительно выполнять мои рекомендации: отвечайте на поставленные вопросы, только так как мы репетировали, никаких признаний, никаких утверждений, никаких фраз: «я сделал это или я сделал то», отвечайте: «возможно», «не могу припомнить точно», - адвокат буравит взглядом притихших подопечных и раздает последние наставления. - Запомните, мы играем на состоянии аффекта, сильных душевных переживаний, вы и не должны, повторяю - не обязаны ничего помнить конкретного. Над вами издевались, вы были дезориентированы в пространстве и времени, находились под влиянием сильнодействующих препаратов, опять же не по своей воле. И вы готовы, вы меня слышите, - адвокат переводит взгляд с Левы на Шуру, и недовольно поджимая тонкие губы, - готовы понести наказание, но только соразмерное тому, что действительно совершили. - Тогда я должен отправиться на каторгу потому, что я действительно убил, я прекрасно все осознавал и все отлично помню, - взрывается Лева резко отодвигая Асю, - ну не было другого выхода, его просто не было. - Кто-нибудь, дайте ему воды, - устало произносит адвокат и складывает бумаги в и без того пухлую папку, - я за вас очень рад Егор Михайлович, и за вас, и за вашу память, только пожалуйста не ляпните это в суде, - уже стоя в дверях он оборачивается. - Вы знаете, что виновны, и я это знаю, и все люди в этой комнате, но те, кто сегодня вынесут приговор этого не знают. Потому, что всё чем они располагают, это не просто факты, это улики, которые, как нам известно, почти все невозможно инкриминировать, это будет ваше слово против слова прокурора. До свидания господа, буду ожидать вас в машине, - дверь захлопывается за адвокатом. - Я так не смогу, я не смогу соврать всем этим людям, я что один не вижу ничего ужасного в том, чтобы рассказать все как было? – продолжает тираду Лева, отталкивая протянутый стакан с водой. - Боюсь, ты не видишь нечего ужасного в том, что можешь вполне реально отправиться в тюрьму! Да еще и Шуру за собой утянуть! – Лиза срывается с места и подлетая к дивану усаживается на освободившиеся место, - Лева, за эту правду, ты сломаешь жизнь вам обоим, - она поворачивается к Шуре и натыкается на бесцельно блуждающий взгляд. - Шура, черт тебя дери, ну скажи ему! – просит она мужа. - Я не буду ничего говорить, это его выбор, волен делать, что хочет, - отвечает Шура и несмотря на то, что между ними сидит Лиза, все в комнате ощущают насколько сильна связь между Левой и Шурой, и за время их отсутствия она стала еще сильней. - Что хочет!? Ты никогда больше не сможешь петь, - Лиза тянет Леву за рукав, стараясь привлечь внимание, - никогда, разве это тебе не пугает? В ответ никакой реакции. - Да вы посмотрите на себя, вы же там не выживите, вы, вас… - Лиза задыхается от переполняющих эмоций, швыряет кофейник на пол и вскакивая удаляется в соседнюю комнату. - Ребят, - Ян пододвигает кресло и усаживается напротив, - вы похоже уже что-то там для себя определили, как всегда, не поставив нас в известность, - он говорит нарочито медленно, всматривается в их лица, - но вас больше чем двое, мы тоже в этой связке, и если вы думаете, что та боль, что мы чувствовали здесь, пока вы болтались неизвестно где, заслуживает меньшего внимания, то это не так. - А я не буду много говорить, - присоединяется к Яну Макс и, подбирая кофейник, облокачивается на спинку кресла, - я без вас уже не могу, просто не знаю, как это жизнь без БИ-2. - А я просто не знаю, каково это жить, когда Шура не орет мне, что я опять занимаюсь какой-то хуйней, и что девчонки не любят барабанщиков, - отзывается Боря, с противоположного угла комнаты. - Ну а я просто не знаю, как я буду играть, если Лева не будет настукивать мне мелодию, а я делать вид, что понимаю, чего он хочет, хотя не врубаюсь ни разу, - добавляет Звонок. Обвиняемых в совершении преступления согласно статье 108 часть 1 УК РФ. Убийство двух или более лиц при превышении необходимых пределов самообороны…. В присутствии …. Ася завязывает ему галстук, он уже стесняет его: неприятно давит, хочется его тут же стянуть и отшвырнуть подальше, она чувствует это, качает головой и убирает ужасный предмет гардероба. «Лев, будь паинькой, делай так как, советовал адвокат. У нас дети, у нас собака, кошка и кролики, и ты не можешь оставить нас вот так». Она не говорит ничего больше, не про то, как любит, не про то, как любит он, она просит, не прося. Подъезжая к залу суда Лева сперва высовывает голову лишь на половину. Никаких журналистов, никаких толп, всего-навсего несколько спешащих человек в деловых костюмах. «Шур, а что насчет того подарка? Ты сам знаешь откуда, - они переговариваются пока идут ко входу, - не знаю я, - также тихо отвечает Шура, - надеешься, что мы сейчас возьмем и растворимся в воздухе? Да я тоже был бы не прочь». В зале суда тихо, он и не думал, что они окажутся за стеклом, в прочной, позорной, отвратительной одной своим видом клетке с прозрачными стеклами. Он думал, они посидят на скамейке, такой, деревянной длинной скамейке и что не будет никаких наручников и прочного стекла. Зато он отлично знает, что это будет очень долго, самый долгий день в его жизни.