Сборник имейджинов

      Он уподоблял тебя божеству. Чему-то светлому и чистому. Чему-то, чего у него никогда не было, но о чём он страстно мечтал.       Непокорная, открытая, но в душе хрупкая, как хрусталь и до безумия вдохновляющая — именно так он описывал тебя в своём дневнике. Он вёл его, чтобы не забыть. Не забыть черты твоего лица, дурманящий аромат твоих духов, звонкий смех и чарующий голос. Он описывал каждую деталь, каждую мелочь, ему было особенно приятно, когда удавалось посмотреть на тебя чуть дольше, чем обычно. Все считали его глупцом, но он не обращал на это внимание. Он был до беспамятства влюблён в тебя, но любовь его была специфической: он не позволял касаться твоего тела, не смотрел на тебя дольше двадцати секунд и не имел в мыслях признаться тебе в своих чувствах. Барнс считал, что не смеет касаться тебя, он молча любовался красотой твоих волос, пока ты перебирала бумаги с утра за чашкой кофе. Бросал неуверенные взгляды на твои пальцы, которые плавно скользили по клавиатуре, набирая новое сообщение одному из твоих знакомых или коллег. За эти годы он обмолвился с тобой всего парой фраз и то те были овеяны его неловкостью и восхищением.       День за днём он обменивался с Роджерсом своими переживаниями на твой счёт, рассказывал о том, что заметил новую родинку у тебя на щеке или вновь упоминал о том, как сильно влюблён в тебя.       — Идеальная, — описывал тебя Барнс, а Стив в это время покорно выслушивал его, явно уже пытаясь всеми силами сдерживаться, чтобы не выругаться.       — Может, наконец признаешься ей? — с ухмылкой на лице произнесла Наташа, которая стояла у входа, оперевшись о дверной косяк и выслушивала вместе с капитаном очередной всплеск эмоций.       Тот лишь отрицательно закивал головой, смущённо улыбаясь:       — Этого не будет! — с серьёзностью в голосе произнёс Баки, — она достойна лучшего.       — Брось, Баки, ты хороший человек и у тебя есть все шансы завоевать её сердце, — на что Джеймс лишь усмехнулся, мечтательно глядя в одну точку, перебирая в голове моменты сегодняшнего утра, когда ты мило улыбнулась ему и предложила заварить свой фирменный чай.       — Ну всё, надоело! — не выдержав, бросила Романофф, — |Т.И.|, подойди пожалуйста! — крикнула рыжеволосая и ты через несколько секунд оказалась около комнаты Барнса, вопросительно глядя на Вдову.       — Разберитесь уже наконец в своих чувствах, — девушка подтолкнула тебя ближе к Зимнему, а ты лишь неуверенно встала посреди комнаты, глядя на уходящего Роджерса.       Дверь захлопнулась и вы остались вдвоём. Барнс опустил взгляд в пол, не в силах удержаться от соблазна коснуться тебя.       — Джеймс... — тихо протянула ты, всё ещё глядя в пол, — ты конечно же можешь отказаться и послать меня на все четыре стороны, но я так больше не могу, — ты подходишь ближе к нему и присаживаешься на край кровати, от чего Баки буквально отскакивает на другой край, чтобы не касаться тебя. — Прекрати! — кричишь ты, видя, что мужчина всячески пытается избежать тебя и отодвинуться подальше.       — Прости... — шепчет он и виновато опускает голову вниз.       — Это ты меня прости... Но я правда больше так не могу. Наташа и Стив всё мне рассказали и я... — ты замолчала на несколько секунд и тяжело выдохнув, продолжила: — я хочу, чтобы ты долго смотрел на меня, целовал мои губы, обвивая руками мою талию, я хочу, чтобы ты всегда был рядом. Баки, я люблю тебя, — ты касаешься его руки и наконец непреодолимая для него преграда рушится в одночасье. — Первый шаг сделан и если ты хочешь продолжить, то теперь твой черёд.       — Что я должен делать? — неуверенно спрашивает он, с опаской глядя на ваши сплетённые пальцы, он боится, что всё это сейчас исчезнет и растворится, как сон. Ему кажется, что всё это лишь его фантазия, иллюзия, которую создал его мозг. Он боится пошевелиться, боится, что очнётся и окажется на самом деле в той самой лаборатории, где из него делали хладнокровного убийцу Зимнего Солдата, уничтожая всю человечность. Уничтожая Джеймса Барнса.       — Поцелуй меня, — с усмешкой отвечаешь ты, а мужчина лишь нервно сглатывает, он не позволял себе касаться твоей руки, но ты сделала это за него, но поцелуй... Ему предстояло разрушить всё, что он строил в своём подсознании и представлении о тебе. И он был намерен сделать это.       Неловкое касание губ, тяжёлый хриплый выдох, обжигающее твою кожу дыхание — он сделал это. Он вернул себе того Джеймса, каким он был в сороковые, до начала опытов над ним. Зимнего больше не существует. Теперь это [солдат] и есть его иллюзия, которую он с радостью готов навсегда забыть. Забыть вместе с тобой.