Хранитель Льва (The Lion's Keeper)

*Тамаго Дофу — яичный омлет *Киносаки — район, богатый горячими источниками (онсенами) и знаменитый благодаря им *Рёкан — гостиница в традиционном японском стиле *Яцухаси — японские сладости, одни из самых известных региональных продуктов Киото, изготавливаемые из рисовой муки, сахара и корицы. Также добавляют чёрный кунжут, сладкие бобы или зелёный чай. ________________________________________________________________________ В день, когда Фурихата должен был уехать в Кобе, тот застаёт у себя неожиданного посетителя. Фурихата проснулся рано, чтобы сделать себе бенто в дорогу на поезде. Затем, только Фурихата начал складывать всё необходимое в ланчбокс, как у него едва не случился чёртов сердечный приступ, когда тот взглянул на окно и обнаружил пару больших, не мигающих красных глаз, смотрящих прямо ему в ответ. Что-то подобное могло бы случиться в фильме ужасов, за исключением того, что фильмом ужасов происходящее не было. — С-Сей-кун?! Фурихата незамедлительно выбежал на улицу. Действительно, Акаши Сейджуро собственной персоной. Мальчик стоял на деревянном ящике, чтобы его можно было заметить в кухонном окне, будучи достаточно высоким, чтобы часть его лица просто была выше подоконника. — Коки, — когда Акаши видит Фурихату, он просто кивает, как обычно. Словно двух недель, за которые они ни разу не виделись, не было. — Сей-кун, ч-что ты здесь делаешь? — Фурихата не мог поверить своим глазам. — К-как давно ты стоишь на улице? — Некоторое время. — Почему ты не позвонил в дверной звонок? Акаши нахмурился. Затем, всё же неохотно признался. — Я не смог до него дотянуться. — О-ох. — Конечно нет. Не то, чтобы Фурихата когда-нибудь озвучил это вслух. — Также я заметил, что ящики слишком тяжелы для переноса. Поэтому я сделал вывод, что самым лучшим вариантом будет подождать у окна, пока меня кто-нибудь не заметит. — Ох. Фурихата не знает, смеяться ли ему или же восхититься. Он приводит Акаши в дом, кормит его тамаго дофу* — он не так хорош, как суп с тофу, но всё равно пойдёт — и даёт чашку тёплого молока, параллельно заканчивая с упаковкой своего бенто. Затем Фурихата отводит его в свою спальную комнату, закрыв за собой дверь. Акаши тут же располагается удобнее, плюхнувшись на кровать Фурихаты так, словно она его собственная. Типично. С этого места Акаши замечает два чемодана, стоявших посередине комнаты. Фурихата наблюдает за тем, как взгляд Акаши меняется — его широкая, глубоко посаженная пара глаз сузилась всего на некоторый миг. Почти незаметно, но Фурихата знает Акаши уже практически три года. — Ты знал, что я уезжаю сегодня, — начинает Фурихата, присаживаясь на кровать. Акаши лишь смотрит на него. — Ты не можешь уехать. Я не позволю этого. — Сей-кун, — он качает головой. — Это ради моего будущего. — Ты можешь продолжать работать на мою семью. Университет не обязателен, когда ты уже имеешь работу. — Я не могу присматривать за тобой вечно. Что я буду делать, когда Сей-кун вырастет? — Тогда я позабочусь о тебе сам. Фурихата вздыхает. — Всё не так просто. Акаши сужает взгляд. — Ты считаешь, что я недостаточно способен? — Я не сомневаюсь, что ты способен, но я не хочу этого. Я-я хочу иметь возможность твёрдо стоять на ногах. Зарабатывать свои собственные деньги. — Тогда я заплачу. Ты можешь считать это своей зарплатой. — Н-не в этом дело. — Я не понимаю в чём проблема. Фурихата тоже не понимает, как объяснить ему это, поэтому молчит. Акаши хмурится, сводя эти две красные бровки вместе. — Почему ты так жаждешь покинуть меня, Коки? — Н-не то, чтобы я хочу покинуть тебя, Сей-кун! Просто... — Но ты это и делаешь. Уезжаешь. — Это всего лишь временно. Каждые праздники... — Несколько месяцев без возможности увидеть тебя не "временно" для меня, — резко обрывает его на полуслове Акаши. Фурихате нечего сказать на этот счёт. Он смотрит вниз, на свои пальцы, позволяя вине пожирать себя изнутри. Между ними образовывается тишина; Акаши всё ещё с напряжением смотрел на Фурихату, в то время как тот отказывался встречаться с ним взглядом. Они сидят на расстоянии меньше одного метра рядом с друг другом, и всё же