За десять месяцев работы в качестве няни для Акаши Фурихата видел мальчика исключительно в поместье его семьи. Первый раз, когда парень застаёт Акаши за пределами его дома, был в дождливый день, когда он возвращался домой после школы вместе с другими первогодками.
— Э? Сейджуро-кун?
Фурихата замечает Акаши через дорогу, прячущимся от дождя под крышей автобусной остановки, его небольшое тело свернулось в маленький клубок на скамейке. Белая юката была настолько туго обвязана вокруг него, что из-под ткани виднелась только его красная макушка. Мальчик был один — это редкое явление, потому что, по факту, Фурихата знал, что Акаши
никогда не выпускали из поместья без соответствующего сопровождения. Кто-то из его слуг обязательно должен находиться рядом с ним, будь то горничная или водитель.
Обеспокоенный, Фурихата решил проверить, в чём дело, и попросил своих друзей идти дальше без него. Затем, он устремился к автобусной остановке прямо под дождём. Оказавшись поближе, парень замечает, что белая юката Акаши покрыта мутными разводами от грязи, а на ткани, обтягивающей одно из его колен, появилось красное пятно. Фурихата ускорился.
— Сейджуро-кун! — парень немедленно приседает на колени перед Акаши, как только добирается до него, замечая, что источником пятна действительно была кровь. Фурихата запаниковал, засуетившись над ребёнком. — Т-ты в порядке? Сейджуро-кун, ч-что случилось? Почему ты один?
—...Коки, — шепчет Акаши с широко распахнутыми глазами, заметно обрадовавшись. Его напряжённое тельце чуть-чуть расслабляется, пока он объясняет, — здесь была большая, оживлённая толпа и мы с моим водителем потеряли друг друга. Затем начался дождь и я подумал, что подождать его здесь будет наиболее рациональным решением, — Акаши поёжился на своём месте и вздрогнул, когда ткань юкаты побеспокоила его коленку.
— Ты...ты поранился? — Фурихата хватается за его одежду, чтобы обнажить колено. Как он и предполагал, то кровоточило и было ужасно расцарапано. Парень взглянул на лицо Акаши с беспокойством, — Твоё колено!
—...я упал, — тихо и неохотно подтвердил Акаши, не поднимая головы.
— Болит? Как долго ты сидишь тут один? — Фурихата расположил свою руку на макушке мальчика, поглаживая его волосы аккуратно и нежно, как делал это всегда.
— Около часа, — поёжился Акаши.
— Ох, Сейджуро-кун...— Фурихата безо всякой задней мысли крепко обнимает его. Он укачивает мальчика в своих руках, чувствуя себя ещё более ответственным за то, как тому было холодно.
Акаши ошеломлён. Он замирает в этом положении, прижав руки к своим бокам и быстро моргая из-за такой внезапной близости.
Рука Фурихаты всё ещё гладила его волосы, когда тот тихо прошептал: "Болит? Ты можешь рассказать мне об этом"
— Нет, — незамедлительно отвечает он.
— Честно?
— Честно.
Фурихата вздыхает.
— Тебе не нужно притворяться сильным, Сейджуро-кун.
Акаши замирает, а затем окончательно качает головой.
— Я не могу.
— Ты не можешь?
— Я не могу быть
слабым, — он хмурится.
Фурихата думает, что это наверное самая грустная вещь, которую он только мог услышать от ребёнка, поэтому он обнимает Акаши сильнее.
— Я не Джуничиро-сан, — твёрдо говорит он.
— Нет, — Акаши снова качает головой, на этот раз с силой, с ярко горящими глазами. — Коки
совсем не похож на Отца.
— Э-это правда. Поэтому не нужно вести себя так рядом со мной, — Фурихата берёт одну из маленьких ручек Акаши в свою и размещает на своём бицепсе. Он сжимает свою ладонь поверх крошечной ладони мальчика с глуповатой улыбкой на лице, чувствуя, как пальцы того сжимают кожу, — видишь? Я тоже слабый.
