В дыму

** Терра вошла в новый отрезок жизни с чувством дежавю. Вновь — богатая обитель, муж, пользовавшийся уважением среди разрисованных, и новая беременность. К слову, властвовал здесь не Уран, а его мать. Она предстала мулаткой с торчащими во все стороны белыми короткими волосами и с подростковыми манерами, и меньше всего подходила под представление о матери, поэтому с первых минут знакомства Терра стала думать о ней исключительно по первому имени. Лола показалась ей самым равнодушным существом в мире. Смерила Терру взглядом и прошла мимо. Это оказалось действительно обидно. Терра ведь так старательно возилась с макияжем, раздумывая, какую личность нанести для знакомства с предполагаемой свекровью. Все изменилось, когда открылась беременность Терры. ** Разрисованные не пахали на историю. Уходили, не отставляя миру ничего. Ни детей, ни книг, ни пользы. Грим забывался раскрашенной толпой, имя, выдуманное и незадокументированное, переставало произноситься. Разрисованные исчезали, как краска в мутной дождевой воде. Природа злилась. Выпиливала неугодных, отнимая право иметь детей. Люди сознательно не пытались продолжить род, чтобы не убедиться в стремительно распространяющемся бесплодии. Лола эпидемию осознала в юности. Лола пыталась. В конце концов пошла за модой и усыновила мальчишку с улицы. И вот, спустя столько лет… Лола вцепилась — в ту, которая сохранит ее имя в памяти внука. ** Лола посвящала Терру в свою действительность стремительно. Частный дом — архитектурное буйство, неровные срезы крыш, панорамные окна с тонировкой, комнаты, оборудованные пустотой и светом. Коридоры — вечное движение: прислуга и случайные разрисованные. Личный тренер, план питания, люди-руки, заботящиеся о молодости Лолы… Никакой вычурности. Лола — не тщеславный мелкий проповедник. Ей не требовалось выставлять богатства: довольствовалась лишь лучшим. Терра принимала новые правила быстро и, освоившись и справившись с первичным токсикозом, подумала о кое-чем незаконченном. Предстоящее счастливое событие — не повод ли помириться? ** Гарольд быстро просек Террино отсутствие и перебрался к ее брату. Тетешкал Ирму, помогал с перестройкой старого ангара — втянулся. Терра едва успела выдать брату важнейшие свои размышления, как в комнату завалилась Ирма. Застыла, будто бы испуганно. Скрылась, вернулась с собачонкой и посадила ее Терре на колени. Похвасталась, что у кошки, которую брат лечил от лишая, родились котята, но их пока нельзя трогать. Терра пообещала посмотреть в другой раз. ** Он сказал, лошадей набрал уже три. Все беспородные, к тому же придется долго выхаживать, но это ведь только начало, так что… Брат запустил ее в конюшню, слабо скрывая гордость. Обстановка простая, если не сказать бедная, оснастка подержанная, а может, и вовсе найденная где-то на заброшках… Зато свое. Впервые — свое и с таким размахом. В детстве, когда Терра с братом горбатились на чужих фермах, они мечтали, что когда-то накопят на собственную. Поселятся далеко за городом, на сейсмически спокойном участке, подальше от экологических бедствий; наладят хозяйство, смогут прокормиться, передвигаться станут на лошадях… И вот — Терра смещалась от стойла к стойлу, проводя рукой по свежесделанным оградам. Ощущения переполняли смешанные. Брат исполнил их общую мечту — вот только с другим человеком. Показалось последнее стойло. Терра неверяще повернулась к брату. Какое благолепие. Неужели… Хотелось думать, что брат это для нее — вспомнил о ее страсти к черным лошадям. Прозвучала кличка, и Терра не сдержала восторга. Точно для нее! Даже прозвище, хоть и получилось чудаковато, но брат пытался подобрать что-то готичное. Интересно, сможет ли прокатиться? Когда-то неплохо получалось, хоть и учились исподтишка… Давно они не проводили время вместе так уютно. С седловкой возились небыстро: брат подсказывал, хоть последовательность и так вспоминалась сама собой. Терра тщательно расправила вальтрап, брат водрузил седло. И неожиданно посмотрел в ее лицо пристально, осмысленно — вытянул из воспоминаний и разрушил сложившуюся пастораль: — Когда ты заберешь Ирму? Терра замерла. Опустила голову, чтобы не было видно, как перемещался взгляд, попыталась вернуть прошлую тему, спросив, что делать дальше. Брат не сдвинулся, давая понять, что ответ его не устроил. Терра обошла и собственноручно затянула подпруги. Как и в первые раз, под руководством брата, поднялась в седло. ** Ехали медленно — а Терра балдела от восторга и единства с лошадью. Интуитивно входя в ритм движения, все прокручивала последний момент в конюшне. Точно, как в детстве: взгляд сверху вниз, взволнованный брат и восхищенная искренняя улыбка на его лице. Он и неохотно передал ей управление, позволяя выйти в открытое пространство, и присматривал неподалеку. Терра убедилась: брат заботился о ней. ** У врача выяснилось два прикола. Во-первых, беременность многоплодная. Во-вторых, ей запретили ездить верхом. Терра фыркнула. Ну и что? В