это расстояние кажется ещё более далёким. С таким же успехом Фурихата мог бы находиться сейчас в Кобе. Затем, совершенно неожиданно, Акаши тянется и дотрагивается до руки Фурихаты. В этот момент, всё метафорическое расстояние между ними сокращается до тех пор, пока становится не больше, чем простым физическим. — Коки, — говорит он, а затем сжимает его руку. И снова их молчаливое общение. Фурихата постоянно удивляется тому, как Акаши находит способы говорить с ним безо всяких слов — и всё же, он никогда не осознает того, как Акаши точно так же восхищается тем, как Фурихате удаётся понимать его, когда этого не могут сделать другие. Сейчас Фурихата знает, что Акаши говорит ему: "Останься". — Я тоже не хочу уезжать, — Фурихата касается его маленькой руки своим пальцем и сжимает её в ответ. — Тогда не делай этого, — голос Акаши гораздо мягче, когда его глаза впиваются в глаза Фурихаты. Его взгляд достаточно сильный, чтобы заставить стадо мурашек пробежаться по всему его телу. Фурихата вновь начинает качать головой. — Сей-кун, ты же знаешь, я... — Я хочу, чтобы ты остался. — Я-я знаю, и я тоже хочу этого, но...— Фурихата крепко сжимает его руку. — Я не могу. — Да, ты можешь, — Акаши настойчив. — Мне очень жаль, Сей-кун. Фурихата не смог сделать ничего, кроме как обнять своими руками Акаши, прижимая его к себе ближе и надеясь, что этого было достаточно, чтобы показать ему, что всё происходящее не так просто и для него тоже. Затем Фурихата гладит его по волосам, как он делает это обычно, и Акаши замирает полностью. Он крепко сжимает воротник его рубашки своей свободной рукой и затем, наконец, говорит: его голос был таким тихим, совсем не похожим на него самого, отчего сказанное тронуло Фурихату прямо в сердце. — Не уходи, Коки. Фурихата задыхается. Как он может оставить Акаши здесь, когда тот звучит так мучительно одиноко? Слёзы заполоняют глаза Фурихаты, и он хватается за Акаши с явным напряжением в теле. Акаши не понимает происходящего до тех пор, пока дыхание Фурихаты не задражало и он не почувствовал пару маленьких капель воды, намочивших плечо на его юкате. Акаши хмурится ещё глубже, потому его намерением никогда не было заставить Фурихату плакать — никогда-никогда — тем более из-за него самого. Акаши тянется короткой ручкой, чтобы погладить Фурихату по волосам, что должно было помочь успокоить его, но в итоге только заставило завыть ещё сильнее, и Акаши опустил руки, совсем не понимая, что делать. — Я-я буду скучать, Сей-кун, — шепчет Фурихата, шмыгая носом — и он будет. Акаши сильно привязался к нему за последние три года, и до того, как Фурихата осознал это, он сам стал ожидать походов в поместье семьи Акаши, чтобы иметь возможность повидаться с мальчиком. Акаши особенный — то, как он говорит, как он думает, как он смотрит на другие вещи — Фурихата был заинтригован; зачарован его умственными способностями и захвачен его нечастыми улыбками. — Я д-действительно буду скучать по тебе. Акаши не знает почему, но выслушивание того, что говорит Фурихата, заставляло что-то внутри его груди болезненно сжаться. Они остаются в таком положении до тех пор, пока для Фурихаты не настаёт время отправиться на поезд; лицо Фурихаты было заплаканным, с опухшими от слёз глазами, когда тот наконец-то освобождает Акаши из цепкости своих рук. Акаши не хочет отпускать его, но отпускает. Он хочет сказать хоть что-нибудь, чтобы заставить Фурихату передумать и остаться, но не делает этого. Он просто стоит здесь, молча наблюдая за тем, как Фурихата забирает свой багаж и садится в такси, махнув Акаши на прощание рукой, когда машина начинает уезжать. Его карие глаза вновь были наполнены влагой. Акаши не машет в ответ и не плачет. Он прямо смотрит на Фурихату, стараясь выжечь его взгляд в своей памяти. Только когда Акаши возвращается в поместье, разбросав по кровати все совместные фотографии, сделанные с Фурихатой, он наконец-то осознаёт, что тот действительно ушёл. Акаши сворачивается калачиком в своём одеяле, пряча лицо в юкате — на ней всё ещё присутствовал запах Фурихаты — и пытается убедить себя в том, что сырость на его юкате всё-таки из-за слёз Коки.