Акаши пялится на их соединённые руки, переваривая полученную информацию. Фурихата терпеливо ждёт его ответа, всё ещё близко прижимая того к себе. Теперь, когда он провёл достаточно времени с Сейджуро-куном, он знал, что его мыслительный процесс необычен. В отличие от других детей, Акаши редко тут же реагировал на что-либо. Вместо этого, мальчик сначала учитывал все детали, тщательно всё обдумывал, и только затем
действовал.
Спустя долгий период молчания, за исключением звука капающего дождя, что-то сдвинулось с места. Свободная рука Акаши зашевелилась, чтобы обнять Фурихату со спины — медленно, с усердием, как будто бы он делал что-то запрещённое.
— ...болит. Совсем немного, — прошептал мальчик в рубашку Фурихаты едва-едва слышимо, прижимаясь лбом к его плечу.
— Я знаю, Сей-кун. Ты был очень храбрым, — проворковал над ним парень, массируя ему голову пальцами. — Теперь давай отведём тебя домой, ладно? Наверняка все просто с ума сходят от переживаний.
— Хорошо, — лицо Акаши всё ещё было спрятано у него на плече, потому что мальчик чувствовал себя смущённым из-за недавнего признания.
Фурихата посмеивается с нежностью и затем освобождает ребёнка от своих объятий. Потом он встаёт и снимает свой дождевик, прежде чем повесить его на голову Акаши — тот настолько велик, что укрывает мальчика полностью, словно проглотив его. Коки лучезарно улыбается, глядя на такое милое зрелище. Он снова присаживается на колени перед ним, на этот раз повернувшись к нему спиной. — Давай, забирайся.
Акаши уставился на него.
— Что?
— Ты поранил коленку. Будет лучше, если я отнесу тебя домой на спине.
Акаши просто продолжил таращиться.
— Это необязательно. Я могу идти сам.
— Но ходить больно, верно? — Фурихата поворачивает голову, чтобы взглянуть на него.
Ходить действительно больно. Но Акаши также учили быть независимым. И всё это — далеко от того, что его отец называл независимостью. Что бы сказал Джуничиро-сан, если бы узнал, что его сын катается на чужой спине, как какой-нибудь незрелый сопляк? И что подумают о нём другие слуги? Но ходить больно. Плюс, он не хочет, чтобы его коленка снова начала кровоточить. Акаши хмурится, в то время как обе его красные бровки разве что в узел не завязываются, пока тот мысленно пытается аргументировать свои решения.
Фурихата видит его хмурый взгляд и качает головой с небольшой улыбкой на лице, догадываясь, о чём именно сейчас думает мальчик. Он решает взять ситуацию в свои руки и хватает Акаши за маленькие запястья, крепко и надёжно сцепляя их у себя на шее. После того, как это было сделано, Фурихата тянется руками за спину, размещая каждую позади бедра мальчика. Затем, за один момент он поднимает Акаши со скамейки прямо к себе на спину.
Акаши издаёт милый и пронзительный визг, одновременно чувствуя себя преданным и возмущённым.
— Коки!
Фурихата лишь смеётся и начинает идти.
— Если бы Сей-кун сейчас что-то решал, то мы бы сидели здесь до заката.
— Это не значит, что ты можешь так внезапно поднимать людей без их разрешения. Это...
невежливо, — ворчал Акаши. Но несмотря на все причитания, ножки мальчика автоматически обернулись вокруг талии парня. Фурихата считает, что этого разрешения достаточно, чтобы продолжить нести его на себе.
Дождь постепенно уменьшался, пока Фурихата тащил мальчика обратно в его поместье. Всю дорогу они разговаривали о книгах, которые Акаши должен был прочитать в течение недели. Затем Сейджуро-кун рассказал о его последнем походе к Юкимару и перечислил вслух все те слова, которые ему удалось запомнить из его ежедневного чтения словаря — "тирания" было его нынешним любимым словом. Фурихата задался вопросом, стоит ли ему волноваться по этому поводу. Акаши также выигрывает ещё одну тарелку супа с тофу в споре, приводя в доводы то, что это будет справедливо, учитывая, как Коки понёс его на себе без его разрешения. Фурихата считает в уме и понимает, что это уже седьмая тарелка в этом месяце. Акаши слишком хорош, когда пытается заполучить желаемое.