ее детстве и на шестом месяце держались в седле, а при необходимости — до самых родов. А ведь только установила с лошадью контакт! Ее бы погонять, привести в форму… Это им всем так выгодно: запретили, заперли — и можно Терру сбросить со счетов. Терра же не глупая, падать не собиралась. Терра клятвенно пообещала поберечь себя. Лола наняла слежку. Вокруг прибавилось оплаченных заботливых рук и просто любопытствующими зарождением новой жизни. ** Такси высадило, как обычно, там, где заканчивалась асфальтная дорога. Нужно было еще прилично пройти пешком по неутоптанной пыли, пока не покажется уже хорошо обустроенный дом с пристройкой, укрытый тенью в низменности. В сумке болтались тщательно отобранные яблоки — для лошади. Терра остановилась, что-то припоминая, чертыхнулась, направилась обратно, где тосковал одинокий полуржавый ларек. Купила более-менее яркую упаковку конфет, сверху кинула парочку синтетических сладких батончиков. Ирма восхищалась гостинцу так, будто Терра не одну бессонную ночь провела, раздумывая, что подарить. Что за лицемерие. Можно подумать, ее здесь не баловали. Подхалимка. Вон, щеки какие, и руки пухлые. Брат всегда накладывал щедрые порции, Терра по себе помнила. Даже сейчас он предлагал супа на лапше, наготовленного в большой кастрюле. Есть Терра не стала, она и «на чай»-то для приличия заглянула. К тому же, на кухне открыто стояла миска с распухшими фруктами-мутантами. Бери — не хочу. Кушай фрукты, Ирма. Из генетически модифицированных семян, выращенные на прохимиченной почве, политые водой с токсическими отходами, сдобренные стимуляторами роста. Кушай фрукты. Возможно, если начнешь вводить в себя радиоактивные элементы, то мутируешь так же, как мир. Сможешь приспособиться и отживешь свои года. ** Терра надеялась спокойно провести время в конюшне, угощая любимицу яблоками. Ирма увязалась следом, расхаживала и выпендривалась, задавая кучу вопросов, на которые сама же и отвечала, в качестве главного аргумента приводя: «Дядя Дэвис сказал». Ирма лезла со своей дурацкой любовью. Терра безотчетно защищала от нее живот, не давая трогать. Если бы брат не растрепал — вообще не стала бы признаваться ей в беременности: подсознательно не хотела, чтобы эти дети из разных миров соприкасались. ** Двойня. Благословение богов, в которых перестали верить. Лола показала, как приводить тело в порядок без диет, открыла мир спорта и таблетки для похудения. Занялась ее одеждой, подобрала псевдоним и образ, и научила его правильно нести. Детей передали няне, Терру отправили светить лицом. ** Терра смотрела на чистеньких двойняшек и вспоминала замаранную темненькую Ирму с ее грязными ожогами от солнца, липкими ручонками и деревенской бесцеремонностью. И не представляла, как могла бы привести этого чужого ребенка в дом. ** Они распространяли философию и сами в нее не верили. Встречались не на свалке, а в арендованных клубах, и походило это не на мистическое братство, а на продуманную секту. Люди — потребители. Потребляли ресурсы, добивали издыхающие ресурсы, вынимали органы не умершей еще Земли. Баланс нарушился. В братстве потребляли понимание, не возвращая. В какой-то момент Терре стало равнодушно на тех, к кому стремилась, и на то, за что стояла. И даже новости о расправе военных патрулей над разрисованными не вызывали больше гнева. Бывает. Предала и стала не лучше тех, кто их истреблял. Вошла в истинные члены элиты. ** Здесь не приходилось скрываться. Предприятиями заправляли те же люди, что встречались на тусовках; большинство рабочей силы тянули те, кто составлял массовку. Здесь правила мода другого уровня. Никаких полумер. В глаза засыпался красящий порошок. Порошок окрашивал белки и выходил в течение ночи цветными слезами, которые к утру мутными пересечениями стягивали щеки. Жгло. Скрадывалось зрение. Философия обретала особый смысл. Состоятельные разрисованные из высшего, первозданного общества могли брать отгул, чтобы отлежаться в течение дня. ** Такое могли себе позволить только неработающие. Красное порошковое мелирование, синяки от пластики, маникюр безумной формы. С таким не придешь в городской офис: выдашь себя и окажешься там, где полагалось оказываться разрисованным, забывшим свое место. Неудивительно, что брат не поверил. А Терра ведь пришла ради того, что похвастаться: повзрослела. Стала ответственной и независимой. Почти. Лола устроила Терру на телеканал. И именно от благосклонности Лолы зависела занятость Терры. И пока — Терра наслаждалась коротким рабочим днем и зарплатой, которую спускала исключительно на себя. Щеголяла в обтягивающих брючках и майках с модными минеральными разводами, деловито поглядывая в служебный планшет. Терра стала частью телеиндустрии, зомбировавшей клерков. Хотела рассказать, как поражалась в первые дни. Как продуманно составлялись эфирные планы, как каналы крутили клерками. А получила лишь раздраженные вопросы брата о планах на Ирму и закрутилась сама — в водовороте отмазок.