***

'Young men's love lies not truly in their hearts, but in their eyes.' - Romeo and Juliet, William Shakespeare.

Акаши Сейджуро невероятный молодой человек. У него было высшее преимущество во многих областях, он радость и гордость старшей школы Ракузан. С первых годов обучения, Акаши стал президентом школьного совета, капитаном баскетбольной команды и чемпионом стратегических настольных игр. Номер один в оценках по всем предметам, Акаши не знал слабостей. Он знал только силу, только великолепие, только победу. Ракузанские школьницы называют его "Безупречный принц". Это определённо не преувеличение. Акаши — с его изобилием богатства, таланта, власти, умственных и лидерских навыков, атлетичным телосложением и хорошей внешностью — был определённо привлекательным набором; большим уловом для их поколения. Конечно же, это с натяжкой можно назвать удивительным. Он Акаши, в конце концов. Не стоит также упоминать его безупречные манеры и этикет, и его обаяние; всего его вежливые речи и обманчивые улыбки. Плавный, словно масло, он способен на всё без единого намёка на нерешительность. Неудивительно, что представительницы прекрасного пола любого возраста и размера падают к его ногам; привлечённые к нему, словно мотыльки к свету. Мало кто из них знал, что Акаши может быть весьма устрашающим. "Так как я всегда побеждаю, я всегда прав. Если попытаетесь противостоять мне...я уничтожу вас, кем бы вы ни были" "Никому из моих соперников не позволю смотреть на меня свысока" "Мои приказы абсолютны" "Знай своё место" Акаши Сейджуро тиран. Конечно, он постепенно стал менее деспотичным за последние два года. Проведённое время вместе со своими сокомандниками из Тейко позволило ускорить этот процесс. Как бы то ни было, как и с ножом, не важно насколько сильно ты притупишь лезвие. Нож есть нож — с достаточной силой он по-прежнему может быть опасным, всё ещё способным нанести серьёзный урон. — Акашиччи, тебе нужно перестать пялиться на людей так. — Я не пялюсь. — Что бы это ни было, это жутко! Акашиччи, серьёзно, кажется, будто бы планируешь убить кого-то! — Что ты хочешь этим сказать? — Ну, это не очень хорошо. — Я ценю твою обеспокоенность, Рёта, но в этом нет необходимости. Я не нахожусь на границе убийства. Или умерщвления, в таком случае. Здесь есть разница. —...точно. Модель, баскетбольный вундеркинд, и блондин — соберите все эти три категории и соответственные стереотипы вместе, плюс добавьте ко всему этому похожий на щенка золотого ретвивера характер, и мы получаем одного Кисе Рёту во всём его блестящем, красивом величии. — Ты что-то сказал? — Ах, точно! Насчёт нашей совместной поездки. Так как Курокоччи берёт с собой Кагамиччи, Мурасакиччи хочет взять с собой Химуру-сана тоже, и он очень настаивает. — Как и ожидалось, — кивает Акаши. — Я преполагал, что они останутся на связи, даже если Татсуя выпустится. — Верно? Такое чувство, что они сиамские близнецы! Это мило, хех. Кстати говоря, Мидоримиччи хочет взять с собой Такао-куна, конечно же, даже если не говорит об этом, но мы-то все знаем, что он хочет. — Конечно, — просто кивает Акаши. — Ну так вот, Аоминеччи и Момоиччи не против того, что ребята берут с собой друзей, поэтому они прислали меня к тебе, чтобы спросить, не будешь ли ты против? Акаши приподнимает бровь. — С чего бы мне быть против? Я давно пришёл к тому факту, что вы все влились и установили крепкие взаимоотношения со своими сокомандниками, презентующими ваши академии. Это первостепенная успеха команды, в конце концов. У меня нет никаких претензий к тому, кого вы захотите взять с собой. — Ээ? Но тебе же будет от этого некомфортно, Акашиччи? — Отнюдь нет. По факту, я поддерживаю вашу дружбу. Я бы тоже пригласил кого-нибудь из Ракузан, но боюсь, что у них уже есть свои дела. —...