За пять минут от его дома, Сейджуро-кун вскидывает голову так, словно кое-что вспомнил.
— Сей-кун, — говорит он, — возвращаясь сейчас назад, к автобусной остановке, ты назвал меня "Сей-кун". Дважды.
Фурихата кивает.
— А. Я действительно сделал это, верно?
— Ты никогда прежде так меня не называл. Ты всегда называл меня "Сейджуро-кун", — голос Акаши был очень серьёзным.
— Э-э? Ты против? Я просто подумал, что так будет проще. И это милое прозвище.
— Милое, — повторил Акаши, медленно моргая.
— Ано...если тебе не нравится, я не буду тебя так называть, хорошо?
Акаши наклоняет шею, чтобы увидеть застенчивую улыбку Коки. Затем он смотрит на его волосы, где вместо обычно лохматого, каштанового беспорядка, те слиплись и намокли от дождя. И только после этого мальчик смотрит на дождевик на своей голове, который обернули вокруг него достаточно надёжно, чтобы ни единая капля воды не упала на его тело.
Сейджуро-кун покачал головой.
— Я совсем не против.
***
— Это сёги?
В один из дней Фурихата заходит в комнату для занятий Акаши, чтобы обнаружить мальчика, сидящего напротив доски для сёги, по всей видимости, играющего с самим собой. Фурихата присаживается рядом с ним, в восхищении наблюдая за тем, как тот совершает один стратегический ход за другим.
— Я пытаюсь улучшить свои навыки, чтобы выиграть пари, которое мы заключили с моим Отцом, в течение нескольких дней, — объясняет Акаши, передвигая последний кусочек и, тем самым, завершая игру.
— Пари?
— Да. Если я выиграю, то смогу дополнительно навестить Юкимару на этой неделе.
— А если проиграешь?
— Я не проиграю, — уверенно заявляет Сейджуро-кун, раскладывая фигурки для новой игры. — Я
всегда выигрываю. Даже если это касается моего Отца.
— П-понятно, — медленно кивает Фурихата. Кажется, даже спустя год пребывания в поместье Акаши, их отношения Отец-Сын остаются для него загадкой.
После того, как Сейджуро-кун закончил с расстановкой фигурок, он на некоторое время уставился на доску, решая что-то для самого себя. В конечном итоге, тот кивнул.
— Коки.
— Да, Сей-кун?
— Сыграй со мной, — Акаши указывает на игру.
Фурихата зевает и показывает пальцем на себя: "Э-э? Я?"
Спустя девять партий, Фурихата проигрывает Акаши — ребёнку, который младше него самого практически на десять лет — все девять раз подряд. Не стоит также упоминать и то, какими быстрыми и лёгкими те были. Это должно быть безумно смущающе, но в какой-то степени Фурихата знал с самого начала, к чему это приведёт.
— Ты не очень хорош в этом, Коки, — замечает Сейджуро-кун, снова выигрывая в другой игре. — Конечно же понятно, что я выиграю. Но ты делаешь это слишком простым.
Фурихата мог только застенчиво улыбнуться, почесав свою голову.
— Эх...твой уровень слишком высок, Сей-кун. Я и рядом не стою с тем, какой ты замечательный.
После этого, Акаши делает что-то крайне непредсказуемое. За одно резкое движение, тот дотягивается до щеки Фурихаты через всю доску для сёги, остро ущипнув её своими маленькими пальцами.
— Ауч! — взвизгивает Фурихата, потому что это действительно
больно...Акаши действовал в полную силу. Он поднимает руку, чтобы ухватиться за больную щёчку. — З-за что?
Сейджуро-кун прожигал его взглядом.
— Ты всегда низко отзываешься о себе. Перестань.
— Но это пра...ай, ай, ай! Я сдаюсь! Я больше не буду этого делать! — быстро сказал Фурихата, неистово размахивая руками перед собой, прося пощады, когда Акаши атаковал другую щёку, делая всё намного больнее, чем в прошлый раз.
— Хорошо, — кивает Акаши и убирает руки, удовлетворённый.
— Сей-кун такой беспощадный, — пропыхтел Коки, массажируя щёки своими пальцами.
