Сборник имейджинов

      Каждый день я просыпаюсь с мыслью, что сделал что-то не так в тот вечер. А если быть точным — всё. Абсолютно всё. Начиная от неловкого касания своими губами к тыльной стороне твоей ладони, заканчивая недостаточной реакцией, чтобы успеть повернуть руль и съехать с этой чёртовой дороги.       Я отчётливо помню твою улыбку, музыку, которая ударяла по нашим барабанным перепонкам, но ничуть не мешала наслаждаться в этот момент обществом друг друга. Я также помню яркий свет, который увидел боковым зрением, я помню фуру, что неслась на нас. Я помню столкновение. Яркое, как вспышка старого фотоаппарата, неожиданное, как молния, что поражает тебя в одно мгновение... И ужасно трагичное... Ровно настолько, насколько я сейчас ощущаю себя, понимая, что ты можешь не открыть глаза или твоё сердце в один момент просто остановится и никакие системы жизнеобеспечения не помогут.       Сегодня, как и прежде, я надеваю дорогую, аккуратно выглаженную рубашку, галстук завязываю покрепче, как ты учила и направляюсь в больницу. Там я одновременно готов провести всю свою жизнь, лишь бы увидеть своими глазами, как ты проснёшься, и в то же время, я готов ввести себе что-то под кожу, что ежедневно вводят тебе в капельницу и наконец покончить со всем этим раз и навсегда, потому что та боль, которую я испытываю, глядя на тебя изо дня в день на протяжении полугода, невыносима. Я понимаю, что врачи не дают гарантий, что ты вообще когда-либо проснёшься, но в душе я продолжаю верить, что ты не бросишь меня после всего, что сделала. Я одновременно благодарен тебе за всё то, что ты сотворила для меня за эти годы, мои нервы стали крепче, я перестал часто подвергаться паническим атакам, но также я ненавижу тебя, потому что после всего этого ты так беспринципно разрываешь нашу с тобой связь, вновь оставляя меня одного с этими проблемами и я чувствую, что без тебя мне не справится. Чувствую, что моя душа навсегда принадлежит лишь тебе, с самого первого взгляда, с самой первой улыбки, что ты подарила мне, когда мы познакомились.       И вот я приоткрываю двери в твою палату, как всегда в одной руке у меня огромный букет твоих любимых цветов, а на лице сияет давно выработанная мнимая улыбка. Я пытаюсь справляться со всем этим, но рано или поздно я сломаюсь, но сейчас я стараюсь делать всё, чтобы ты чувствовала себя в безопасности.       — Здравствуй, — шепчу я, оставляя букет в близстоящей вазе и усаживаюсь на стул рядом с твоей койкой. Эти противно пищащие приборы каждый день сводят меня с ума, не из-за своего звука, а из-за того, что звучат слишком размеренно, как и неделю, как и месяц назад, давая лишь одно оповещение — ты не проснёшься, от чего моё сердце сжимается, оставляя ещё одну вмятину, но я держусь. Ради тебя.       Я каждый день рассказывал тебе о своей жизни, что я делаю в роли Железного человека, как помогаю людям и попадаю в различные передряги. Я стал говорить с тобой, когда понял, что ты всё слышишь. В один из дней, когда я кричал в трубку что-то о своих проблемах, датчики, подключённые к твоим мозговым центрам в ту же секунду передали сигнал о повышенной нейронной активности и учащённом сердцебиении. Врачи пояснили, что в коме люди обычно могут слышать тех, кто с ними говорит, но скорее всего, они не понимают на должном уровне, что происходит. Я не верил, знал, что ты всё понимаешь и переживаешь за меня.       В один из дней я не пришёл... Связь потихоньку начала обрываться. Я не пришёл и на следующий день. Забыл? Если бы это было возможно... Прошло три дня, в твою палату завалился Роджерс с кислой миной на лице и подойдя ближе к твоей постели, неловко перетаптываясь с ноги на ногу, пытался начать что-то говорить. По началу выходило до жути нескладно, от чего хотелось ударить капитана, чтобы тот не ломался и выкладывал.       — Тони... — наконец более уверенно начал Стив, опустив голову вниз и разглядывая в руках бумажку, что я ему оставил, продолжил: — Тони сказал, что если это произойдёт, я должен рассказать тебе, во что бы то не стало. Я считаю это глупой затеей, но он настоял, — светловолосый сделал несколько шагов ближе к твоей койке, оставляя записку на прикроватной тумбе, — в одной из миссий, — ему было тяжело говорить, несмотря на то, что он считал, что ты всё равно ничего не слышишь и не чувствуешь, — мы чуть было не потерпели поражение, но Тони... — вновь замялся он, — он пожертвовал собой и... — Роджерс тихо сглотнул, зажимая веки, всё ещё опустив глаза в пол, — он погиб, |Т.И.|, — наконец подытожил парень, — мне очень жаль, — прошептал Стив, наконец подняв глаза на тебя. Приборы начали громко пищать, оповещая о том, что твой мозг приходит в норму, а сердце в тот момент бешено стучало. Он не знал, что это значит и в ту же минуту позвал врачей. Когда они вбежали в палату, начали проводить какие-то манипуляции со всеми приборами, что были подключены к тебе всё это время, вытащив трубку, которая искусственно обеспечивала твои лёгкие кислородом, ты наконец смогла самостоятельно сделать очень неприятный и отрывистый вдох. Глаза распахнулись и ты очнулась.       — Тони... — хрипло шепчешь ты моё имя.       «Прости, любимая» — шепнул бы я в ответ... Но уже слишком поздно.