а, — сухо улыбнулся Кисе. Только сейчас, спустя два года, тот наконец понимает, что Акаши не догоняет. Из-за своей исключительности во всём остальном, Акаши может не обращать внимания на то, что происходит прямо перед его глазами. Конечно, Акаши замечает чрезмерную интимность отношений между, скажем, Куроко и Кагами, но Акаши не интерпретирует это никак, кроме чистой, вызывающей уважения связи между игроками в команде. Как будто бы тот никогда не рассматривал возможности для них быть кем-то ещё. Кисе остаётся только гадать, что творится в голове у Акаши; как можно быть настолько осторожным и в то же время наивным? И почему никто не нашёл времени, чтобы прояснить ему ситуацию? Но опять-таки, Кисе тоже не сделал ничего... — "Дружба", хах... — Что? — поинтересовался Акаши, пусть его взгляд всё ещё был прикован к квадратам судоку в его руке. — Ох! Ничего, совсем ничего! Я просто, эм, думал о нашей поездке. Ну знаешь, как много веселья будет у нас в Киносаки*, онсены, увидим друг друга...понимаешь? Акаши поворачивается к Кисе лицом, одарив его взглядом. — Рёта, ты отвратительный лжец. Тебе никогда не удасться одурачить даже самого простого человека, а уж тем более меня. — Ээ? Акашиччи, я не врал! — Хорошо. Если бы это было важно, полагаю, что меня в конечном итоге об этом проинформировали, — отмахивается Акаши, возвращаясь к судоку. Кисе лишь нервно рассмеялся, очень обрадованный тем, что Акаши не стал расспрашивать его дальше, потому что ему не хочется быть единственным, кому бы пришлось просвятить их бывшего капитана в то, чем все его сокомандники, включая блондина, занимались всё это время. Кисе даже не мог представить, какой была бы реакция Акаши на подобные новости.

***

Фурихата учитель начальной школы. Это не было таким уж сюрпризом ни для кого, кто знал его, правда. Фурихата всегда хорошо ладил с детьми, и ему нравилось заботиться о них. Не стоит упоминать и то, что дети просто в восторге от Фурихаты. Очевидно, в нём было что-то такое, что заставляло детей тянуться к нему. — Фури-сенсей! Макото-кун украл мой рюкзак! — Я не украл! Ты просто была достаточно глупой, чтобы уронить его, дура. — Не называй меня так! — Дура, дура, дура... — Так, так, не так нужно обращаться с девочками, Макото-кун, — Фурихата проскальзывает между ругающимися детьми, выставляя себя барьером между милой маленькой Ами, которая выглядела так, словно находилась на грани слёз, и проказником Макото, который показывал ей язык. — Она? Девочка? Пф, — усмехнулся Макото. — ЭЙ! Фурихата вздохнул. Ох, эти вечные драмы среди пятиклассников. Дайте им ещё пять или шесть лет, и Фурихата мог бы поспорить, что эти двое будут рассматривать друг друга в качестве потенциальных партнёров на отношения. Дети очень забавные в этом плане. — Отлично, настало время отдать Ами её рюкзак, не? — Фурихата постучал по плечу Макото пальцем. — Это её вина, что она вообще его уронила! Она должна была поблагодарить меня за то, что я его поднял! — надулся Макото. — Зачем я буду благодарить тебя за то, что ты крадёшь мои вещи! — прикрикнула на него Ами в ответ. — Ооо-кей, хватит вам, обоим. — Фурихата разводт их в стороны. — Макото-кун, я попрошу тебя ещё один раз. Верни, пожалуйста, Ами-чан её рюкзак? Я знаю, что ты не хотел его красть, верно? — Тц...ладно! Макото неотхотно отдаёт рюкзак Ами, которая буквально вырывает его из рук и самодовольно ухмыляется. Мальчик хмурится и скрещивает руки, с раздражением отвернувшись в сторону. Фурихата кивает. — И, Ами-чан, ты должна поблагодарить Макото-куна за то, что тот поднял рюкзак, который ты уронила. — Ээ? Фури-сенсей? — взвывает в качестве протеста Ами. — Ну давай же. Будь послушной девочкой, — Фурихата подбадривающе подгоняет её к Макото-куну. Ами близко прижимает к себе портфель и бубнит: "Спасибо...