Акаши скрестил руки.
— Мне не нравится, когда ты говоришь такие негативные вещи о себе. Мне не нравится, что ты не видишь, какой ты неоценимый.
— Неоценимый? — скорее всего новое слово из словаря. Фурихата склоняет голову, смутившись.
— Ценный, — говорит Акаши, смотря на него прямо своими прожигающими, красными глазами. — Бесценный. Драгоценный...
— Я-я понял! — вклинился Фурихата, взбудораженный его словами. — П-пожалуйста, этого достаточно. Спасибо тебе, Сей-кун, правда. Но ты слишком высокого мнения обо мне. Я всего лишь обычный...
— Хочешь, чтобы я снова ущипнул тебя, Коки? — сузил глаза Акаши.
Фурихата мгновенно затряс головой.
— Нет. Совсем нет.
— Хорошо, — сказал Акаши, на этот раз с небольшой улыбкой на лице. Но это не та улыбка, с которой он проводит время с Юкимару и не та улыбка, когда он съедает целую тарелку супа с тофу. Это улыбка того, кто познал вкус победы и знает, как именно заполучить её снова.
Фурихата идёт домой, думая уже в сотый раз с момента их встречи, что Сейджуро-кун слишком пугающий для ребёнка своего возраста. Где он вообще научился так устрашающе сужать глаза? Даже Коки не мог справиться с этой задачей.
И всё же, было
приятно знать, что Акаши так высоко отзывается о нём. Фурихата улыбнулся самому себе.
***
Первый друг Акаши появляется в форме мальчика с зелёными глазами в тон его волосам, очками и длинными ресницами, которым могла позавидовать любая девочка в школе.
— Мидорима Шинтаро, — вежливо представил он себя Фурихате, совершив идеального рода поклон, ни сантиметром ниже положенного, после чего незамедлительно вернулся к напряжённой шахматной партии с Акаши.
Сейджуро-кун рассказал Коки, что они познакомились друг с другом на втором годе обучения в начальной школе. Как оказалось, мальчик с очками привлёк его своим острым умом и необычным поведением, благодаря которому он делал всё с почти что одержимой точностью. Фурихата наблюдал за их взаимодействием во время игры и практически сразу понял, почему тот понравился Акаши. Мидорима и в самом деле был очень умным малым, они играли едва ли на одной волне. Конечно, Акаши всё ещё каждый раз выигрывал — потому что он был
Акаши — но было всё равно ясно, что Шинтаро мог предоставить ему достойную конкуренцию.
— Кстати говоря, что это? — Фурихата не мог не заметить огромную, розовую малышку альпаку, сидящую позади мальчика. Игрушка была гораздо длиннее ростом, чем он сам.
— Альпакассо*, — отвечает Мидорима, не отрывая взгляда от шахматной доски. — Он — мой счастливый талисман на сегодня.
— Ох, — произнёс Фурихата. Это было единственным ответом, который он смог придумать на это заявление. И "он"? Коки с сомнением уставился на ленточки с рюшечками, украшающими плюшевые ушки альпаки.
— Шах и мат, — провозгласил Акаши, после того, как совершил ход своей фигурой королевы. Он повернулся к Коки, его губы сложились в довольную улыбку.
Мидорима вздохнул, поправив очки на переносице, и повернулся к альпаке, словно это была её вина.
***
— Я не удивлён, что тебе понравился Мидорима-кун, — однажды говорит Фурихата, после того, как Мидориму забрали его родители, — оба врачи, и, не стоит упоминать, чтобы слишком сильно не шокировать — вместе корзиной-переноской, полной резиновых уток. Мальчик часто появлялся в поместье Акаши и у Фурихаты появилась привилегия в наблюдении самых разных вариаций странных счастливых талисманов, которые зеленоволосый мальчик притаскивал с собой каждый раз.
— Не удивлён? — приподнимает голову Сейджуро-кун в любопытстве. Они сидели рядом друг с другом на диване, просматривая документальный фильм о животных от "Animal Planet".
— Совсем не удивлён. Он очень умный, как и Сей-кун. Также Мидорима-кун говорит не больше, чем нужно, что я знаю, тебе нравится.
— Хм. С ним весело играть в шахматы и сёги.
Фурихата улыбается и слегка подталкивает его локтем в шуточной манере.
— Уверен, что намного веселее, чем играть против меня.
— Коки, — Акаши отворачивается от экрана телевизора, чтобы посмотреть на него с предупреждением.
— Уа-а-а! Не надо меня щипать! — Фурихата приподнимает руки, чтобы скрыть своё лицо в качестве защиты.
— Тогда ты должен мне ещё одну миску супа с тофу на следующей неделе.
— Да, да, — легко кивает Фурихата, прежде чем шутливо отдать честь мальчику и опустить руку, чтобы погладить того по красным волосам. Он улыбается, когда думает о том, что теперь его мама каждую неделю готовит большую кастрюлю с этим супом, зная, что юный господин Акаши обязательно найдёт способ, чтобы заполучить одну-другую тарелку этого яства.
На некоторое время они замолкают, полностью обращая своё внимание к документальному фильму на экране. Там показывалась очень детальная картина того, как касатка издевалась и разрывала на части несчастного тюленя. Фурихата был настолько поглощён происходящим, что и не заметил, как через пол часа Акаши сонливо прислонился к его плечу.
— Коки, — тихо позвал он его.
— А...— Фурихата отрывается от экрана и поворачивается к мальчику, приподнимая брови, когда замечает, что Сейджуро-кун расположился у него на плече. Впрочем, по этому поводу он ничего не сказал. — Что такое, Сей-кун?
— Мне в какой-то мере нравится Шинтаро. Он больше подходит как соперник в стратегических играх, чем ты, — уныло говорит Акаши, не отрывая своего взгляда от телевизора.
Улыбка Фурихаты блекнет, всего чуть-чуть.
— Ох. К-конечно. Мидорима-кун...
— Я ещё не закончил, — обрывает его на полуслове Акаши.
Коки замолчал.
— Даже если Шинтаро лучшая кандидатура для соперника в игре, — Акаши чуть придвигается, встречая своими глазами глаза Фурихаты, его утончённая рука проскользнула к пальцу Коки и переплела. Он единожды сжал его руку и затем продолжил говорить с серьёзным выражением лица, никак не пытаясь разорвать этого контакта, — даже если и так, я всё равно считаю Коки самым лучшим.
Неизвестная доселе теплота расцвела в груди Фурихаты и тот совсем не смог остановить широкую и яркую улыбку, которая появилась на его лице сама по себе.
— Сейджуро-кун, — Фурихата приветливо сжал его руку в ответ. Затем, он наклонился и посадил нежный поцелуй на макушку головы Акаши. — Спасибо, мне тоже очень нравится Сей-кун.
Акаши ещё долгое время пялился на Фурихату, размышляя над тем, что тот сказал и сделал ранее. До тех пор, пока окончательно не сжал его руку ещё раз и они не вернулись к просмотру документального фильма вместе, теперь сидя гораздо ближе, чем раньше.
Внимание Фурихаты вернулось к экрану, он был настолько поглощён происходящим, что не замечал, как часто глубокие красные глаза Акаши смотрели на него, иногда бросая взгляды на его лицо, продолжительностью в несколько минут.
Фурихата не видит Акаши, смотрящего на их соединённые руки, он не видит его глаз и не видит то, как именно Акаши смотрит в его сторону.
***
На их второе лето, проведённое вместе Сейджуро-куном, Фурихата просит разрешения взять его с собой на фестиваль фейерверков, проводимый в ближайшем храме.
Сейко была в восторге от того, что её мальчик сможет испытать такую свободу и веселье, какие испытывают другие дети, поэтому попросила оставить все переговоры с Джуничиро-саном на неё. Фурихата, взглянувший на эту затею неуверенно, незамедлительно получил от неё по носу веером.
— Не волнуйся об этом. Я его жена не без причины.
В вечер фестиваля, когда он прибывает в поместье к Акаши, чтобы забрать с собой мальчика, Фурихата с приятным удивлением замечает, что тот уже собран и готов идти. На нём была надета чистая белая юката со светло-голубым узором, украшенная малиновым традиционным поясом, завязанным вокруг его маленькой талии. Цвет оби* сочетался с его волосами, делал акцент на глазах, а также оттенял его вишнёвые щёчки, что в общем придавало ему крайне очаровательный вид.