наверное" Фурихата улыбается, когда конфликт разрешён, и отправляет парочку присоединиться к своим друзьям в отведённые им комнаты рёкана*. Он наблюдает за тем, как они бегут вместе, и вздыхает, устало проведя рукой по своим волосам и присаживаясь на скамью в вестибюле. Это лишь первый день их экскурсий, а у них уже было как минимум три ссоры между детьми. — Это будут долгие пять дней, хах? — кто-то присаживается рядом с ним. — Ах, Изуки-сенпай...Я имел в виду, Изуки-сенсей, — Фурихата поворачивается, чтобы взглянуть на старшего, как и в карьере, так и в школе, и слегка кланяется. — Спасибо за Вашу усердную работу. — И вам, и вам. Это первый раз, когда ты организовываешь поездку, верно? — Ох, д-да. Раньше я только помогал. — Ну, ты уже отлично справляешься. Никаких смертей и пострадавших. По крайней мере, пока, — подначивает его Изуки, привычно облокачиваясь о стенку. — Представь себе заголовки "Родители дымятся из-за детских смертей на школьной поездке"! Хех. — Эм...— Фурихата неутно поёрзал на своём месте. — Понял? Дымятся? Потому что мы в Рёкане? И в Киносаке — городе онсенов — что не менее важно! Фурихата мог только застенчиво улыбнуться. Изуки нисколько не изменился с момента выпуска из Сейрин — всего его плохие каламбуры и шутки остались нетронутыми. К сожалению. Позже, они направляются в их совместную комнату, чтобы распаковаться и подготовиться к послеобеденным детским занятиям. Как бы то ни было, в процессе всплывает одна проблема. — Э? Фурихата, что случилось? — спрашивает Изуки, когда видит, как Фурихата останавливается рядом с дверью, опустив голову, чтобы взглянуть на свой багаж. — Ано...это не мои вещи.

***

— Неприемлимо. — Нам очень жаль, Акаши-сама! Мы обещаем Вам разобраться с этим как можно скорее! — Я буду ожидать этого, и как можно быстрее. — К-конечно, сэр. П-пожалуйста, простите меня. Снова, мы приносим нам ваши искренние извинения из-за произошедшего. Нам действительно очень жаль! Акаши отмахивается от менеджера рёкана, который кланяется и извиняется так много, что Акаши мог бы спутать его с одним из шутеров баскетбольной команды академии Тоо, к которому Аомине так любит придираться. — Хеееех. Бедный парень, — Мурасакибара появляется рядом с дверью Акаши ровно в тот момент, чтобы застать уходящего в спешке менеджера. — Эх? Атсуши, ты знаешь, что происходит? — Химуро, как и ожидалось, появился позади более высокого фиолетоволосого парня, взглянув на него с любопытством. — Не, — отвечает Мурасакибара, медлительно пожав плечами. — Я только знаю, что Ака-чин зол. Мне жаль тех, кто злит Ака-чина. — Понятно. — Атсуши. Татсуя. — Акаши манит их к себе в комнату. — Вы пришли, чтобы увидеть меня. Что-то случилось? — Ох, ничего, Акаши-кун. Атсуши сказал, что у тебя есть что-то для него, поэтому он пришёл забрать это, — объяснил Химуро. — Ах, — кивнул Акаши. — Ака-чиннннн. Ты обещал привезти мне Ятсухаси* из Киото, и ограниченную версию Ятсухаси со вкусом Китката тоже...ты же принёс их, да? Ты сказал, что принесёшь их, Ака-чин. — Да, Атсуши. Я принёс их. — Оох, — Мурасакибара протягивает его необыкновенно длинную руку, готовый забрать своё угощение. — Атсуши, не будь таким грубым, — слегка подтолкнул его локтём Химуро. — Я не грубый, Муро-чин. Ака-чин уже говорил, что отдаст мне сладости. — Да, но боюсь, что тебе придётся немного подождать, Атсуши. Ятсухаси, на данный момент, не у меня. Мурасакибара мгновенно опускает руку и нахмуривается, словно ребёнок. — Чтоооо. Почему? — К сожалению, в гостинице произошла какая-то путанница и они поменяли мой багаж с багажом другого посетителя. Я уже сделал выговор менеджеру, так что проблема должна быть решена в скором времени, — сказал Акаши, кратко и как само собой разумеющееся, никак не намекая на то, что "выговор" менеджеру подразумевал под собой боязнь несчастного работника за свою жизнь. — И...