— Мы сочетаемся, — замечает Акаши, как только видит перед собой Фурихату.
— Э-э? — Коки бросает взгляд на свою юкату и выдаёт "аа", когда видит, что надел светло-голубую юкату с красным узором и чёрным оби. Их наряды действительно выглядели подходящими друг другу. — А! Точно! Что за чудное совпадение!
— Чудное совпадение, — попугайчиком повторяет за ним Акаши.
Фурихата заботливо гладит его по голове.
— Боже, разве вы оба не очаровательны? — Сейко появляется в дверном проёме, держа при этом полароидный фотоаппарат в своих руках. — Мне нужно фото этого момента. В конце концов, это первый фестиваль фейерверков Сейджуро.
— О...я могу сделать фотографию Сейко-сан и Сейджуро-куна, если Вы захотите...— начал говорить Фурихата.
— Не будь таким глупеньким, Фурихата-кун, — прерывает его она. — Я не иду на фестиваль и на мне нет праздничного наряда. Теперь, будь умничкой и сфотографируйся с Сейджуро.
Они сделали фото, где Фурихата присел на колени, чтобы быть одного роста с Акаши, плечом к плечу. Сейджуро взял одну из фотографий и решил, что он очень доволен ей — настолько доволен, что
приказываетпросит взять камеру с ними, чтобы он сделал побольше фотографий уже на самом фестивале. Сейко соглашается и проводит мальчиков до выхода, наказывая быть дома не слишком поздно и шёпотом прося Фурихату сделать как можно больше фотографий Акаши на фестивале.
Фестиваль именно то, о чём читал Сейджуро, и даже больше. Он громкий, эклектический, людный, и заполнен такой энергией, что атмосфера вокруг них будто бы нагрелась. Круглые глаза Акаши интригующе исследовали всё вокруг, в то время как Фурихата тихо шёл за ним следом и наслаждался тем, как Сейджуро-кун впитывал в себя каждую вещь. Словно смотришь на то, как домашнее животное впервые выпустили в джунгли — Акаши подходил ко всему с тем же равным любопытством и осторожностью.
Когда они достигают особенно оживлённой части улицы, Фурихата берёт Акаши за руку и наклоняется к его уху, чтобы тот услышал его через весь шум, который издавала сейчас толпа.
— Не хочу, чтобы Сей-кун потерялся в толпе и снова расцарапал коленку.
Акаши взглянул на их руки, затем на добрые карие глаза Фурихаты, освещённые лунным светом и множеством праздничных огней вокруг, и ничего не ответил. Вместо этого он поднял свободной рукой камеру, которая висела у него на шее, и сделал снимок.
— А-а?! Я был не готов! — Фурихата быстро заморгал, ослеплённый на некоторое время вспышкой.
— Я в курсе, — беспечно ответил Акаши, пряча фотографию у себя в кинчаку*.
После этого Фурихату наполовину волочат, наполовину тащат от магазина к магазину — Акаши держал его за руку и расценивал это за преимущество, используя её как что-то вроде поводка. Фурихата мог только хвостиком следовать за ним и делать фото на протяжении всего пути. Как оказалось, Акаши оказался очень заинтересован в том, чтобы выиграть самый большой приз в каждой из игр, которая только могла встретиться на этом фестивале.
— Пошли, Коки, — сказал Акаши с определённым огоньком, блестящим в его глазах.
Фурихата покорно кивнул головой, зная этот взгляд достаточно хорошо, чтобы понять, что сейчас Сейджуро-куна не остановить.
Спустя час, как и ожидалось, Акаши выполнил свою миссию. В результате Фурихата испытывал огромные трудности, чтобы нести на себе огромную, кремовую игрушку, подозрительно напоминающую кубик тофу, пять разных масок с покемонами, мешок с дюжиной фигурок сёгунов*, баскетбольный мяч, четыре мешка, наполненных водой, в каждом из которых находилось по рыбке и, в конце концов, фаворит Акаши среди всех его призов — белая мягкая игрушка единорога,
достаточно небольшая, чтобы мальчик смог её нести, не волоча по всей земле её хвост.