Ятсухаси? — спрашивает Мурасакибара. Акаши моргнул. — В моём чемодане, Атсуши. — Ох. Тогда ладно, — Мурасакибара кивает, удовлетворённый этим ответом. Затем нахмуривается. — Муро-чин, почему ты меня толкаешь? Телефон гостиницы зазвенел и Акаши поднял трубку, чтобы из поспешной речи менеджера узнать, что его багаж всё же нашли. Акаши взглянул на свои часы — три минуты; быстрее, чем он ожидал. Неплохо. — Очень хорошо. Принесите мой багаж и можете забрать вещи этого гостя...что вы имеете в виду? Он принесёт его сам? Он гость, он не должен...уже в пути? Прежде чем Акаши успевает раскритиковать клерка за то, что тот позволил гостю выполнить их работу — уже подготовив речь о том, как его отец узнает об этом и как много изменений в персонале предстоит этому заведению в ближайшем будущем — тот слышит стук в дверь. А затем последовал голос, который Акаши обнаружил удивительно знакомым, но не смог вспомнить откуда. — А-ано...простите, полагаю, что это наш багаж перепутали? Акаши сбрасывает трубку и обращается к гостю в спокойной манере, встав на ноги, чтобы поправить свою юкату. — Да, верно. Я подойду через одно мгновение.

***

Фурихата приподнимает голову, когда слышит ответ через дверь. У этого гостя определённо голос авторитета — подходящий кому-то, кто проживает в самом дорогом крыле гостиницы, правда — но его голос светлый и спокойный. Как голос молодого человека, но по-прежнему профессионала. Фурихата уже смог предположить, что этот человек происходит из очень обеспеченной семьи. Дверь щёлкнула, послышались звуки открытия, и Фурихата наклонился, чтобы протянуть чемодан гостя вперёд. Фурихата всё ещё двигает багаж, когда дверь распахивается. — Ах, вот Ваш... Фурихата замирает. Большие, пронзающие насквозь малиновые глаза смотрят прямо на него, широко и напряжённо, с насыщенными красными прядями, обрамляющими юное лицо. Всё, что видел Фурихата — это красный. По факту, Фурихата видел только одного человека с подобной комбинацией. — Т-ты...— начинает говорить Фурихата, неосознанно делая шаг вперёд, совсем позабыв о том, что там стоял чужой чемодан. Багаж опрокидывается на пол и приземляется с уж слишком громким стуком для такого тихого коридора. — Ах...! П-простите! — Фурихата быстро склоняется в поклоне, тем самым извиняясь. Взволнованный, тот возится с чемоданом, чтобы поставить его в обратное положение. Красноволосый юноша — выглядящий определённо старше двадцати лет, но с аурой зрелости, которая затмевала даже Фурихату — наклоняется, чтобы помочь ему, целенаправленно опуская руку рядом с рукой мужчины. Вместе, они возвращают чемодан в изначальное положение, но юноша не спешит ослаблять хватку. — А-ано, простите меня за это, — снова извиняется Фурихата, опуская голову. Юноша смотрит на их запястья, расположенные рядом с друг другом напротив ручки багажа, достаточно близко, чтобы их кожа соприкоснулась. Он ничего не отвечает. — Э-эм...— Фурихата беспокойно заёрзал, намереваясь убрать руку. В один резкий резкий момент, быстрее, чем обыкновенная вспышка, кисть Фурихаты оказалась заточена в клетку из чужих пальцев. Хватка была настолько сильной, что забирала у Фурихаты даже шанс на попытку убрать руку в сторону. — Э..э?! — Фурихата бросает нервный взгляд на юношу, прежде чем его карие глаза широко распахиваются. Потому что этот юноша, с красными волосами и острыми малиновыми глазами только что сжал его запястье — и Фурихата уже знал. Он рассматривал его с изумлением. — Н-не может быть... Юноша — которым, по безошибочному мнению Фурихаты, оказался никто иной, как сам Акаши Сейджуро — обнажает свои зубы в лукавой ухмылке. — Давно не виделись, Коки.