— Чиби-Юкимару, — дал ей имя Сейджуро-кун вместе с последующим после этого довольным кивком.
К счастью, слуга из поместья Акаши прибыл, чтобы забрать все выигрыши мальчика у Фурихаты, как раз перед тем, как запустят фейерверки. После этого Коки находит им идеальное место подальше от толпы, где они смогут понаблюдать за всем на берегу реки. Акаши напоминает, что трава вызывает у него зуд, поэтому Фурихата позволяет ему сесть на свои скрещенные ноги до конца показа фейерверков.
— Красиво, — комментирует Сейджуро-кун, когда особенно захватывающий фейерверк взлетает на небо, посылая несколько различных спиралей во все стороны. Он поворочался на бедре у Фурихаты и прислонился спиной к его торсу, чтобы сесть более удобно.
— Действительно, — промычал Коки, рассеянно коснувшись головы Акаши.
Тот позволяет ему это и между ними образовывается комфортная тишина. Фейерверки всё ещё взрываются, но взрывы и треск кажутся фоновым шумом, как будто кто-то уменьшил громкость видео, а анимация всё ещё продолжала идти. Вместо этого их дыхание, которое не должно быть слышным, звучало громче, чем сам салют. Но это не было дискомфортным, вовсе нет.
К тому времени, как показ фейерверков закончился, Акаши уснул, прижавшись к груди Фурихаты.
Коки захихикал, увидев такое милое зрелище, и аккуратно растолкал Сейджуро-куна.
— Сей-кун, время идти домой...
Ресницы Акаши вздрогнули, словно бабочки, пробующие взмахнуть крыльями, и его глаза медленно открылись.
— Коки? — мальчик недоумевающе поднял на него свой взгляд, потирая глазки кулачками. — Фейерверк уже закончился?
— Да, всего пару минут назад. Вернёмся назад? Сейко-сан, должно быть, заждалась тебя.
— Хорошо, — Акаши кивнул и обернул ручки вокруг шеи Фурихаты. Затем положил голову тому на плечо, прижимаясь ближе.
— Э-э?! — моргнул Коки, смутившись.
— Хочу спать. Я даю тебе своё разрешение на то, чтобы отнести меня домой, — авторитетным голосом сказал Сейджуро-кун, не открывая глаз. После этого мальчик медленно задышал и уснул. Вот так просто. Словно не сомневался в том, Фурихата исполнит его приказ без каких-либо пререканий.
Что, впрочем, было правдой, потому что Коки так и сделал.
— Ах, серьёзно, Сей-кун, — вздохнул Фурихата, несмотря на то, что на его лице была улыбка, а голос звучал очень нежно. Он поднимает Акаши на руки, что с каждым днём становится всё более и более сложной задачей, так как мальчик рос. Парень несёт его, поддерживая снизу одной рукой.
На половине пройденного пути к поместью семьи Акаши, Сейджуро-кун просыпается. Тем не менее, тот остаётся молчаливым, никак не тревожа Фурихату. Вместо этого, мальчик приоткрывает один глаз, чтобы заметить, что Коки нёс его домой
в точности, как он и предполагал. На его губах расплылась небольшая озорная ухмылка.
Конечно. В конце концов, Акаши всегда прав.
Сейджуро-кун решает промолчать, хотя уже полностью проснулся. Частично потому, что по его телу проходила дрожь всякий раз, когда ему удавалось обмануть Фурихату; частично потому, что ему просто нравилось находиться в его руках.
_________________________________________________
*Альпакассо — плюшевые альпаки, которые продаются брендом AMUSE в Японии.
*Оби — традиционный японский пояс, носимый как женщинами, так и мужчинами поверх кимоно и кэйкоги.
*Кинчаку — традиционная сумка на шнурке или мешочек, которые носят как кошелёк или дамскую сумочку, пряча в ней всё самое необходимое для личного пользования.
*Сёгун — в японской истории так называли людей, управлявших Японией большую часть времени с 1192 года до периода Мэйдзи, начавшегося в 1869 году.
